Тинн почти не заметил тонкую колючую лиану, которая в полумраке обвилась вокруг его щиколотки. Он нагнулся, чтобы высвободиться от неё, и крошечный шип жадно укусил его в большой палец. Он приложил ранку ко рту, и медный вкус крови смешался с грязью и пылью, которые накопились за время его путешествия. Коул, который шёл впереди, отдёрнул свою руку, когда другой шип уколол его в тот же большой палец. Мальчики двинулись дальше. В конце концов, на укол можно было не обращать внимания – ведь им ещё повезло, что они до сих пор не были изрезаны в клочья в густом лабиринте колючек, пытаясь не отстать от Свечебородого.

В глубине души Тинн начинал понимать, что что-то здесь не так. Дело было не только в темноте или боли. Лианы двигались – извивались и ползли, будто живые змеи, и по мере того, как мальчики шли под ними, просвет впереди вокруг тропинки немного приоткрывался, а потом как бы незаметно смыкался сзади.

Коул остановился, и Тинн подошёл и встал рядом.

– Что случилось?

– Я не вижу тропинку, – сказал Коул. Он напрягал зрение, ощупывал всё вокруг себя, но везде находил только ещё больше зарослей.

Далеко впереди они разглядели огонёк водяного, слабо мерцавший за многочисленными густыми слоями лиан.

– Свечебородый! – позвал Коул. – Вернись, мы застряли!

Огонёк свечи придвинулся ближе, и они смогли разглядеть лицо старика за стеной колючек.

– Мне так жаль, – прошептал он. Его голос был сухим и ломким, как кусочек мела.

– Ты умеешь говорить? – опешил Коул, безуспешно пытаясь отодвинуть лианы. – Ты вернулся за нами! Пожалуйста, больше не делай этого!

– Не делай чего? Что именно он делает? – не понял Тинн. Он перевёл взгляд с Коула на Свечебородого. – Как нам отсюда выбраться, Свечебородый?

– Мне так жаль. Мне так жаль. Мне так жаль.

Теперь Свечебородый плакал, качая головой.

– Слушай, Свечебородый, сейчас же помоги нам выбраться отсюда! – закричал Коул, но лианы уже ползли вокруг него, сплетаясь в густую сеть, смыкаясь всё теснее, пока каждый сантиметр жалкого лица водяного не скрылся полностью из глаз.

– А-а-ар-р-р! – закричал Коул, пытаясь разорвать злобные стебли. Ему удалось лишь глубоко рассечь всю ладонь.

Тинн застыл на месте.

– Он… бросил нас, – проговорил он.

– Он обманул нас! – закричал Коул свозь непроницаемую стену. – Он грязный, подлый монстр и всё это время врал нам!

Очень медленно, словно последние капли стекающего с ложки кленового сиропа, меркнувшие лучи дневного света окончательно растаяли, и мир погрузился в темноту.





* * *


Фэйбл снова закричала. Мерзкие чёрные колючки обвились вокруг обеих её щиколоток, и чем сильнее девочка отбивалась и вырывалась, тем с большей яростью они впивались в её ноги. Она упала спиной на холодную землю. Цепляясь обеими руками, попыталась отползти от лиан, но они тянули её назад.

Сначала Фэйбл даже не заметила их, настолько густыми были тени в Глубоком Мраке. Она только чувствовала запах парафина, острый и слегка сладковатый, который безошибочно указывал на свечу водяного. Он был таким свежим и близким, что ей казалось, Свечебородый вместе с Коулом и Тинном был всего лишь за следующим холмом. Она позволила своему возбуждению и надежде взять верх над осторожностью и, когда осознала свою ошибку, была уже по колено в жутких лианах. Заросли кустарника только и ждали, когда она попытается повернуть назад, и в этот момент сомкнулись вокруг неё и начали жалить своими шипами.

Лес за её спиной зашумел, и она услышала рёв своей матери. Лунный свет пронзил, словно копьём, лесной покров, и Фэйбл смогла ясно разглядеть лианы, которые поймали её в ловушку. Они ползли, словно клубок пресмыкающихся, взбираясь на неё, выпуская длинные щупальца из огромной горы колючек.

В следующее мгновение над Фэйбл возникла её мать. Её звериные мускулы вздувались под тяжёлым мехом, а тёмные губы отодвинулись назад, обнажив чудовищные клыки. Фэйбл выдохнула с облегчением.

Огромная медведица вцепилась в лианы, которые удерживали ступни Фэйбл. Она чувствовала, как при каждом движении её ноги бросало вверх-вниз. Длинные медвежьи когти должны были с лёгкостью размолотить эти витые стебли, но, несмотря на удары, они не поддавались. Королева взвыла от боли и ярости, но не ослабила усилий. Фэйбл увидела кровь на лапах матери.

Заросли содрогались и взбухали в тусклом свете. Фэйбл с ужасом смотрела на новую волну тёмных лиан, которая рвалась вперёд из основного скопища в их сторону. Её мать отступила. Фэйбл цеплялась за землю, стараясь отползли, пока надвигавшийся каскад ещё не похоронил её, но не могла найти за что ухватиться, кроме влажных скользких листьев.

Слева от себя она услышала резкий хруст и треск ломающегося дерева. Как раз в этот момент перед ней выросла волна колючек. Но тут по лесу разнёсся оглушительный удар, и на ползущие заросли навалился замшелый ствол толще в окружности, чем сама Фэйбл. Это её мать повалила целое дерево на злобные лианы.

Кольцо вокруг щиколоток Фэйбл, которое приносило такую боль, ослабло. Она попробовала высвободиться. Лианы всё ещё держали её, но, расплющенные под весом дерева, потеряли значительную часть своей силы. Фэйбл поворачивала ноги в разные стороны, чтобы выскользнуть оттуда, и вдруг почувствовала, что кто-то схватил её за плечо. В испуге она отдёрнула руку.

– Это я, – раздался знакомый голос.

Она посмотрела вверх и, моргнув, увидела Энни Бёртон.

– Возьми меня за руку, – велела Энни требовательно. – Давай!

Фэйбл схватила руки Энни и стала отбиваться от лиан ногами, а женщина тянула её на себя. Колючки со злобой царапали её ноги, но она не обращала внимания на боль.

– Эт нахорошо, – проворчал гоблин откуда-то позади них. – Они на выпускают, пока на насытятся.

– А ты, кретин, мог бы и помочь нам, – огрызнулась Энни через плечо, отбивая ногами ползучие стебли и крепко удерживая Фэйбл.


Щупальца чернильного цвета начинали выползать поверх упавшего дерева. Совсем скоро заросли смогут преодолеть это препятствие. Фэйбл почувствовала, как задрожала земля, когда её мать запрыгнула туда, чтобы оттолкнуть ненавистные растения.

– Ты на заставишь меняр подойти ближе, – ответил Кулл. – Даже ежель заросли освободят мелкую ведьмочку, они заберут кого-т ещё вместо неё.

– Так ты бы предпочёл, чтобы они забрали её? – возмутилась Энни.

– Меняр они на получат.

– Уф, – в отвращении фыркнула Энни.

– Пожалуйста, не отдавайте им меня, – пропищала Фэйбл.

– Я тебя не отпущу, дорогая моя, – пообещала Энни, удваивая усилия.

Ноги Фэйбл были словно охвачены огнём, но, собрав последние силы, она освободила сначала одну, а потом вторую. Она и Энни вместе откатились назад, в папоротник.

Фэйбл, тяжело дыша, смогла сесть. Какое-то время она в ужасе не могла найти мать. Где она? Только мгновение назад она была на стволе дерева. В душу Фэйбл закрался страх. Неужели вместо Фэйбл заросли забрали её маму?

Но тут земля содрогнулась, и медведица тяжело упала радом с ними. Горячее дыхание огромного зверя сдуло кудряшки со лба Фэйбл, и та улыбнулась. Медведица заворчала. Её мышцы свела судорога, и она, тяжело дыша, повалилась на землю. Её плечи поднимались и опускались, и всё тело содрогалось, пока наконец медведица не исчезла. Королева снова стала женщиной, которая пыталась перевести дыхание под тяжёлой меховой накидкой.

Фэйбл в испуге перевела взгляд обратно на заросли. Щупальца, зажатые под стволом, оставались там как в ловушке, безжизненные и неподвижные, как будто они никогда не были ни чем иным, как безвредными лесными растениями.

– Они остановились, – прошептала Фэйбл.

– Эт нахорошо, – повторил Кулл.

– Нехорошо? – вспыхнула Энни. – Это большая удача, что мы выбрались оттуда живыми. Но за это тебе лично никаких слов благодарности.

– Ага, эт удача, но нахорошая. Эт плохо. Очень плохо. Мелкая ведьмочка на насытила заросли.

– Так ты что, хотел бы, чтобы насытила? Ты гадкий, отвратительный…

– Нет, – оборвала её королева, и голос её был напряжённым. Глубокая пунцовая линия пересекала её щеку, и при дыхании она втягивала воздух сквозь стиснутые зубы. – Воришка прав. Смотри.

Волна лиан, которые переползали через упавшее дерево, теперь отступила и начала таять, превращаясь в тёмную массу в центре леса под покровом тени. Заросли выглядели спящими и податливыми.

– Они затихли, а мы ещё здесь, – сказала королева. – Заросли действуют не так. Если Фэйбл не насытила их, то это сделало что-то другое.

– Тыр видишь, жернщина? Эт я и пытался…

– А ты, мерзавец, прекрати болтать.

Глаза королевы и Энни встретились.

Энни почувствовала, как её сердце пропустило удар и куда-то ухнуло. Королеве не нужно было произносить это вслух: Энни знала, о чём она думает.

– Мы не знаем, захватили ли они моих мальчиков, – произнесла она. Её голос сорвался, и она прокашлялась.

Королева опустила глаза, и почему-то от этого стало ещё хуже.

Энни покачала головой.

– Мы не знаем этого, – повторила она с подчёркнутой убеждённостью. – Иди сюда, Фэйбл. Давай я чем-нибудь закрою эти порезы.

– Подожди, – остановила её королева, морщась и поднимаясь с земли. Без всяких дополнительных объяснений она, пошатываясь, удалилась в лес.

– Куда ты? – спросила Энни.

– Подожди, – раздался голос ведьмы.

Кулл пожал плечами.

Энни не собиралась сидеть сложа руки и ждать, когда вернётся эта невыносимая женщина. Она оторвала длинные полосы ткани от подола юбки, изо всех сил стараясь сдержать дрожь в руках, и смастерила из них грубые повязки для окровавленных щиколоток девочки. Здесь, посреди леса, она мало что могла сделать, чтобы промыть или подлечить их, но, по крайней мере, она могла их забинтовать.

Энни уже приготовилась это делать, когда королева вернулась и бросила ей на колени клейкий золотой сгусток, а потом сползла к подножию дерева.

– Уф! Что это такое?

– Медовые соты. От боли и чтобы раны быстрее зажили.

– А-а-а, – протянула Энни. Её бабушка всегда нахваливала мёд как лучшее средство от порезов. – Правильно. Хорошо.

Она провела рукой по сотам, чтобы набрать как можно больше мёду. Потом осторожно намазала его на самые глубокие из ран Фэйбл. Та прикусила губу и скривилась, но не позволила себе заплакать.