Тут что-то не сходилось. Я не могла себе представить, каким влиянием может обладать капитан Маламоко, чтоб приглашать к себе губернатора острова Комо-Помо.
Размышления прервала Карла. Ухватив меня с Маурой за плечи, она втащила обеих в чашу фонтана. Мы едва успели лечь там ничком, когда мимо прошествовала парочка. Чезаре провожал подругу к началу галереи.
– Ждем. Он скоро вернется.
Кузен показался у ограды минут через десять, но вместо того, чтоб спуститься к причалу, пересек лужайку и, потоптавшись у темных стен палаццо, влез в одно из окон.
– Паола успела подняться к себе? – быстро спросила Карла. – Если да, мы можем попробовать…
– Или ждать, пока твой кузен закончит… то, что он делает в заброшенном доме.
– Холодно! – пискнула Маура. – И твердо. Давайте возвращаться.
– А чего мы боимся? – вдруг пришло мне в голову. – Ну увидит нас твой, Карла, родственник, и что? Может, наоборот, проследим за ним? Любопытно, чем он занят.
Та по-птичьи прижала голову к плечу:
– Нет, Филомена, наша сдобная булочка напугана, а вмешиваться в дела Чезаре мне бы не хотелось.
Пришлось согласиться и объявить окончание вылазки. Не можешь переубедить подданных, возглавь их в их стремлении. Сестра Аннунциата точно так же поступила бы на моем месте.
Мы вернулись к подпорожной щели в обратном порядке, первой шла Карла. Она проскользнула в дом. Маура с душераздирающими вздохами просунула в щель макушку и руки, я подталкивала девушку в… гм-м… мягкую часть, и вполне быстро сдобная Панеттоне пролезла внутрь.
Мне послышался всплеск, будто в воду упало что-то небольшое, например, обломок черепицы. Синьорина Раффаэле наблюдает за нашими манипуляциями с крыши? Я замерла. Если это Паола… И что? Нажалуется на нас директрисе? В добрый путь. Только тогда ей придется объяснять, чем именно она сама снаружи занималась.
– Филомена! – поторопила меня Карла.
– Иду.
Склонившись над порогом, я провела рукой по поясу. Шкатулка не прощупывалась.
– Кр-ракен!
– Что еще?
– Мне придется вернуться, – сообщила я со вздохом.
– Зачем?
– Куда?
«Фрейлины» задали эти два вопроса одновременно.
– Кажется, моя драгоценность выпала из кармашка, когда я переваливалась через край чаши фонтана.
– Твоя малышка Чикко? – хихикнула вредная Карла.
Укол достиг цели, щеки мои запылали. Яйцо звали Чикко, что моих подруг немало забавляло. Мне было пять! В столь юном возрасте синьорины придумывают имена всем своим куклам!
– Тебя проводить?
– Лишнее, я справлюсь за четверть часа.
– Мы подождем здесь. – Неожиданно синьорина Маламоко быстро заговорила: – Нет, не получится. Маура попалась! Я слышу голоса из коридора. Филомена, я оставлю дверцу лаза открытой, чем-нибудь замаскирую…
До меня донесся звук передвигаемых предметов.
– Встретимся в спальне, Филомена.
Удаляющихся шагов я не услышала, Таккола умела исчезать бесшумно.
С возвращением мне придется повременить. В тревожный набат не ударили, значит, ситуация не приобрела серьезности. Директриса отправит моих подруг в спальню под замок, может, велит старичку-охраннику обойти все помещения. Как девицы объяснят мое отсутствие? Карла что-нибудь придумает, например, что синьорина Саламандер-Арденте страдает желудком, заперевшись в уединенном местечке. Мне же следует переждать не менее часа и лишь потом проскользнуть к дортуарам и отпереть дверь спальни снаружи. На этот случай у нас имелся запасной ключик в тайнике у притолоки.
Шкатулка обнаружилась именно там, где я предполагала, на жухлой траве под чашей фонтана. Откинув крышку, я полюбовалась мерцающим в свете полной луны драгоценным яйцом. Красная ящерка была похожа на язычок пламени.
«Чикко, девочка моя», – подумала я умильно. К счастью, лишь подумала, потому что в этот момент раздался стук весла в форколе и всплеск. Гондола кузена Чезаре отходила от причала.
Отругав себя за легкомыслие – то, что я не встретилась с капитаном Маламоко нос к носу, было чистым везением, мы разминулись буквально на пару минут, – я подумала, что грязные делишки повесы закончились и что любопытно, в чем именно они состояли.
Посмотреть? Время-то у меня есть.
Опомнись, Филомена! Отправиться одной ночью во владения чудовищного князя?
И я отправилась. Пересекла лужайку, огибая остовы мертвых кустов, подошла к окну, которым воспользовался Чезаре, и, подтянувшись на руках, перемахнула через подоконник.
Чтоб Чикко опять не потерялась, я прикрепила поверх кармашка серебряную булавку.
Я очутилась в бальной зале, полная луна беспощадно высветила царившее здесь запустение. Мозаичный пол был грязен, у изящных резных колон громоздились кучи мусора. Цепочка следов Чезаре на пыльной мозаике была прекрасно видна, то есть две цепочки – туда и обратно. Следуя по ним, я отметила, что мои отпечатки выглядят гораздо аккуратнее. Каковы ножищи у синьора! Вот, к примеру, у Эдуардо стопа изящная и некрупная, его ноги прекрасно выглядят в бальных туфлях светлой кожи. А здесь что? Страшно даже представить, что ощутит партнерша по танцам, наступи на ее носочек эдакая лапища.
Остановившись у начала лестницы, я убедилась, что Чезаре по ней спускался. В подвал? Палаццо возвели на островном грунте, так что подвал там вполне мог быть. Внизу следы пропали. Здесь не было пыли, то есть она была у стен, но коридором часто пользовались, проложив по его центру дорожку чистоты. Ах, кроме этих неявных признаков, были еще и яркие факелы через каждые несколько шагов.
Значит, палаццо Мадичи обитаемо? Что, если владелец застигнет меня за проникновением? Надо срочно бежать!
И… я пошла дальше по коридору, осторожно нажимая на ручки всех попадающихся по дороге дверей. Одна из них поддалась, но открыла вовсе не дверь. Одновременно с поворотом ручки пол ушел у меня из-под ног, и я рухнула в разверзнутую бездну.
Удар был почти неощутим, мое бренное тело приняли объятия небесных облаков. Только воняло гадостно, не облачно, а вполне земной гнилью.
– Мне что-то послышалось? – трескучий мужской голос раздался в кромешной тьме.
«Надо сразу требовать арфу, – подумала я, – как дева, не успевшая познать радостей…»
И тихонько сплюнула попавшую в рот ворсистую гадость.
– Слишком много звуков, – проговорил другой мужчина. – Как утомительно. После окончания дела я погружусь в как минимум столетний сон.
– И запахи, – не унимался первый, – пахнет людьми.
– Кукольник довольно вонюч. И, заметь, здесь гниет триста фунтов подношений от дома Кавалли.
Дом Кавалли торгует шерстью, значит, я упала в шерсть, вонзившись, будто нож в масло, меж слежалых тюков.
Я запрокинула голову в тщетной попытке рассмотреть отверстие, через которое сюда попала, потом, извиваясь, пошевелила руками, проверяя Чикко. Она была на месте. Трескучие голоса отдалялись, и я позволила себе, упираясь каблуками и локтями, выбраться на верх завала.
Подвал в подвале? Какая глупость. Хранить триста фунтов драгоценной шерсти в этой сырости? Какое расточительство!
Потолок высился надо мною на недостижимой высоте, поэтому, спрыгнув с тюков, я пошла в единственном возможном направлении, к полуоткрытой двери, из которой в полутьму хранилища изливался яркий желтый свет.
Это была кузня. Наверное. По крайней мере, там пылал очаг, в огне резвилась целая дюжина саламандр. Я присвистнула, представив, какую температуру они там поддерживают. У верстака суетились странные фигуры с длинными конечностями, похожие и одновременно вовсе не похожие на людей. Таких крупных марионеток раньше мне видеть не приходилось, но это были именно они. Со взрослого мужчину ростом, сделаны они были из дерева, и довольно небрежно. Куклы что-то пилили и строгали. У дальней стены стоял безголовый манекен, изображающий женскую фигуру в непристойно коротком голубом платьице с кружевными оборками. Юбочка заканчивалась чуть ниже местечка, где женские ножки соединяются, из-под нее виднелись кружевные панталончики, которые даже не достигали фарфорово-белых коленок.
– Когда ты закончишь, Кукольник?
Говорил некто в черном плаще и маске чумного доктора. Второй, точно такой же, стоял рядом с ним.
Кукольник, толстоватый синьор вида самого безумного (а как еще воспринять господина, который держит под мышкой женскую голову?), тоненько хихикнул:
– Время наше придет, братья! – Он поднял перед собой свою страшную ношу. – И сестры!
Чумные доктора отошли к двери, я отпрянула.
– Человечек-то совсем протек…
– …что скажет…
– …уже не нужен… нанял людей, они доставят…
– …убивать нельзя, лишить памяти и…
Какой интересный разговор! И как жаль, что долетает он до меня урывками.
– …кукол сжечь, никаких следов…
– Маэстро Дуриарти, – громко проговорил «доктор», – внемлите приказу вашего господина!
– Внемлю! – Кукольник орал. – Слушаю и повинуюсь!
Приказа я не расслышала, потому что вдруг осознала близость собственного провала. Сейчас клювастые посетители выйдут, а тут синьорина Саламандер-Арденто.
Я побежала к тюкам и ввинтилась в них, как штопор в винную пробку.
Проследить за «докторами», найти выход и бежать.
Ногтями я разодрала упаковочную ткань и занавесила шерстью наблюдательное отверстие. Черные фигуры проследовали через хранилище к дальней стене, там произвели некую манипуляцию с торчащим из кладки штырем и один за другим скрылись за отъехавшей в сторону плитой.
Пережидая, пока «чумные доктора» удалятся на безопасное расстояние, я вернулась к двери кузни. Куклы строгали, маэстро Дуриарти нахлобучивал голову на манекен. Волосы манекена были того же оттенка, что и платье.
Безумец отошел, любуясь своей работой, потом быстро шагнул, наклонился и прижался ртом к фарфоровым губам манекена. Это не был поцелуй, ну, по крайней мере, с моего места он так не выглядел. Похожее действо я наблюдала, когда Франциско наглотался морской воды, а Филиппо вдувал в него воздух.
Кукольник отстранился, и женщина ожила. Ручка поднялась, поправляя голубой локон.
Размышления прервала Карла. Ухватив меня с Маурой за плечи, она втащила обеих в чашу фонтана. Мы едва успели лечь там ничком, когда мимо прошествовала парочка. Чезаре провожал подругу к началу галереи.
– Ждем. Он скоро вернется.
Кузен показался у ограды минут через десять, но вместо того, чтоб спуститься к причалу, пересек лужайку и, потоптавшись у темных стен палаццо, влез в одно из окон.
– Паола успела подняться к себе? – быстро спросила Карла. – Если да, мы можем попробовать…
– Или ждать, пока твой кузен закончит… то, что он делает в заброшенном доме.
– Холодно! – пискнула Маура. – И твердо. Давайте возвращаться.
– А чего мы боимся? – вдруг пришло мне в голову. – Ну увидит нас твой, Карла, родственник, и что? Может, наоборот, проследим за ним? Любопытно, чем он занят.
Та по-птичьи прижала голову к плечу:
– Нет, Филомена, наша сдобная булочка напугана, а вмешиваться в дела Чезаре мне бы не хотелось.
Пришлось согласиться и объявить окончание вылазки. Не можешь переубедить подданных, возглавь их в их стремлении. Сестра Аннунциата точно так же поступила бы на моем месте.
Мы вернулись к подпорожной щели в обратном порядке, первой шла Карла. Она проскользнула в дом. Маура с душераздирающими вздохами просунула в щель макушку и руки, я подталкивала девушку в… гм-м… мягкую часть, и вполне быстро сдобная Панеттоне пролезла внутрь.
Мне послышался всплеск, будто в воду упало что-то небольшое, например, обломок черепицы. Синьорина Раффаэле наблюдает за нашими манипуляциями с крыши? Я замерла. Если это Паола… И что? Нажалуется на нас директрисе? В добрый путь. Только тогда ей придется объяснять, чем именно она сама снаружи занималась.
– Филомена! – поторопила меня Карла.
– Иду.
Склонившись над порогом, я провела рукой по поясу. Шкатулка не прощупывалась.
– Кр-ракен!
– Что еще?
– Мне придется вернуться, – сообщила я со вздохом.
– Зачем?
– Куда?
«Фрейлины» задали эти два вопроса одновременно.
– Кажется, моя драгоценность выпала из кармашка, когда я переваливалась через край чаши фонтана.
– Твоя малышка Чикко? – хихикнула вредная Карла.
Укол достиг цели, щеки мои запылали. Яйцо звали Чикко, что моих подруг немало забавляло. Мне было пять! В столь юном возрасте синьорины придумывают имена всем своим куклам!
– Тебя проводить?
– Лишнее, я справлюсь за четверть часа.
– Мы подождем здесь. – Неожиданно синьорина Маламоко быстро заговорила: – Нет, не получится. Маура попалась! Я слышу голоса из коридора. Филомена, я оставлю дверцу лаза открытой, чем-нибудь замаскирую…
До меня донесся звук передвигаемых предметов.
– Встретимся в спальне, Филомена.
Удаляющихся шагов я не услышала, Таккола умела исчезать бесшумно.
С возвращением мне придется повременить. В тревожный набат не ударили, значит, ситуация не приобрела серьезности. Директриса отправит моих подруг в спальню под замок, может, велит старичку-охраннику обойти все помещения. Как девицы объяснят мое отсутствие? Карла что-нибудь придумает, например, что синьорина Саламандер-Арденте страдает желудком, заперевшись в уединенном местечке. Мне же следует переждать не менее часа и лишь потом проскользнуть к дортуарам и отпереть дверь спальни снаружи. На этот случай у нас имелся запасной ключик в тайнике у притолоки.
Шкатулка обнаружилась именно там, где я предполагала, на жухлой траве под чашей фонтана. Откинув крышку, я полюбовалась мерцающим в свете полной луны драгоценным яйцом. Красная ящерка была похожа на язычок пламени.
«Чикко, девочка моя», – подумала я умильно. К счастью, лишь подумала, потому что в этот момент раздался стук весла в форколе и всплеск. Гондола кузена Чезаре отходила от причала.
Отругав себя за легкомыслие – то, что я не встретилась с капитаном Маламоко нос к носу, было чистым везением, мы разминулись буквально на пару минут, – я подумала, что грязные делишки повесы закончились и что любопытно, в чем именно они состояли.
Посмотреть? Время-то у меня есть.
Опомнись, Филомена! Отправиться одной ночью во владения чудовищного князя?
И я отправилась. Пересекла лужайку, огибая остовы мертвых кустов, подошла к окну, которым воспользовался Чезаре, и, подтянувшись на руках, перемахнула через подоконник.
Чтоб Чикко опять не потерялась, я прикрепила поверх кармашка серебряную булавку.
Я очутилась в бальной зале, полная луна беспощадно высветила царившее здесь запустение. Мозаичный пол был грязен, у изящных резных колон громоздились кучи мусора. Цепочка следов Чезаре на пыльной мозаике была прекрасно видна, то есть две цепочки – туда и обратно. Следуя по ним, я отметила, что мои отпечатки выглядят гораздо аккуратнее. Каковы ножищи у синьора! Вот, к примеру, у Эдуардо стопа изящная и некрупная, его ноги прекрасно выглядят в бальных туфлях светлой кожи. А здесь что? Страшно даже представить, что ощутит партнерша по танцам, наступи на ее носочек эдакая лапища.
Остановившись у начала лестницы, я убедилась, что Чезаре по ней спускался. В подвал? Палаццо возвели на островном грунте, так что подвал там вполне мог быть. Внизу следы пропали. Здесь не было пыли, то есть она была у стен, но коридором часто пользовались, проложив по его центру дорожку чистоты. Ах, кроме этих неявных признаков, были еще и яркие факелы через каждые несколько шагов.
Значит, палаццо Мадичи обитаемо? Что, если владелец застигнет меня за проникновением? Надо срочно бежать!
И… я пошла дальше по коридору, осторожно нажимая на ручки всех попадающихся по дороге дверей. Одна из них поддалась, но открыла вовсе не дверь. Одновременно с поворотом ручки пол ушел у меня из-под ног, и я рухнула в разверзнутую бездну.
Удар был почти неощутим, мое бренное тело приняли объятия небесных облаков. Только воняло гадостно, не облачно, а вполне земной гнилью.
– Мне что-то послышалось? – трескучий мужской голос раздался в кромешной тьме.
«Надо сразу требовать арфу, – подумала я, – как дева, не успевшая познать радостей…»
И тихонько сплюнула попавшую в рот ворсистую гадость.
– Слишком много звуков, – проговорил другой мужчина. – Как утомительно. После окончания дела я погружусь в как минимум столетний сон.
– И запахи, – не унимался первый, – пахнет людьми.
– Кукольник довольно вонюч. И, заметь, здесь гниет триста фунтов подношений от дома Кавалли.
Дом Кавалли торгует шерстью, значит, я упала в шерсть, вонзившись, будто нож в масло, меж слежалых тюков.
Я запрокинула голову в тщетной попытке рассмотреть отверстие, через которое сюда попала, потом, извиваясь, пошевелила руками, проверяя Чикко. Она была на месте. Трескучие голоса отдалялись, и я позволила себе, упираясь каблуками и локтями, выбраться на верх завала.
Подвал в подвале? Какая глупость. Хранить триста фунтов драгоценной шерсти в этой сырости? Какое расточительство!
Потолок высился надо мною на недостижимой высоте, поэтому, спрыгнув с тюков, я пошла в единственном возможном направлении, к полуоткрытой двери, из которой в полутьму хранилища изливался яркий желтый свет.
Это была кузня. Наверное. По крайней мере, там пылал очаг, в огне резвилась целая дюжина саламандр. Я присвистнула, представив, какую температуру они там поддерживают. У верстака суетились странные фигуры с длинными конечностями, похожие и одновременно вовсе не похожие на людей. Таких крупных марионеток раньше мне видеть не приходилось, но это были именно они. Со взрослого мужчину ростом, сделаны они были из дерева, и довольно небрежно. Куклы что-то пилили и строгали. У дальней стены стоял безголовый манекен, изображающий женскую фигуру в непристойно коротком голубом платьице с кружевными оборками. Юбочка заканчивалась чуть ниже местечка, где женские ножки соединяются, из-под нее виднелись кружевные панталончики, которые даже не достигали фарфорово-белых коленок.
– Когда ты закончишь, Кукольник?
Говорил некто в черном плаще и маске чумного доктора. Второй, точно такой же, стоял рядом с ним.
Кукольник, толстоватый синьор вида самого безумного (а как еще воспринять господина, который держит под мышкой женскую голову?), тоненько хихикнул:
– Время наше придет, братья! – Он поднял перед собой свою страшную ношу. – И сестры!
Чумные доктора отошли к двери, я отпрянула.
– Человечек-то совсем протек…
– …что скажет…
– …уже не нужен… нанял людей, они доставят…
– …убивать нельзя, лишить памяти и…
Какой интересный разговор! И как жаль, что долетает он до меня урывками.
– …кукол сжечь, никаких следов…
– Маэстро Дуриарти, – громко проговорил «доктор», – внемлите приказу вашего господина!
– Внемлю! – Кукольник орал. – Слушаю и повинуюсь!
Приказа я не расслышала, потому что вдруг осознала близость собственного провала. Сейчас клювастые посетители выйдут, а тут синьорина Саламандер-Арденто.
Я побежала к тюкам и ввинтилась в них, как штопор в винную пробку.
Проследить за «докторами», найти выход и бежать.
Ногтями я разодрала упаковочную ткань и занавесила шерстью наблюдательное отверстие. Черные фигуры проследовали через хранилище к дальней стене, там произвели некую манипуляцию с торчащим из кладки штырем и один за другим скрылись за отъехавшей в сторону плитой.
Пережидая, пока «чумные доктора» удалятся на безопасное расстояние, я вернулась к двери кузни. Куклы строгали, маэстро Дуриарти нахлобучивал голову на манекен. Волосы манекена были того же оттенка, что и платье.
Безумец отошел, любуясь своей работой, потом быстро шагнул, наклонился и прижался ртом к фарфоровым губам манекена. Это не был поцелуй, ну, по крайней мере, с моего места он так не выглядел. Похожее действо я наблюдала, когда Франциско наглотался морской воды, а Филиппо вдувал в него воздух.
Кукольник отстранился, и женщина ожила. Ручка поднялась, поправляя голубой локон.