– Вся моя жизнь? Как это? – Я занервничала под его пристальным взглядом.
– Анализ нам скажет о многом, помимо цвета твоих глаз и волос. Покажет, какие свойства ты унаследовала от матери и отца, не говоря уж о твоих предках по женской линии.
– Потому я и хочу сдать этот анализ, – терпеливо растолковала я. – Всегда хотела знать, что вытворяет во мне кровь Бишопов, – всякий, кто слышал о моей семейке, заинтересовался бы этим. Вот наконец и узнаем.
Никакого подвоха я здесь не видела. Моя кровь откроет Мэтью то, что я отнюдь не хотела обнаружить случайно, начав поджигать мебель, взлетать в небо сквозь древесные кроны или наводить на кого-то смертельную хворь. Мэтью эта затея почему-то представлялась рискованной, мне – совершенно надежной.
– Вы говорили о вымирании колдунов. Я последняя в роду Бишопов, – возможно, моя кровь скажет вам, в чем причина.
Мириам и Маркус терпеливо ждали, кто кого переглядит – вампир колдунью или колдунья вампира. В конце концов Мэтью, испустив тяжкий вздох, сказал:
– Дай мне набор, Маркус.
– Я сам хочу, – возразил тот, натягивая перчатку и подступая ко мне со своим снаряжением.
– Маркус! – сказала Мириам, сдерживая его.
Мэтью, отняв набор у своего ассистента, пригвоздил Маркуса к месту тяжелым взглядом:
– Извини, Маркус, но кровь у Дианы, если уж она так решила, буду брать только я.
Обхватив мое запястье холодными пальцами, он несколько раз согнул мою руку, распрямил, уложил на нержавеющую поверхность стола. Жутко это все же, когда вампир собирается ввести иглу в твою вену. Мэтью затянул резиновый жгут выше локтя.
– Сожми кулак. – Он надел перчатки, приготовил полую иглу и пробирку.
Я сжала кулак, вены вздулись. Мэтью не стал предупреждать об уколе, как это обычно делают, – без церемоний вогнал иглу.
– У тебя легкая рука. – Я разжала кулак, кровь потекла свободно.
Мэтью, поджав губы, наполнил несколько пробирок, вынул иглу, выбросил в специальный контейнер. Маркус передал собранную кровь Мириам, а та надписала пробирки мелким разборчивым почерком. Мэтью зажал место укола марлей, оторвал другой рукой пластырь, приклеил тампон.
– Дата рождения? – спросила Мириам, приготовившись записать.
– Тринадцатое августа тысяча девятьсот семьдесят шестого года.
– Тринадцатое августа? – повторила она.
– Да, а что?
– Просто уточняю.
– Обычно мы берем еще мазок изо рта. – Мэтью достал из упаковки две белые пластиковые лопаточки. Я без возражений открыла рот. Мэтью взял соскобы с обеих щек, запечатал каждый в отдельный пакетик. – Готово.
При виде этой лаборатории, блистающей нержавеющей сталью и голубыми огнями, мне вспоминались алхимики, топившие печи углем, работавшие при тусклых светильниках, среди черепков разбитых глиняных тиглей. Они бы отдали все на свете за возможность работать в таком вот месте, где тайны мироздания раскрываются столь легко.
– Ищете первого вампира? – спросила я, кивнув на картотечные ящики.
– В том числе, – сказал Мэтью. – Большей частью стараемся проследить, как влияют на судьбу вида питание и болезни и по какой причине угасает тот или другой род.
– Наши четыре вида действительно развивались отдельно? Или у иных с людьми предки все-таки общие?
Мне всегда казалось, что заявления Сары о полнейшей самобытности колдунов основаны только на традиции и ее личных заблуждениях. Во времена Дарвина многие полагали, что одна пара общих предков не могла породить столько человеческих типов. Белые европейцы, глядя на черных африканцев, выдвигали теорию полигенизма, утверждая, что различные расы произошли от различных предков.
– Даймоны, люди, вампиры и колдуны значительно различаются на генетическом уровне. – Мэтью хорошо понимал, почему я задаю ему этот вопрос, но прямой ответ дать отказывался.
– Если вы докажете, что все мы ведем начало от одних предков, хотя и по разным линиям, будет переворот, – заметила я.
– Когда-нибудь мы узнаем, какая связь существует между четырьмя видами и есть ли она вообще, но до этого еще далеко. – Мэтью встал. – Хватит на сегодня науки.
Мы попрощались с Маркусом и Мириам. Проводив меня в Новый колледж, Мэтью отправился переодеться. В Вудсток на йогу мы ехали почти в полном молчании, погруженные в свои мысли.
В Олд-Лодж Мэтью, как обычно, открыл мне дверцу и достал из багажника наши коврики.
Когда я случайно соприкоснулась с одним из проходивших мимо вампиров, Мэтью молниеносно схватил меня за руку. Наши пальцы переплелись. Разница между его холодом и моим теплом пронизывала насквозь.
Он не отпускал меня, пока мы не вошли в дом. На обратном пути мы говорили об Амире и одном даймоне из нашей группы – что-то он такое сделал типично даймонское. У ворот Нового колледжа Мэтью, против обыкновения, вышел из машины вместе со мной.
Фред, оторвавшись от своих мониторов, приоткрыл стеклянную дверь привратницкой:
– Да?
– Я хочу проводить доктора Бишоп наверх. Можно оставить машину здесь? И ключи – вдруг вам понадобится ее переставить.
Фред кивнул, заметив на зеркале значок Джона Рэдклиффа. Мэтью бросил ему ключи.
– Здесь совсем близко, Мэтью. Не надо меня провожать.
– Ничего, пойдем. – Его тон не предусматривал возражений.
Выйдя из-под арки – здесь Фред больше не мог нас видеть, – он снова взял меня за руку. На этот раз прикосновение холодных пальцев затеплило нежелательный огонек у меня в животе.
У подножия лестницы я повернулась к Мэтью лицом:
– Спасибо, что снова свозил на йогу.
– Пожалуйста. – Он заправил мою надоедливую прядь за ухо, коснулся щеки. – Приходи завтра ко мне на ужин. Моя очередь готовить. Зайти за тобой в половине восьмого?
«Скажи „нет“», – приказала я себе вопреки затрепетавшему сердцу, а вслух сказала:
– Сделай одолжение.
– Ma vaillante fille[32], – прошептал он мне на ухо. Холодные губы прикоснулись сначала к одной моей щеке, потом к другой. Запах Мэтью окутал меня, как облако.
Днем с моим замком повозился слесарь, и открыть его ключом удалось не сразу. Автоответчик мигал – опять Сара. Я посмотрела в окно на Мэтью, он на меня. Я помахала. Он улыбнулся, сунул руки в карманы и растаял во тьме, как в родной стихии.
Глава 14
В половине восьмого Мэтью ждал меня внизу, как всегда безупречный – одежда в черно-сизых тонах, волосы зачесаны назад. Привратник, дежуривший по выходным, внимательно к нему присмотрелся (Мэтью это вынес безропотно) и со значением сказал мне:
– До скорого свидания, доктор Бишоп.
– Ты пробуждаешь в окружающих стремление тебя защищать, – сказал Мэтью, выходя со мной из ворот.
– Куда отправимся? – Машины на улице не было.
– Сегодня ужинаем в колледже. – Он показал куда-то в сторону Бодли.
Принимая его приглашение, я ориентировалась на Вудсток или квартиру в бывшем викторианском особняке Северного Оксфорда – мне и в голову не пришло, что Мэтью может жить в одном из колледжей.
– За общим столом?! – Чувствуя, что опять оделась несообразно, я нервно одернула черную шелковую блузку.
– Этого я избегаю, насколько возможно, – со смехом заверил Мэтью. – И уж конечно не стал бы усаживать тебя за сей Круглый стол на «гибельное седалище».
Когда мы миновали Камеру Рэдклиффа и вход в Хэртфорд-колледж, я придержала Мэтью за локоть. Есть в Оксфорде колледж, известный своей эксклюзивностью и строгим соблюдением протокола – как и своим блестящим составом.
– Быть того не может!
– Разве это так важно? Если ты хочешь быть среди людей… – сказал Мэтью, глядя куда-то вбок.
– Я не опасаюсь, что ты мною собрался поужинать, – просто никогда не была внутри.
Узорные ворота охраняли колледж, будто Страну чудес. Мэтью с нетерпеливым вздохом взял меня за руку и помешал туда заглянуть.
– Всего лишь старые здания и их обитатели. – Но никакие его слова не могли отменить того факта, что он один из примерно семидесяти профессоров в колледже, где студентов нет вовсе. – И мы сразу пройдем ко мне.
Мы вошли в низкую деревянную дверцу. С каждым шагом у Мэтью прибавлялось спокойствия. Привратник безмолвствовал, скамейки во дворике пустовали – настоящее обиталище «душ всех честных христиан, принявших свою кончину в университете города Оксфорда».
– Добро пожаловать в колледж Всех Душ, – с застенчивой улыбкой произнес Мэтью.
Колледж Всех Душ, шедевр поздней готики, своими воздушными шпилями и каменным кружевом напоминал плод любви собора и свадебного торта. Я восхищенно вздохнула, решив, что еще потребую объяснений от Мэтью.
Привратник кивнул нам, глядя поверх очков.
– Добрый вечер, Джеймс. – Мэтью показал ему старинный ключ на кожаной петле, болтавшийся на его указательном пальце. – Я на минутку.
– Да, профессор Клермонт.
Мэтью снова взял меня за руку:
– Пошли. Займемся твоим образованием.
Он походил на озорного мальчишку, играющего в поиски клада. За древней, почерневшей от возраста дверью он включил свет. Его белое лицо выступило из мрака – вампир, несомненный вампир.
– Анализ нам скажет о многом, помимо цвета твоих глаз и волос. Покажет, какие свойства ты унаследовала от матери и отца, не говоря уж о твоих предках по женской линии.
– Потому я и хочу сдать этот анализ, – терпеливо растолковала я. – Всегда хотела знать, что вытворяет во мне кровь Бишопов, – всякий, кто слышал о моей семейке, заинтересовался бы этим. Вот наконец и узнаем.
Никакого подвоха я здесь не видела. Моя кровь откроет Мэтью то, что я отнюдь не хотела обнаружить случайно, начав поджигать мебель, взлетать в небо сквозь древесные кроны или наводить на кого-то смертельную хворь. Мэтью эта затея почему-то представлялась рискованной, мне – совершенно надежной.
– Вы говорили о вымирании колдунов. Я последняя в роду Бишопов, – возможно, моя кровь скажет вам, в чем причина.
Мириам и Маркус терпеливо ждали, кто кого переглядит – вампир колдунью или колдунья вампира. В конце концов Мэтью, испустив тяжкий вздох, сказал:
– Дай мне набор, Маркус.
– Я сам хочу, – возразил тот, натягивая перчатку и подступая ко мне со своим снаряжением.
– Маркус! – сказала Мириам, сдерживая его.
Мэтью, отняв набор у своего ассистента, пригвоздил Маркуса к месту тяжелым взглядом:
– Извини, Маркус, но кровь у Дианы, если уж она так решила, буду брать только я.
Обхватив мое запястье холодными пальцами, он несколько раз согнул мою руку, распрямил, уложил на нержавеющую поверхность стола. Жутко это все же, когда вампир собирается ввести иглу в твою вену. Мэтью затянул резиновый жгут выше локтя.
– Сожми кулак. – Он надел перчатки, приготовил полую иглу и пробирку.
Я сжала кулак, вены вздулись. Мэтью не стал предупреждать об уколе, как это обычно делают, – без церемоний вогнал иглу.
– У тебя легкая рука. – Я разжала кулак, кровь потекла свободно.
Мэтью, поджав губы, наполнил несколько пробирок, вынул иглу, выбросил в специальный контейнер. Маркус передал собранную кровь Мириам, а та надписала пробирки мелким разборчивым почерком. Мэтью зажал место укола марлей, оторвал другой рукой пластырь, приклеил тампон.
– Дата рождения? – спросила Мириам, приготовившись записать.
– Тринадцатое августа тысяча девятьсот семьдесят шестого года.
– Тринадцатое августа? – повторила она.
– Да, а что?
– Просто уточняю.
– Обычно мы берем еще мазок изо рта. – Мэтью достал из упаковки две белые пластиковые лопаточки. Я без возражений открыла рот. Мэтью взял соскобы с обеих щек, запечатал каждый в отдельный пакетик. – Готово.
При виде этой лаборатории, блистающей нержавеющей сталью и голубыми огнями, мне вспоминались алхимики, топившие печи углем, работавшие при тусклых светильниках, среди черепков разбитых глиняных тиглей. Они бы отдали все на свете за возможность работать в таком вот месте, где тайны мироздания раскрываются столь легко.
– Ищете первого вампира? – спросила я, кивнув на картотечные ящики.
– В том числе, – сказал Мэтью. – Большей частью стараемся проследить, как влияют на судьбу вида питание и болезни и по какой причине угасает тот или другой род.
– Наши четыре вида действительно развивались отдельно? Или у иных с людьми предки все-таки общие?
Мне всегда казалось, что заявления Сары о полнейшей самобытности колдунов основаны только на традиции и ее личных заблуждениях. Во времена Дарвина многие полагали, что одна пара общих предков не могла породить столько человеческих типов. Белые европейцы, глядя на черных африканцев, выдвигали теорию полигенизма, утверждая, что различные расы произошли от различных предков.
– Даймоны, люди, вампиры и колдуны значительно различаются на генетическом уровне. – Мэтью хорошо понимал, почему я задаю ему этот вопрос, но прямой ответ дать отказывался.
– Если вы докажете, что все мы ведем начало от одних предков, хотя и по разным линиям, будет переворот, – заметила я.
– Когда-нибудь мы узнаем, какая связь существует между четырьмя видами и есть ли она вообще, но до этого еще далеко. – Мэтью встал. – Хватит на сегодня науки.
Мы попрощались с Маркусом и Мириам. Проводив меня в Новый колледж, Мэтью отправился переодеться. В Вудсток на йогу мы ехали почти в полном молчании, погруженные в свои мысли.
В Олд-Лодж Мэтью, как обычно, открыл мне дверцу и достал из багажника наши коврики.
Когда я случайно соприкоснулась с одним из проходивших мимо вампиров, Мэтью молниеносно схватил меня за руку. Наши пальцы переплелись. Разница между его холодом и моим теплом пронизывала насквозь.
Он не отпускал меня, пока мы не вошли в дом. На обратном пути мы говорили об Амире и одном даймоне из нашей группы – что-то он такое сделал типично даймонское. У ворот Нового колледжа Мэтью, против обыкновения, вышел из машины вместе со мной.
Фред, оторвавшись от своих мониторов, приоткрыл стеклянную дверь привратницкой:
– Да?
– Я хочу проводить доктора Бишоп наверх. Можно оставить машину здесь? И ключи – вдруг вам понадобится ее переставить.
Фред кивнул, заметив на зеркале значок Джона Рэдклиффа. Мэтью бросил ему ключи.
– Здесь совсем близко, Мэтью. Не надо меня провожать.
– Ничего, пойдем. – Его тон не предусматривал возражений.
Выйдя из-под арки – здесь Фред больше не мог нас видеть, – он снова взял меня за руку. На этот раз прикосновение холодных пальцев затеплило нежелательный огонек у меня в животе.
У подножия лестницы я повернулась к Мэтью лицом:
– Спасибо, что снова свозил на йогу.
– Пожалуйста. – Он заправил мою надоедливую прядь за ухо, коснулся щеки. – Приходи завтра ко мне на ужин. Моя очередь готовить. Зайти за тобой в половине восьмого?
«Скажи „нет“», – приказала я себе вопреки затрепетавшему сердцу, а вслух сказала:
– Сделай одолжение.
– Ma vaillante fille[32], – прошептал он мне на ухо. Холодные губы прикоснулись сначала к одной моей щеке, потом к другой. Запах Мэтью окутал меня, как облако.
Днем с моим замком повозился слесарь, и открыть его ключом удалось не сразу. Автоответчик мигал – опять Сара. Я посмотрела в окно на Мэтью, он на меня. Я помахала. Он улыбнулся, сунул руки в карманы и растаял во тьме, как в родной стихии.
Глава 14
В половине восьмого Мэтью ждал меня внизу, как всегда безупречный – одежда в черно-сизых тонах, волосы зачесаны назад. Привратник, дежуривший по выходным, внимательно к нему присмотрелся (Мэтью это вынес безропотно) и со значением сказал мне:
– До скорого свидания, доктор Бишоп.
– Ты пробуждаешь в окружающих стремление тебя защищать, – сказал Мэтью, выходя со мной из ворот.
– Куда отправимся? – Машины на улице не было.
– Сегодня ужинаем в колледже. – Он показал куда-то в сторону Бодли.
Принимая его приглашение, я ориентировалась на Вудсток или квартиру в бывшем викторианском особняке Северного Оксфорда – мне и в голову не пришло, что Мэтью может жить в одном из колледжей.
– За общим столом?! – Чувствуя, что опять оделась несообразно, я нервно одернула черную шелковую блузку.
– Этого я избегаю, насколько возможно, – со смехом заверил Мэтью. – И уж конечно не стал бы усаживать тебя за сей Круглый стол на «гибельное седалище».
Когда мы миновали Камеру Рэдклиффа и вход в Хэртфорд-колледж, я придержала Мэтью за локоть. Есть в Оксфорде колледж, известный своей эксклюзивностью и строгим соблюдением протокола – как и своим блестящим составом.
– Быть того не может!
– Разве это так важно? Если ты хочешь быть среди людей… – сказал Мэтью, глядя куда-то вбок.
– Я не опасаюсь, что ты мною собрался поужинать, – просто никогда не была внутри.
Узорные ворота охраняли колледж, будто Страну чудес. Мэтью с нетерпеливым вздохом взял меня за руку и помешал туда заглянуть.
– Всего лишь старые здания и их обитатели. – Но никакие его слова не могли отменить того факта, что он один из примерно семидесяти профессоров в колледже, где студентов нет вовсе. – И мы сразу пройдем ко мне.
Мы вошли в низкую деревянную дверцу. С каждым шагом у Мэтью прибавлялось спокойствия. Привратник безмолвствовал, скамейки во дворике пустовали – настоящее обиталище «душ всех честных христиан, принявших свою кончину в университете города Оксфорда».
– Добро пожаловать в колледж Всех Душ, – с застенчивой улыбкой произнес Мэтью.
Колледж Всех Душ, шедевр поздней готики, своими воздушными шпилями и каменным кружевом напоминал плод любви собора и свадебного торта. Я восхищенно вздохнула, решив, что еще потребую объяснений от Мэтью.
Привратник кивнул нам, глядя поверх очков.
– Добрый вечер, Джеймс. – Мэтью показал ему старинный ключ на кожаной петле, болтавшийся на его указательном пальце. – Я на минутку.
– Да, профессор Клермонт.
Мэтью снова взял меня за руку:
– Пошли. Займемся твоим образованием.
Он походил на озорного мальчишку, играющего в поиски клада. За древней, почерневшей от возраста дверью он включил свет. Его белое лицо выступило из мрака – вампир, несомненный вампир.