Следующим утром, накормив Каллемана завтраком и проводив его на службу – да-да, почти семейная идиллия, если забыть о том, что наша семья всего лишь фикция, – я составила список дел для пришедшей в Бронен ребятни и отправилась в город, чтобы найти хороших поставщиков. Те, что привозили продукты в замок сейчас, мне совсем не нравились. Последняя партия муки оказалась зараженной долгоносиками, а овощи – подгнившими. Да и молоко горчило. Видимо, торговцы смекнули, что Марта почти ничего не видит, и пользовались этим, подсовывая лукарше лежалый товар.

Я шла по вымощенной булыжником дороге, вертела головой и разглядывала окрестности. Впереди застенчиво алел черепичными крышами Бромс, со стороны реки долетал плеск воды и кряканье уток, а над цветущими по обеим сторонам дороги яблонями деловито жужжали пчелы.

Весна в Дартштейне отличалась от кроненгаудской. Здесь было не так сыро, и солнце показывалось чаще. Да и трава уже вовсю зеленела – пока еще невысокая, но сочная и яркая.

Ветер развевал подол моего платья модной длины до середины икры, трепал собранные в косу волосы, норовил выбить из нее прядку-другую, шаловливо заигрывал с лентами маленькой шляпки. Он увязался за мной от самого замка, проводил до крепостной стены, а потом нырнул под сень старинных каменных ворот и скрылся между невысокими домами, оставив на небольшой площади, от которой разбегались в разные стороны три широких улицы.

Бромс был типичным дартским городом. Мои земляки кроны привыкли насмехаться над соседями, упрекая их в отсутствии воображения и любви к простым формам. «Сами посудите, – разглагольствовал наш сосед тер Бау. – Квадрат, огражденный стенами, с прямоугольной площадью в центре. А от нее, как по линейке, улицы тянутся. Тюрьма, да и только!»

Я тогда была маленькой, и Дартштейн представлялся мне одной большой мрачной темницей наподобие Саухвайне. А сейчас, разглядывая ровные улицы и аккуратные домики с красными черепичными крышами, затейливые кованые крылечки и небольшие клумбы под окнами, я готова была признать, что мне нравится Бромс. И если остальные дартские города на него похожи, то они мне тоже заочно нравятся.

Взять хоть эти круглые каменные вазоны с цветами, отделяющие тротуары от дорог, по которым пролетают мобили и неспешно движутся кареты! Они прекрасно оживляют серый камень мостовых. А магические манекены в витринах магазинов, удивительно похожие на настоящих людей? У нас в Кроненгауде таких нет. И это я не говорю про тележки со сладостями, которые здесь повсюду. Я даже не удержалась и купила у тощего веснушчатого парня обсыпанную сахаром и корицей булочку. Ну и что, что на улице есть неприлично? Зато это невероятно вкусно! И потом, новый век принес с собой послабления, оставив жесткие правила в прошлом. Подумать только, еще каких-то двадцать лет назад молодая леди не имела права в одиночестве передвигаться по городу! Ей нужны были служанки, компаньонки, метрессы. Какая скука…

Я шла вперед, вертела головой по сторонам, рассматривая главный город графства, и так увлеклась, что не заметила, как врезалась в стоящего рядом с какой-то лавкой тера. Тот разглядывал заставленную сладостями витрину и задумчиво постукивал тростью. Странно. Сам звук я услышала, а вот препятствие в виде тера не заметила. Ужасно неловко.

– Простите, – подняв глаза, извинилась перед незнакомцем и собралась пройти дальше, но мужчина поспешно снял шляпу и сказал:

– Приношу тысячу извинений, миледи. Моя рассеянность едва не стоила мне величайшего несчастья. Единый! Если бы я не обернулся, то не увидел бы самую прекрасную теру Бромса! – он чуть смущенно улыбнулся. – Позвольте искупить свою вину и угостить вас чашечкой кофе? Прошу, не отказывайтесь, – видя, что я собираюсь уйти, взмолился он, и в его красивых серых глазах мелькнуло отчаяние. – Иначе вы разобьете мне сердце!

– Простите, но я не пью кофе с незнакомцами.

Я поправила ремень сумки. Как назло, кофе захотелось просто нестерпимо. Утром, сидя напротив мужа, я не смогла сделать ни одного глотка. Все вспоминала вчерашнюю сцену, ощущая, как наяву, жесткие вьющиеся пряди под своими руками и с трудом удерживая ставшее таким непослушным сердце. А Каллеман еще и смотрел на меня странно, не так, как обычно. Его взгляд подолгу замирал на моем лице, словно маг пытался что-то для себя понять. И красные огоньки горели ярко, совсем как в первые дни нашего знакомства.

– Эмильен Хант, – склонил голову мужчина. – Инженер из Бреголя. Прибыл в Бромс для работы на суконной фабрике тера Кровеля.

Я присмотрелась к собеседнику внимательнее. Красивый. Высокий, светловолосый, с приятным удлиненным лицом и небольшой рыжеватой бородкой, он производил впечатление добропорядочного человека и, скорее всего, таким и был.

– Мы с вами находимся рядом с прекрасной кофейней, – не дождавшись от меня ответа, продолжил Хант. – Тут подают чудесный савере.

Я представила знаменитый дартский напиток – крепкий черный кофе, сверху – мороженое и взбитые сливки, все посыпано шоколадной стружкой и измельченными орехами, – и вздохнула.

– Простите, но я тороплюсь, – ответила теру и развернулась, чтобы уйти, но тут взгляд выхватил из толпы знакомую фигуру, и я мысленно застонала. Из галантерейного магазина, расположенного на противоположной стороне улицы, выходила леди Арден. Вдова генерала была одета в какое-то немыслимое розовое платье с огромными пышными рукавами и узкой до неприличия юбкой, шею леди украшало высокое ожерелье из крупных синих камней, полагаю, это были сапфиры, а на широкополой шляпе угнездился целый ворох цветов и перьев, превратив ту в настоящую клумбу.

Взгляд Генриетты пробежался по толпе прохожих и остановился на мне. Карие глаза хищно блеснули, и леди Арден повелительно подняла руку, собираясь перейти через дорогу. О нет! Только не это! Меньше всего на свете мне хотелось встречаться с тетушкиной «подругой». То ощущение свободы и предвкушение счастья, что хмельными пузырьками бродило внутри, грозило исчезнуть без следа, и я оглянулась в поисках спасения. Может, зайти в какую-нибудь лавку? Или…

– А знаете, я согласна! – посмотрела на Ханта. – Давайте выпьем кофе. Только я сама за себя заплачу.

Надеюсь, Генриетте не придет в голову искать меня в этой кофейне. К тому же, ничего предосудительного в том, чтобы выпить кофе в компании мужчины, нет. В последние годы это стало довольно распространенным явлением, и никто больше не придавал значения строгим правилам эдвардианской эпохи.

Не дожидаясь ответа, взялась за ручку двери, но тер меня опередил.

– Прошу, – галантно пропустил он меня в кофейню.

Колокольчик мелодично звякнул, дверь закрылась, оставляя шум улицы за широкими стеклянными окнами, и я огляделась вокруг.

Внутри было светло и вкусно пахло кофе и ванилью. За столиками сидели немногочисленные посетители: три импозантные дамы средних лет, молодая пара в углу, двое пожилых теров в военной форме и одинокий мужчина в дорогом костюме, читающий газету.

– Миледи, – галантно подал мне руку Хант и повел по свободному ряду.

Не успели мы сесть за столик, как тут же появилась миловидная официантка в строгом синем платье и с белоснежной наколкой на темных волосах.

– Что желаете, уважаемые теры? – высокий голос звенел веселым колокольчиком, розовые губки приветливо улыбались, на щеках играли задорные ямочки.

И сразу захотелось заказать и кофе, и булочек, и рассыпчатого дартского печенья.

– Леди? – вопросительно посмотрел на меня Хант.

Я заглянула в меню и растерянно пробежала глазами незнакомые названия. И как прикажете выбирать, если я даже не представляю, что это?

– Позволите, я сам закажу? – понял мои затруднения спутник. – Будьте добры, два савере, бромский десерт и королевский крем, – сказал он.

– Сию минуту, тер, – мило улыбнулась официантка и неслышно скользнула между столиками, а я огляделась, с любопытством рассматривая кофейню.

Раньше я всего три раза бывала в кондитерских. Первый – с папой и братом, в далеком детстве, второй – когда леди Вонк неожиданно взбрело в голову полакомиться пирожными, правда, в тот раз сладостей мне так и не досталось, а третий – с Каллеманом, когда мы ели шоколадные ронцы.

Заведение, в которое я попала сегодня в свой четвертый раз, было не из дешевых. Об этом говорила скромная, но изысканная отделка зала, тонкая фарфоровая посуда, идеально белые скатерти на столиках и живые цветы, украшающие витрины. Я даже по привычке заволновалась, что не смогу расплатиться, но потом вспомнила про лежащий в сумочке кошелек, наполненный ренами, и усмехнулась. Все-таки старые привычки удивительно живучи!

– Могу я узнать ваше имя, милая леди? – негромко спросил Хант.

– Эвелин Бр… – я запнулась. – Эвелин Каллеман.


Называть себя чужой фамилией было странно и непривычно. А с другой стороны, приятно. Как будто с именем мага я и сама становилась к нему ближе.

– Давно вы живете в Бромсе?

– Нет, не очень.

Мне не хотелось подробностей. Как сказать, что я замужем? Разве мой брак настоящий?

– Ваш савере, – появилась рядом со столиком официантка. – И десерты. Хорошего аппетита, – пожелала она, но ответить я не успела.

Колокольчик на двери громко звякнул, пропуская новых посетителей, я невольно оглянулась и едва не застонала. В кофейню в сопровождении бледного мужчины, согнувшегося под тяжестью многочисленных сумок и коробок, вошла леди Арден. Она чуть прищурилась, разглядывая посетителей, увидела меня, и на лице ее появилась хищная акулья улыбка.

– Моя дорогая леди Каллеман! – громко воскликнула Генриетта и направилась к нашему столику. – Какая приятная встреча! Замечательно выглядите. Это костюм от Эрола? Да-да, узнаю его стиль, эта нарочитая скромность и строгие линии. Но вам бы больше пошли наряды от Эрдера. Яркие цвета, интересный крой, смелые фасоны, – леди Арден на секунду запнулась и тут же, безо всякого перехода, спросила: – А кто этот приятный молодой человек?

В глазах Генииетты появился голодный блеск, и она окинула моего нового знакомого таким плотоядным взглядом, что мне стало неловко. Все-таки, для светской дамы, леди Арден была на редкость несдержанна.

– Инженер Хант, – поднявшись, представился Эмильен.

В его голосе не было ни капли той непринужденной приветливости, с которой он общался со мной.

– О, инженер! – громко воскликнула Генриетта, привлекая внимание присутствующих к нашему столику. – Как интересно! Хороший выбор, дорогая, – чуть наклонившись ко мне, громким шепотом сказала она и добавила: – Между нами, лорд Каллеман – редкий зануда и женоненавистник, а вам нужен хороший молодой любовник, который знает, как сделать даме приятно.

Меня затошнило от этих слов и от терпкого запаха духов Генриетты. Все-таки удивительно вульгарная женщина!

– Что ж, не буду мешать, голубки, – леди Арден подмигнула мне и повелительно приказала своему спутнику: – Аристос, закажи мне кофе. Я пока схожу попудрю носик.

Она жеманно улыбнулась, поправила ожерелье и пошла к витринам, рядом с которыми виднелся боковой коридор. А я смотрела на нелепое платье, на безвкусную шляпу и неуместные драгоценности, и испытывала неловкость. Знаете, бывает такое, когда глядишь на другого человека, который ведет себя странно или глупо, и тебе становится нестерпимо стыдно. И хочется поскорее сбежать, чтобы избавиться от этого засевшего внутри чувства, и не видеть, как кто-то выставляет себя на посмешище.

– Ваша знакомая? – спросил меня Хант.

– Скорее, знакомая моей тетушки, – ответила я.

Желание оставаться в кофейне и наслаждаться вкуснейшим савере пропало. Мне хотелось встать и уйти, и я обдумывала, как это сделать, чтобы не обидеть Эмильена, но тот меня опередил. Он неожиданно накрыл мою руку своей и проникновенно сказал:

– Леди Эвелин, если бы вы знали, как я счастлив, что судьба подарила мне встречу с вами! Когда я направлялся в Бромс, то даже представить не мог, что здесь, в далеком от столицы городке, встречу такую чудесную девушку.

Хант сжал мои пальцы, продолжая расписывать, как он рад знакомству, я попыталась выдернуть руку, и в тот же момент почувствовала легкое дуновение. А спустя секунду из-за спины послышался знакомый голос.

– Если вы немедленно не уберете руки от моей жены, то останетесь без них.

Я оглянулась и увидела стоящего за моим креслом Каллемана – бледного, с запавшими, горящими горячечным блеском глазами и с хищной усмешкой на резком, угловатом лице. Маг оперся на спинку моего кресла, прожигая взглядом сидящего напротив Ханта, и я даже сквозь плотную ткань жакета почувствовала, как холодны его ладони.

– Ну? – негромко, но оттого не менее страшно сказал маг. – Живо!

Хант растерянно посмотрел на него, вскочил из-за стола и замер, не зная, что делать.

– Эвелин, мы уходим, – резко произнес Каллеман.

Мои пальцы оказались в крепком захвате, и не успела я опомниться, как уже шла за магом к выходу.

– Как, дорогая, вы уходите?! О, лорд Каллеман, и вы здесь? Какая неожиданность! – прозвучал нам вслед голос появившейся в зале леди Арден. – И все-то вы торопитесь, все-то вы куда-то бежите, совсем забыли старых друзей, – не отставала Генриетта. Она шла за нами, нелепо гримасничая и многозначительно поглядывая на меня подведенными глазами.

Каллеман зыркнул на нее, но ничего не сказал и, открыв дверь, вытащил меня на улицу.





* * *


Он был зол. Нет. Не так. Он был в ярости. Проклятая девица! И чего ей дома не сиделось? Еще и костюм этот нацепила. Где были его глаза, когда он согласился купить это развратное нечто? Как можно было не увидеть неприлично короткую юбку? Или на манекене все смотрелось иначе?

Эрик глядел на открытые почти до середины икры хорошенькие ножки, и ему казалось, что все мужчины вокруг только на них и глазеют. Проклятье!

«Эдвардианские модели или современные?» – вспомнился вопрос управляющего. И почему он не выбрал старый стиль? Отчего поддался на умоляющий взгляд Эвелин? И потом, зачем было использовать такую сильную привязку? Но кто ж знал, что защита будет реагировать на любое, даже самое невинное прикосновение другого мужчины? Или оно не было невинным?

Эрик вспомнил восторженную рожу заезжего хлыща и скривился. Сразу видно, бреголец. Только у столичных жителей такая отвратительная манера носить эти нелепые щегольские усики, переходящие в козлиную бородку. Принес же рес!

Он поморщился. Тело болело, как никогда прежде. Похоже, его сорвало в самый разгар приступа и перенесло сюда, к Эвелин, которая якобы нуждалась в его помощи. Нуждалась, как же! Млела от общения с брегольцем и смотрела своими бездонными глазищами с таким восторгом, словно перед ней не обычный проходимец, а принц крови.

В памяти снова всплыло смутное воспоминание, преследующее его уже который час: полутьма комнаты, треск горящих поленьев, тепло, идущее от камина, подушка под головой. И губы, касающиеся его лба, щек, губ, тихо шепчущие что-то – нежное, бессвязное, трогательное. Что это? Иллюзия? Или правда?

Эрик покосился на идущую рядом девушку. Щеки раскраснелись, дыхание срывается, синий жакет мягко обрисовывает высокую грудь – и когда дамы перестали носить корсеты? – светлые пряди выбились из-под шляпки, блестят на солнце, вьются легкой волной, манят прикоснуться…