– Когда нужно отправить ответ? – спрашиваю я у Кристиана.

– Завтра вечером, иначе гонец не успеет. У нас есть день, чтобы подумать.

– Что ж. Раз Даниил хочет войны с нашей семьёй, я дам ему эту войну.

Я встаю из-за стола, принимая первое своё решение из множества тех, что должен сделать.





Глава 11




Нити Жизни. То, что есть в каждом человеке, но видеть, показывать, ощущать и влиять на них могут только Мары. Они могут как порвать их, так и укрепить. Могут разрезать или подарить долгую жизнь.

Нитей у каждого человека три, и если после смерти хоть одна из них останется целой, то есть шанс, что умерший вновь поднимется, превращаясь в ходячего мертвеца.

Однако один из королей Серата, которому Мары даровали длинную жизнь, перед самой смертью упомянул близким друзьям, что прикосновение Мары к его нитям было самым приятным прикосновением в его жизни.

Малахий Зотов. Забытое о Марах и Мороках



С трудом я разлепляю глаза и медленно оглядываю комнату, понимая, что нахожусь у себя. Поворачиваю голову и взглядом натыкаюсь на спящую Анну. Не знаю, сколько я проспала, но уже ранее утро, а за окном ярко светит солнце на голубом, безоблачном небе. Сестра в милом светло-сером платье спит прямо на одеяле, поджав ноги к груди и подложив руку под голову. На кровати полно места, но она всё равно легла прямо впритык ко мне. Её лицо осунулось и побледнело, а под глазами появились тёмные круги. Я беспокоюсь, не сидела ли она здесь сутками, лишая себя сна и еды.

Анна не просыпается, когда я с трудом сажусь на кровати, и не открывает глаз, даже когда я откидываю одеяло и сама пытаюсь встать. Сестра продолжает ровно и глубоко дышать, поэтому я не бужу её, давая ей время отдохнуть.

Меня помыли, обработали все раны и переодели. Я вижу свежие бинты на правой руке, на торсе. В зеркале на меня смотрит моё бледное лицо с разбитой губой, где ранка покрылась коркой, а на челюсти справа уже начал таять обширный синяк. Шиплю, когда бок простреливает при ходьбе, но я больше не истекаю кровью, а значит, боль и раны временны, Кристиан был прав. Всё заживёт. Я помню, как он говорил мне странные вещи, но теперь не могу быть уверена, что всё это действительно слышала, может, половину моё сознание просто придумало, будучи в бреду. Решаю поговорить с ним, когда будет возможность.

Я двигаюсь по комнате медленно, стараясь не тревожить бок лишний раз. А натягивание штанов и рубашки превращается в длительную пытку, где я кривлюсь от каждого наклона. Только после третьей неудачной попытки поднять руки, чтобы расчесать волосы, иду будить Анну.

Сестра просыпается резко, буквально подскакивает на кровати, с опаской озираясь вокруг. А когда замечает меня, на ногах и уже в одежде, взрывается слезами. Я стараюсь не ахнуть, когда она обхватывает меня за шею и прижимается слишком близко, отчего тело вновь начинает болеть.

– Я убью этого Даниила, я убью их всех!

Она беспрерывно шепчет сквозь громкие всхлипы о том, как кроваво разделается со всеми правителями Аракена, а я тихо смеюсь и поглаживаю её по волосам, слушая подробности, на которые она вряд ли способна.

– Как Северин? – спрашиваю я, пытаясь прогнать картину, как содрогалось его тело, когда он пальцами пытался оттянуть верёвку от своей шеи.

Даже сейчас, при одном только воспоминании, к горлу подступает ярость напополам со страхом.

– Голос к нему почти полностью вернулся, помимо синяка на шее ничего страшного нет, – сестра напряжена, она нервно сжимает ручку щётки для волос, которую я ей протянула, прося сделать что-то с тем ужасом на голове, что остался у меня после сна.

– Если бы не ты… – Анна запинается, не желая произносить свои страхи вслух, я понимающе киваю.

– Не думай об этом. Я была в ярости и хорошо им наподдала вместо тебя, – пытаюсь пошутить я. – Одного я приложила головой о колонну.

– Я видела, что ты там устроила, – натянуто улыбается сестра, расчёсывая мои волосы. – И видела твою кровь… по всему полу, а потом на ковре в коридоре… на стенах… на лестнице…

Её красивое личико кривится от горя, и она вновь плачет, но продолжает заниматься моими волосами. Мне больно видеть её такой, но я знаю, что сестре нужно время, нужна возможность выплеснуть все эти слезы, ужас и горе. Отпустить напряжение. Поэтому я ничего не говорю и жду, пока ей полегчает. Я прикладываю руку к груди, где медленно, но равномерно бьётся моё сердце.

Открываю рот, чтобы спросить про Аарона, всё ли с ним в порядке, но меняю свой вопрос в последний момент:

– Больше никто не пострадал?

– Около десяти стражников убиты. Но нам повезло больше, судя по оставшимся трупам, к нам пробрались больше тридцати наёмников. Из тех, кого мы взяли живыми, Александр выбил имена двух подкупленных предателей, что помогли наёмникам проникнуть внутрь. Они же рассказали, что дворец будет полупустым в тот день. С ними разобрались.

Сестра перестаёт плакать, взгляд становится более ожесточённым.

– Скольких вы поймали? И смогли выяснить, кто подослал убийц?

– Ты уже сама знаешь, кто. Мы все знаем, – бубнит Анна.

– И всё же?

– Да, пятерых смогли отловить. Их допросил Александр.

– Они мертвы?

– Все до одного.


Я лишь киваю, не осуждая, но мне жаль. Лучше бы стража всех перебила. Анна вновь собирается с духом, её пальцы умело создают мне простую, но удобную причёску: верхнюю часть волос заплетает в свободную косу, а нижнюю половину оставляет распущенной. Мне не нужна была причёска, но я ничего не говорю, зная, что сестра отвлекается от дурных мыслей, пока её руки заняты. Анна также старается привести моё лицо в порядок. Подводит глаза, красит губы и пудрой прикрывает синяк. Его всё равно видно, но он уже не так выделяется.

– Есть новости. Мы вчера вечером много спорили, но я считаю, что ты должна знать и принять решение, – серьёзно начинает она, но потом с улыбкой качает головой, замечая, что я опять в рубашке, хотя она накупила мне множество платьев.

– Какое решение?

– Вчера пришло письмо от Даниила. Он привёл небольшую армию к нашей границе, требуя встречи и переговоров.

– Армия для мирных переговоров? – скептически отвечаю я.

– И не говори, – фыркает сестра, доставая для меня чёрный приталенный кафтан. – Он хочет встретиться с тобой.

– И если я откажусь, он нападёт?

– Да.

Я думаю, пока аккуратно натягиваю одежду. Анна вытаскивает мои волосы, вновь давая им рассыпаться по спине. Я перевожу взгляд на окно, отмечая, что большая часть стекла покрыта причудливыми морозными рисунками. На некоторое время я задерживаю на них внимание.

– Я согласна, – отвечаю я после непродолжительного молчания. – Где сейчас Северин?



Сестра приводит меня в просторный кабинет короля. Здесь светло за счёт больших окон и светлых стен, но, как и в библиотеке, вся мебель тёмных оттенков, что делает её более тяжелой и громоздкой. Особенно выделяется массивный стол Северина, что сейчас завален бумагами и книгами в каком-то странном беспорядке. В комнате есть ещё маленький столик, окруженный мягкими креслами с высокими спинками.

У меня вырывается вздох облегчения, когда я вижу Северина у окна. Он о чём-то размышляет и смотрит на площадь перед дворцом, но как только слышит голос Анны, то поворачивается к нам. Король выглядит собранным, аккуратным и красивым, как всегда, только на шее остаётся ещё полоса, след от удавки, но оттенок уже не столь тёмный.

– Наконец-то! – Он за пару шагов преодолевает расстояние и обнимает меня с такой счастливой улыбкой, что внутри что-то обрывается. Я тоже стискиваю его в объятьях, но отпускаю, когда боль простреливает бок.

– Прости, – замечая мою гримасу, Северин сразу отстраняется с виноватой улыбкой. – И за это, и за то, что оставил тебя.

– Ты всё сделал правильно. Только один из нас двоих мог выжить с мечом в животе, – пытаюсь пошутить я, но король качает головой, давая понять, что попытка не удалась.

– Анна мне всё рассказала, Северин. Я встречусь с Даниилом, – начинаю я с ходу, пока сестра присаживается на одно из мягких кресел.

Молодой король хмуро оглядывает меня, а потом смотрит куда-то за моё плечо.

– Ты явно этого не предусмотрел.

– Виноват. Забыл, что Анна любит бить в спину.

Я резко поворачиваюсь на ровный голос Аарона, который всё это время находится здесь, сидит в одном из кресел, но из-за высокой спинки я не заметила его сразу. Открываю рот, чтобы возразить, но все слова исчезают. Я даже не сразу его узнаю. Это определённо Аарон, но он же и Северин.

Всё те же изумрудные глаза, чёткая линия нижней челюсти, губы, изогнутые в ехидной улыбке, но его волосы, что раньше лежали на плечах лёгкой волной, теперь короткие. По краям они едва прикрывают кончики ушей, но сверху остались длинные пряди, которые спадают ему на лоб, слегка прикрывая глаза, отчего взгляд кажется мрачнее. Или там действительно появилось больше теней?

Он весь собранный, чистый, свежевыбритый. На нём белая рубашка, непривычно застёгнутая на все пуговицы, а сверху богато расшитый кафтан. Он всё ещё чёрного цвета, но золота на нём так много, что такую одежду ассоциируют с… принцами или королями.

Аарон медленно поднимается, а я со странным замешательством оглядываю его свеженачищенные чёрные сапоги. Отмечаю, каким обыденным движением он одергивает край рукава рубашки, поправляя кафтан на своих плечах, словно внешний вид его всегда заботил.

Вся небрежность, что была в нём, – исчезла. Передо мной не Аарон, а старший принц Серата – Александр. От Аарона в нём осталась лишь эта наглая усмешка, да непослушные пряди, что падают на глаза.

Никто не пытается мне объяснить эти перемены, даже когда я вопросительно смотрю на Северина и Анну. Не знаю, сколько я на него таращилась, но мне удаётся взять себя в руки, возвращая почти равнодушное выражение лица, чтобы скрыть, как сердце споткнулось при взгляде на него.

– Кто-то из наёмников напал на тебя с ножницами? – спокойно спрашиваю я.

Смех Северина такой внезапный, что он начинает кашлять через несколько секунд. Анна подаёт мужу стакан воды, пока я наблюдаю, как усмешка на губах Александра меняется на довольный оскал.

– Первенство за остроумие уходит тебе. Мой брат спросил что-то похожее, но только про мыло.

– Про мыло я собиралась узнать при следующем вопросе. – Я почти копирую его улыбку, стараясь угомонить сердцебиение. – Не думала, что ты бываешь таким…

– Привлекательным?

– Скорее опрятным.

– Опрятным… – задумчиво повторяет он, пробуя слово на вкус, решая, насколько оно его устраивает.

Замечаю, как Анна закусывает губу, стараясь не смеяться. Северин, прикладывая руку к груди, восстанавливает дыхание. Теперь, если поставить братьев рядом, они могут даже сойти в чём-то за близнецов.

– Я встречусь с Даниилом, – я вновь перевожу тему, понимая, что слишком долго смотрю на старшего принца.

Смех и всеобщее веселье медленно затихают, возвращая нас в реальность. Александр указывает мне раскрытой ладонью на кресло напротив, и ждёт, пока я сяду первой. Принц игнорирует мой недоумённый взгляд, когда я не знаю, что и думать о его новых манерах. Он сам садится только после того, как я опускаюсь в кресло.

– Думаешь, Анна тебе сказала всё просто так? – Его улыбка густо приправлена снисхождением, может, он и пытается прикрыть свою язвительность элегантной одеждой, но она вновь рвётся наружу. – Она планирует пойти с тобой, а мы ей запретили.