— Я взяла ее! — взвизгнула Гвин, когда мама наконец смогла прийти. — И хочу читать!

— Конечно, родная, — мягкая улыбка тронула ее губы. — Начинай.

И Гвин читала. Запинаясь, сбиваясь, но упорно двигаясь вперед. Ей нравилась история, нравился процесс. Нравилось, как буквы складывались в слова и наполнялись смыслом.

Это было какой-то магией, которая создавала в голове ребенка яркую картинку битвы с драконом. Большим алым и очень опасным драконом.

Гвин Умильтен очень любила читать. Обожала.

Все изменилось в один момент.

Когда не стало ее мамы.

Отец ничего не говорил. Он старался избегать встреч с дочерью. Почему-то закрывался в кабинете, будто не слыша ее плача под дверью.

Гвин кусала кулаки, не понимала, куда пропала мама. Почему она больше не приходит, не целует ее в макушку, не читает на ночь глупые сказки.

Осознание пришло чуточку позже.

Девчонка сидела в глубоком кресле, еще не доставая ногами до пола. В ее руках была помятая старая книга о воинах и драконе. Гвин читала ее каждый день. Чаще вслух. Иногда очень тихо, так, что только губы шевелились.

Именно в тот день, повторяя любимую историю уже в который раз, Гвин вздрогнула. Глаза наполнились слезами, а внутри все обожгло огненной болью.

«Мама, — подумала она, стирая ладонью влагу с лица. — Мамы больше нет. Нет… Она… умерла».

Книга выскользнула из ослабевших детских рук. Упала и открылась на середине.

Гвин не могла пошевелиться. Она хватала ртом воздух, стараясь пережить понимание того, что мама ушла к прародителям. Что она больше никогда не обнимет ее, не поцелует, не почитает на ночь…

Почитает…

Девочка уронила взгляд на книгу. И закричала. Схватила ее за корешок, вскочила на ноги и запустила ту в стену.

«Она больше никогда не услышит, как я читаю».

Гвин трясло от боли, разрывающей душу на куски. От несправедливости, которая обрушилась на ребенка. Вмиг наполовину осиротевшая она осела кулем на пол и закусила губу, чтобы не разрыдаться.

Девочка попала в лапы того самого монстра, от которого не могли спасти ни мама с папой, ни какой-то незнакомый воин. Она сама забралась в эти лапы и закрылась от мира когтями страха.

«Значит, никто никогда не услышит, как я читаю».

Это были мысли ребенка, который впервые почувствовал ужасную боль этого мира. Мысли маленькой девочки.

Но именно они потом преследовали ее всю жизнь.

Гвин больше не могла читать. Стоило ей взять в руки книгу, как паника и страх нападали из-за спины. Такие настоящие. Материальные.

Они рвали ее душу, делали слабой.

Это было единственным, что делало ее слабой.





* * *


— Давай я, — Табита пришла на помощь в тот момент, когда у Гвин поплыло перед глазами, а в памяти пронеслось самое болезненное воспоминание из прошлого.

Гвин не помнила, что случилось с мамой. И ни разу не спросила у отца, ведь он запретил. Но именно сейчас она вспомнила все те вечера, которые они проводили вместе за чтением.

А следом пришла демоническая боль от одного только взгляда на текст, написанный рукой дознавателя.

Валькирия разжала пальцы, позволяя подруге прийти на помощь. Впервые принимая помощь добровольно и с благодарностью.

«Слабость — первый шаг к смерти», — пронеслось у нее в голове, а руки сжались в кулаки.

— То есть меня допрашивать вы не собираетесь?

Найджел подал голос, заставив вздрогнуть всех находящихся в комнате. Гвин совершенно забыла о парне, который тенью притаился у выхода. И, похоже, имел много возможностей просто уйти. Но ни одной почему-то не воспользовался.

Дознаватель жестом подозвал Табиту и вернул себе до сих пор не подписанный лист. Пробежался по нему взглядом и нахмурился.


— Ну что ж, давай послушаем и тебя. Что ты делал ночью на улице?

Судя по недовольству, написанному на лице, имперский дознаватель надеялся, что эту работу сделают за него. Но вернулся слишком рано.

Гвин покачнулась и тут же почувствовала руку Табиты, которую та подставила ей под спину. Подруга только вопросительно вскинула брови, но в ответ получила отрицательный кивок.

Валькирия не была готова ни о чем рассказывать. Сейчас ей очень хотелось выйти на улицу, подставить горящие щеки ледяному ветру и просто завыть волком. Боль, которую она смогла затоптать в себе, всколыхнулась с такой силой, что почти сбила девушку с ног.

Мама.

Боль, которая делала ее девчонкой, а не воином.

— Я нарушил правила, потому что увидел на территории академии вёлла, — произнес Найджел и замолчал, будто наслаждаясь выражением лиц всех собравшихся.

Гвин успела отметить сомнение Табиты, недоверие главного дознавателя и непонимание Милред. Что сейчас было написано на лице самой Валькирии она не знала. Возможно, удивление. А может, и вовсе ничего.

— Вёлла? — фыркнул дознаватель, вставая со своего места и окидывая этого странного студента ледяным взглядом. — Отличная ложь. Что дальше? Дракон проломил крышу в одном из учебных корпусов?

— Вот потому я и нарушил запрет, — пожал плечами Найджел. — Потому что кто-то из ваших людей мог пострадать.

— И где же этот вёлл, мальчишка? — с пренебрежением поинтересовался мужчина.

— Так у ваших ног, — хмыкнул он. — Один из ваших людей привел его сюда, держа за ошейник. А потом свой перекус ему скормил. Скоро его, наверное, стошнит. Если голем, конечно, не научился переваривать органику, не сдобренную кровью.

— Это очень плохая шутка, — процедил сквозь зубы дознаватель, бросив взгляд на пса.

— Шутка? — этот Найджел будто бы издевался над мужчиной. Он потянулся за своим браслетом и что-то прошептал.

Псина в углу моментально оказалась на лапах и утробно зарычала, открыв пасть. Глаза налились тем самым хищным блеском, который подтолкнул Гвин взяться за меч.

Но сейчас Иглы не было.

— Ты?..

Это был дознаватель. Он с удивлением смотрел на собаку и уже начинал плести какое-то заклинание.

— Именно. Это вёлл, — подтвердил Найджел. — Он отправлялся в сторону подвалов. Видимо, почувствовал там одиночку. Если бы я не нарушил запрет…

Продолжать он не стал, только вскинул брови. Без вызова, лишь с легкой насмешкой. Глава дознавателей это, должно быть, почувствовал. Вместо того, чтобы следить за плавными хищными движениями вёлла, он смотрел на студента.

Найджел прошептал еще одно заклинание, коснувшись браслета. И пес дружелюбно заскулил, опускаясь обратно на пол.

— Может, это твой вёлл…

— Тогда бы я не создавал артефакт на скорую руку, чтобы заточить его ярость.

Студент сорвал с руки браслет и бросил вперед. Дознаватель с поразительной ловкостью поймал его в воздухе и тут же применил к нему какое-то заклинание.

Было ли безопасно отдавать власть над големом человеку императора?

— Принадлежит вёлл сыну ректора, — как бы невзначай заметил Найджел, бросив короткий взгляд в сторону Табиты.

Гвин тоже его поймала. И нахмурилось.

«Что на самом деле связывает этих двоих?» — подумала она за то мгновение тишины, пока дознаватель переваривал информацию.

— Какому еще сыну? — сейчас мужчина разговаривал только со старшекурсником.

После вёлла его уже не так сильно интересовали три первокурсницы, которые каким-то образом оказались не в своих постелях.

— Карвин Олт, — так же легко поделился информацией Найджел. — Второкурсник. Факультет ведьмовства.

Табита вздрогнула от одного звучания этого имени. Теперь настал черед Гвин поддержать подругу легким касанием.

— В академии не учится никакой Олт…

— Верно. Карвин зачислен в академию Грискор под фамилией матери. Он Карвин Деснир. Но это не отменяет его родственной связи с господином ректором.

Глава дознавателей еще несколько ударов сердца обдумывал сведения, полученные от человека, которого почему-то проигнорировали его подчиненные. А потом, сузив глаза, поинтересовался:

— И откуда же тебе столько известно?

— Я учусь тут, — хмыкнул Найджел, разведя руки в стороны. — Этого недостаточно?

Расспросы могли продолжаться сколько угодно. Но в это мгновение что-то изменилось. Резко, но неуловимо.