Он усмехнулся.

– Это моя обязанность.

– По-моему, в мире все немного иначе подается.

– Это устаревшая информация. Мир меняется, Лаура. Ничего уже не будет как прежде.

Здесь я не могла не согласиться. Начиная с того, что реализовалось во мне, и выхода глубоководных к людям и иртханам, и заканчивая реформой. Вскоре должны были состояться повторные выборы на соправителя со стороны людей. Как воспринял эту новость отец, я не знала: он не появлялся ни у меня, ни у мамы. Даргел рассказал, что он разводится с Ингрид и что Ингрид и Сильви переезжают в Аронгару теперь уже навсегда. Ни мачеха, ни сестра тоже не изъявили желания меня видеть, но в этом у нас была полная и безоговорочная взаимность.

Иногда родственники – это просто родственники. И только.

– Ладно, – сказала я, слегка «переварив» новость про щиты, – сюрприз удался.

– Это не сюрприз. – Торн подтянул меня к себе. – Пойдем завтракать?

Стол был уже накрыт, и у меня просто глаза разбежались от количества блюд.

– Если скажешь, что ты сам это готовил…

– Не скажу, – заверил меня Торн, – то, что я готовлю, есть можно исключительно от безвыходности. Все сделала домработница, с которой я тебя познакомлю в ближайшее время.

Это было очень странно: вот так спокойно с ним завтракать. Учитывая, что за все время наших отношений уютных моментов у нас было раз-два и обчелся, я чувствовала себя не в своей тарелке. Именно поэтому на тарелке и сосредоточилась, а еще – на том, как Торн наливает мне кофе.

На его длинных красивых пальцах.

– Ты что-то подозрительно тихая, Лаура.

– Для меня это странно, – честно призналась я. – Вот так с тобой завтракать. По-домашнему.

– Для меня тоже. Будем привыкать вместе?

Я заставила себя посмотреть ему в глаза и кивнула.

– Будем.

– Ты самая странная женщина из всех, кого я знаю. В ду́ше ты не стеснялась…

Я швырнула в него салфеткой, которую он поймал на лету и превратил в ледяную пыль.

– Зато стесняешься сейчас.

– Я не стесняюсь. Просто для меня это непривычно.

Торн улыбнулся.

– Это мы уже выяснили.

Накрыл мою руку, сжал ее, и я почувствовала, как в ладонь ударило пламя. Легкие искры, мгновенно распространившиеся по всему телу ледяным пожаром. А ведь нечто похожее, если не сказать то же самое, я почувствовала в нашу первую встречу. Правда, тогда не придала этому ни малейшего значения.

– О чем ты думаешь? – поинтересовался он.

Я фыркнула.

– Очень смешно, Торн.

– Не очень. Я учусь это блокировать.

Я ткнула себя куском тоста в щеку.

– Ай. Зачем?

– Затем, что ты меня об этом просила. Так о чем?

– О дне нафей перфой встфечи. – Я все-таки зажевала тост.

– Вот как? И что же ты о нем думаешь?

– Торн, дай мне спокойно поесть.

– По-домашнему?

Я наклонила голову, прикидывая, чем бы еще в него запустить.

– По-домашнему с тобой не получится. Потому что я ем, а ты меня рассматриваешь.


– Неправда. Я тоже ем.

– И рассматриваешь меня.

Мою руку сжали чуть сильнее.

– Потому что я хочу на тебя смотреть.

Я не стала говорить, что сейчас подавлюсь, просто вернулась к завтраку.

– Кстати, насчет второго сюрприза… или какой он там. Надеюсь, я успею заказать одежду, в которой мы поедем, потому что…

– Я уже заказал. Дожидается тебя в шкафу. Еще кофе?

Нет, кое-что определенно не меняется.

С другой стороны, сейчас я была искренне благодарна ему за то, что он об этом позаботился и что, вместо того чтобы зависать в интернет-магазинах, я могла спокойно сделать укладку и легкий макияж. Уютный шерстяной костюм голубого цвета сел на меня идеально. Так же как и зимние кроссовки, и пальто-накидка кремового цвета.

Судя по наряду, мы собирались не на горнолыжный курорт, не в Зингсприд и уж точно не в ресторан (хотя странно было бы вести меня в ресторан после такого завтрака). Мне оставалось только вглядываться в знакомые очертания залитого солнцем города и гадать, куда же мы летим.

Весна в Хайрмарге приходит поздно, но снег уже почти полностью сошел. Хотя температура не поднималась высоко, солнце уже пригревало по-весеннему мягко. Это тепло ощущалось буквально во всем: в сверкающих так, что больно глазам, панорамных окнах высоток. В блестящих лентах флайсов, заполонивших аэромагистрали. В вереницах людей, текущих по улицам.

То, что мы летим в центр, я поняла, когда мы ушли на малую обводную, но, когда начали снижаться на парковку первого уровня, с интересом прилипла к окну. Надолго мне, правда, Торн прилипнуть не дал: отлепил меня и запечатал губы поцелуем. То, что это был обходной маневр, стало понятно сразу – как только водитель мягко посадил флайс и затих двигатель.

Дверь пошла ввысь, и, обернувшись, я увидела витрины и эмблему ювелирного дома-легенды «Адэйн Ричар».

– Э-э-э… – Это было все, на что меня хватило, но Торн уже вышел, обошел флайс и подал мне руку.

– Куда мы? – еле слышно спросила я.

– А ты как думаешь? – также шепотом ответил он.

Я бы сложила руки на груди, но одну мою руку категорически не отпускали.

Мужчина в униформе фирменных цветов бренда – черный с платиновыми вставками – по старинке распахнул перед нами дверь, и мы шагнули в салон. Мергхандары остались на парковке, а к нам сразу же подошел консультант. Салон был огромный и больше напоминал музей, некоторые драгоценности вызывали ощущение, что они стоят больше, чем я могу себе представить (а представить я могла довольно много).

– Ферн Ландерстерг. Ферна Хэдфенгер. Добро пожаловать.

– Мы сначала осмотримся, – сказал Торн, и консультант склонил голову.

– Разумеется.

Мы двинулись вдоль витрин, в которых были выставлены колье или комплекты, от одного вида которых начинала кружиться голова. Запоздало я поняла, что это и правда музей. Потому что «Адэйн Ричар» делают украшения только на заказ.

Сверкающие камни фервернского льда притягивали внимание и, можно сказать, подавляли авторитетом. Поэтому я не выдержала и покосилась на совершенно невозмутимого Дракона номер один.

– Торн! Что мы здесь делаем?

– Ты знала, что драгоценности «Адэйн Ричар» хранятся в частных коллекциях, но некоторые потом возвращаются сюда в качестве экспонатов? Их владельцы, таким образом, получают дополнительную прибыль за каждый день показа, а еще все, что находится здесь, можно взять напрокат. Доход с проката выставочных образцов получает салон.

– Ты хочешь взять напрокат серьги? – Я не удержалась от нервного смешка.

– Да. И вон тот хлыстик, чтобы тебя отшлепать.

Я поморгала, но в витрине, на которую указывал Торн, и впрямь лежал хлыстик. Ручка была инкрустирована фервернским льдом.

– У тебя очень странные идеи, – сказала я, стараясь больше не смотреть в сторону витрины и хлыстика.

– У тебя тоже. Так что, если отбросить тему проката, какие еще будут идеи?

– А что еще интересного расскажешь, помимо проката?

– Хм… возможно, что некоторые драгоценности «выгуливают» звезды на показах и выступлениях. «Адэйн Ричар» предоставляет им такое право, взамен это событие, имя салона и владельца – по желанию – широко освещается в прессе.

– Угу, – сказала я.

Зал как раз кончился, точнее, он кончился в длину, а в ширину мы его еще не обошли.

– Торн, – сказала я. – Если там опять кольцо, то…

– Не кольцо.

– Нет? – Вот тут я окончательно растерялась.