– Неси пилу или найди мне ключ! – бросаю я, поднимая руки с кандалами.

Мои глаза увеличиваются от удивления, когда он демонстрирует мне ключ и присаживается рядом, чтобы снять с меня цепи.

– Агата оставила это в моей комнате вместе с письмами.

– Ты ей рассказал! – обвиняя, шиплю я.

– Даниил ей сказал после того, как она упомянула ему, что Анна жива, – спокойно отвечает дядя.

Мерзавец. Надо было давно оторвать его светловолосую голову.

– Она оставила не только ключ, но и письма каждому. Своё я как раз читал, когда услышал, что ты поднял жуткий шум.

Кандалы падают на пол, я вскакиваю на ноги слишком быстро, хватаюсь за кровать, чтобы унять головокружение. Проклятая слабость. Я никогда раньше не чувствовал себя таким беспомощным.

– Вот твоё, – дядя протягивает мне сложенный в несколько раз лист бумаги с моим именем на нём.

Я впервые вижу почерк Агаты, и он кажется мне до нелепого странным, никакого изящества и украшающих размашистых завитков, которые учили делать меня и Северина учителя. У Агаты всё строго, а первая буква «А» моего имени даже идёт будто отдельно от следующей, потому что она не дотянула линию.

Александр.

Забываю моргать, когда осознаю, что она уже давно зовёт меня только так, полностью принимая все мои стороны и мою фамилию, забывая былую ненависть.

Я аккуратно, двумя пальцами беру письмо, а потом сжимаю в кулаке, сминая бумагу. Чувствую, как изнутри поднимается напряжение и холод. Такой жгучий, что я не понимаю, почему дыхание не срывается паром с моих губ.

– Подними всех, – приказываю я. – Теням скажи, чтобы собирались. Мы выйдем через двадцать минут. Подними Северина и Анну, пусть ждут меня в кабинете.

– Аарон.

– Проклятье, нет! Даже не думай меня отговаривать. Она скоро будет у леса, и чёрта с два я позволю ей убить себя! – меня оглушает мысль о её смерти, в ушах звенит, и я встряхиваю головой. – Выполняй!

К моему удивлению, Кристиан не обращает внимания ни на мой тон, ни на мою слабость. Он не злится и не пытается отговорить, лишь брови сходятся на переносице, а губы сжимаются в линию, когда он бросает взгляд на то, как я швыряю письмо Агаты на кровать, так его и не прочитав. Я не буду его читать, потому что зол, даже почти в ярости, я верну её и заставлю сказать всё написанное мне в лицо.

Кристиан должен был быть первым, кто обрадуется такому решению Агаты, именно он убеждал меня вновь отправить её в могилу, сам не раз грозился воткнуть ей нож в сердце. Но теперь, когда это происходит, он не рад. Знаю, что он привязался к ней, как и мы все. К тому же он тоже Морок, а странная связь с Марами у нас буквально в крови.

Дядя кивает и выходит из комнаты. Я плещу в лицо ледяную воду в соседней умывальне, прогоняю остатки сонливости. Бросаюсь к своему шкафу, надеваю штаны, рубашку и закрепляю броню, делаю всё быстро, пытаясь контролировать трясущиеся пальцы и закопать свой страх так глубоко, как только могу. Беру маску. На всё я трачу не больше пяти минут. Пальцами расчёсывая волосы, практически сбегаю по лестнице на первый этаж и сворачиваю в сторону кабинета короля.

Северин, Анна, Кристиан и даже Марк уже внутри. При взгляде на последнего я замираю, позволяя двери самой захлопнуться за моей спиной. Всю левую скулу и челюсть покрывает свежий синяк, губа разбита, но он всё равно сдавленно усмехается под моим удивлённым взглядом, а потом морщится от того, что рана на губе вновь трескается.

– Вот что происходит, если встать между твоей Марой на лошади и выходом, – показывает он пальцем на своё лицо.

Моя Мара. В груди помимо страха разливается тепло.

– Это последствия копыт?

– Это последствия кулака и локтя.

– Тогда жить будешь, – фыркаю я.

Северин сидит за столом и молча читает своё письмо, его челюсть всё больше напрягается, а желваки начинают ходить. Кристиан вытащил брата из кровати, рубашка последнего едва заправлена в штаны, а волосы небрежно торчат в разные стороны. Анна прибежала в одном халате, запахнутом на ночной сорочке, её тёмные волосы также спутаны. В отличие от мужа, наша королева прикрывает рукой рот и в глазах стоят слёзы, но взгляд такой злой, что я не могу понять, плачет она от горя или от ярости.

– Ты умираешь? – холодно бросает брат, дочитывая письмо. – Я уже приходил к тебе с вопросами когда-то, но ты сказал, что всё в порядке. А ТЕПЕРЬ ТЫ УМИРАЕШЬ?!

Северин впервые повышает на меня голос. Да не просто повышает, а почти угрожающе рычит, привставая со стула, упирается ладонью в столешницу и теряет всякое терпение. У меня нет возможности больше скрывать правду.

– Да.

Младший брат хмурит нос, раздражаясь от моего сухого объяснения.

– Я не должен был поднимать Агату, но это был единственный шанс. Я думал, что у меня есть время найти другого Морока, но тут нападение и её травмы. Потом чёртов Рахманов с его войной, и всё это ослабляет меня, время уходит. Я не могу разорвать нашу связь, потому что от этого её тело может рассыпаться, тогда мы никогда её не вернём.

Я говорю сбивчиво, пытаясь ухватить главное, ответить на самые важные вопросы, что могут родиться у него и Анны в головах.

– Ты можешь заставить её вернуться? Внушить? – спрашивает Анна.

– Сейчас нет. Она уже слишком далеко, я её едва чувствую. Ощущаю только направление, куда она ушла.

Бросаю короткий взгляд на оранжевое солнце, оно поднялось наполовину.

– Пора отправляться, мне несказанно повезёт, если я успею схватить её раньше, чем она доберётся до Даниила.

– АЛЕКСАНДР! – кричит на меня Северин.


Я стремительно разворачиваюсь, чтобы выйти, но Кристиан грубо хватает меня за броню на плечах и практически бросает на стул. Я поднимаю на него растерянный взгляд.

– ТЫ ПОТРАТИШЬ ТРЕКЛЯТЫЕ ДЕСЯТЬ МИНУТ, ЧТОБЫ ОБЪЯСНИТЬ ВСЁ БРАТУ!

Угрожающий голос Кристиана прокатывается по комнате, и мы все замолкаем, вспоминая, что он наш дядя, по-честному ещё и Морок, а разница в возрасте так вообще почти пятьдесят лет.

– Северин, возможно, теряет брата, так что ПРОЯВИ УВАЖЕНИЕ И ДАЙ ЕМУ САМОМУ ВЫБРАТЬ, ОТПУСТИТЬ ТЕБЯ ИЛИ НЕТ!

Я перевожу взгляд на младшего брата, понимая, перед каким тяжелым выбором его поставил. Хотя Кристиан прав. Я даже не дал ему выбора. Не дал возможности смириться, принять мои мотивы и решить: хочет он запереть меня, позволяя Агате умереть, или он отпустит меня, понимая, что мы можем больше никогда не увидеться.

Я выдыхаю, успокаиваясь, и прошу Северина и Анну присесть. Как и сказал дядя, я трачу десять минут, чтобы как можно подробнее рассказать о связи Морока и Мары. Рассказать, как всё работает и почему всё так получилось, говорю, что хоть Кристиан и знал, но не мог рассказать из-за обещания мне. Я вижу, насколько им обоим больно и нелегко слышать, что всё это время я скрывал так много. Несколько раз они задают вопросы, но в целом напряженно молчат, а я боюсь. Боюсь, как бы Северин не выбрал меня запереть, лишь бы спасти. Пойду ли я против мольбы младшего братишки, если он попросит меня остаться?

– Ты позволишь мне идти?

Я старше и не должен о таком спрашивать, но дядя прав. Он должен сделать этот выбор. Анна сжимает кулак Северина. Ей тяжело, но Агата точно умрет, если умру и я, а это будет скоро, не оборви я нашу связь. Но Северину сложнее, у него в руках огромная возможность спасти хотя бы меня, пожертвовав Агатой.

– Иди.

Мой брат поднимается на ноги и, несмотря на весь его растрёпанный вид и молодой возраст, в нём больше величия, чем в любом другом короле. Он восстановит Серат и без меня, я в этом уверен.

Поднимаюсь, чтобы уйти.

– С дядей и Тенями ты отправишься первым, а я выйду с конницей через полчаса после тебя.

Я резко оборачиваю обратно к брату.

– Северин! Ты должен остаться в безопасности!

– Это не обсуждается, Александр! Сейчас я тебе не брат. Я твой король! То, что я даю тебе фору двигаться первым без основной армии, это уже больше, чем я могу себе позволить.

Анна поднимается рядом с мужем.

– Поторопись, Александр! Не дай ей добраться до Даниила.

Я мешкаю только несколько секунд, киваю им и выхожу.



Я делю Теней на две группы. Двадцать во главе с Марком я оставляю для защиты Северина. Остальных моих Теней поведёт Павел, а я и Кристиан, если что, уйдём вперёд, первыми клином войдём во вражеский лагерь, если понадобится. По их лицам понимаю, что никому не нравится мой дерьмовый план, но я их не спрашиваю. Я всё равно умираю, поэтому нет смысла отсиживаться в безопасности, а Кристиан – Морок и у него сил побольше, чем у любого из Теней.

Когда мы без остановки скачем на север, я благодарен Кристиану за каждую жестокую тренировку, которую так ненавидел. И рад, что сам тренировал своих Теней едва ли легче, чем делал это мой наставник. Только эта выдержка позволяет моему отряду не сбавлять темпа и не отставать от нас с дядей, а мне помогает удержаться в седле на средней скорости, которую мы держим, чтобы не загнать лошадей. Возвращается головная боль, а слабость увеличивается. Сердце бьётся быстрее обычного, невпопад, и, кажется, у меня поднимается температура, добавляя головокружения, тело сотрясается от озноба. Но я опускаю маску на лицо, скрывая бледность и испарину на лбу.

Эти часы в седле дают мне слишком много времени наедине со своими мыслями, и я вспоминаю, как увидел Агату в первый раз. Вспоминаю, как при мне её выкопали из земли. Тело Анны мы достали из каменного гроба, мёртвая девушка была закутана в алый плащ и когда-то белую ткань, которая почти разложилась. Но Агату…

Её заперли в два гроба, вложенных друг в друга. Внешний – деревянный с металлическим каркасом, а второй был полностью обит металлическими пластинами. Люди знали, что дерево разлагается достаточно быстро, поэтому от внешнего сохранился лишь каркас да остатки трухлявых досок. Второй же, хоть проржавел, но продолжал хранить тело Мары. Но и этого было мало, для верности он был обмотан толстыми, к тому времени проржавевшими цепями. И если каменный гроб Анны находился в склепе, то Агату закопали на много метров вниз.

Люди страшились её больше всего, боялись, как самого жуткого зверя, что может подняться нечистью и вновь отправиться мстить. Увидев цепи, я не мог перестать гадать, как же выглядит девушка, от которой нужна такая защита, девушка, которая лишь по случайности не вырезала всех моих предков. А ведь она даже не догадывается, что я и Северин настоящие потомки Ариана. Его действительно убили наёмники, но к тому времени у него была беременная невеста, которую отец Ариана смог защитить от убийц. Со своей женой он выдал новорождённого за своего нового сына, брата Ариана, и сделал его наследником. Но эту правду знает лишь наша королевская семья.

Когда цепи гроба Агаты удалось сломать, а проржавевший метал внутреннего гроба отогнуть, то я увидел лишь мёртвую девушку. Красивую, похожую на Анну, но она была ещё худее, чем я представлял, а её три раны ужаснее. Первоначальное воскрешение отнимает больше всего сил и заживляет смертельные раны моментально. Я сам вытащил её из гроба, а слуги помогли натянуть на её практически разложившиеся одежды свободное платье. Я приготовился к слезам и истерике, тому, как отреагировала Анна. Однако её старшая сестра распахнула глаза, медленно села и с каким-то равнодушием оглядела убогую хижину, в которой расположился принц Аракена, потому что это была единственная ближайшая постройка.

Она молча внимала рассказу Даниила, который поведал ей: кто он и кто она, что произошло и сколько лет она была мертва. А в ответ Агата только склонила голову набок, глядя на принца своими ледяными глазами, и будто вовсе не слушала, что он бормочет. Потом она перевела взгляд на меня и смотрела, и смотрела, пока Даниил продолжал.

– Ты меня понимаешь, Мара? – спросил тогда светловолосый принц, а Агата вновь повернулась к нему. – У тебя есть вопросы?

– Да, – хрипло отозвалась девушка. – Только один.

Она свела брови, и её лицо впервые из равнодушного стало сердитым.

– Да кто ты, Тень тебя забери, такой, чтобы тревожить меня после смерти?

Даже сейчас, вспоминая вытянувшееся лицо Даниила, губы сами растягиваются в улыбке.

Я не позволю всему закончиться так.

После того как она сказала, что любит меня.

Я уже один раз вытащил её из могилы, сделаю и в этот раз, пусть даже мне придётся голыми руками вцепиться самой смерти в глотку.

Я просто обязан сказать ей, закончить фразу, которую не успел договорить. Ведь на самом деле я пытался сказать: «Я тебя ненавижу за то, что ты вновь заставила меня бояться, но я люблю тебя в тысячу крат сильнее».

Перед пограничным лесом мы останавливаемся на отдых, копим силы, понимая, что самое сложное ещё впереди. Теперь я уверен, что Агата попадёт в лагерь аракенцев раньше нас, но ещё есть надежда, что она не успеет сделать глупость и никто там её не тронет. Никогда не думал, что буду надеяться, что Даниил запрёт её. Лучше она в клетке, чем мёртвая. Так я хоть смогу её вытащить.

На отдыхе никто из Теней не разговаривает, мы прислушиваемся к удивительно тихому лесу, словно даже ветер и деревья знают, что сегодня произойдёт какая-то трагедия.

Мы выдвигаемся дальше, преодолеваем оставшееся расстояние довольно быстро и уже подходим к границе. У меня по спине проходит дрожь, когда я вижу Вьюгу без своей хозяйки. Кристиан спрыгивает со своего коня, чтобы поймать белоснежную лошадь. Мы все останавливаемся и осматриваем животное, но, к нашему облегчению, ни ран, ни крови нет.