Море Обаси поможет нам,
Прошлое сдастся на волю волнам.
Магия Ларкиры полилась наружу, мерцая золотом, когда ноты потекли вокруг, снова заключая двоих присутствующих в комнате в ловушку беззвучия. Она подождала, пока ее заклинание не станет достаточно сильным, а намерение сердца достаточно ясным и целенаправленным, чтобы легко провести магией вдоль каждой раны.
Сила вибрировала сквозь ее тело, текла по венам, даря приятное, согревающее чувство, когда оставленный дворецким компресс поднялся вверх, а гладкая кожа медленно слилась воедино, стирая прошлое.
С такими свежими ранами все шло быстро. Но Ларкира знала, не все шрамы настолько очевидны, и этот день оставит свой след на всех, особенно на ней.
Когда порезы Дариуса затянулись, Ларкира принялась снимать с него испачканные пиджак и рубашку, изо всех сил стараясь не обращать внимания на обнаженную грудь молодого лорда. Закончив, она отошла от кровати, чтобы порыться в его шкафу. Вытащив первую попавшуюся рубашку, осторожно переодела лежащего без сознания лорда.
Несмотря на наставления отца, момент для терпения прошел.
Настало время действовать, и на ее собственных условиях. Пора направить все силы в нужное русло, обеспечив более быстрый и безопасный путь к спасению Лаклана. Набросив одеяло на Дариуса и подоткнув его под бока, Ларкира изучила его лицо, эту новую, гладкую маску, а затем направилась к креслу у камина и приготовилась ждать.
Глава 24
Дариус ахнул, резко выпрямившись, как будто его окатили ледяной водой. Его сны казались волной боли, которая смягчилась теплыми прикосновениями, прежде чем снова погрузить его в холодную тьму.
Шторы в комнате были задернуты, но сквозь них пробивалась полоска света, намек на утро и новый день, а за стенами раздавался стук дождя и грохот вечной непогоды Лаклана. Остальные его комнаты были залиты мягким оранжевым светом. Огонь в очаге ярко горел, и Дариус потянул себя за воротник, осознав, что на нем рубашка, которую он не носил уже лет пять. Материал казался стишком тесным и колючим.
Нахмурившись, Дариус начал расстегивать пуговицы, но, услышав тихое покашливание, остановился.
Он повернулся и увидел девушку, удобно устроившуюся в одном из его кресел.
Дариус запахнул рубашку, резко вскакивая с кровати.
– Ларкира? Что ты здесь делаешь?
– Как вы себя чувствуете, милорд?
– Чувствую? – пролопотал он. – Как будто мне что-то навязали.
– Но не испытываете боль?
Боль.
Слово выпустило на свободу полчище бессвязных воспоминаний. Он посмотрел на свою руку, в которой когда-то сжимал блестящий серебряный предмет.
Сделал еще один шаг назад, развернулся и посмотрел вниз на свою грудь, затем на руки. Ничего.
Никаких новых шрамов. Тогда почему его не оставляло ощущение, что они должны быть?
– Ваше лицо.
– Прошу прощения? – Он повернулся к Ларкире, которая все еще сидела в кресле.
– Он заставил вас порезать собственное лицо.
Девушка произнесла это так, словно подобное заявление было таким же обычным, как и утреннее приветствие.
– Ты сошла с ума? – грубо ответил Дариус, касаясь щек и лба. Никаких следов. – Почему ты в моих комнатах? Ты должна уйти. – Он направился к двери. – Это совершенно неуместно.
Особенно учитывая, что теперь она помолвлена с его отчимом. Новость об этом все еще больно жалила. Еще один кошмар стал явью. Как он переживет его?
– Что ты сделала с дверью? – Дариус безрезультатно подергал ручку. Он был заперт внутри.
– Вы действительно ничего не помните? – Ларкира встала и направилась к нему.
Дариус попятился назад.
– О чем ты? Я помню все. Особенно ваши радостные новости. Еще раз поздравляю, миледи. – Он насмешливо поклонился. – И вашу фривольность в отношении новой одежды для наших слуг.
Во взгляде Ларкиры мелькнула боль.
– Я спрашиваю о других событиях, милорд.
Бездна скрытых за темнотой воспоминаний снова охватила его разум.
«Я не сумасшедший. Я не сумасшедший. Я не сумасшедший», – повторял Дариус в своей тихой панике, обнаружив знакомый рубец на правой руке. Он все еще там.
– Что еще за другие события? – спросил он, надеясь, что Ларкира не заметила, как дрожит его голос.
– Как удивительно. – Девушка внимательно наблюдала за ним. – Вы не помните никакой боли?
И снова это слово.
– Я… – Все слова, которые он собирался произнести, застряли у него в горле.
Боль.
Дариус сдержал дрожь.
Боль всегда таилась рядом. Особенно сейчас, в ее присутствии. В его комнатах.
Так близко к его кровати и мягким простыням.
Силы потерянных богов, да возьми же себя в руки!
– Нам нужно многое обсудить, милорд. Предлагаю присесть. – Ларкира указала на огонь.
Должно быть, в какой-то момент, пока ждала его пробуждения, Ларкира каким-то образом достала закуски и напитки, потому что на низком столике стоял поднос.
Кто еще знал, что она здесь? Или она использовала свои хитрые приемчики, чтобы оставаться незамеченной?
Когда она снова устроилась в кресле, Дариус заметил то, что не увидел сразу. Ларкира выглядела не такой хладнокровной и собранной, как обычно. Пряди волос выбились из сложной косы на макушке, а платье было таким же наполовину сшитым, как и вчера, юбки помяты. И он не мог сказать точно, но… У нее на шее виднелись пятна крови?
– Можете подойти и присесть, – снова сказала она, наливая две чашки чая. – Нас никто не потревожит.
– Все это очень странно. – Дариус медленно подошел к креслу напротив нее, чувствуя, как у него начинает кружиться голова. Не говоря уже о том, что он ощущал безмерную усталость, морально истощенный борьбой внутри себя.
Дариус очень устал от всего этого.
– Понимаю ваше замешательство. – Ларкира протянула ему чашку. – Я сама немного сбита с толку, но именно поэтому мы должны поговорить.
– Полагаю на тему, которая не подходит для обычной вежливой беседы.
Тень улыбки мелькнула на ее уставшем лице.
– Именно.
– И я узнаю, что произошло в ту ночь в доме моих предков?
– В том числе.
Он прищурился.
– Правда?
– Милорд. – Она откинулась на спинку кресла. – То, что я вам сообщу, вероятно, станет причиной моего изгнания из семьи. Возможно, меня даже казнят. То есть если кто-нибудь сможет поймать меня. Так что да, все, что мы обсудим, чистая правда… больше никаких уловок и масок.
Дариус изучал Ларкиру, все от сияющих голубых глаз до твердых пальцев, державших чашку.
– Хорошо, – ответил он. – Я слушаю.
– Сложнее понять, с чего лучше начать.
– Возможно, с самых последних событий?
– Да, хорошо. – Глядя на огонь, Ларкира сделала глубокий вдох. – Моя помолвка с вашим отцом – отчимом – фарс.
Дариуса словно окатили холодной водой.
– Прощу прощения?
– Все это лишь для видимости.
Он фыркнул:
Прошлое сдастся на волю волнам.
Магия Ларкиры полилась наружу, мерцая золотом, когда ноты потекли вокруг, снова заключая двоих присутствующих в комнате в ловушку беззвучия. Она подождала, пока ее заклинание не станет достаточно сильным, а намерение сердца достаточно ясным и целенаправленным, чтобы легко провести магией вдоль каждой раны.
Сила вибрировала сквозь ее тело, текла по венам, даря приятное, согревающее чувство, когда оставленный дворецким компресс поднялся вверх, а гладкая кожа медленно слилась воедино, стирая прошлое.
С такими свежими ранами все шло быстро. Но Ларкира знала, не все шрамы настолько очевидны, и этот день оставит свой след на всех, особенно на ней.
Когда порезы Дариуса затянулись, Ларкира принялась снимать с него испачканные пиджак и рубашку, изо всех сил стараясь не обращать внимания на обнаженную грудь молодого лорда. Закончив, она отошла от кровати, чтобы порыться в его шкафу. Вытащив первую попавшуюся рубашку, осторожно переодела лежащего без сознания лорда.
Несмотря на наставления отца, момент для терпения прошел.
Настало время действовать, и на ее собственных условиях. Пора направить все силы в нужное русло, обеспечив более быстрый и безопасный путь к спасению Лаклана. Набросив одеяло на Дариуса и подоткнув его под бока, Ларкира изучила его лицо, эту новую, гладкую маску, а затем направилась к креслу у камина и приготовилась ждать.
Глава 24
Дариус ахнул, резко выпрямившись, как будто его окатили ледяной водой. Его сны казались волной боли, которая смягчилась теплыми прикосновениями, прежде чем снова погрузить его в холодную тьму.
Шторы в комнате были задернуты, но сквозь них пробивалась полоска света, намек на утро и новый день, а за стенами раздавался стук дождя и грохот вечной непогоды Лаклана. Остальные его комнаты были залиты мягким оранжевым светом. Огонь в очаге ярко горел, и Дариус потянул себя за воротник, осознав, что на нем рубашка, которую он не носил уже лет пять. Материал казался стишком тесным и колючим.
Нахмурившись, Дариус начал расстегивать пуговицы, но, услышав тихое покашливание, остановился.
Он повернулся и увидел девушку, удобно устроившуюся в одном из его кресел.
Дариус запахнул рубашку, резко вскакивая с кровати.
– Ларкира? Что ты здесь делаешь?
– Как вы себя чувствуете, милорд?
– Чувствую? – пролопотал он. – Как будто мне что-то навязали.
– Но не испытываете боль?
Боль.
Слово выпустило на свободу полчище бессвязных воспоминаний. Он посмотрел на свою руку, в которой когда-то сжимал блестящий серебряный предмет.
Сделал еще один шаг назад, развернулся и посмотрел вниз на свою грудь, затем на руки. Ничего.
Никаких новых шрамов. Тогда почему его не оставляло ощущение, что они должны быть?
– Ваше лицо.
– Прошу прощения? – Он повернулся к Ларкире, которая все еще сидела в кресле.
– Он заставил вас порезать собственное лицо.
Девушка произнесла это так, словно подобное заявление было таким же обычным, как и утреннее приветствие.
– Ты сошла с ума? – грубо ответил Дариус, касаясь щек и лба. Никаких следов. – Почему ты в моих комнатах? Ты должна уйти. – Он направился к двери. – Это совершенно неуместно.
Особенно учитывая, что теперь она помолвлена с его отчимом. Новость об этом все еще больно жалила. Еще один кошмар стал явью. Как он переживет его?
– Что ты сделала с дверью? – Дариус безрезультатно подергал ручку. Он был заперт внутри.
– Вы действительно ничего не помните? – Ларкира встала и направилась к нему.
Дариус попятился назад.
– О чем ты? Я помню все. Особенно ваши радостные новости. Еще раз поздравляю, миледи. – Он насмешливо поклонился. – И вашу фривольность в отношении новой одежды для наших слуг.
Во взгляде Ларкиры мелькнула боль.
– Я спрашиваю о других событиях, милорд.
Бездна скрытых за темнотой воспоминаний снова охватила его разум.
«Я не сумасшедший. Я не сумасшедший. Я не сумасшедший», – повторял Дариус в своей тихой панике, обнаружив знакомый рубец на правой руке. Он все еще там.
– Что еще за другие события? – спросил он, надеясь, что Ларкира не заметила, как дрожит его голос.
– Как удивительно. – Девушка внимательно наблюдала за ним. – Вы не помните никакой боли?
И снова это слово.
– Я… – Все слова, которые он собирался произнести, застряли у него в горле.
Боль.
Дариус сдержал дрожь.
Боль всегда таилась рядом. Особенно сейчас, в ее присутствии. В его комнатах.
Так близко к его кровати и мягким простыням.
Силы потерянных богов, да возьми же себя в руки!
– Нам нужно многое обсудить, милорд. Предлагаю присесть. – Ларкира указала на огонь.
Должно быть, в какой-то момент, пока ждала его пробуждения, Ларкира каким-то образом достала закуски и напитки, потому что на низком столике стоял поднос.
Кто еще знал, что она здесь? Или она использовала свои хитрые приемчики, чтобы оставаться незамеченной?
Когда она снова устроилась в кресле, Дариус заметил то, что не увидел сразу. Ларкира выглядела не такой хладнокровной и собранной, как обычно. Пряди волос выбились из сложной косы на макушке, а платье было таким же наполовину сшитым, как и вчера, юбки помяты. И он не мог сказать точно, но… У нее на шее виднелись пятна крови?
– Можете подойти и присесть, – снова сказала она, наливая две чашки чая. – Нас никто не потревожит.
– Все это очень странно. – Дариус медленно подошел к креслу напротив нее, чувствуя, как у него начинает кружиться голова. Не говоря уже о том, что он ощущал безмерную усталость, морально истощенный борьбой внутри себя.
Дариус очень устал от всего этого.
– Понимаю ваше замешательство. – Ларкира протянула ему чашку. – Я сама немного сбита с толку, но именно поэтому мы должны поговорить.
– Полагаю на тему, которая не подходит для обычной вежливой беседы.
Тень улыбки мелькнула на ее уставшем лице.
– Именно.
– И я узнаю, что произошло в ту ночь в доме моих предков?
– В том числе.
Он прищурился.
– Правда?
– Милорд. – Она откинулась на спинку кресла. – То, что я вам сообщу, вероятно, станет причиной моего изгнания из семьи. Возможно, меня даже казнят. То есть если кто-нибудь сможет поймать меня. Так что да, все, что мы обсудим, чистая правда… больше никаких уловок и масок.
Дариус изучал Ларкиру, все от сияющих голубых глаз до твердых пальцев, державших чашку.
– Хорошо, – ответил он. – Я слушаю.
– Сложнее понять, с чего лучше начать.
– Возможно, с самых последних событий?
– Да, хорошо. – Глядя на огонь, Ларкира сделала глубокий вдох. – Моя помолвка с вашим отцом – отчимом – фарс.
Дариуса словно окатили холодной водой.
– Прощу прощения?
– Все это лишь для видимости.
Он фыркнул: