– Ты расстроен, я чувствую, устал, но пойми главное: иного пути нет! Как нет другой жизни для нейрохирургов, удаляющих раковые опухоли. По сути мы такие же хирурги, хотя на нас лежит гораздо большая ответственность – масштабы другие.
В кабину на место рядом с водителем сел Виктор, оглянулся.
– Дело сделали?
– Да, – коротко ответил Нестор.
– Что узнали от Набиева?
– Он откорректирован, дрянь несусветная. А нас здесь ждали.
– Я уже понял. Но в таком случае это означает…
– Что в нашем руководстве сидит «крот» Смотрящего. Или кого-то из его подельников из числа чиновников высшего эшелона, президента «Сбера», например.
Виктор качнул головой.
– Этого не может быть.
– А чем ты объяснишь засаду?
– Я имел в виду, что «крот» не в руководстве «Призрака», иначе нас давно бы всех замели. Скорее всего, шпион сидит в КЗО или где-то рядом. У каждого члена Комитета есть помощники, а у тех – свои помощники.
– Ужасно! – со вздохом произнесла Жанна. – Теперь я понимаю, почему Ланин увёл отряд в подполье.
– Надо было покопаться в голове Рубинова, – сказал Виктор.
– Времени было мало, – с досадой сморщился Нестор. – То, что он получил задание лично от Слоневского, телохранителя Оскара, я усёк, но кто выдал задание самому Слоневскому, узнать не успел.
– Что будем делать?
Нестор повернулся к Жанне.
– Может быть, не будем рисковать с Богуславской? Вдруг и у неё нас ждёт засада?
Женщина покачала головой.
– Ехать придётся, не сейчас, так завтра. Коррекция одного Набиева не даст полноценного результата, ему нужна поддержка от замов в смене курса. У нас ещё два часа на решение задачи, успеем выяснить, есть засада или нет.
– Понял, – кивнул Виктор, сев поудобней, заговорил в пуговку рации: – Паша, погнали в Фили, к Богуславской. Вариант «роза-раз».
Ответа Нестор не услышал, рация Виктора была настроена на другую волну для оперативной связи с бойцами. А «роза» на жаргоне спецназа означала развёртку противозасадных мероприятий.
Подъехали к месту жительства заместительши ректора НИФИ Вероники Богуславской через час с минутами. Не торопились. Была суббота, потоки машин на улицах Москвы поредели, и пробки не образовывались.
Богуславская жила в комфортном посёлке «Фор сизонс» на краю Филей для граждан, имеющих нехилые доходы. В эту субботу она должна была пойти в центр тенниса, располагавшийся на территории посёлка, где чиновница играла с подругами, поддерживая физическую форму. Руководители НИФИ любили подчёркивать, что они ведут здоровый образ жизни, хотя ни Набиев, ни Богуславская – пышка весом более восьмидесяти пяти килограммов, спортсменами никогда не были. Зато умели хайповать и вести пиар собственных «достижений» во всех сферах деятельности.
Пока машина со слиперами ехала в Фили, разведчики Виктора проанализировали движение возле и на территории «Фор сизонса» и убедились, что засады нет. Остальное было делом техники и опыта, приобретённого сотрудниками «Призрака» в таких делах. Не понадобилась даже помощь Нестора.
Жанну с ракеткой в руке провели в здание теннис-клуба, она сыграла роль теннисистки (не поверить в то, что она спортсменка, было невозможно), зашла в крытый зал, где начала разминку Богуславская, и спокойно «вшила» ей в психику программу реального развития финансового дела в России.
К обеду слиперы уже подъезжали к дому, где жил Нестор.
Находились в двойственном настроении. С одной стороны, обе коррекции были проведены успешно и должны были привести к позитивному развитию событий. С другой – встреча с Рубиновым поставила ряд проблем, а что делать дальше, на кого опираться, кому верить, а кому нет, ни Нестор, ни Жанна не представляли.
– Я бы на вашем месте сменил квартиру, – посоветовал Виктор, расставаясь с парой у въезда во двор дома. – Хорошо, что всё закончилось благополучно. Кстати, верным признаком того, что «крот» не из наших рядов, и является факт, что вас до сих пор не захватили здесь, в квартире. Наши все знают, где вы живёте. «Крот», очевидно, не знает, поэтому он не в самом «Призраке», а вне его.
– Логично, – согласилась Жанна.
– Но ситуация может измениться в любой момент.
– Не хочется никуда переезжать, – недовольно буркнул Нестор. – Возьму и уеду домой, либо к отцу в Ярославль.
– Где тебя и повяжут, – укоризненно сказала Жанна. – Ты прав, Витя, надо съезжать отсюда. У нас есть приличные квартиры?
– Я знаю две, обе пока пустуют. Одна квартира на юго-западе, за МКАД, вторая в Строгино. Могу помочь перебазироваться.
Жанна и Нестор переглянулись.
– Поедем? – спросила женщина.
– Как скажешь, – невесело ответил он.
– Тогда собираемся и к вечеру переезжаем. Витя, Ланину об этом не докладывай.
– Понял, – кивнул Виктор. – Я уже доложил ему, что операция прошла успешно. Приказано усилить вашу охрану. И ещё он велел напомнить, что через два дня надо закончить работу с Пердюком. Пардон, с Бурдюком. Дела в авиапроме идут всё хуже и хуже.
– Мы помним, – сказала Жанна. – На мне ещё поход в Нацбанк, к Сухезадову. Подъезжай за нами часам к шести.
– Есть. – Виктор сел в джип и уехал.
Нестор и Жанна побрели ко входу в высотку рядом с ТРЦ «Пятая авеню».
– Что-то мне всё это не нравится, – задумчиво сказала она. – Если уж в Комитете сидят предатели…
Нестор промолчал. О том, что он задумал окончательно отказаться от работы слипером, говорить вслух не хотелось.
Глава 8
Смена смотрящих
Все сотрудники Администрации президента знали этого человека как заместителя главы Администрации по юридическим вопросам Ивана Архиповича Смоляра. Он был молод, в августе ему исполнилось сорок четыре года, тих, невысок и незаметен, хотя пользовался славой жёсткого юриста и отстаивал права своего патрона на грани цинизма, обладая к тому же редкой харизмой, железным характером и бульдожьей хваткой.
Смоляр возник на политическом горизонте сначала как депутат Государственной думы от Карелии и доказал, что имеет отличный острый ум и умение доказать недоказуемое и «впихнуть невпихаемое». За четыре года работы в Думе он смог стать полезным председателю ГД, который и посоветовал премьеру взять его к себе в помощники. Затем была работа в экономическом блоке правительства и в конце концов на работу молодого пробивного функционера обратил внимание глава Администрации президента, сделав его заместителем.
Однако никто в руководстве страны, ни одно лицо, ни один чиновник, не знал истинное предназначение Смоляра, в молодые годы получившего благодаря отцу «зелёную карту» от «Комитета 300». И никто также из всех знакомых Смоляра, кроме членов «Комитета», не знал, что он является слипером, обладавшим способностями внушения человеку любой мысли. Именно благодаря умению подавлять волю собеседников Смоляр и продвинулся по служебной лестнице так быстро.
О том, кто он на самом деле, не знал и Смотрящий по России от «Комитета 300» Долгий, какое-то время проработавший советником президента страны. Зато Смоляр знал о работе агента влияния всё и, хотя не вмешивался в его деятельность, корректировал направления ударов, особенно в оборонной промышленности (это с его подачи прежний министр обороны Бурдюк едва не развалил оборонку, и он же начал кампанию по развалу конструкторских авиабюро), докладывая в «Комитет» о том, что происходит в Кремле.
Обычно Смоляр появлялся в здании Госсовета, где у него был кабинет, раньше всех. Но по средам у него был официальный «творческий день», как и у всех сотрудников высокого ранга, когда они формулировали законы и писали речи для своих боссов: президента, премьера, председателя Госдумы и глав партий. В этот день Смоляр посещал неприметное четырёхэтажное здание на пересечении улицы Долгоруковская и Оружейного переулка, в пяти минутах ходьбы от метро «Новослободская», где у нового Смотрящего был офис.
Офис имел вывеску «Конструкторское бюро канализации» и состоял из трёх кабинетиков, санузла, кухни и комнаты отдыха, используемой также для совещаний сотрудников.
Никто из соседей этих сотрудников никогда в глаза не видел, но они существовали: секретарь, повар и два телохранителя, работающих посменно. Жили все эти люди в этом же здании на первом этаже, имея отдельный вход со двора.
Однако главным обслуживающим персоналом офиса являлся компьютерный комплекс, имеющий выход на все правительственные линии связи и даже на спутниковую систему. Со спутника Смоляр и получал задания начальства из «европейского обкома» и через него же отправлял обратно доклады о жизни московской власти. Все линии были защищены новыми системами криптозащиты, поэтому перехвата владелец офиса не боялся.
Бразды правления российской властью в качестве Смотрящего он получил буквально на следующий день после провала предшественника. В функции Смотрящего входило и наблюдение за наблюдающими – российскими чиновниками на службе западных НКО и так называемых информационных платформ – Фейсбука, Твиттера, ТикТока и других. Поэтому Смоляр счёл необходимым предупредить этих лиц о смене власти и напомнил о безоговорочном их подчинении новому Смотрящему. Особенно Смоляра беспокоил главный служитель «Комитета 300» в России президент «Сбера» Оскар, начавший «перетягивать одеяло на себя», то есть строить собственную финансово-торговую корпорацию. Амбиций у него было немереное количество, он стал вмешиваться в системы образования, строительства, торговли, медицины (построил фабрику для производства собственного лекарства от коронавируса) и даже замахнулся на покупку Байконура в Казахстане. Что на взгляд Смоляра сильно мешало банкиру в главной деятельности – информационном и финансовом контроле российских институтов. Однако Оскар, что называется, закусил удила и рвался к абсолютному охвату бизнес-деятельности российского государства, не желая слушаться кураторов из Европы и Америки, увлёкшись «переформатированием» не только образования, но и человека «разумного» в человека «подчинённого». Он не понимал, что в России образование является инстинктом самосохранения, и слом этой системы в постиндустриальном обществе, которое он строил, означал бы глобальную перестройку цивилизации, что в конечном итоге привело бы к ликвидации самого разума.
Естественно, Смоляр тоже хотел иметь в подчинении некую общность обслуживающих его людей, не способную мыслить, но он-то как раз, в отличие от Оскара, понимал, что для построения системы надо разрушить не просто управление России, но и традиционную культуру, и традиционные представления об историческом развитии, и главное – коллективную душу русского народа, что стало бы шоком и для остального мира. Идти к заветной мечте – овладению территорией России – надо было осторожно, медленно, не спеша, постепенно перепрограммируя глубинную психику русской цивилизации. И если уж одним из рычагов этого процесса был процесс смены образования, им и надо было методично заниматься, не отвлекаясь на слом других институтов – здравоохранения, экономики, культуры и военной структуры. Президент «Сбера», становящегося государством в государстве, был слишком самонадеян, примеряя на себя тогу Императора всея Руси, и его стоило сдерживать.
Сменив пароли, Смоляр дважды разговаривал с Оскаром в удалённом режиме, убедившись в своих ощущениях, и даже подумал, не сделать ли «другу-банкиру» коррекцию мозгов. Местные слиперы называли такую операцию «засосом», что говорило об их шутливом отношении к своим способностям. Но пси-воздействие оставляло след в мозгу пациента, ослабляя его когнитивные возможности, и Смоляр пока отказался от идеи «улучшения» Оскара.
Позвонил он и президенту Нацбанка Сухезадову, убедившись в удивительной тупости этого человека, явно не понимавшего, что служит он не России, а иностранным институтам влияния, таким как Международный валютный фонд, Всемирный банк развития и Фонд стратегических инициатив Европы, деятельность которого была направлена на удушение экономики России. Как такие люди умудрялись проникать во власть в стране, Смоляр терялся в догадках. Хотя как-то нынешний глава Администрации президента признался ему, что от многих подчинённых с удовольствием избавился бы, но коррумпированная система продвижения чиновников опирается на идиотов. И эта система никогда на сдавала «своих». Например, в России можно было легко сесть в тюрьму на семь лет, украв банку консервов, и получить условный срок, украв сотни миллионов, а то и десятки миллиардов рублей.
Последним в списке системных помощников Смотрящего, на которых опирался прежний «поводырь» России, был российский олигарх Деримович, владелец сталелитейных заводов, зарубежных спортивных футбольных клубов и российских игровых зон. Человек этот был очень непрост в общении, нередко участвовал в благотворительных акциях, слыл театралом и любителем литературы, и договориться с ним о совместной деятельности было трудно. Тем не менее рулил он своей отраслью в русле рекомендаций зарубежных «экспертов» и о развитии России, особенно в части внедрения новых технологий, не думал. Ни гравитационный двигатель, ни термоядерный реактор, ни квантовые компьютеры ему были не нужны. Он и так имел всё, позволяющее ему жить с комфортом, в том числе яхту, суперджет и ВИП-бункер в Уральских горах на случай ядерной войны.
Слыл он ещё ёрником, способным припечатать метким словцом любого бюрократа или корреспондента, и нередко точно характеризовал представителей коррумпированной до мозга костей российской элиты. Заявив однажды, что в России больше восьмидесяти процентов населения живут на доход меньше прожиточного минимума, он вызвал гнев либералов у власти, однако сумел избежать судебных исков.
Это его концепт управления страной обсуждался в соцсетях полгода, и Смоляр, ознакомившись с ним, понял, что с этим «хозяином жизни» надо держать ухо востро. Он вполне способен был выкинуть коленце и сыграть на руку Комитету защитников Отечества, смело заявлявшему о себе последние два года.
Стратегия же господина Деримовича укладывалась в несколько строк.
Коронавирус, по его мнению, являлся экзаменом для бюрократии. Ни одна бюрократия цивилизованного мира не сдала зачёт по коронавирусу, так как рациональное мышление чиновников, в том числе отечественных, провалилось. Поэтому после пандемии Деримович предлагал ввести следующие незыблемые принципы бытия: меняться должны не люди, а институты. Бюрократии дать алгоритм, а народу общину. Чиновникам – систему социального доверия, народу мораль. Богатым – соответствующие налоги, труженикам – хозяйство. Массе – равенство и социальные перегородки, элите – самоограничение и дисциплинированный энтузиазм. И наконец справедливость – это благо, которое должно быть выше любого права личности. Не человек для общества, а общество для человека.
Прочитав эту галиматью, Смоляр сначала возбудился: ну как можно относиться к человеку, который декларирует принципы почившего коммунизма?! Но потом пришла другая мысль: хитрый олигарх вряд ли собирался выполнять собственные рекомендации, рискуя потерять бизнес, а то и жизнь. И всю информационную кампанию он начал с расчётом будущих «гарантов справедливости», если они вдруг придут к власти. С Деримовичем можно было спорить, соглашаться или не соглашаться, верить или не верить, но сделать революцию в России на благо её народа он не мог и не собирался.
– Приветствую посланца богов, – улыбчиво встретил он Смоляра в образе совы со светящимися глазами. – Сова – ваш новый ник или пароль связи?
– Могу изменить, Евгений Гедальевич, – с обманчивой мягкостью ответил Смоляр. – Хотите ужастик?
– Я не поклонник Стивена Кинга, – рассмеялся Деримович; лицо у него было вытянутое, с внушительным подбородком, и полностью заросло седой щетиной, естественно, аккуратно подстриженной, превращавшей шестидесятилетнего олигарха в карикатуру на свиную морду.
– Ничего не читали?
– Почему, читал, я вообще уважаю художественную литературу. Просто Кинг не в моём вкусе.
– Знаете о существовании эффекта Кинга?
Деримович перестал улыбаться.
– Что вы имеете в виду?
В кабину на место рядом с водителем сел Виктор, оглянулся.
– Дело сделали?
– Да, – коротко ответил Нестор.
– Что узнали от Набиева?
– Он откорректирован, дрянь несусветная. А нас здесь ждали.
– Я уже понял. Но в таком случае это означает…
– Что в нашем руководстве сидит «крот» Смотрящего. Или кого-то из его подельников из числа чиновников высшего эшелона, президента «Сбера», например.
Виктор качнул головой.
– Этого не может быть.
– А чем ты объяснишь засаду?
– Я имел в виду, что «крот» не в руководстве «Призрака», иначе нас давно бы всех замели. Скорее всего, шпион сидит в КЗО или где-то рядом. У каждого члена Комитета есть помощники, а у тех – свои помощники.
– Ужасно! – со вздохом произнесла Жанна. – Теперь я понимаю, почему Ланин увёл отряд в подполье.
– Надо было покопаться в голове Рубинова, – сказал Виктор.
– Времени было мало, – с досадой сморщился Нестор. – То, что он получил задание лично от Слоневского, телохранителя Оскара, я усёк, но кто выдал задание самому Слоневскому, узнать не успел.
– Что будем делать?
Нестор повернулся к Жанне.
– Может быть, не будем рисковать с Богуславской? Вдруг и у неё нас ждёт засада?
Женщина покачала головой.
– Ехать придётся, не сейчас, так завтра. Коррекция одного Набиева не даст полноценного результата, ему нужна поддержка от замов в смене курса. У нас ещё два часа на решение задачи, успеем выяснить, есть засада или нет.
– Понял, – кивнул Виктор, сев поудобней, заговорил в пуговку рации: – Паша, погнали в Фили, к Богуславской. Вариант «роза-раз».
Ответа Нестор не услышал, рация Виктора была настроена на другую волну для оперативной связи с бойцами. А «роза» на жаргоне спецназа означала развёртку противозасадных мероприятий.
Подъехали к месту жительства заместительши ректора НИФИ Вероники Богуславской через час с минутами. Не торопились. Была суббота, потоки машин на улицах Москвы поредели, и пробки не образовывались.
Богуславская жила в комфортном посёлке «Фор сизонс» на краю Филей для граждан, имеющих нехилые доходы. В эту субботу она должна была пойти в центр тенниса, располагавшийся на территории посёлка, где чиновница играла с подругами, поддерживая физическую форму. Руководители НИФИ любили подчёркивать, что они ведут здоровый образ жизни, хотя ни Набиев, ни Богуславская – пышка весом более восьмидесяти пяти килограммов, спортсменами никогда не были. Зато умели хайповать и вести пиар собственных «достижений» во всех сферах деятельности.
Пока машина со слиперами ехала в Фили, разведчики Виктора проанализировали движение возле и на территории «Фор сизонса» и убедились, что засады нет. Остальное было делом техники и опыта, приобретённого сотрудниками «Призрака» в таких делах. Не понадобилась даже помощь Нестора.
Жанну с ракеткой в руке провели в здание теннис-клуба, она сыграла роль теннисистки (не поверить в то, что она спортсменка, было невозможно), зашла в крытый зал, где начала разминку Богуславская, и спокойно «вшила» ей в психику программу реального развития финансового дела в России.
К обеду слиперы уже подъезжали к дому, где жил Нестор.
Находились в двойственном настроении. С одной стороны, обе коррекции были проведены успешно и должны были привести к позитивному развитию событий. С другой – встреча с Рубиновым поставила ряд проблем, а что делать дальше, на кого опираться, кому верить, а кому нет, ни Нестор, ни Жанна не представляли.
– Я бы на вашем месте сменил квартиру, – посоветовал Виктор, расставаясь с парой у въезда во двор дома. – Хорошо, что всё закончилось благополучно. Кстати, верным признаком того, что «крот» не из наших рядов, и является факт, что вас до сих пор не захватили здесь, в квартире. Наши все знают, где вы живёте. «Крот», очевидно, не знает, поэтому он не в самом «Призраке», а вне его.
– Логично, – согласилась Жанна.
– Но ситуация может измениться в любой момент.
– Не хочется никуда переезжать, – недовольно буркнул Нестор. – Возьму и уеду домой, либо к отцу в Ярославль.
– Где тебя и повяжут, – укоризненно сказала Жанна. – Ты прав, Витя, надо съезжать отсюда. У нас есть приличные квартиры?
– Я знаю две, обе пока пустуют. Одна квартира на юго-западе, за МКАД, вторая в Строгино. Могу помочь перебазироваться.
Жанна и Нестор переглянулись.
– Поедем? – спросила женщина.
– Как скажешь, – невесело ответил он.
– Тогда собираемся и к вечеру переезжаем. Витя, Ланину об этом не докладывай.
– Понял, – кивнул Виктор. – Я уже доложил ему, что операция прошла успешно. Приказано усилить вашу охрану. И ещё он велел напомнить, что через два дня надо закончить работу с Пердюком. Пардон, с Бурдюком. Дела в авиапроме идут всё хуже и хуже.
– Мы помним, – сказала Жанна. – На мне ещё поход в Нацбанк, к Сухезадову. Подъезжай за нами часам к шести.
– Есть. – Виктор сел в джип и уехал.
Нестор и Жанна побрели ко входу в высотку рядом с ТРЦ «Пятая авеню».
– Что-то мне всё это не нравится, – задумчиво сказала она. – Если уж в Комитете сидят предатели…
Нестор промолчал. О том, что он задумал окончательно отказаться от работы слипером, говорить вслух не хотелось.
Глава 8
Смена смотрящих
Все сотрудники Администрации президента знали этого человека как заместителя главы Администрации по юридическим вопросам Ивана Архиповича Смоляра. Он был молод, в августе ему исполнилось сорок четыре года, тих, невысок и незаметен, хотя пользовался славой жёсткого юриста и отстаивал права своего патрона на грани цинизма, обладая к тому же редкой харизмой, железным характером и бульдожьей хваткой.
Смоляр возник на политическом горизонте сначала как депутат Государственной думы от Карелии и доказал, что имеет отличный острый ум и умение доказать недоказуемое и «впихнуть невпихаемое». За четыре года работы в Думе он смог стать полезным председателю ГД, который и посоветовал премьеру взять его к себе в помощники. Затем была работа в экономическом блоке правительства и в конце концов на работу молодого пробивного функционера обратил внимание глава Администрации президента, сделав его заместителем.
Однако никто в руководстве страны, ни одно лицо, ни один чиновник, не знал истинное предназначение Смоляра, в молодые годы получившего благодаря отцу «зелёную карту» от «Комитета 300». И никто также из всех знакомых Смоляра, кроме членов «Комитета», не знал, что он является слипером, обладавшим способностями внушения человеку любой мысли. Именно благодаря умению подавлять волю собеседников Смоляр и продвинулся по служебной лестнице так быстро.
О том, кто он на самом деле, не знал и Смотрящий по России от «Комитета 300» Долгий, какое-то время проработавший советником президента страны. Зато Смоляр знал о работе агента влияния всё и, хотя не вмешивался в его деятельность, корректировал направления ударов, особенно в оборонной промышленности (это с его подачи прежний министр обороны Бурдюк едва не развалил оборонку, и он же начал кампанию по развалу конструкторских авиабюро), докладывая в «Комитет» о том, что происходит в Кремле.
Обычно Смоляр появлялся в здании Госсовета, где у него был кабинет, раньше всех. Но по средам у него был официальный «творческий день», как и у всех сотрудников высокого ранга, когда они формулировали законы и писали речи для своих боссов: президента, премьера, председателя Госдумы и глав партий. В этот день Смоляр посещал неприметное четырёхэтажное здание на пересечении улицы Долгоруковская и Оружейного переулка, в пяти минутах ходьбы от метро «Новослободская», где у нового Смотрящего был офис.
Офис имел вывеску «Конструкторское бюро канализации» и состоял из трёх кабинетиков, санузла, кухни и комнаты отдыха, используемой также для совещаний сотрудников.
Никто из соседей этих сотрудников никогда в глаза не видел, но они существовали: секретарь, повар и два телохранителя, работающих посменно. Жили все эти люди в этом же здании на первом этаже, имея отдельный вход со двора.
Однако главным обслуживающим персоналом офиса являлся компьютерный комплекс, имеющий выход на все правительственные линии связи и даже на спутниковую систему. Со спутника Смоляр и получал задания начальства из «европейского обкома» и через него же отправлял обратно доклады о жизни московской власти. Все линии были защищены новыми системами криптозащиты, поэтому перехвата владелец офиса не боялся.
Бразды правления российской властью в качестве Смотрящего он получил буквально на следующий день после провала предшественника. В функции Смотрящего входило и наблюдение за наблюдающими – российскими чиновниками на службе западных НКО и так называемых информационных платформ – Фейсбука, Твиттера, ТикТока и других. Поэтому Смоляр счёл необходимым предупредить этих лиц о смене власти и напомнил о безоговорочном их подчинении новому Смотрящему. Особенно Смоляра беспокоил главный служитель «Комитета 300» в России президент «Сбера» Оскар, начавший «перетягивать одеяло на себя», то есть строить собственную финансово-торговую корпорацию. Амбиций у него было немереное количество, он стал вмешиваться в системы образования, строительства, торговли, медицины (построил фабрику для производства собственного лекарства от коронавируса) и даже замахнулся на покупку Байконура в Казахстане. Что на взгляд Смоляра сильно мешало банкиру в главной деятельности – информационном и финансовом контроле российских институтов. Однако Оскар, что называется, закусил удила и рвался к абсолютному охвату бизнес-деятельности российского государства, не желая слушаться кураторов из Европы и Америки, увлёкшись «переформатированием» не только образования, но и человека «разумного» в человека «подчинённого». Он не понимал, что в России образование является инстинктом самосохранения, и слом этой системы в постиндустриальном обществе, которое он строил, означал бы глобальную перестройку цивилизации, что в конечном итоге привело бы к ликвидации самого разума.
Естественно, Смоляр тоже хотел иметь в подчинении некую общность обслуживающих его людей, не способную мыслить, но он-то как раз, в отличие от Оскара, понимал, что для построения системы надо разрушить не просто управление России, но и традиционную культуру, и традиционные представления об историческом развитии, и главное – коллективную душу русского народа, что стало бы шоком и для остального мира. Идти к заветной мечте – овладению территорией России – надо было осторожно, медленно, не спеша, постепенно перепрограммируя глубинную психику русской цивилизации. И если уж одним из рычагов этого процесса был процесс смены образования, им и надо было методично заниматься, не отвлекаясь на слом других институтов – здравоохранения, экономики, культуры и военной структуры. Президент «Сбера», становящегося государством в государстве, был слишком самонадеян, примеряя на себя тогу Императора всея Руси, и его стоило сдерживать.
Сменив пароли, Смоляр дважды разговаривал с Оскаром в удалённом режиме, убедившись в своих ощущениях, и даже подумал, не сделать ли «другу-банкиру» коррекцию мозгов. Местные слиперы называли такую операцию «засосом», что говорило об их шутливом отношении к своим способностям. Но пси-воздействие оставляло след в мозгу пациента, ослабляя его когнитивные возможности, и Смоляр пока отказался от идеи «улучшения» Оскара.
Позвонил он и президенту Нацбанка Сухезадову, убедившись в удивительной тупости этого человека, явно не понимавшего, что служит он не России, а иностранным институтам влияния, таким как Международный валютный фонд, Всемирный банк развития и Фонд стратегических инициатив Европы, деятельность которого была направлена на удушение экономики России. Как такие люди умудрялись проникать во власть в стране, Смоляр терялся в догадках. Хотя как-то нынешний глава Администрации президента признался ему, что от многих подчинённых с удовольствием избавился бы, но коррумпированная система продвижения чиновников опирается на идиотов. И эта система никогда на сдавала «своих». Например, в России можно было легко сесть в тюрьму на семь лет, украв банку консервов, и получить условный срок, украв сотни миллионов, а то и десятки миллиардов рублей.
Последним в списке системных помощников Смотрящего, на которых опирался прежний «поводырь» России, был российский олигарх Деримович, владелец сталелитейных заводов, зарубежных спортивных футбольных клубов и российских игровых зон. Человек этот был очень непрост в общении, нередко участвовал в благотворительных акциях, слыл театралом и любителем литературы, и договориться с ним о совместной деятельности было трудно. Тем не менее рулил он своей отраслью в русле рекомендаций зарубежных «экспертов» и о развитии России, особенно в части внедрения новых технологий, не думал. Ни гравитационный двигатель, ни термоядерный реактор, ни квантовые компьютеры ему были не нужны. Он и так имел всё, позволяющее ему жить с комфортом, в том числе яхту, суперджет и ВИП-бункер в Уральских горах на случай ядерной войны.
Слыл он ещё ёрником, способным припечатать метким словцом любого бюрократа или корреспондента, и нередко точно характеризовал представителей коррумпированной до мозга костей российской элиты. Заявив однажды, что в России больше восьмидесяти процентов населения живут на доход меньше прожиточного минимума, он вызвал гнев либералов у власти, однако сумел избежать судебных исков.
Это его концепт управления страной обсуждался в соцсетях полгода, и Смоляр, ознакомившись с ним, понял, что с этим «хозяином жизни» надо держать ухо востро. Он вполне способен был выкинуть коленце и сыграть на руку Комитету защитников Отечества, смело заявлявшему о себе последние два года.
Стратегия же господина Деримовича укладывалась в несколько строк.
Коронавирус, по его мнению, являлся экзаменом для бюрократии. Ни одна бюрократия цивилизованного мира не сдала зачёт по коронавирусу, так как рациональное мышление чиновников, в том числе отечественных, провалилось. Поэтому после пандемии Деримович предлагал ввести следующие незыблемые принципы бытия: меняться должны не люди, а институты. Бюрократии дать алгоритм, а народу общину. Чиновникам – систему социального доверия, народу мораль. Богатым – соответствующие налоги, труженикам – хозяйство. Массе – равенство и социальные перегородки, элите – самоограничение и дисциплинированный энтузиазм. И наконец справедливость – это благо, которое должно быть выше любого права личности. Не человек для общества, а общество для человека.
Прочитав эту галиматью, Смоляр сначала возбудился: ну как можно относиться к человеку, который декларирует принципы почившего коммунизма?! Но потом пришла другая мысль: хитрый олигарх вряд ли собирался выполнять собственные рекомендации, рискуя потерять бизнес, а то и жизнь. И всю информационную кампанию он начал с расчётом будущих «гарантов справедливости», если они вдруг придут к власти. С Деримовичем можно было спорить, соглашаться или не соглашаться, верить или не верить, но сделать революцию в России на благо её народа он не мог и не собирался.
– Приветствую посланца богов, – улыбчиво встретил он Смоляра в образе совы со светящимися глазами. – Сова – ваш новый ник или пароль связи?
– Могу изменить, Евгений Гедальевич, – с обманчивой мягкостью ответил Смоляр. – Хотите ужастик?
– Я не поклонник Стивена Кинга, – рассмеялся Деримович; лицо у него было вытянутое, с внушительным подбородком, и полностью заросло седой щетиной, естественно, аккуратно подстриженной, превращавшей шестидесятилетнего олигарха в карикатуру на свиную морду.
– Ничего не читали?
– Почему, читал, я вообще уважаю художественную литературу. Просто Кинг не в моём вкусе.
– Знаете о существовании эффекта Кинга?
Деримович перестал улыбаться.
– Что вы имеете в виду?