– Я, конечно, не Аарон, но одну тебя не оставлю, – тихо бормочет Кристиан, осматривая мои руки и рану на животе. – Это всё заживёт, потерпи немного, Агата.

Он старается говорить спокойно, но я вижу тревогу в его серо-голубых глазах.

– Обхвати меня за шею и не теряй сознания, – Кристиан поднимает меня на руки и несёт обратно вглубь дворца.

– Северин? – Я стараюсь сглатывать кровь, но часть всё равно стекает по подбородку.

– С ним всё хорошо. Аарон услышал шум и столкнулся с ним на лестнице. Я сам видел.

Я облегчённо выдыхаю, утыкаясь лбом ему в плечо.

– Глупая ты девчонка. А я ещё больший идиот, что спас тебя. Мне бы стоило самому проткнуть твоё сердце мечом, и никто бы не узнал, – меня не пугают его слова, хотя должны были бы, но в его голосе так много тревоги, что все слова кажутся не угрозой, а истиной, которой он решил поделиться в качестве странного доверия. – Судя по количеству трупов в зале с роялем, ты помогла Северину, и теперь у меня нет оправданий.

Мужчина прижимает меня к себе чуть крепче и ускоряет шаг, когда с моих губ срывается болезненный стон.

– Агата, найди меня, когда ты заметишь неладное. Найди, когда появятся вопросы, – шепчет он, когда мы оказываемся на четвёртом этаже. Я догадываюсь, что он несёт меня обратно в комнату Аарона.

– Ты должна будешь найти меня сама, потому что я дал обещание этому глупцу и не хочу предавать его доверия, – напоследок говорит Кристиан. Я хочу задать ему ответный вопрос, но перед глазами всё плывёт, а язык не слушается.

На этом этаже теперь полно стражи и они расступаются, пропуская нас. Я сквозь вату слышу всхлипы Анны. Она в порядке. Беспокойство о моей новой семье – последнее, что держит меня в сознании. Я вижу, что все они здесь и живы. Едва успеваю заметить ужас на лице Аарона, что сменяется яростью, а глаза такие холодные, словно вся зелень покрыта льдом. Кристиан укладывает меня на кровать, я кашляю, когда пытаюсь горько засмеяться от того, что только недавно ушла отсюда с позором и на мне всё ещё рубашка старшего принца, хотя она уже порвана.

– Не говори ничего, – шепчет Аарон, прежде чем положить мне ладонь на лоб.

Боль немного уходит, позволяя мне уснуть.





Глава 10





Морок


Я слышу, как Агата уходит. Тихо закрывает за собой дверь, так что я едва различаю щелчок замка. Но я продолжаю стоять на коленях перед кроватью, не в силах решить, за что именно должен себя проклинать. За то, что не сдержался и ответил на её поцелуй? За то, что потянул на кровать и почти переступил черту, что сам себе нарисовал? Или за то, что отстранился, причиняя ей боль? Скорее всего, за всё сразу.

Сжимаю в кулаке покрывало и поднимаюсь, только когда колени начинают болеть, а шея ноет из-за опущенной головы. Проклятые боги, эти силы и чёртовы секреты. Остальным кажется, что я всё контролирую, но я буквально в шаге от того, чтобы запутаться в собственной паутине вранья.

Начинаю бездумно ходить по комнате из угла в угол, стараясь унять желание вернуть Агату и всё нормально объяснить. А потом продолжить с того, где остановился. Нужно лишь выйти в коридор, спуститься на этаж ниже, уверен, она не спит. Меня буквально тянет что-то внутри к ней, и я замираю в страхе перед этим чувством. Замираю, будто действительно жду, что какая-то невидимая нить сейчас дёрнет меня вперёд и протащит по полу, будет тащить и тащить, пока я не окажусь рядом с ней.

Не знаю, как долго я колеблюсь, путаясь в собственных мыслях и желаниях, но всё стирается, когда меня накрывает непонятное ощущение.

Я едва не кричу, когда резкая боль пронзает меня где-то чуть ниже сердца в районе желудка. Мой рот наполняется вкусом крови, едва успеваю ухватиться за балдахин, чтобы не упасть на пол. Опускаю взгляд вниз, проверяя тело, но там ничего нет. Я сглатываю кровь, однако там тоже нет ничего, кроме слюны. Ощупываю себя трясущимися руками, не понимая, что произошло и почему моё сердце пытается выскочить наружу, почему я всё ещё чувствую, как по телу прокатываются волны резкой боли.

Что-то внутри подсказывает мне взять в руки меч и выйти.

Я бегу.

На лестнице я буквально нос к носу сталкиваюсь с четырьмя людьми во всём чёрном. Мне хватает одного взгляда, чтобы понять, что они направляются в спальню брата и что эти люди не наша стража.

Они так же замирают, оценивая меня. Секунда, и я двигаюсь быстрее. Перестаю анализировать, позволяя рефлексам, которые меня ещё не подводили, работать за меня. Одно движение для двоих. Мой меч делает дугу снизу вверх. Первому я вспарываю грудь, перехватываю меч и сразу веду вниз, обрушивая другому на сгиб между шеей и плечом. Третьего бью ногой в живот, вытаскиваю свой меч из тела второго, который начинает оседать, бью четвёртого в горло и добиваю третьего, когда он пытается вновь подняться на ноги.

Меня не отпускает привкус крови во рту, а беспокойство комом стоит в горле, душит меня каким-то незнакомым или давно забытым чувством, которое я пока не понимаю.

На лестнице встречаю ещё двоих, разбираюсь и с ними. Вижу, как с первого этажа ко мне бежит Кристиан. Слышится колокольный звон. Кто-то поднял тревогу. Я едва успеваю остановить лезвие от удара, когда Северин случайно врезается в меня на третьем этаже.

Моё сердце замирает, стоит мне заметить кровь на его рубашке, слишком много крови. На шее тёмно-красная полоса, как от удавки. Я ощупываю его тело в поисках ран, но он отмахивается, хрипит, пытаясь что-то сказать, пальцами впивается в мои плечи.

– Что за чёрт?! – ругается Кристиан, как и я, проверяя брата.

– Похоже, наёмники, – сухо отзываюсь я.

– Ты ранен? – спрашивает Кристиан у Северина, и тот мотает головой.

– Ага…та… Агата… – Он яростно хватает меня за ворот рубашки и указывает пальцем себе за спину в темноту коридора.

У меня всё холодеет внутри, когда я понимаю, откуда взялась та боль. Это было не моё воображение. Кто-то её серьёзно ранил, и я это почувствовал. Но я не должен был. Я не должен этого чувствовать. Я пытаюсь рвануть туда, но дядя хватает меня за рубашку, грубо оттаскивая назад.

– Нет! Твоя забота король и королева! Защити их!


Мне хочется заорать и разнести всё вокруг, когда он не даёт мне даже ответить и уже исчезает в коридоре, но я знаю, что он прав. Я сжимаю челюсть и делаю, что должен, хотя в груди всё замерзает от непонятного мне волнения за Агату. Северин знает, что в таких случаях он должен слушаться меня или Кристиана, поэтому безропотно следует за мной на четвёртый этаж.

Ещё троих я убиваю за несколько метров от дверей королевской спальни. Когда мы распахиваем дверь, Анна уже в наспех надетых штанах и рубашке. Растрёпанная, сжимает в руке меч, хранящийся у них в спальне. Она с облегчением выдыхает, бросаясь к моему брату. Девушка также в панике проверяет не ранен ли он, а Северин в ответ притягивает её к себе и гладит по волосам, справившись со страхом, что мы могли не успеть к Анне.

– Что с ним? На рубашке кровь… – она переводит вопросительный взгляд на меня.

– Он в порядке, только едва может говорить, – перебиваю я.

В коридоре появляется стража, нескольких я отправляю за лекарем. Северина и Анну забираю в свою комнату, потому что вряд ли туда убийцы намереваются сунуться.

– Где Агата? – спрашивает Анна, когда я заталкиваю их обоих к себе в комнату и зажигаю больше свечей.

– Кристиан её найдёт, – скриплю я, не зная, насколько всё плохо на самом деле.

В душе я надеюсь, что та боль была лишь моей галлюцинацией, что мне только показалось. Хотя всё внутри меня ходит ходуном, от каждого удара сердца тело содрогается, и я не верю даже сам себе, когда пытаюсь убедить, что с Агатой всё в порядке.

Мне страшно.

Эта мысль оглушает. Я думал, что забыл вкус этого чувства после того, как стал Мороком и повидал столько отвратительных тварей, сколько другим и не снилось. Я видел и смерть, и разложение, чувствовал смрад от мертвецов, что пытались вырвать мне кусок горла. Я управлял ими, копаясь в их отвратительных сознаниях, полных злобы, горя, страха, боли и ненависти. Жил под самым носом у злейшего врага моей семьи и не раз отдавал свою жизненную силу.

Но несмотря ни на что я забыл, каково это – действительно бояться.

А теперь это чувство сжимает свои руки на моей шее, и я никак не могу разжать цепкие пальцы или хотя бы ослабить хватку, чтобы вдохнуть.

Агата. Что она забрала у меня помимо части моих сил?

Она лишила меня покоя, дав мне взамен ЧТО?!

Этот страх?!

И проклятое чувство жара в груди, которое, казалось, спалит мне всё сердце, пока она с таким доверием прижималась ко мне. Мне так хочется накричать на неё за это, но ещё больше я хочу, чтобы она оказалась жива и цела.

В комнате появляются два лекаря и сразу же занимаются Северином, проверяя его состояние. К счастью, помимо горла нет вообще никаких повреждений. Анна, понимая, что с её мужем всё в порядке, обращает всё внимание на меня, видит мою нервозность, которую я пытаюсь всеми силами скрыть. Я встречаюсь с двумя капитанами дворцовой стражи и отправляю их прочесать весь дворец, найти каждого убитого наёмника, а если попадутся живые, то схватить и бросить в темницу. Как только они уходят, возвращается Кристиан.

С Агатой на руках. Она в сознании и всё так же в моей рубашке, что я ей дал.

Моя маска спокойствия, которую я так стараюсь удержать, даёт трещину, когда я вижу кровь на её руках, в её серых волосах, всю нижнюю часть лица и шеи в уже засохшей крови. Понимаю, насколько серьёзна её рана в боку по тому, как много крови осталось на белой рубашке дяди, за то недолгое время, пока он нёс Агату во дворец.

Анна в ужасе всхлипывает, а я беру себя в руки, когда Кристиан укладывает Агату на мою кровать. Она пытается что-то говорить, но я кладу руку ей на лоб, стараясь снять столько боли, сколько могу. Она засыпает, а я отдаю ей свои силы, пока у меня не начинает кружиться голова, а желудок не грозится отторгнуть всё, что я съел на празднике в таверне.

– Прекрати! – Кристиан грубо встряхивает меня, когда из моего носа начинает течь кровь. – Того, что ты сделал, достаточно.

Дядя зол, но и расстроен. Он переживает за неё, хотя вначале просил вернуть её обратно в могилу. Я вытираю с лица кровь и устало сажусь на пол, не в состоянии посмотреть на Агату ещё раз.

Если бы я не замешкался, то всё могло закончиться раньше. Если бы я соображал быстрее…

– Соберись, Аарон! – вновь встряхивает меня Кристиан, присаживаясь передо мной на корточки. – Что Агате, что Северину нужно отдохнуть. Анна пусть приглядывает за ними, а мы должны проверить весь дворец и убедиться, что это дело рук Аракена.

Он говорит жестко и прямо, намекая, что у меня нет времени даже перевести дыхание и собраться с мыслями. Я знаю, что дядя прав, и благодарен ему, что он пытается поддержать меня, как умеет. Ласка, сопереживание или утешение никогда не были его сильной стороной. Он даже выглядит неуклюже, когда подбирает слова поддержки, поэтому его спокойная рука на моём плече, – наверное, самое личное, на что он способен. Но в ситуации, когда надо разобраться с врагами, он – лучший помощник, на которого я могу положиться. Сейчас его меч и хладнокровие нужны мне как никогда. Потому что, если мы найдём хоть одного живого наёмника, я вряд ли смогу сдержаться и не зарезать каждого сразу, как только увижу.

Северин напряжен, как пружина. Он сидит идеально прямо, пока лекарь наносит ему специальную мазь на повреждённую кожу шеи и кровавый синяк, что теперь расползается в разные стороны. В глазах брата столько ярости, что я удивлён, как этот лекарь ещё не сбежал от короля подальше.

Брат почти вырывает стакан с лечебным отваром из рук другого слуги и пьёт. Я уверен, что каждый глоток причиняет ему боль, но вместо того чтобы морщиться, его лицо становится злее, будто боль – это враг, которого ему тоже надо победить.

– Не говори ничего, потом мне всё расскажешь. И ни шагу без охраны! – говорю ему я. Лицо брата на мгновение смягчается, и Северин послушно кивает.

Вместе с дворцовой стражей мы с Кристианом лично прочёсываем весь дворец несколько раз, проверяя каждую комнату, поворот и даже тёмную нишу. Все мои Тени, что были недалеко от дворца и услышали звон тревоги, возвращаются так быстро, как могут. Среди них, конечно же, Марк. Он вваливается во дворец даже без верхней одежды. Я не могу не улыбнуться, замечая, как он весь ошалевший, с растрёпанными волосами и красными глазами врывается в парадный вход. Судя по всему, он вскочил с кровати и схватил свой меч, а вот накинуть на рубашку кафтан даже не удосужился.

Всех Теней я тоже отправляю проверить окрестности, включая сады и конюшни. Потом Кристиан отводит меня в зал с роялем на третьем этаже, где, судя по всему, всё началось. Я насчитываю десять тел, а воздух весь отдаёт металлом.

– Здесь было ещё трое без сознания. Их уже увели, – поясняет Кристиан.

Эта комната сейчас кажется мне слишком маленькой для всех этих трупов и крови, через которую приходится переступать, чтобы не поскользнуться.

– Северин и Агата были здесь, когда на них напали. Возможно, твой брат снова играл на рояле, – тихо рассказывает дядя, пока я подхожу к самому огромному наёмнику, рядом с которым лежит удавка.

Тело странное. Никаких ран, крови или синяков. Я переворачиваю его, чтобы увидеть три тонкие полосы на шее, словно три раскалённые нити вырвали из его кожи, оставляя ровные следы. Я видел, как Агата проверяла нити жизни, судя по всему, так выглядят раны, если их вырвать.

Они оба были безоружны против убийц, иначе Агата бы не пошла на такое с живым человеком.

Я стараюсь отстранённо осмотреть место трагедии, замечая осколки разбитой вазы, кровь от удара на столбе, человека на спине с пробитой головой. Но каждый раз сознание возвращается к образу Северина в крови, который хватает меня за одежду, шепчет имя Агаты, с мольбой и страхом в глазах.

Кристиан ведёт меня по коридору дальше, рассказывая, как нашёл Агату. Показывает места, где кровь обильно впиталась в ковёр, а потом следы пальцев и ладоней на стенах. И мне не нужно слушать его рассказ, видя кровавые разводы. Я уже знаю, как она боялась, из последних сил цепляясь за всё, до чего могла дотянуться.

– Я почти уверен, что они не пытались её убить, – хмурится дядя.