И надо сказать это было обидно. Он задел мое самолюбие в очередной раз. Я разозлилась, но старалась это скрыть. Этот парень вызывает во мне слишком много эмоций. Он умелый манипулятор и с легкостью находит уязвимые точки в человеке.

Я была одинока вот уже три года и дураку понятно, что моя самооценка не на высшем уровне. Только другие с пониманием относились к этому. Хотя с другими я и не общалась настолько близко. И с Ники бы не стала, если бы не общие интересы.

– Иди ты, Ник! – огрызнулась я.

– Куда? – слегка наклонился он в мою сторону.

– Поработай, – уставилась я на него свирепым взглядам.

– Мне так нравится, когда ты злишься, – наклонившись ко мне и слегка треснув указательным пальцем мне по носу, улыбнулся он.

Это было уже перебором. Его панибратское отношение взбесило меня еще сильнее, я вскочила со своего места

– Ты что себе позволяешь?! – уставилась на него гневным взглядом и если бы ни стол, который разделял нас, я бы вмазала ему!

– Тише! – лишь сказал он, оглядываясь на дверь моего кабинета.

– Не буду я молчать! Марш в зал! – завизжала я и обошла стол. Он развернул меня к себе спиной. Одной рукой за талию прижал к себе, а другой закрыл рот.

– Тише говорю! – повторил он.

Я опешила, растерялась и не знала, как поступить. Это было выше моего понимания. Я вцепилась в его предплечье и попыталась высвободиться, он лишь сильнее прижал меня к себе и крепче зажал рот. Его близость странным образом подействовала на меня. Его сильные и теплые руки, овивающее мою талию и сжимающие мое лицо, вдруг показались невероятно нежными, и мне захотелось расслабиться, но все же я пыталась сопротивляться, попискивая вполголоса.

– Прошу тебя, помолчи, – прошептал он мне на ухо.

И этот шепот разбудил давно спящие и забытые чувства. Приятное тепло пробежалось по позвоночнику. Внизу живота зародился трепет, и волна возбуждения накрыла меня. «Я что сейчас возбудилась на гея?!» – с ужасом осознала я. – «Мне срочно нужен мужик. Хоть какой-нибудь, пожалуйста!»

Из-за двери до нас донеслись незнакомые голоса. Один вроде Алены Сергеевны, но второй мужской я никак не могла разобрать. Ручка двери моего кабинета зашевелилась, и Ник отпихнул меня. Дверь распахнулась, и я увидела администратора с парнем лет тридцати пяти, который определенно казался знакомым. Приглядевшись, я поняла, что это Олег Семенович, хозяин сети. Я стояла в полной растерянности посередине кабинета, не зная, что сказать. Чувства внутри меня еще кипели и мозги плохо соображали. Мной овладели животные инстинкты. Я взглянула на Ники, он отвернулся и сунул руки в карманы джинсов. Алена Сергеевна, прищурив глазки, посмотрела на меня потом на Ники.

– И что это вы тут делаете в разгар рабочего дня?

Я понимала, что мы с Ники выглядим довольно растерянно, будто нас застали на месте преступления, и нужно было что-то ответить начальнице, но мои мысли путались и никак не хотели собираться в кучу.

– Эм, мы проверяем ассортимент, сверяемся с остатками. Верно, Екатерина Александровна? – спас меня Ники.

– О, да, – вздохнула я с облегчением. – Как раз закончили. Николай, вы можете идти на свое рабочее место.

Я прочистила горло и нервно потерла ладонью шею, виновато взглянув на Алену Сергеевну, она прищурилась, изучая мое раскрасневшееся лицо.

– А ты смотрю, освоился здесь, брат, – радостно заявил Олег Семенович.

Брат?! Не может быть! Ну теперь-то мне многое стало понятнее. Для начала, почему его терпят здесь. Я уставилась на Ники, вытаращив глаза от удивления, он же не взглянул в мою сторону, сверля брата непонятным мне взглядом.

– У меня не было выбора, Олеж. Ты же сам засунул меня в эту дыру, – презренно кинул Николай.

– Да брось, смотрю, тебе здесь нравится, – улыбнулся Олег Семенович и взглянул на меня, я смущенно отвернулась.

– Ага, я просто в восторге, – сказал Ник и ушел в зал, а я осталась одна с начальством.

Я все еще прибывала в легкой растерянности от новости, которую только что узнала. Ники брат хозяина? Я поверить не могла в это. Хотя в нем много сочеталась того, во что было сложно поверить. Например, в то, что он гомосексуалист. Когда он прижимал меня к себе, я уверенна, что почувствовала исходящее от него желание. Я не могла ошибиться. Но опять же это может быть связанно с моим одиночеством. Ко мне давно не прикасался противоположный пол, и мой организм истосковался по этим ощущениям. Поэтому я откинула мысли о Ники и направилась на свое рабочее место.

– Присаживайтесь, – предложила я начальству, и они сели напротив меня, – может чай или кофе?

– Нет, спасибо, Катя, – ответил Олег Семенович. – На самом деле я хотел лично познакомиться с вами. С вашим появлением продажи резко выросли, и мне стало любопытно. Я слышал кучу лестных отзывов о вас. Особенно от брата. Дома он буквально не замолкает. Катя то… Катя се…

Ники рассказывал брату обо мне? Это еще более странно. Я слегка растерялась, но не подола вида.

– Да бросьте, у меня с Николаем сугубо деловые отношения. Мы просто хорошо сработались. Из него может получиться толк, если прибавить немного ответственности, – сказала я, стараясь, чтобы мой голос звучал как можно более непринужденно.

– Правда? А Алена говорит, ты жалуешься на него? – спросил Олег Семенович, чем снова загнал меня в угол.

– Ну, – замешкалась я, – он, конечно, местами невыносим. Часто ворует мои булочки, – отшутилась я, но скорее это нервное, – однако он трудолюбив и, по-моему, ему здесь очень нравится.

– Это хорошо. Вы уж приглядите за ним. А если съест все булочки, звоните мне лично. – Он протянул визитку, которую я тут же схватила.

Это был кусок матовой бумаги бежевого цвета, на которой завитками было написано: «Кравцов Олег Семенович» и номер телефона.

– Хорошо, – смущенно произнесла я.

– Ну что ж, Екатерина, а сейчас мы с Аленой хотели бы взглянуть на цифры, – потирая ладошки, заявил он.

Они мучили меня отчетами весь оставшийся день, прорабатывая каждую цифру. Это выматывает и к концу рабочего дня у меня разболелась голова. Хорошо я жила теперь в соседнем подъезде. Выйдя на свежий воздух, я вдохнула полной грудью кислород и боль немного утихла. Я поставила на сигнализацию помещение и побрела к дому. У подъезда я присела на лавочку, наслаждаясь тихим летним вечером. Вытянула ноги и скинула туфли, обретя, наконец, своду.

– Привет, – раздался знакомый голос за спиной. – Не боишься, что от запаха твоих ступней разбегутся все кошки в округе?


Это, конечно же, был Ники.

– Ты что следишь за мной? – скрестив руки на груди, спросила я.

– Больно надо, – усмехнулся он. – Я живу тут не далеко, вот вышел сигореток купить.

Он обошел лавочку. На сегодня общения с ним мне было достаточно, поэтому я мечтала, чтобы он свалил, но вместо этого он уселся рядом со мной. И черт меня дернул продолжить разговор!

– Ты еще и куришь? – брезгливо спросила я.

– Иногда, от нечего делать.

Повисло молчание, а он достал сигарету и с наслаждением затянулся. Я отвернулась от него, нацепила туфли и уже хотела сама уйди, как он внезапно сказал.

– Я вообще-то врач и не очень одобряю вредные привычки.

Я вскинула бровь, повернувшись к нему.

– Да ладно?!

Ники и медицина – это что-то новенькое. Он не перестает удивлять меня.

– Угу, – выпуская сизый дым, угукнул он. – Точнее ветеринар. Люблю животных.

– А так и не скажешь, – скептически заметила я и отмахнулась от сигаретного дыма.

В моей семье никто никогда не курил, и поэтому я особенно резко реагировала на этот запах. Он определенно мне не нравился. Хотелось закричать на него, чтобы он либо выкинул эту сигарету, либо отошел подальше от меня, но я сдержалась.

– Серьезно. Когда-то я лечил милых зверюшек, – продолжил он откровенничать.

Я взглянула на него удивленными глазами, он ухмыльнулся мне, но как-то по-доброму. Сначала я скептически отнеслась к его откровению, но сейчас понимала, он не лжет. Он действительно тепло относился к животным, и это приятно удивило меня. Я и сама люблю всех братьев наших меньших, но что этот надменный мальчишка способен испытывать теплые чувства к кому-либо кроме себя, не укладывалось в моей голове. Мне он казался эгоистом способным думать только о своей персоне, но сейчас глядя в его глаза я поняла, что ошибалась.

– Тогда, что ты делаешь в нашем магазине? – откинувшись на спинку лавочки, полюбопытствовала я.

– Сложные отношения в семье, – задумчиво произнес он.

Ники отвел полный печали взгляд и тяжело вздохнул. Я поняла, что эта тема тяжела для него, потому попыталась приободряюще улыбнуться ему.

– Да уж, не только у тебя, – сказала я.

Ники встрепенулся и с удивлением взглянул на меня. Шаловливая нотка промелькнула в его глазах, он снова хотел зацепить меня. Я поджала губы и сузила глаза.

– Неужели, умница Катя не в ладах с семьей?

Да, он очень предсказуем. Мне не понравился его тон. Он переступал грань и хотел узнать то, в чем я бы никогда ему не покаялась. Какое он имеет право лезть мне в душу? Мне стало резко неприятно его общение, я замкнулась и сложила руки на груди.

– Это больная темя. И ты последний человек с кем бы я стала этим делиться, – буркнула я.

– Хорошо. – Он замолчал, откинулся на спинку лавочки и снова затянулся сигаретой. – Знаешь… – задумчиво произнес он, – у меня ведь была своя клиника. – Он взглянул на меня и резко развернулся в мою сторону. Я украдкой взглянула на него, он улыбался. Так искренне и по-доброму, что я расслабилась, расцепила руки и улыбнулась ему в ответ. – Родители вкинули в эту клинику немалые деньжищи. Только я оказался не готов вести свое дело. Я лишь хотел лечить, ну и, наверное, прожигать жизнь, – продолжил он, поняв, что я уже готова его выслушать.

– Любитель тусаваться? – ухмыльнулась я.

– Раньше был. Я загуливал неделями, забивал на клинику, а когда приходил с глубокого похмелья, все валилось с рук, отчеты не сходились. В общем, полная задница.

– И что же заставила тебя осознать все это?

Он швырнул окурок в урну, втянул ногу и закинул руки за голову, растянувшись во весь рост на лавочке, а мне почему-то стало, его жаль. Он заметно погрустнел. И снова эта печаль в глазах. Его легкомысленность стоила ему работы, и он осознавал это. Но ведь он же молодой парень. А кто по юности у нас серьезен? Я встречала много вот таких ребят, прожигателей жизни. Приходилось общаться в таких кругах. Но я никогда их не осуждала. В их поведении не было их вины. Точнее не так, вина была, но все же лежала не на их плечах. Все это результат воспитания. Недолюбленные дети часто ищут внимание и любовь на стороне. Кто-то цепляется за любовь к противоположному полу, кто-то, что бы на него обратили внимание, пускается в бандитизм, а кто-то, как Ники, уходит в тусовки, сорит деньгами. Покупает все вокруг и всех вокруг. Сама-то я была немного другой, хотя тоже росла в богатой семье. Не знаю, может характер не тот или воспитание матери повлияло, но мне всегда было жаль таких вот ребят, потому как итог один. Ты остаешься у разбитого корыта как в сказке Пушкина.

– А кто сказал, что я осознал? – ухмыльнулся он.

– Ну, конечно.

Я даже не сомневалась в этом. Люди не меняются.

– Я тусавал, бухал, даже принимал наркоту, – спустя некоторое время продолжил он, – отец вкидывал и вкидывал бабки в клинику, которая не особо была тогда мне интересна. Убытки увеличивались, долги росли и, в конце концов, отцу это надоело. Он продал клинику, лишил меня карманных денег и буквально выгнал на улицу. Поскитавшись по друзьям пару месяце, которым я, кстати, стал неинтересен с пустыми карманами, я осознал никчемность своей жизни. Но к отцу пойти не мог. Гордость, знаешь ли. Меня пожалел брат и дал эту работу.

– К которой ты также относишься не особо серьезно, – заметила я.

– Она меня бесит, понимаешь? – резко сев и наклонившись в мою сторону в сердцах, рявкнул он. – Меня тошнит от этого… пойла! Но у меня нет выбора, – снова откинувшись на спинку лавочки, подытожил он.

– Выбор есть всегда, – уверенно заявила я. Сама была в подобной ситуации. И сейчас у меня есть все необходимое для жизни. И этого я добилась сама. – Ты можешь, например, устроиться врачом в какую-нибудь вед клинику. Или практиковать дома.

Воодушевилась я. Не знаю почему, но мне резко захотелось ему помочь, направить. Захотелось дать волшебного пинка, чтобы он собрался и наладил свою жизнь.