Ладно, да, мы флиртуем. Что не совсем хорошо, потому что так рано утром я плохо соображаю… и то, что передо мной стоит крепкий парень под два метра ростом, ни черта не помогает. Даже сидя на столешнице, я все равно задираю голову, чтобы посмотреть на него.

Пухлые губы, высокие скулы и необыкновенные зеленые глаза, которые сейчас приобрели оттенок изумруда. Темные густые ресницы и темные брови.

Засранец красив.

И снова эта ухмылочка…

Протянув мне мою дымящуюся кружку, он поднимает пластиковую банку со сливками и наливает их в мой кофе. Я говорю, когда хватит.

Он хмурится.

– Как это вообще можно назвать кофе?

– В моей версии это пятьдесят на пятьдесят. Половина кофе, половина сливок. Не все могут пить это дерьмо без всего, как ты, здоровяк.

Мэддок пристально смотрит на меня, и я делаю глоток, прежде чем снова встретиться с ним взглядом.

– Что?

– Ты спала.

Я нахмуриваюсь, и он придвигается ближе, чуть задрав голову.

– Без своего ножа, Рэйвен. Ты спала, чертовски крепко, без своей защиты.

– Просто я очень устала.

Он усмехается и делает шаг назад.

– Ну да.

Ну да. Ну да?

– Хватит вот так пялиться на меня, – огрызаюсь я, когда мой живот начинает закручиваться в узлы.

– Как?

– Как будто ты меня знаешь. Это не так, и можешь даже не пытаться.

Я спускаюсь на пол и ухожу в гостиную, надеясь немного взять себя в руки, но остальные тоже заходят в дом.

Я не хочу, чтобы меня понимали. И я не могу позволить себе подпустить кого-то настолько близко.

Я хочу, чтобы ничто и никто не мешал мне уйти, когда придет время.

Я оглядываюсь на Мэддока, который продолжает смотреть на меня, прислонившись к кухонным шкафчикам.

Да, он может стать проблемой.

– Сегодня будет жаркая ночка, – объявляет Ройс.

– Жаркая ночка? – переспрашиваю я.

– Угу. Сегодня ночью все тусят на улице, никаких домов, никакой одежды. Нас будут согревать джакузи, костры и костровые чаши. – Ройс делает игривые движения плечами. – Или чьи-то тела.

Я фыркаю.

– Нет уж, спасибо. Я останусь здесь.

– Нельзя.

Я смотрю на Кэптена.

– Почему?

– Домики под запретом. Тот, кого обнаружат в доме во время вечеринки, будет спать в ряду облажавшихся.

– Стоит ли мне знать, о чем ты говоришь?

– Тому, кого найдут в домике, придется спать на земле в одном из спальных мешков, который оприходовали хотя бы раз на этой неделе. Когда начнет смеркаться, весь свет будет выключен, и если кто-то замечает свет в домиках, народ вваливается туда, вытаскивает провинившегося на улицу, а значит, ты облажался.

– Во-первых, это тупость. Во-вторых, я проиграла по умолчанию. У меня нет купальника, так что могу появиться на этой вашей вечеринке только в трусиках и лифчике…


– Я только за, но… – Ройс, не договорив, выбегает из комнаты.

Я смотрю на оставшихся двоих, но их лица ничего не выражают. Ройс возвращается так же быстро, как пропал, прыгая по ступенькам, и кидает мне пакет.

Он попадает мне в грудь и лицо, и я запрокидываю голову. Я смотрю на пакет, на Ройса, и последний машет рукой в мою сторону.

Я заглядываю внутрь и начинаю смеяться, а потом качаю головой, прикрывая рукой рот.

– Тебе нравится? – с сияющей улыбкой спрашивает Ройс, и я улыбаюсь ему в ответ.

Я достаю из пакета крошечное, кроваво-красное бикини.

– Офигеть просто. Ни за что и никогда. – Я смеюсь, опуская купальник на колени, и снова беру в руки кружку.

– Что?! – Ройс вскакивает на ноги с ужасно милым выражением полного непонимания на лице. – Почему? Ты будешь в нем просто сногсшибательной.

– Скорее вдувабельной… доступной, не знаю.

Парни усмехаются, а Ройс хмурится и садится на кофейный столик передо мной.

– Если на тебе купальник, это еще не значит, что ты доступная, – с вызовом говорит он.

Я улыбаюсь. Так-то он прав, но все воспринимаешь по-другому, когда тебя уже и так считают шлюхой. Чем больше кожи ты показываешь, тем больше они убеждаются в своей правоте: ты стараешься привлечь к себе внимание и все такое.

– Это сексуально? – Ройс выгибает темную бровь. – Еще как, черт подери! Выбрал ли я самый откровенный из тех, что были в магазине? Да, мать вашу! – признается он, снова вызывая у меня смех. – Но если честно, я знаю, что ты будешь смотреться в нем как никто другой.

– Спасибо, но нет.

– Боже. – Ройс пересаживается на диван рядом со мной. – Ладно.

Он вытаскивает из-под худи еще один пакет и с надутым видом бросает его мне в лицо.

Я толкаю его плечом, открываю второй пакет, вытаскиваю не менее сексуальный черный сплошной купальник с вырезами по бокам в районе талии. Наверное, я бы и сама себе такой выбрала, если бы могла позволить.

Должно быть, одобрение отражается на моем лице, потому что Ройс довольно фыркает.

– Здорово. – Ройс, положив руки на колени, поднимается. Он подходит к Мэддоку и пихает его плечом, проходя к раздвижным дверям. – Ей понравился этот бабулин купальник, который выбирал ты.

Я поднимаю глаза на Мэддока, который, поймав мой взгляд, через минуту выходит вслед за Ройсом.

Что?

Кэптен вздыхает, и это заставляет меня посмотреть в его сторону. Он наклоняется чуть вперед, упираясь руками в маленькую кухонную стойку.

– Осторожно, Рэйвен. Он почти дошел до точки, и другим лучше держаться подальше. Не лей воду на мельницу, если не готова к последствиям.

– Что ты хочешь этим сказать?

Он с минуту смотрит на меня.

– Мэддок никогда не проявлял собственнических чувств.

– Ерунда. Все с самого начала говорили, что он властный ублюдок.

– «Властный» – это немножко другое, и ты это знаешь. Я говорю о том, как он старается быть ближе к тебе, когда ты подходишь к кому-то, включая нас. Или о том, как сильно ему не нравится, что ты тусуешься с Басом, или как он сходит с ума, когда кто-то прикасается к тебе. Или…

– Ладно, капитан, – насмешливо хохочу я. – Заканчивай с этими глупостями.

– Я лишь хотел сказать, что он поставил себе цель, и сейчас, мне кажется, вряд ли что-то сможет помешать ему взять то, что он хочет.

– Ты про меня? – Я шутливо округляю глаза. – Что за ерунда!

Кэптен хмурится, его глаза изучают мое лицо.

– Тебе все равно?

– Что твой парень хочет меня трахнуть? Ответ отрицательный. Это естественно, так уж устроен ваш мужской мозг. Вы видите что-то, что вам нравится, механизм запускается, и вот в ваших головах снова и снова мигает огромная неоновая вывеска: «Мое, мое, мое». – Он смеется, но я абсолютно серьезна. – Но твоему другу, да и всем остальным, пора бы уже давно уяснить: даже если ваш разум говорит вам, что это ваше… это не значит, что так оно и есть.

– Ты хочешь сказать, что не стала бы трахаться с ним?

На моих губах тут же появляется улыбка.

– Я вовсе этого не говорила.

Кэптен смеется, запрокинув голову, и я вместе с ним.