— Я думала, что она сильная.
— Она и была сильной, — грустно хмыкнула Валькирия, так и не повернувшись лицом к Милред. — Как минимум у нее был сильный магический дар.
Гвин Умильтен впервые услышала о том, что артефакт от крови Табиты Ваерс окрасился в алый полностью. А ведь слухи о таких вещах обычно распространялись довольно быстро.
Но обижаться на подруг не видела смысла.
Гвин Умильтен прекрасно понимала, что у всех есть свои секреты. Грустно было только узнавать о них не в дружеской беседе, а после смерти обладателя тайны.
Она тихо сидела за единственным письменным столом, разбирая сумку со стрелами, прислушивалась к дыханию Милред и незаметно даже для самой себя покусывала губы. Руки работали без участия головы. Самостоятельно находили разломы и трещины в древке стрел, применяли несложные заклинания починки, зачаровывали их на бронебойность и скорость. Это ее успокаивало. Давало какую-то уверенность, что все можно починить. Все можно исправить.
Гвин всегда занималась своим небольшим арсеналом оружия, когда нужно было собраться с мыслями. Когда требовалось найти решение.
И только когда дыхание Милред ван Темпф сменилось с обиженного и громкого на спокойное и размеренное, Гвин отложила стрелу со странным тонким острием в сторону. Осторожно обернулась и посмотрела на подругу.
«Сестренка, ты тоже должна быть сильной», — пронеслось в голове у девушки.
Да, именно так она воспринимала шумную и взбалмошную Милред. Как младшую сестру, которой у Гвин Умильтен никогда не было.
Пусть Милред часто раздражала, подталкивала к грубостям и резким словам, в глубине души Гвин любила ее. Как и Табита.
Валькирия грустно усмехнулась, вспоминая последнюю перепалку Табиты и Милред. Кажется, в тот вечер Милред хотела запросить разрешение у ректората отправиться на выходных в ближайший город и сходить на концерт любимой группы бардов. Как же она называлась?..
«Проклятые неизвестностью»? Да! Точно!
Табита тоже любила эту группу, но в этот раз напрочь отказалась пойти. У нее были проблемы с учебой. И все выходные она собиралась посвятить книгам.
Ох, в тот вечер от споров и доводов дрожали стены. А Гвин наблюдала за всем происходящим отстраненно, с долей безразличия, лишь иногда посмеивалась и подкалывала обеих, когда кто-то начинал перегибать палку.
Но даже тогда они оставались подругами.
И именно потому Гвин не понимала, почему никто из них не заметил предпосылок к случившемуся. Да, в последнее время Табита стала скрытной и мало разговаривала. Но они с Милред, посовещавшись, решили, что это из-за проблем с учебой. И уж никак не связано с ним.
Ведь Таби пережила это.
А тут такой удар.
Гвин посмотрела на пол, где, по словам Милред, та нашла тело. И сжала руки в кулаки. Резко и до боли.
«Слабость — первый шаг к смерти», — так любил говорить ее отец. И эта поговорка засела в сердце Гвин острой иглой. Девушка повторяла ее каждый раз, когда собиралась отступить или прогнуться под обстоятельства.
Гвин видела слабость в других, это было талантом Валькирии, привитым отцом.
Гвин видела, как Милред сложно в академии из-за издевок и шуток однокурсников. Видела, как мучается Табита из-за случившегося.
Но слабости в них она не видела никогда.
Может, потому они и были ее подругами…
Гвин допускала такую мысль. И потому сейчас была так сильно сосредоточена на том, что с этим самоубийством что-то не так. Табита бы не стала пить яд. Это уж точно. А значит…
Валькирия бросила взгляд в сторону окна, за которым началась вьюга, и медленно поднялась на ноги. Стул тихонечко скрипнул, но этот звук не разбудил Милред. Дочь графа обнимала во сне подушку и тихо посапывала.
Гвин простояла на месте еще несколько ударов сердца, чтобы удостовериться в том, что бодрствует сейчас только она. А потом шагнула к шкафу, обхватила тонкими пальцами металлическую ручку, открыла створку и начала одеваться. Порылась в тряпках, которые когда-то были ее тренировочными костюмами, и нащупала то, что искала.
В руках Гвин оказался короткий меч в кожаных ножнах, украшенных россыпью янтаря.
Она погладила пальцами рукоять оружия, которому сама дала имя, приладила его к поясу и довольно усмехнулась.
Со всем этим что-то не так. И разобраться Гвин Умильтен с этим сможет только, если наведается в подвалы. Тогда-то она точно найдет ответы и поймет, что произошло на самом деле.
Воспрянув духом, она уже собиралась закрыть шкаф и шагнуть к выходу из комнаты, но зацепилась взглядом за один предмет, лежащий на нижней полке. Сердце Валькирии болезненно сжалось. Ровно так же, как сжались ее пальцы на рукояти клинка.
На нижней полке лежала разорванная книга. Табита ее сохранила. И как Гвин ее раньше не замечала? А ведь именно из-за нее она заговорила с Табитой. В то утро…
* * *
В то утро в академии чародейства и ведьмовства Грискор начался новый учебный год. Гвин Умильтен прибыла на место раньше остальных, и за выдавшиеся свободные дни успела посетить торговый квартал в ближайшем городе, написать отцу письмо и даже найти площадку для тренировок. А после взять разрешение в деканате на ее посещение в любое время.
На первую совмещенную лекцию она шла налегке. Ни книг, ни тетрадей у нее с собой не было. Валькирия была уверена, что самое важное она сможет запомнить. А что не запомнит — было не таким уж и важным.
Девушка не собиралась работать на оценки и похвалы. Это ей было совершенно ни к чему. Если это, конечно, не похвала отца, которую за семнадцать лет ей доводилось слышать всего пару раз.
Лорд Севера еще так тяжело вздохнул перед ее отъездом и посетовал на то, что не выйдет из Гвин воина, что ей аж тошно от самой себя стало.
Девушка не впервые слышала эти слова, а еще чаще замечала отблески боли в его глазах. После потери любимой супруги отцу пришлось одному растить сопливую девчонку. Не сына, воина и защитника. А девочку!
Потому Гвин и заинтересовалась оружием, охотой да азартными играми. Постепенно она понимала все больше, обучалась тонкостям и осваивала новые приемы во всех этих направлениях. Когда она впервые вышла один на один против отца с тренировочным мечом в руке, Гвин было двенадцать.
У нее не было ни единого шанса против Лорда Севера. Так она думала, пока не отразила два первых удара. А из-под третьего ловко ушла кувырком.
Тогда адреналин и азарт ударили ей в голову. Гвин даже смогла провести одну атаку. Безрезультатную, но все же атаку. А потом пропустила тычок в ребра навершием меча и отлетела к дереву. Подскочила и опять напала, подбадривая себя яростным криком.
Мечи скрестились, затрещали. Ее опять отбросило. И она опять поднялась. Лорд Севера за все это время не сделал ни шагу, напоминая дочери огромный священный дуб.
Гвин присела, уклоняясь от отцовского меча. И ударила снизу. Тогда-то ее оружие и вылетело из резко ослабевшей руки. Девчонка упала на спину и застонала, перед глазами заплясали темные пятна, но она вновь попыталась встать.
— Валькирия! — воскликнул тогда отец, с размаху вогнав свой меч в утоптанную землю. — Моя дочь — настоящая валькирия!
Гвин слабо улыбнулась, обезоруженная поражением. Если в начале поединка она не верила, что может победить, то в процессе появилась слабая надежда. И ее так легко сломали.
— Поднимайся! — приказал отец, подавая дочери руку.
Гвин прожгла ее коротким взглядом и ловко вскочила на ноги сама. В ребрах что-то хрустнуло, бок прострелило острой болью. Девчонка согнулась пополам и скрипнула зубами.
Но не проронила ни единого звука.
После лекари нашли у нее перелом двух ребер. Но на ноги поставили быстро. И каково же было удивление Гвин, когда отец предложил ей сразиться еще раз.
— Ты хочешь провести еще одну тренировку? — удивилась тогда девчонка. — Это что, какая-то проверка?
— Валькирии слабеют без сражений, — с усмешкой, утопающей в густых усах, заметил Лорд Севера. — Никаких проверок, Гвин. Ты рождена с сердцем воина. Ты прошла свое испытание.
Девочка сглотнула вязкую слюну и чуть было не прослезилась. Отец ее только что похвалил. Похвалил!
С того случая они все больше времени проводили вместе. Ездили на охоту только вдвоем, отдыхали у корней священного дуба и много разговаривали. Лорд Севера рассказывал о битвах, в которых побывал, о монстрах, которых победил, и о людях, которые того были достойны. Но никогда он не брал с собой дочь на войны, куда уходил на недели, а то и на месяцы.
Все опять резко изменилось, когда ей почти исполнилось шестнадцать. У Валькирии пробудился магический дар. Она долго не знала, как сообщить об этом отцу. Даже боялась увидеть отблеск той самой боли в его глазах. Все эти годы Лорду Севера приходилось в одиночку растить дочь. А та еще и не воином пришла в этот мир, а магом.
Но, несмотря на все страхи, Гвин получила разрешение от отца. И даже обучилась некоторым вещам у знакомого ему чародея. Лорд Севера сам помогал ей собираться в академию. А на прощание чуть ли не в первый раз в жизни обнял, крепко хлопнул по спине и с присущим его голосу рычанием проговорил:
— Давай, Валькирия, покажи, на что ты на самом деле способна. Выдерни им там всем кишки через горло!
Гвин тогда рассмеялась и пообещала, что так будет со всеми, кто посмеет на нее косо посмотреть.
И это обещание она собиралась выполнить. И вместе с тем стать боевым магом. Выбрав факультет ведьмовства, она была уверена, что сможет стать еще сильнее. И тогда отец будет горд. Пусть она и родилась девчонкой, пусть и оказалась с магическим даром, но, как сказал Лорд Севера, у нее сердце воина.
С решительностью в этом самом сердце девушка шла на свою первую лекцию. И была готова последовать совету отца, если кто-то решит косо посмотреть на ее наряд или прическу.
В этой части империи девушки редко позволяли себе коротко остригать волосы. Потому парочка любопытных взглядов уже остановилась на Валькирии, пока та искала указанную в расписании аудиторию. Следующий недовольный взгляд девушка поймала от преподавателя, ведь студентка проигнорировала форму академии.
В свой первый день Гвин оделась привычно: темно-зеленые штаны, серая рубаха со шнуровкой на груди и темно-зеленый жилет с утяжками в виде коричневых нитей на боках. Вместо туфелек, которые тут красовались на ногах почти всех девушек, Гвин натянула короткие сапоги. Их сшили специально для нее и зачаровали так, что девушка попросту влюбилась в обувку.
В теплое время года они никак не мешали, даже больше — делали шаги тише в несколько раз. Да и ноги чувствовали себя комфортно. А вот в холода они были самым лучшим другом для воина. В них можно было как с легкостью передвигаться по льду, так и не замерзнуть в огромном сугробе.
Да, именно в таком виде Гвин Умильтен заявилась на свою первую лекцию по основам магических искусств в аудиторию, где почти все студенты прикупили себе новую форму.
— Начнем, — голос преподавателя заставил Гвин поторопиться и занять ближайшее свободное место. Справа от нее оказалась стена, а слева — девчонка в простом сером платье.
«Интересно, а она в случае чего сможет им кишки через горло выдернуть?» — с усмешкой подумала Гвин, бросив на соседку короткий взгляд.
Бледная такая, каштановые волосы с легким медным отливом. И, что самое интересное, они, как и у Гвин, оказались довольно коротко острижены.
Судя по всему, обрезала их девушка несколько месяцев назад. И сделал это настолько неаккуратно, что некоторые пряди были чуть ли не в два раза длиннее остальных. Или они могли успеть вырасти быстрее других?
Гвин отмахнулась от этого и сосредоточилась на занятии.
Она внимательно слушала о том, насколько важно правильно рассчитывать силы в магии, насколько обязательно знать слова и жесты для произнесения заклинаний и о чем стоит беспокоиться в первую очередь, когда что-то пошло не по плану.
Первую часть занятия первокурсникам с обоих факультетов, собранным в одной большой аудитории, рассказывали о том, что им предстоит научиться слышать свой дар.
На словах все было просто. Даже очень. Но Гвин, которая открыла в себе магию не так давно, пока даже не представляла, как проводить тренировки с этим новым, неизвестным ей оружием. Да, она знала некоторые чары, но зазубривала их, а не понимала.
Позже студентам постарались вбить в головы, что важнее всего безопасность. Никакой магии без разрешения деканата или ректората без надзора преподавателей. Нарушителей этого правила могли даже исключить.
— Она и была сильной, — грустно хмыкнула Валькирия, так и не повернувшись лицом к Милред. — Как минимум у нее был сильный магический дар.
Гвин Умильтен впервые услышала о том, что артефакт от крови Табиты Ваерс окрасился в алый полностью. А ведь слухи о таких вещах обычно распространялись довольно быстро.
Но обижаться на подруг не видела смысла.
Гвин Умильтен прекрасно понимала, что у всех есть свои секреты. Грустно было только узнавать о них не в дружеской беседе, а после смерти обладателя тайны.
Она тихо сидела за единственным письменным столом, разбирая сумку со стрелами, прислушивалась к дыханию Милред и незаметно даже для самой себя покусывала губы. Руки работали без участия головы. Самостоятельно находили разломы и трещины в древке стрел, применяли несложные заклинания починки, зачаровывали их на бронебойность и скорость. Это ее успокаивало. Давало какую-то уверенность, что все можно починить. Все можно исправить.
Гвин всегда занималась своим небольшим арсеналом оружия, когда нужно было собраться с мыслями. Когда требовалось найти решение.
И только когда дыхание Милред ван Темпф сменилось с обиженного и громкого на спокойное и размеренное, Гвин отложила стрелу со странным тонким острием в сторону. Осторожно обернулась и посмотрела на подругу.
«Сестренка, ты тоже должна быть сильной», — пронеслось в голове у девушки.
Да, именно так она воспринимала шумную и взбалмошную Милред. Как младшую сестру, которой у Гвин Умильтен никогда не было.
Пусть Милред часто раздражала, подталкивала к грубостям и резким словам, в глубине души Гвин любила ее. Как и Табита.
Валькирия грустно усмехнулась, вспоминая последнюю перепалку Табиты и Милред. Кажется, в тот вечер Милред хотела запросить разрешение у ректората отправиться на выходных в ближайший город и сходить на концерт любимой группы бардов. Как же она называлась?..
«Проклятые неизвестностью»? Да! Точно!
Табита тоже любила эту группу, но в этот раз напрочь отказалась пойти. У нее были проблемы с учебой. И все выходные она собиралась посвятить книгам.
Ох, в тот вечер от споров и доводов дрожали стены. А Гвин наблюдала за всем происходящим отстраненно, с долей безразличия, лишь иногда посмеивалась и подкалывала обеих, когда кто-то начинал перегибать палку.
Но даже тогда они оставались подругами.
И именно потому Гвин не понимала, почему никто из них не заметил предпосылок к случившемуся. Да, в последнее время Табита стала скрытной и мало разговаривала. Но они с Милред, посовещавшись, решили, что это из-за проблем с учебой. И уж никак не связано с ним.
Ведь Таби пережила это.
А тут такой удар.
Гвин посмотрела на пол, где, по словам Милред, та нашла тело. И сжала руки в кулаки. Резко и до боли.
«Слабость — первый шаг к смерти», — так любил говорить ее отец. И эта поговорка засела в сердце Гвин острой иглой. Девушка повторяла ее каждый раз, когда собиралась отступить или прогнуться под обстоятельства.
Гвин видела слабость в других, это было талантом Валькирии, привитым отцом.
Гвин видела, как Милред сложно в академии из-за издевок и шуток однокурсников. Видела, как мучается Табита из-за случившегося.
Но слабости в них она не видела никогда.
Может, потому они и были ее подругами…
Гвин допускала такую мысль. И потому сейчас была так сильно сосредоточена на том, что с этим самоубийством что-то не так. Табита бы не стала пить яд. Это уж точно. А значит…
Валькирия бросила взгляд в сторону окна, за которым началась вьюга, и медленно поднялась на ноги. Стул тихонечко скрипнул, но этот звук не разбудил Милред. Дочь графа обнимала во сне подушку и тихо посапывала.
Гвин простояла на месте еще несколько ударов сердца, чтобы удостовериться в том, что бодрствует сейчас только она. А потом шагнула к шкафу, обхватила тонкими пальцами металлическую ручку, открыла створку и начала одеваться. Порылась в тряпках, которые когда-то были ее тренировочными костюмами, и нащупала то, что искала.
В руках Гвин оказался короткий меч в кожаных ножнах, украшенных россыпью янтаря.
Она погладила пальцами рукоять оружия, которому сама дала имя, приладила его к поясу и довольно усмехнулась.
Со всем этим что-то не так. И разобраться Гвин Умильтен с этим сможет только, если наведается в подвалы. Тогда-то она точно найдет ответы и поймет, что произошло на самом деле.
Воспрянув духом, она уже собиралась закрыть шкаф и шагнуть к выходу из комнаты, но зацепилась взглядом за один предмет, лежащий на нижней полке. Сердце Валькирии болезненно сжалось. Ровно так же, как сжались ее пальцы на рукояти клинка.
На нижней полке лежала разорванная книга. Табита ее сохранила. И как Гвин ее раньше не замечала? А ведь именно из-за нее она заговорила с Табитой. В то утро…
* * *
В то утро в академии чародейства и ведьмовства Грискор начался новый учебный год. Гвин Умильтен прибыла на место раньше остальных, и за выдавшиеся свободные дни успела посетить торговый квартал в ближайшем городе, написать отцу письмо и даже найти площадку для тренировок. А после взять разрешение в деканате на ее посещение в любое время.
На первую совмещенную лекцию она шла налегке. Ни книг, ни тетрадей у нее с собой не было. Валькирия была уверена, что самое важное она сможет запомнить. А что не запомнит — было не таким уж и важным.
Девушка не собиралась работать на оценки и похвалы. Это ей было совершенно ни к чему. Если это, конечно, не похвала отца, которую за семнадцать лет ей доводилось слышать всего пару раз.
Лорд Севера еще так тяжело вздохнул перед ее отъездом и посетовал на то, что не выйдет из Гвин воина, что ей аж тошно от самой себя стало.
Девушка не впервые слышала эти слова, а еще чаще замечала отблески боли в его глазах. После потери любимой супруги отцу пришлось одному растить сопливую девчонку. Не сына, воина и защитника. А девочку!
Потому Гвин и заинтересовалась оружием, охотой да азартными играми. Постепенно она понимала все больше, обучалась тонкостям и осваивала новые приемы во всех этих направлениях. Когда она впервые вышла один на один против отца с тренировочным мечом в руке, Гвин было двенадцать.
У нее не было ни единого шанса против Лорда Севера. Так она думала, пока не отразила два первых удара. А из-под третьего ловко ушла кувырком.
Тогда адреналин и азарт ударили ей в голову. Гвин даже смогла провести одну атаку. Безрезультатную, но все же атаку. А потом пропустила тычок в ребра навершием меча и отлетела к дереву. Подскочила и опять напала, подбадривая себя яростным криком.
Мечи скрестились, затрещали. Ее опять отбросило. И она опять поднялась. Лорд Севера за все это время не сделал ни шагу, напоминая дочери огромный священный дуб.
Гвин присела, уклоняясь от отцовского меча. И ударила снизу. Тогда-то ее оружие и вылетело из резко ослабевшей руки. Девчонка упала на спину и застонала, перед глазами заплясали темные пятна, но она вновь попыталась встать.
— Валькирия! — воскликнул тогда отец, с размаху вогнав свой меч в утоптанную землю. — Моя дочь — настоящая валькирия!
Гвин слабо улыбнулась, обезоруженная поражением. Если в начале поединка она не верила, что может победить, то в процессе появилась слабая надежда. И ее так легко сломали.
— Поднимайся! — приказал отец, подавая дочери руку.
Гвин прожгла ее коротким взглядом и ловко вскочила на ноги сама. В ребрах что-то хрустнуло, бок прострелило острой болью. Девчонка согнулась пополам и скрипнула зубами.
Но не проронила ни единого звука.
После лекари нашли у нее перелом двух ребер. Но на ноги поставили быстро. И каково же было удивление Гвин, когда отец предложил ей сразиться еще раз.
— Ты хочешь провести еще одну тренировку? — удивилась тогда девчонка. — Это что, какая-то проверка?
— Валькирии слабеют без сражений, — с усмешкой, утопающей в густых усах, заметил Лорд Севера. — Никаких проверок, Гвин. Ты рождена с сердцем воина. Ты прошла свое испытание.
Девочка сглотнула вязкую слюну и чуть было не прослезилась. Отец ее только что похвалил. Похвалил!
С того случая они все больше времени проводили вместе. Ездили на охоту только вдвоем, отдыхали у корней священного дуба и много разговаривали. Лорд Севера рассказывал о битвах, в которых побывал, о монстрах, которых победил, и о людях, которые того были достойны. Но никогда он не брал с собой дочь на войны, куда уходил на недели, а то и на месяцы.
Все опять резко изменилось, когда ей почти исполнилось шестнадцать. У Валькирии пробудился магический дар. Она долго не знала, как сообщить об этом отцу. Даже боялась увидеть отблеск той самой боли в его глазах. Все эти годы Лорду Севера приходилось в одиночку растить дочь. А та еще и не воином пришла в этот мир, а магом.
Но, несмотря на все страхи, Гвин получила разрешение от отца. И даже обучилась некоторым вещам у знакомого ему чародея. Лорд Севера сам помогал ей собираться в академию. А на прощание чуть ли не в первый раз в жизни обнял, крепко хлопнул по спине и с присущим его голосу рычанием проговорил:
— Давай, Валькирия, покажи, на что ты на самом деле способна. Выдерни им там всем кишки через горло!
Гвин тогда рассмеялась и пообещала, что так будет со всеми, кто посмеет на нее косо посмотреть.
И это обещание она собиралась выполнить. И вместе с тем стать боевым магом. Выбрав факультет ведьмовства, она была уверена, что сможет стать еще сильнее. И тогда отец будет горд. Пусть она и родилась девчонкой, пусть и оказалась с магическим даром, но, как сказал Лорд Севера, у нее сердце воина.
С решительностью в этом самом сердце девушка шла на свою первую лекцию. И была готова последовать совету отца, если кто-то решит косо посмотреть на ее наряд или прическу.
В этой части империи девушки редко позволяли себе коротко остригать волосы. Потому парочка любопытных взглядов уже остановилась на Валькирии, пока та искала указанную в расписании аудиторию. Следующий недовольный взгляд девушка поймала от преподавателя, ведь студентка проигнорировала форму академии.
В свой первый день Гвин оделась привычно: темно-зеленые штаны, серая рубаха со шнуровкой на груди и темно-зеленый жилет с утяжками в виде коричневых нитей на боках. Вместо туфелек, которые тут красовались на ногах почти всех девушек, Гвин натянула короткие сапоги. Их сшили специально для нее и зачаровали так, что девушка попросту влюбилась в обувку.
В теплое время года они никак не мешали, даже больше — делали шаги тише в несколько раз. Да и ноги чувствовали себя комфортно. А вот в холода они были самым лучшим другом для воина. В них можно было как с легкостью передвигаться по льду, так и не замерзнуть в огромном сугробе.
Да, именно в таком виде Гвин Умильтен заявилась на свою первую лекцию по основам магических искусств в аудиторию, где почти все студенты прикупили себе новую форму.
— Начнем, — голос преподавателя заставил Гвин поторопиться и занять ближайшее свободное место. Справа от нее оказалась стена, а слева — девчонка в простом сером платье.
«Интересно, а она в случае чего сможет им кишки через горло выдернуть?» — с усмешкой подумала Гвин, бросив на соседку короткий взгляд.
Бледная такая, каштановые волосы с легким медным отливом. И, что самое интересное, они, как и у Гвин, оказались довольно коротко острижены.
Судя по всему, обрезала их девушка несколько месяцев назад. И сделал это настолько неаккуратно, что некоторые пряди были чуть ли не в два раза длиннее остальных. Или они могли успеть вырасти быстрее других?
Гвин отмахнулась от этого и сосредоточилась на занятии.
Она внимательно слушала о том, насколько важно правильно рассчитывать силы в магии, насколько обязательно знать слова и жесты для произнесения заклинаний и о чем стоит беспокоиться в первую очередь, когда что-то пошло не по плану.
Первую часть занятия первокурсникам с обоих факультетов, собранным в одной большой аудитории, рассказывали о том, что им предстоит научиться слышать свой дар.
На словах все было просто. Даже очень. Но Гвин, которая открыла в себе магию не так давно, пока даже не представляла, как проводить тренировки с этим новым, неизвестным ей оружием. Да, она знала некоторые чары, но зазубривала их, а не понимала.
Позже студентам постарались вбить в головы, что важнее всего безопасность. Никакой магии без разрешения деканата или ректората без надзора преподавателей. Нарушителей этого правила могли даже исключить.