Мы посмеялись. И мне вдруг захотелось в Одессу. Ведь обещал быть там осенью, а — не смог. Не сумел. Чемпионат, понимаешь. Вот и маменька моя живёт по строгому графику. Выступления, репетиции, гастроли, записи, сон, бассейн, массаж, диета…

Только подумал — а оно и сбылось. Маменьке пора. Ну, и Галина с бравым артистом тоже поднялись.

— Ты, Миша, нас не провожай. Посиди, отдохни, мы же видим — устал, — сказала Галина.

Теперь, уже на прощание, меня поцеловала маменька. А бравый артист пожал руку и пожелал успехов.

Успехи мне, конечно, пригодятся.

В одиночестве я ковырялся вилкой во всяких вкусных блюдах, и думал. Вершина покорена. Что дальше? Звание гроссмейстера и так дадут, а если Галина позвонит кому нужно — а она позвонит! — то ещё и домой принесут к ужину. И что?

А то, что теперь обязательно предложат участвовать в каком-нибудь международном турнире. Заслужил. Увижу заграницу не в передаче «Международной панорамы», а своими глазами. Пройдусь по Пикадилли, попрыгаю вместе с кенгуру, поплаваю рядом с акулами… Уже страшно. И, кстати, о загранице. Помимо медали и диплома я получил денежный приз. Не безумно большой, но вполне серьезный. Могу на эти деньги хоть завтра купить «Жигули» — именно купить, без очереди, поскольку к деньгам полагается ордер на автомобиль. Нет, автомобиль мне не нужен, но всё равно приятно. Так вот в заграничном фильме видел, как победителя какого-то соревнования награждали публично — дали огромный, метр на полтора, чек. Понятно, чек демонстрационный. В целях рекламы. Участвуйте в наших соревнованиях и богатейте! А мне — ну, и другим призёрам тоже — денежные призы вручают за кулисами, келейно, будто в деньгах есть нечто постыдное. Ну да, у нас спорт считается любительским. Но какое тут любительство, если по расписанию за четыре недели было три выходных, а в остальные дни либо игра, либо доигрывание. Хорошо, у меня лично доигрываний не было, но у других — много. И ведь турнир — это казовая часть, в тени остаются часы и часы подготовки. По Ботвиннику, для того, чтобы сохранять гроссмейстерскую форму, нужно заниматься по сорок-пятьдесят часов в неделю круглогодично. Я-то не занимаюсь, так я и не Ботвинник. Ботвинник — шестикратный чемпион СССР, плюс абсолютный чемпион СССР, плюс чемпион мира, плюс многое, многое и многое. Уж он точно знает, что такое труд.

Ладно. Посидел, пора и честь знать.

Подозвал официанта, расплатиться.

— За все заплачено, уважаемый. Ты гость Галины Леонидовны. Хочешь ещё кушать — только скажи.

Я поблагодарил, мол, было всё замечательно, и ушёл. Нет, и в самом деле всё замечательно, но одинокого и за роскошной трапезой жалко.

Октябрьским вечером как не пройтись по Москве? Если силы есть.

Но у меня с силами сегодня не очень.

Потому взял такси и вернулся в «Москву».

Отлёживаться, рвать и метать. Если придётся.



28 октября 1973 года, воскресенье



А здоровье мое идёт на поправку. Явно. Потому что, съев за завтраком варёное яйцо, я остался голоден.

В полдень у меня рандеву. С представителем Первого Медицинского института. Зачем — понятия не имею. Он рвался встретиться со мной еще в пятницу, но мое состояние не способствовало встречам. Антон передал представителю, что, если уж необходимо, я буду свободен в полдень воскресенья, в главном вестибюле гостиницы «Москва» (переезд уже был делом решенным). Что от меня нужно этому представителю? Сеанс одновременной игры? Или дружить институтами? Первое — нет, второе — нужно подумать.

И вот без одной минуты полдень, я — в вестибюле, в руках купленные в киоске «Советский Спорт» и «Комсомолка». Сел в кресло под пальмой — тут в вестибюле, их целых три, пальмы а не кресла, сел, и начал читать отчёт о закрытии чемпионата. Со своей физиономией среди прочих. Выглядел я, как марафонец на финише.

— Здравствуйте, вы — Михаил Чижик?

— Здравствуйте, я — Михаил Чижик, — я рассматривал вопрошавшего с легким недоумением. Автограф будет просить?

— Мы договаривались о встрече. Через вашего тренера договаривались. Я заместитель декана лечебного факультета, Иван Селиверстов.

Мы обменялись рукопожатиями. Я вернулся в кресло, замдекана сел напротив.

— Вас, вероятно, интересует причина моего визита.

Я неопределенно кивнул. Мол, не то, чтобы интересует, но раз уж мы встретились…

— Вы ведь учитесь в Чернозёмском мединституте? — «Черноземский мединститут» он произнес, как нечто непристойное.

— Да.

— Вы не думали перевестись в Москву? В московский медицинский институт?

— Нет.

— Ну конечно. Дело это очень непростое, но мы бы могли пойти навстречу.

— Мы?

— Первый Московский медицинский институт имени Сеченова.

Я промолчал. Что тут говорить?

— Понимаю, для вас это предложение неожиданное, но вы подумайте. В нашем институте и уровень преподавания очень высокий, и возможностей гораздо больше.

— Каких возможностей?


— Ординатура и даже аспирантура, трудоустройство в лучшие клиники Москвы. Или научные институты. Или работа на кафедрах нашего института. Для вас был бы специальный график обучения…

— Я подумаю над вашим предложением, — вежливо ответил я. Человек старается, человек искал со мной встречи, человек пришел в свой выходной день — как я могу быть невежливым?

— Подумайте, подумайте. Такой шанс выпадает не каждому. И да, мы бы предоставили вам в общежитии отдельную комнату! — выложил он главный козырь.

— Я подумаю, — повторил я.

И мы расстались: замдекана пошел к выходу, а я вновь развернул газету, теперь уже «Комсомолку». Страна прощается с Семёном Михайловичем Буденным, в очередной раз израильская военщина потерпела сокрушительное поражение. Интересно, а вдруг это Буденный помог нашим арабским друзьям отбиться от агрессора? Спасти спас, но организм не выдержал, и вот…

Просто сюжет для авантюрного романа.

Странные люди, эти москвичи. Считают, что стоит поманить Москвой, так все, задрав штаны, побегут за светом рубиновых звёзд. Рубиновые звезды и мне нравятся, но переходить в московский вуз я не собирался. По крайней мере, сейчас. Ординатура? Аспирантура? Это и Черноземске можно, буде появится на то желание. Но появится оно, нет — не знаю. Специальный график обучения? Он уже есть, но нужно будет попросить его подрегулировать. Чтобы побольше предметов сдать досрочно. Биофизику, к примеру, или гистологию. Не растягивать обучение, а, напротив, сжимать его. За счет памяти. Ведь и в самом деле, три — четыре турнира — это три-четыре месяца вне института, вне Черноземска, а, может быть, и вне страны.

Теоретические дисциплины я сдам. Без сомнений. Мне достаточно один раз прочитать учебник, чтобы сдать предмет, и два раза — чтобы сдать на отлично. А учебник я читаю три дня. Самый толстый. Но когда начнется реальное обучение, обучение у операционного стола, учебником не обойдешься…

И, наконец, главное — комната в общежитии. Это он серьезно? Антон, который активно вращался на тренерской бирже (его выпытывали, в чём секрет моего выступления), сказал, что нормальное предложение для хорошего гроссмейстера — хорошая квартира в хорошем доме хорошего района хорошего города. Для чемпиона СССР этим хорошим городом вполне может стать Москва. Да, Таль живет в Риге, а Спасский — в Ленинграде, но только потому, что и Рига, и Ленинград им по душе. И комната в общежитии — это голый крючок провинциальному карасю. Авось, и клюнет впопыхах.

Хотя как может клюнуть на комнату в общежитии автор оперы «Малая Земля» — даже и представить сложно. Маменька говорила, что на проспекте Калинина хорошую четырехкомнатную квартиру можно купить за пятьдесят тысяч. Как купить, у кого, я уточнять не стал. Пятьдесят тысяч деньги немаленькие, но они у меня есть. А вот желания жить в Москве прямо сейчас — нет совершенно. Что мне четыре комнаты, когда у меня дом в Сосновке — чистый воздух, лес, река, до города пятнадцать-двадцать минут вальяжной езды. И где я в Москве найду Веру Борисовну?

Ну, это я просто устал. Болезнь, турнир, гостиничная жизнь.

— Привет, Чижик! Заждался?

Вот и девочки вернулись.

У нас завтра важное дело. Здесь, в гостинице «Москва».

Но это завтра.





Глава 7




КОРОЛЕВЫ, СЛОН И ЧИЖИК



28 октября 1973 года, воскресенье (продолжение)



— Ой, Чижик, без тебя Чернозёмск неполный! Так и ждёт, когда же ты вернешься!

— А уж я-то как жду! Часы считаю! — сказал я искренне.

Девочки пошли регистрироваться. Завтра — день рождения Ленинского комсомола. В этот день вручают премии Ленинского комсомола. Среди прочих, вручать её будут и нам: мне и Ольге. За создание оперы «Малая Земля». Надежду же послала комсомольская организация нашего института, как представителя номинанта. Ну, и вообще — поощрили за организацию студенческих сельхозотрядов. Мало того, что она летом комиссарила в сельхозотряде института, так и осенью тоже впряглась. И прошлогодняя история не повторилась: в тракторных тележках-прицепах никого не возили, ели досыта, спали на простынях и даже вернулись с деньгами. Не сказать, чтобы очень большими, летом зарабатывали побольше, ну, так летом и работали больше.

Хоть и непростая гостиница «Москва», а — советская. Никто не торопился нести чемоданы юным комсомолкам. Сами, сами. Ну, ясно, чаевых от юных комсомолок не дождешься.

Надо же — приехали, по сути, на день, завтра вечером уезжать, а чемоданы большие. Хорошо хоть, не тяжелые. Наряды, не иначе.

Номер у девочек на двоих, не люкс, но тоже не без шика. Я оставил их прихорашиваться, и пошёл к себе. Тоже с чемоданом, но маленьким. Для меня захватили. Чистые рубашки, и всё такое. Приятно после душа переодеться в свежее.

— Да ты совсем тут отощал, Чижик, — критически оглядела меня Пантера.

— Питание всухомятку — верный путь к гастритам, колитам и прочим болезням желудочно-кишечного тракта среди студентов, доказано многолетними наблюдениями ученых нашего института, — Лиса и вовсе провела пальцами по моим ребрам. — Как стиральная доска, а был такой гладкий.

— Смешно, да не до смеха. Это тема для диссертации: «Режим питания шахматиста гроссмейстерского уровня». Сами посудите: турнир длился месяц. Вне дома, вне привычной обстановки. Хорошо, в Москве, а если доведется играть турнир в Индии или на Кубе, где и климат другой, и продукты, и кухня? А если не турнир, а матч на первенство мира, где играешь не себя ради, а защищаешь спортивную честь нашей страны?

— Ты что хочешь сказать, Чижик?

— То, что шахматисту нужна команда. Поедете со мной на матч с Фишером?

— Ты делаешь нам предложение? Не рано ли?

— Я серьезно. Матч с Фишером — это долгосрочный проект. До семьдесят восьмого года.

— В семьдесят восьмом мы как раз институт закончим.