– Переживаю, что могу случайно её занять.

– Моя та, что понравится тебе больше всего, – уже открыто забавляется он.

Я фыркаю и поднимаюсь со стула.

– Ты сам не дал мне чёткого ответа, так что не смей меня будить, если я действительно займу твою.

– Хорошо, я прилягу рядом как можно тише, – его насмешливый ответ прилетает мне в спину, а я игнорирую, уходя на второй этаж.

Тут меня встречает полумрак длинного коридора, и я бездумно иду по нему, смотря на абсолютно одинаковые двойные белые двери с позолотой, то справа, то слева. Не знаю, какую выбрать. В итоге дёргаю первую попавшуюся дверную ручку и попадаю в почти сумрачную комнату, со светлыми стенами, широкой кроватью, шкафом и столом. Мне стоит просто остаться здесь, но я почему-то ухожу и проверяю следующую комнату. Она мало чем отличается от предыдущей, я вновь закрываю дверь и иду дальше.

Прохожу ещё несколько комнат, распахиваю, проверяю и вновь двигаюсь дальше, только теперь смутно понимая, что Александр специально разжёг во мне интерес найти, как же выглядит комната, что должна мне понравиться.

Теперь я открываю каждую, ругая себя, что буду выглядеть как посмешище, если он узнает об этом. В некоторых комнатах горят свечи, в некоторых нет. Спустя ещё несколько комнат с облегчением понимаю, что мой интерес гаснет и я близка к тому, чтобы прекратить это, но попадаю в комнату, отличающуюся от других.

Здесь горят свечи, большая часть убранства в зелёных оттенках, мебель тёмная, широкая кровать из чёрного дерева с балдахином, на тёмно-сером бархатном покрывале три подушки. Везде две, а здесь три. Я дёргаюсь, почему-то только здесь мне хочется откинуть покрывало и проверить цвет простыней, но сопротивляюсь, встряхивая головой.

– Этот высокомерный наглец всё-таки знает, что я люблю зелёный, – мрачно бубню я и захлопываю за собой дверь, выходя в коридор.

Ему назло без раздумий выбираю комнату напротив.

Следующие дни мы отдыхаем, тренируемся, встречаем Кристиана с его конницей. Он приводит с собой около сотни, также они привозят провизию и сопровождают к нам больше слуг, которым теперь придётся кормить больше ртов. Казармы уже заняты Тенями, поэтому предстоит помочь разбить и обустроить лагерь в небольшом отдалении от резиденции Ласнецовых.

В поместье я оставляю Анну, Александра и Кристиана, которые даже не замечают, как я покидаю дом вместе с Тенями, которые должны помочь прибывшей коннице. Мне тоже хочется быть полезной, и я настойчиво предлагаю свою помощь. Моя правая рука зажила, рана в боку тоже почти не болит, но никто не даёт мне таскать тяжёлое. А когда я убеждаю Павла, что хочу работать со своими новыми друзьями, то он отправляет меня заняться лошадьми.

Безропотно выполняю все данные поручения и даже не замечаю, как проходит утро, за ним день, а потом подкрадывается последний вечер перед встречей с Даниилом. Я продолжаю что-то делать руками, потому что это отвлекает меня от мыслей о нём, отвлекает от попыток угадать, что же ему надо. Кристиан находит меня первым, когда лагерь уже разбит и готов, алое солнце касается горизонта, готовясь скрыться от нас, а я ворочаю палкой горячие угли, помогая недавно сооружённому костру разгореться.

– Анна перепугалась, не найдя тебя в доме, – говорит Кристиан, присаживаясь рядом на длинное полено. – Аарон, кстати, тоже, но один из солдат сказал, что ты сбежала с Тенями.

Он хохочет на последней фразе, вжимая голову в плечи, стараясь скрыть лицо за высоким воротником. Достаёт меховую шапку и надевает на голову.

– Прямо так и сказал? Что я сбежала? – хмыкаю я, выдыхая облачко пара. Вечером и ночью погода особенно холодная, хоть алые лучи солнца и бьют в глаза, но я не чувствую от них даже малейшего тепла.

– Если быть точнее, то он выразился «ускользнула с другими Тенями». Аарон был не в восторге, – мрачно хмыкает он. – Смотрю, ты даже плащ чёрный у кого-то стащила, чтобы не выделяться.

– Не стащила, а лишь временно позаимствовала.

Я улыбаюсь и продолжаю ворочать деревяшки, наблюдая, как огонь захватывает всё новые поленья.

– Тебе не нравится быть Марой?

– Мне не нравится, что все меня замечают. Я никогда не любила выделяться.

Кристиан оглядывает меня косым взглядом, но в нём нет былой настороженности или скрытого неодобрения, как при первой встрече. В глубине души мне приятно, что даже дядя Александра начал мне доверять.

– Я так и не поблагодарила тебя за своё спасение, – говорю я. – Спасибо.

– Пожалуйста. Впервые в жизни мне удалось сделать то, что я должен был.

Я не совсем понимаю, о чём он, но, возможно, его прошлая праздная жизнь была не совсем тем, что он действительно хотел. Может, помогать племянникам – то, что приносит ему радость?

– Александр рассказал, что ты не очень-то любил бывать при дворе, но вернулся ради Северина.

– Да? – с интересом тянет Ласнецов, поворачивая голову ко мне. – Что ещё он тебе рассказал?

Огонь уже вовсю разгорелся, я ломаю ветку, которой ворошила угли, и кидаю в костёр.

– Говорил, что ты хороший человек и удивительно достойный опекун. Но также сказал, что ты в молодости жил на широкую ногу, а семью так и не завёл.

Кристиан демонстративно тяжело вздыхает.

– Александр вроде младше меня, но временами такой зануда. При каждом удобном случае напоминает о моих годах веселья. Но мне приятно, что он считает меня хорошим опекуном, хотя Северин не по годам ответственный, не уверен, что в его достойном правлении есть хоть капля моей заслуги.

– Да ты ещё и скромный, – притворно удивляюсь я.

Мужчина начинает смеяться низким вибрирующим смехом, который мне что-то напоминает, но я сразу теряю мысль, когда Кристиан резко осекается и замолкает.

– Вот это точно не про меня.

Я проглатываю смешок и кутаюсь в украденный плащ.

– У тебя всё ещё нет вопросов, Агата? – тихо спрашивает мужчина, вглядываясь в оранжевые языки пламени.


– О каких вопросах ты говоришь? – удивляюсь я.

Он упирается в меня пронзительным взглядом, а я медленно вспоминаю его странные слова после покушения, слова, когда он нёс меня на руках.

– Значит, тогда были не мои галлюцинации, и ты действительно ненавидел меня настолько, что хотел убить?

– Да, – прямо признаётся Ласнецов. – Но я не ненавижу тебя. Всё сложнее. Так у тебя есть вопросы?

– У меня множество вопросов, но, скорее всего, это не те, которые ты имеешь в виду.

– Раз ты так думаешь, то да. Тогда я подожду, но надеюсь, они появятся как можно быстрее.

Я хочу просто попросить рассказать мне всё как есть, сказать, что за вопросы и что его так беспокоит, но уже по лицу Кристиана вижу, что я могу хоть на коленях умолять, но он ничего не скажет. Я сама должна прийти к нему, как он и попросил в тот первый раз.

– Пойдём, Агата, – вновь прерывает мои мысли мужчина, поднимаясь на ноги. – Завтра у нас сложный день и нужно отдохнуть, а мой племянник не сможет этого сделать, если не будут уверен, что ты вновь в поместье.

Я тяжело выдыхаю, зная, что он прав. Бросаю последний взгляд на оживлённый перед ужином лагерь и иду вслед за дядей Александра к нашим лошадям, чтобы вернуться в резиденцию.





Глава 13




Когда Мары пали при нападении на Серат, их тела сохранили Ласнецовы. Говорят, они хотели похоронить сестёр всех вместе, чтобы воздать им хоть какие-то почести. Они отправили всадников за телом последней и самой младшей Мары – Анны. Но когда солдаты доставили её тело в Ашор, оказалось, что она никак не изменилась, а позже открылось, что и тела остальных Мар тоже не разлагаются.

Ласнецовы не знали, что делать. И появилась призрачная надежда, что Богиня вернёт девушек обратно. Поэтому они ждали. Но когда мёртвые Мары так и продолжили оставаться мёртвыми, среди простых людей пошёл шёпот, подгоняемый страхом, что девушки встанут жуткой нечистью, что пойдёт мстить людям за свою смерть.

Группа людей выкрала Мар из дворца и, боясь их сжигать, похитители закопали тела в разных местах Аракена и Серата, никак их не отмечая, чтобы никто не смог найти.

А больше всего люди страшились Агату, поэтому говорят, что её положили в два гроба и закопали так далеко от Серата, как только могли.

Малахий Зотов. Забытое о Марах и Мороках



– Даже не думайте снимать капюшон, ваше величество, – холодно высказывает Аарон в сторону Анны, когда мы только въезжаем в пограничный лес.

Его голос сквозь маску Морока сейчас холоднее, чем самая жуткая сератианская погода. Изначально планировалось, что на встречу с Даниилом поеду я, Морок и ещё десять наших Теней. Поэтому после завтрака, зная сестру, я была первая, кто тихо предложил запереть Анну в её комнате и поставить стражу подле её дверей и даже окон. Но и сестра знает меня ничуть не хуже, поэтому возможность мы проворонили.

После того как мы собрали вещи, надели броню, прицепили оружие и уже собрались проверить Анну, в комнате её не оказалось. Нашли мы её в конюшне, верхом на лошади, окружённой Тенями, что не давали ей покинуть помещение. Но она их королева, поэтому силком стащить её на землю и запереть они тоже не могли.

– Пусть едет, – спокойно сказала я тогда, удивив своим решением всех. – Чем больше ей запрещать, тем хуже выйдет. А так она хотя бы будет с нами.

На самом деле с самого утра я была не в настроении спорить. Сама встреча с Даниилом повисла на моей шее тяжелым камнем, и мне хотелось встретиться с ним как можно быстрее, сбросить груз и понять, что ему надо.

Наш отряд выехал с рассветом, от Долкора до границы леса мы добрались за несколько часов, но до места встречи ещё далеко. Мы двигаемся не спеша, размеренным шагом и, похоже, я единственная, кого раздражает эта медлительность. Кажется, только я достаточно глупа, чтобы стремиться побыстрее пересечь границу Серата, единственное, что оберегает нас от встречи с армией Аракена. От разведчиков Кристиан узнал, что армия, поджидающая на противоположной стороне, всё ещё недостаточно многочисленная для мощного удара по нашим границам, но это не значит, что Даниил не рискнёт. А если его план убить нас, то из-за Морока это возможно с трудом, но с этим его армия точно справится.

К счастью, Анна чётко следует всем приказам, не жалуется, держит голову с накинутым капюшоном опущенной и двигается среди Теней позади. Она, конечно, слишком маленькая на фоне натренированных мужчин, но они легко могут её собой загородить от лишних глаз при необходимости. Морок уже отдал приказ, что при непредвиденных обстоятельствах первая их забота – это Анна. Я и он будем сами за себя.

Я кошусь на Аарона, который, надвинув маску на лицо, иногда подгоняет Сахарка, чтобы тот двигался рядом с моей Вьюгой. За спиной у него висит меч Морока, а золотые части маски сверкают каждый раз, как ловят яркие солнечные лучи сквозь ветви деревьев. Я единственная разрушаю цветовую гармонию, моя мантия выглядит неестественно ярким пятном на фоне снега и зелени хвои. И даже когда мы входим в части леса, где снег подтаял, открывая коричнево-охристое покрывало из опавших иголок, я всё равно выгляжу чужой.

– Это правда, что этим мечом ты всех отправляешь в Тень? – тихо спрашиваю я, пытаясь разбавить скуку и мысли о предстоящей встрече.

– И да, и нет. Этот меч режет нити жизни. Обычно, чтобы их разрезать, сперва нужно увидеть и вытащить, но с этим мечом мне это не нужно. Достаточно отрубить твари голову. Что касается отправки в Тень, то мне нужно захотеть, сделать это намеренно.

– Ты часто это делал?

– Нет, лишь несколько раз. Тень… это не обычная тюрьма, в которую мы отправляем всех, кто нам не нравится, иначе там бы уже места не было, – мрачно хмыкает Морок. – Тень для испорченных душ, тех, что из одной жизни в другую, вместо того чтобы становиться лучше, тянут погибель, гниль и жадность. Продолжают творить зло. Когда мы встречаем таких и уверены, что надежды для них больше нет, то отправляем в Тень.

– Те, кого ты отправил… это были люди?

– Нет. Точнее, были когда-то, но один после смерти превратился в беса. Вторая была болотной кикиморой. Она притворялась доброй старухой и при помощи иллюзии красивой песни заманивала детей в болота.

– Топила?

– Ела.

Я содрогаюсь от отвращения, радуясь, что Аарон отправил её на вечные муки.

– Расскажи мне о своём обучении, – вновь прошу я.