Мэддок словно и не слышал меня.
– Как ты оказалась на вечеринке Грейвена?
– Мне было скучно.
– А что ты делала сегодня в компании Коллинза?
– Как это тебя касается? – Я снова пытаюсь высвободиться, и он сжимает меня еще крепче.
– Все думают, что ты с нами. Мы не можем позволить тебе якшаться с мудаками из Грейвена.
– Позволить, значит.
– Да, позволить. Этот город принадлежит Брейшо, это, черт подери, наш город. Ты живешь в Брей-хаусе, ходишь в нашу школу. Ты с нами. Так что держись от них подальше. – Я чувствую всем телом, как поднимается и опускается его грудь, и мое любопытство только растет.
Мэддок облизывает губы и стискивает челюсти.
Я поднимаю подбородок, быстро хватаю зубами его очки, снимаю их с него и бросаю в сторону, пока он не успел надеть их снова.
Наши взгляды встречаются.
Он хочет закрыться от меня, и его зеленые глаза становятся цвета ночных джунглей.
Тут я замечаю небольшой шрам под его левым глазом.
– Та драка, – вспоминаю я, снова встретившись с ним взглядом.
Мэддок ничего не говорит, но, когда я медленно выкручиваю руку, чтобы освободиться, отпускает меня.
Я провожу подушечкой большого пальца по фиолетовой ранке на его коже, и рука, все еще сжимающая другое мое запястье, напрягается.
– Почему вы вообще полезли драться с ними?
– Потому что они подослали ту девчонку.
– Зачем?
– Я же сказал, что не доверяю тебе.
На моих губах появляется кривая усмешка.
– Ах, ну да.
Он пристально разглядывает меня, потом отпускает мою вторую руку и отодвигается назад.
– Вылезай.
Закатив глаза, я неуклюже перелезаю через него и открываю дверь. Оглядевшись по сторонам, я понимаю, что мы вернулись к приюту, но стоило мне занести ногу, чтобы выбраться из машины, как Мэддок хватает меня за руку и шепчет:
– Держись подальше от Ройса.
Мои губы медленно расползаются в дразнящей улыбке, и я подмигиваю ему. В ответ он одаривает меня зловещим взглядом.
– Будет сделано, здоровяк.
Подняв над головой руку и показав два пальца в виде буквы V, я направляюсь к дому.
Глава 11
Рэйвен
Я плюхаюсь на старый деревянный стул и достаю свою тетрадь на кольцах. Мейбл навязала нам идиотское правило заниматься всем вместе. И вот мы садимся рядышком и делаем свою домашку. На этой неделе мне повезло сидеть за одним столом с Викторией.
Она то и дело косится на меня, а потом поворачивается ко мне, чтобы привлечь мое внимание.
– Что? – спрашиваю я, не утруждаясь даже поднять на нее глаза.
– Ты хоть знаешь историю парней Брейшо или это не обязательно, чтобы раздвигать перед ними ноги?
– Совсем не обязательно, – отвечаю я, не желая слушать очередные сплетни. Обычно слухи очень далеки от правды.
– Если тебе не нравится, что другие считают тебя доступной, может, пора перестать так реагировать?
Я с силой бросаю карандаш на стол и смотрю на нее.
– Я могу клясться всеми святыми, что я не такая, спорить с каждым, кто будет осуждать меня, и все равно ничего не добьюсь. Я не собираюсь тратить свое время на идиотов. Люди верят в то, во что захотят, точка. Бессмысленно пытаться заставить кого-то изменить свое мнение.
– Значит, ты позволишь другим победить?
– Нет, потому что они уже проиграли, как ты только что.
Виктория непонимающе хмурится, и я поясняю:
– Твоей единственной целью сейчас было спровоцировать меня. Ты хотела вывести меня из себя, чтобы я ответила тебе, но у тебя ничего не вышло. Значит, я победила.
Она закатывает глаза и возвращается к своей домашке.
Но, как я и ожидала, не проходит и пяти минут, как Виктория опять начинает болтать.
– Мальчишки на самом деле не братья, но могли бы ими быть. Они росли вместе с младенчества, их воспитывала Мейбл – кстати, в этом самом доме.
Я пытаюсь не отвлекаться от своей писанины, но ей удалось зацепить меня, и, судя по ее язвительной усмешке, она прекрасно это понимает.
Оглядевшись по сторонам и убедившись, что нас никто не подслушивает, Виктория продолжает:
– Их отцы были лучшими друзьями, тоже вместе росли, вращались в одних и тех же кругах, обладали властью и все такое – парни Брей своего времени. А вот их матери были кто откуда. Не принадлежали к элите. Наверное, охочие до денег шлюхи, кто знает. – На ее губах играет гадкая усмешка. – Ты у нас в этом спец.
– Да пошла ты! И что ты имеешь в виду под «элитой»?
Виктория таращится на меня.
– Грейвенов и Брейшо, конечно. Основателей этого города. – Ее брови вопросительно поднимаются, но я лишь пожимаю плечами, и она качает головой. – Ты вообще не обращаешь внимания на то, что здесь происходит?
– Похоже, что нет. Я решила, что между ними просто ненависть. Что они трахают девушек друг друга и все такое.
Думаю, нет нужды упоминать о том, о чем говорила мне Виенна. Вполне вероятно, Виктория уже все это знает.
– Да, они ненавидят друг друга, но когда-то давно Грейвены и Брейшо были партнерами. Но потом Брейшо ввели в дело еще одну семью.
Она ловит мой взгляд, и я высказываю предположение:
– Семью Мэддока?
– Ага. Ни один из этих парней не имеет кровной связи с Брейшо, но его семья была первой, которую ввели в дело. Потом, через какое-то время, сюда переехали семьи оставшихся двоих, и, конечно, это случилось задолго до их рождения. Короче говоря, когда к семье Брейшо присоединились еще три семьи, они образовали настоящую империю. Семьи начали притеснять друг друга, город разделился на части, люди стали выбирать стороны.
– Звучит как-то странно…. – Я умолкаю – может, она ради шутки сейчас рассказывает мне сказки.
– Это еще мягко сказано. Тут-то все и закрутилось. Вероятно, они участвовали в какой-то полузаконной сделке, но что-то пошло не так, и в них стреляли. Одного убили прямо на месте, а отец Мэддока смог вытащить отцов Ройса и Кэптена, но вот только те скончались в больнице.
– Вот черт.
Виктория кивает.
Я смотрю на нее.
– Откуда ты все это знаешь?
– У Мейбл есть книга, что-то вроде дневника, и несколько папок, оставшихся от Роланда – так зовут отца Мэддока. Он там все объясняет, плюс какие-то газетные статьи и прочее. Он отдал его ей, когда умер последний из настоящих Брейшоу и ему пришлось взять управление в свои руки. Тогда эта собственность и перешла к нему, и он перевез туда Мэйбл и мальчиков. Вроде как первые пару лет он с ее помощью проводил с ними почти каждый божий день, но, по-моему, скоро его все это достало, и бандитская жизнь победила жизнь семейную. После этого он стал редко здесь появляться. В любом случае он, видимо, посчитал, что однажды именно ей придется ответить на все их вопросы, сомневаясь, что ему удастся дожить до этого дня.
– Ты читала его?
– Нет, но читали другие девчонки, которые уже уехали отсюда, и передали информацию остальным. Я даже видеть его не хочу. Не хочу ввязываться в это, вдруг они поймут, что мы суем нос в их дела.
– А они знают?
– Судя по записям Мейбл, она все рассказала, когда им исполнилось двенадцать. Никто об этом не говорит. Сомневаюсь, что кто-то, кроме нас здесь, знает что-нибудь, но мы не настолько глупы, чтобы распускать сплетни за пределами этих стен. Мы лишь делимся со старшими девочками, раз уж они живут на этой территории.
– Парни живут на территории приюта? – Я удивленно поднимаю голову.
– Боже, какая же ты тупица! – Виктория смотрит на меня. – Та грунтовая дорога позади дома, по которой они все время ездят, – она ведет к их дому. Как только они перешли в старшую школу, Мейбл переехала сюда, оставив их там. Сомневаюсь, что это законно, но здесь никто не будет ничего о них выпытывать или разбираться. Для многих из нас нет места безопаснее, чем этот приют. Я лишь знаю, что каждый месяц, помимо государственного финансирования, Мейбл получает еще и чек.
– Как ты оказалась на вечеринке Грейвена?
– Мне было скучно.
– А что ты делала сегодня в компании Коллинза?
– Как это тебя касается? – Я снова пытаюсь высвободиться, и он сжимает меня еще крепче.
– Все думают, что ты с нами. Мы не можем позволить тебе якшаться с мудаками из Грейвена.
– Позволить, значит.
– Да, позволить. Этот город принадлежит Брейшо, это, черт подери, наш город. Ты живешь в Брей-хаусе, ходишь в нашу школу. Ты с нами. Так что держись от них подальше. – Я чувствую всем телом, как поднимается и опускается его грудь, и мое любопытство только растет.
Мэддок облизывает губы и стискивает челюсти.
Я поднимаю подбородок, быстро хватаю зубами его очки, снимаю их с него и бросаю в сторону, пока он не успел надеть их снова.
Наши взгляды встречаются.
Он хочет закрыться от меня, и его зеленые глаза становятся цвета ночных джунглей.
Тут я замечаю небольшой шрам под его левым глазом.
– Та драка, – вспоминаю я, снова встретившись с ним взглядом.
Мэддок ничего не говорит, но, когда я медленно выкручиваю руку, чтобы освободиться, отпускает меня.
Я провожу подушечкой большого пальца по фиолетовой ранке на его коже, и рука, все еще сжимающая другое мое запястье, напрягается.
– Почему вы вообще полезли драться с ними?
– Потому что они подослали ту девчонку.
– Зачем?
– Я же сказал, что не доверяю тебе.
На моих губах появляется кривая усмешка.
– Ах, ну да.
Он пристально разглядывает меня, потом отпускает мою вторую руку и отодвигается назад.
– Вылезай.
Закатив глаза, я неуклюже перелезаю через него и открываю дверь. Оглядевшись по сторонам, я понимаю, что мы вернулись к приюту, но стоило мне занести ногу, чтобы выбраться из машины, как Мэддок хватает меня за руку и шепчет:
– Держись подальше от Ройса.
Мои губы медленно расползаются в дразнящей улыбке, и я подмигиваю ему. В ответ он одаривает меня зловещим взглядом.
– Будет сделано, здоровяк.
Подняв над головой руку и показав два пальца в виде буквы V, я направляюсь к дому.
Глава 11
Рэйвен
Я плюхаюсь на старый деревянный стул и достаю свою тетрадь на кольцах. Мейбл навязала нам идиотское правило заниматься всем вместе. И вот мы садимся рядышком и делаем свою домашку. На этой неделе мне повезло сидеть за одним столом с Викторией.
Она то и дело косится на меня, а потом поворачивается ко мне, чтобы привлечь мое внимание.
– Что? – спрашиваю я, не утруждаясь даже поднять на нее глаза.
– Ты хоть знаешь историю парней Брейшо или это не обязательно, чтобы раздвигать перед ними ноги?
– Совсем не обязательно, – отвечаю я, не желая слушать очередные сплетни. Обычно слухи очень далеки от правды.
– Если тебе не нравится, что другие считают тебя доступной, может, пора перестать так реагировать?
Я с силой бросаю карандаш на стол и смотрю на нее.
– Я могу клясться всеми святыми, что я не такая, спорить с каждым, кто будет осуждать меня, и все равно ничего не добьюсь. Я не собираюсь тратить свое время на идиотов. Люди верят в то, во что захотят, точка. Бессмысленно пытаться заставить кого-то изменить свое мнение.
– Значит, ты позволишь другим победить?
– Нет, потому что они уже проиграли, как ты только что.
Виктория непонимающе хмурится, и я поясняю:
– Твоей единственной целью сейчас было спровоцировать меня. Ты хотела вывести меня из себя, чтобы я ответила тебе, но у тебя ничего не вышло. Значит, я победила.
Она закатывает глаза и возвращается к своей домашке.
Но, как я и ожидала, не проходит и пяти минут, как Виктория опять начинает болтать.
– Мальчишки на самом деле не братья, но могли бы ими быть. Они росли вместе с младенчества, их воспитывала Мейбл – кстати, в этом самом доме.
Я пытаюсь не отвлекаться от своей писанины, но ей удалось зацепить меня, и, судя по ее язвительной усмешке, она прекрасно это понимает.
Оглядевшись по сторонам и убедившись, что нас никто не подслушивает, Виктория продолжает:
– Их отцы были лучшими друзьями, тоже вместе росли, вращались в одних и тех же кругах, обладали властью и все такое – парни Брей своего времени. А вот их матери были кто откуда. Не принадлежали к элите. Наверное, охочие до денег шлюхи, кто знает. – На ее губах играет гадкая усмешка. – Ты у нас в этом спец.
– Да пошла ты! И что ты имеешь в виду под «элитой»?
Виктория таращится на меня.
– Грейвенов и Брейшо, конечно. Основателей этого города. – Ее брови вопросительно поднимаются, но я лишь пожимаю плечами, и она качает головой. – Ты вообще не обращаешь внимания на то, что здесь происходит?
– Похоже, что нет. Я решила, что между ними просто ненависть. Что они трахают девушек друг друга и все такое.
Думаю, нет нужды упоминать о том, о чем говорила мне Виенна. Вполне вероятно, Виктория уже все это знает.
– Да, они ненавидят друг друга, но когда-то давно Грейвены и Брейшо были партнерами. Но потом Брейшо ввели в дело еще одну семью.
Она ловит мой взгляд, и я высказываю предположение:
– Семью Мэддока?
– Ага. Ни один из этих парней не имеет кровной связи с Брейшо, но его семья была первой, которую ввели в дело. Потом, через какое-то время, сюда переехали семьи оставшихся двоих, и, конечно, это случилось задолго до их рождения. Короче говоря, когда к семье Брейшо присоединились еще три семьи, они образовали настоящую империю. Семьи начали притеснять друг друга, город разделился на части, люди стали выбирать стороны.
– Звучит как-то странно…. – Я умолкаю – может, она ради шутки сейчас рассказывает мне сказки.
– Это еще мягко сказано. Тут-то все и закрутилось. Вероятно, они участвовали в какой-то полузаконной сделке, но что-то пошло не так, и в них стреляли. Одного убили прямо на месте, а отец Мэддока смог вытащить отцов Ройса и Кэптена, но вот только те скончались в больнице.
– Вот черт.
Виктория кивает.
Я смотрю на нее.
– Откуда ты все это знаешь?
– У Мейбл есть книга, что-то вроде дневника, и несколько папок, оставшихся от Роланда – так зовут отца Мэддока. Он там все объясняет, плюс какие-то газетные статьи и прочее. Он отдал его ей, когда умер последний из настоящих Брейшоу и ему пришлось взять управление в свои руки. Тогда эта собственность и перешла к нему, и он перевез туда Мэйбл и мальчиков. Вроде как первые пару лет он с ее помощью проводил с ними почти каждый божий день, но, по-моему, скоро его все это достало, и бандитская жизнь победила жизнь семейную. После этого он стал редко здесь появляться. В любом случае он, видимо, посчитал, что однажды именно ей придется ответить на все их вопросы, сомневаясь, что ему удастся дожить до этого дня.
– Ты читала его?
– Нет, но читали другие девчонки, которые уже уехали отсюда, и передали информацию остальным. Я даже видеть его не хочу. Не хочу ввязываться в это, вдруг они поймут, что мы суем нос в их дела.
– А они знают?
– Судя по записям Мейбл, она все рассказала, когда им исполнилось двенадцать. Никто об этом не говорит. Сомневаюсь, что кто-то, кроме нас здесь, знает что-нибудь, но мы не настолько глупы, чтобы распускать сплетни за пределами этих стен. Мы лишь делимся со старшими девочками, раз уж они живут на этой территории.
– Парни живут на территории приюта? – Я удивленно поднимаю голову.
– Боже, какая же ты тупица! – Виктория смотрит на меня. – Та грунтовая дорога позади дома, по которой они все время ездят, – она ведет к их дому. Как только они перешли в старшую школу, Мейбл переехала сюда, оставив их там. Сомневаюсь, что это законно, но здесь никто не будет ничего о них выпытывать или разбираться. Для многих из нас нет места безопаснее, чем этот приют. Я лишь знаю, что каждый месяц, помимо государственного финансирования, Мейбл получает еще и чек.