Что она приёмная дочь — Наташа узнала в двенадцать лет. В то время она уже была рассудительной и не по годам взрослой. Известие приняла спокойно, без истерики. Конечно, мама с папой сумели объяснить всё доступным языком, не травмируя детскую психику.

Её, маленькую, полуживую и истощённую привезли в детский дом из милиции районного городка. Как она оказалась в маленькой деревеньке в стае бродячих собак, никто понять не мог. Участковый предположил, что малышку прибило к берегу реки, которая протекала у деревни.

В детском доме ей не суждено было задержаться надолго. Бездетная семейная пара, быстро оформив документы, забрала крошку в большой город. Она долго приходила в себя, училась заново говорить и общаться со сверстниками.

Её никто никогда не искал. Желания найти свою биологическую мать у неё ни разу не возникало. То немногое, что рассказали родители, указывало на то, что та едва ли жива.

Приёмные родители Наташи поженились, будучи студентами. Отец учился в пединституте на математическом факультете, а мама в инязе на учителя немецкого языка. Параллельно мама изучала итальянский — как обязательный второй — и английский. Поэтому с пяти лет её обучали двум языкам. В школе она изучила английский, углубив его знание на факультативе, затем с репетитором.

Отец умер два года назад. Наташа как раз закончила университет. В то время он был директором школы. Там же преподавала мама и училась девочка. Умер мгновенно от кровоизлияния в мозг на пороге собственного подъезда.

Мать, после обширного инфаркта, последовавшего за смертью отца, прожила полгода. Как девушка ни старалась, но так и не смогла выходить слабеющую и не желающую жить женщину. Бабушек и дедушек у неё давно не было.

Вот так Наташа осталась сиротой во второй раз.

С детства ей твердили, что она должна быть примерной и прививали светские манеры. Училась на «отлично». Учителя всегда ставили её в пример одноклассникам. Несмотря на то, что она была дочерью директора школы, это ей ничуть не мешало общаться с одноклассниками на равных и быть душой компании. Весёлый неунывающий нрав, доброжелательность, неиссякаемое чувство юмора — всё это привлекало к ней сверстников.





* * *


Над сиденьем из вентиляционного отверстия-пуговки била ледяная струя воздуха. Девушка поёжилась. На затылке зажим для волос в виде стрекозы впился в голову. Мисси на соседнем сиденье не оказалось. Мелкая предательница счастливо повизгивала в стороне на чьих-то руках.

Приподнявшись к багажной полке, Наташа достала из пакета большую тонкой вязки косынку. Накинув её на плечи и закрепив на груди «крабом», закрыла глаза.

На задних сиденьях шептались малолетки…





* * *


Девушка вздрогнула и открыла глаза.

Ночное августовское небо, усыпанное крупными яркими звёздами, нависло над ней.

Прочертив чёрный бархатный небосвод и оставив на нём длинный пылающий след, сгорел метеорит.

Было очень холодно и мокро. Нестерпимая боль судорогами выкручивала тело. Наташа застонала и надрывно закашлялась. Не хватало воздуха. Кашель разрывал лёгкие, выворачивая внутренности. Яркие разноцветные искры вспыхивали в глазах. Руки, словно налитые свинцом, не слушались. Во рту ощущался привкус крови, горечи и ещё бог знает чего.

«Фу», — поморщилась она, продолжая захлёбываться кашлем, выталкивая из себя всё, что могло накопиться за день.

Навязчивый непонятный шум мешал расслабиться.

Назойливое гудение приобрело чёткий ритм: послышался плеск воды.

С усилием перевернувшись на живот, поняла, что находится по пояс в воде. О её тело слабо бились волны, мерно покачивая, пытаясь втолкнуть на едва видимый берег.

В истерике девушка замахала руками. Из горла вырвался булькающий хрип. Она умела плавать, но уверенно чувствовала себя только в бассейне. А вот открытых водоёмов боялась.

Натужно кашляя, утопая руками в обволакивающем мягком песке, выбиралась из воды.

Ощутив под собой холодную колючую траву, успокоилась. Кашель стал реже, гудение в голове ослабело. Отбросив с лица прилипшие волосы, обняла дрожащие плечи и свернулась калачиком.

Тяжёлым, осязаемым удушливым покрывалом навалилась темнота.





* * *


Сквозь закрытые веки в глаза бил яркий свет, пробуждая. В голове слегка шумело.

Наташа приподнялась и, опершись на руку, огляделась.


Она находилась на берегу реки. Кустарник — редкий у берега, — удаляясь от воды, становился гуще и, смыкаясь, вклинивался в густые заросли смешанного леса. Слышалось щебетание и громкий крик птиц. Лёгкий ветерок обдувал теплом. Похоже, днём будет жарко.

Противоположный берег круто уходил вверх. Невысокие горы, сменяя друг друга, бесконечной цепью лепились к реке. Ещё дома, изучая маршрут экскурсионного автобуса, девушка никаких гор на карте не видела. Стало не по себе. В душу тонкой струйкой просачивался и свивался в клубок холод. По телу медленно растекалась ледяная дрожь. В желудке плотным сгустком свернулся страх.

Зажав рот и глубоко вдохнув, Наташа задержала дыхание: «Где я?» Перед глазами со скоростью света пронеслись образы попутчиков, возбуждённое состояние во время экскурсий, совместные обеды, дегустация вин и пива. В ушах стоял смех и обрывки ранее услышанных и чётко отпечатавшихся в мозгу фраз. Память вырывала отдельные образы. Закрыв лицо руками, выдавила из себя, прислушиваясь к осипшему непослушному голосу:

— Где все?.. Что случилось?

Девушка попыталась встать. Не тут-то было! От резкого приземления на пятую точку, в глазах запорхали чёрные мошки. Прислушалась к своим ощущениям. Болели ноги. Не спеша осмотрела себя: вязаная косынка, стянутая зажимом для волос, таинственным образом переместилась на бёдра; украшенное огромным лиловым синяком, ощутимо ныло левое плечо; ноги, мало того, что в синяках и ссадинах, так ещё сзади от колена до пяток ободрана кожа, будто по ним прошлись самой крупной наждачной бумагой. К ране, смешавшись с кровью, присохли травинки и песок.

Опять подташнивало. Сотрясение? Наташа машинально протянула руку к поясу, где на кожаном ремешке под косынкой находилась велюровая сумочка. В ней оставался лимон. Девушка пользовалась им в дороге, когда от долгой езды начинало укачивать. Сняв сырую косынку и разложив на траве, дёрнув застёжку-липучку, достала сплющенный, напитанный водой фрукт, вгрызлась в его кислую вяжущую мякоть:

— Брр!

От острого вкуса её передёрнуло-скривило-перекосило. Руки поспешно вытряхнули содержимое сумочки, с глухим чавкающим звуком плюхнувшееся на траву. Наташа тяжело вздохнула: что-то придётся выбросить.

Среднее отделение сумочки, затянутое молнией, в котором находился паспорт, страховка и немного валюты, промокло насквозь. Мобильник тоже пострадал. Не включая, разобрала его для просушки.

Таблетки в герметичных пластинках из фольги не повредились. Очень кстати. Проглотила обезболивающую. А запить-то нечем! Горько!

Размокли бумажные носовые платки, и немного воды попало во влажные салфетки. Разбухла записная книжечка. Пересматривала предметы: зеркальце, расчёска, косметический карандаш, розовая перламутровая помада, шариковая автоматическая ручка, пилка для ногтей, маникюрные ножницы, зубная нить, стандартный крошечный дорожный набор с нитками и иголками, газовая серебряная зажигалка и початая пачка сигарет… Они размякли и годились только на выброс. Окончательно бросить курить девушка не хотела. Курила мало и нечасто, полагая, что отказаться от вредной привычки сможет в любой момент. Сигарета помогала снять стресс и душевный дискомфорт.

Брелок в виде янтарной капли в серебряной оправе с ключами от квартиры остался от мамы. Такой был у отца. Родители, поженившись, ездили в свадебное путешествие в Ялту и там купили брелоки для их будущей квартиры.

Сейчас Наташа сидела на берегу реки в чужой стране: грязная, раненая, с растрёпанными чувствами, в порванном по боковому шву лёгком индийском платье без рукавов с высокой горловиной — чёрном, с разноцветными люрексовыми дорожками, образующими замысловатые цветные узоры и кайму по низу. В кармашке болталась размокшая карамелька.

По шву — это хорошо, значит, можно отремонтировать. Она умела многое из того, что должна уметь девушка её возраста. Бездну времени уделяла чтению. Через её руки прошли тонны книг разных жанров и направлений. Затем сузила круг интересов, став более разборчивой. Да и времени на чтение оставалось меньше.

Когда умерли родители, совершенно беспомощной себя не чувствовала.

Наташа, тяжело вздохнув, взяла зеркальце. Рука дрогнула. Оттуда смотрело существо, отдалённо напоминавшее её: спутанные волосы, опухшее лицо в грязных разводах и кровоподтёках. Синева, растекаясь по лбу, опускаясь под глаза, довершала образ загадочной маскарадной маски.

Маска, ты кто? — мысленно задала вопрос.

Сюрпри-и-из… — ехидно пропела незнакомка.

Взяв расчёску, вонзила её в неприятные на ощупь волосы: густые, почти до пояса, совершенно прямые, тёмно-каштановые, с выгоревшими на солнце прядями. От прикосновения зубьев к голове в ней послышалась барабанная дробь. Больно! Сжав виски ладонями, переместила их на темя. Пальцы наткнулись на выпуклую заскорузлую рану с присохшими волосами, влажную в центре.

Девушку обдало холодом. Воображение услужливо нарисовало картинку, как в ране копошатся насекомые и их личинки, разъедая и вгрызаясь до самой кости. Фу! Обработать бы её.

Так и не закончив с расчёсыванием, заплела косу, закрепив зажимом. Осторожно поднялась и потихоньку, чтобы — не дай бог! — не поскользнуться, спускалась к реке. Удивилась:

— Я ночью столько проползла?

Балетки почти не размокли и форму держали хорошо. Возможно, потому, что сохли на ногах. Порадовалась, что купила дорогие и качественные.

Думать ни о чём не хотелось. Кружилась голова. Прошептала:

— Если грохнусь, то встану не скоро.

Сердце гулко билось, эхом отдаваясь в голове, руки и ноги слабо дрожали. Подбадривала себя:

— Ничего, дойду до водички, ополоснусь, станет легче.

Быстротечная река в обе стороны просматривалась хорошо. Наташа поёжилась, вглядываясь в её тёмные глубокие воды. Что-то не давало покоя, настораживало.

Не спеша, оглядывалась и прислушалась, отмечая детали: трава зелёная, в реке журчит вода, ветер шелестит листвой, поют птицы, небо голубое, безоблачное. Вон, полетела какая-то крупная птица. Никаких посторонних звуков. Может быть, эта непривычная тишина угнетает? Мы привыкли к городскому шуму, суете, запаху выхлопных газов и, оказавшись вдали от цивилизации, чувствуем себя неуютно.

Горы… Их наличие беспокоило больше всего.

Сняв балетки, зашла в воду. Ступни погрузились в приятный мелкий песок, лёгкой волной подняв его со дна.

Приподняв платье, размышляла, стоит ли мочить раны на ногах. Если удастся смыть грязь, появится шанс на лучшее заживление.

— Инфекция и заражение крови мне не нужны. — Мысли вслух уже не удивляли.

Бережно, без фанатизма отмыла ноги, умылась.

Очень захотелось окунуться: песчаная пыль, забившая поры кожи, чувствовалась повсюду. А что мешает? Берег просматривается хорошо, вокруг никого.

Скинув платье и оставшись в кружевном гарнитуре чёрного цвета, вошла в воду. Тело покрылось мурашками. Неконтролируемая дрожь заставила обмыться максимально быстро. Голову мочить не стала.

Выскочив из воды, стуча зубами — всё же она мерзлячка! — натянула платье и, подумав о чашке горячего кофе, мечтательно подняла глаза к безоблачному небу. После полученного офигенного заряда бодрости настроение улучшилось.

«Автобус явно упал не здесь. Никакого моста или дороги не видно». — От промелькнувшей мысли вздрогнула. Почему она так подумала?