— Нервным?

— Не только. Похоже, дела у него идут не слишком хорошо.

— Ты про здоровье?

— Да, — быстро ответил Юсуф.

Джессика наблюдала за тем, как он вел машину, а потом перевела взгляд на дорогу. Конечно, она знала, о чем говорит Юсуф. Она знала Эрна лучше, чем кто-либо другой в их группе. Она заметила явную перемену в его поведении давным-давно, он выглядел нездорово. Но спрашивать Эрна о его здоровье было бы еще более бессмысленным занятием, чем просто думать о нем. Даже если бы Эрн был на последнем издыхании, этот упрямый эстонский босс сказал бы, что он в расцвете сил, и обвинил бы их всех в ненужной суете.

— Если бы с Эрном что-то было не так, мы бы узнали об этом из некролога, — наконец сообщила Юсуфу Джессика, удивляясь, почему она чувствовала, что должна скрывать тот факт, что она также беспокоится о нем.

— Я восхищаюсь его отношением к этому. Никогда ни на что не жалуется. Даже если…

— Может быть, у Эрна нет причин жаловаться. Ты не знаешь наверняка. — Джессика сделала радио чуть громче и посмотрела в окно. Температура повысилась, и на белом одеяле, покрывающем остров Мустиккамаа, образовались зеленые пятна. Джессика нахмурилась:

— Юсуф?

— Да?

— А что бы убийца делал, если бы море не замерзло?

— Ждал бы подходящего момента.

— Но что, если они хотели подгадать время преступления так, чтобы Роджер Копонен был на другом конце Финляндии, а Мария осталась дома одна? По словам Копонена, это была единственная ночь его отсутствия за весь январь и февраль.

— Я думаю, что море скорее всего всегда замерзает в середине февраля, — заметил Юсуф, съезжая на дорогу к Кулосаари. — Кроме того, Роджера Копонена тоже убили. Если бы он был дома, то, вероятно, был бы убит там. С женой. А теперь он просто стал рекламой собственной книги, верно?

— А мы, случайно, сами ее не рекламируем? Его книгу? — Джессика прикусила нижнюю губу. Книга Копонена — ключ ко всему. Ничего не было случайным. Просто не могло быть.





34




Нина Руска скомкала в кулаке пустую упаковку из-под пастилок и бросила ее в мусорное ведро. Минутой ранее она села к ноутбуку, рядом с которым стояли два автономных монитора. На среднем экране отображался список видеофайлов. Всего их было сорок пять, по одному на каждую камеру видеонаблюдения. Задача могла показаться невыполнимой, тем более что никто не знал, что именно они должны искать. Но семиминутный интервал, который дала ей Джессика, все упростил. Кроме того, информация о местоположении, которую они получили по сигналу Bluetooth, дала точные координаты перемещения устройства.

— Семь минут, — напомнил Микаэль, пододвигая стул.

— В течение этого времени он получил видео и загрузил его на YouTube.

— Сколько камер у нас осталось?

— Сузила круг поисков, так что девять. Какая-то чертовщина. У меня есть сильное подозрение, что парень стоял на платформе метро. Вот почему это кажется таким безнадежным.

— Что ты имеешь в виду? — спросил Микаэль, мешая ложкой в кружке с чаем.

— Парень знал, что мы будем использовать камеры видеонаблюдения, чтобы найти человека с телефоном. Вот и пошел куда-то, где есть чертова тысяча людей вокруг…

— …и почти каждый пялится в телефон.

— Не почти каждый, а все до единого. — Щелчком мыши Нина открыла один из файлов.

— Посмотри на это. Угнетает во многих отношениях. Даже люди, идущие на платформу с кем-то еще, смотрят вниз на свои руки.

— Довольно мрачное зрелище, признаю.

— Так что я уверен, что парень, которого мы ищем, есть на этих кадрах. Мы просто не знаем, кто из них. На этой платформе не меньше сотни человек.

— Когда ты успел так пессимистично настроиться? — спросил Микаэль, выхватывая мышку из рук Нины. — Кроме того, в этом нет никакого смысла.

— Что значит нет никакого смысла?

— Ты сказала, что этот парень знает, что телефон можно отследить. Но, даже несмотря на это, он включил его в месте, где одна из самых высоких концентраций камер видеонаблюдения в стране. Как думаешь, что это значит?

— Значит, — Нина глубоко вздохнула и улыбнулась, — что он хочет, чтобы его заметили.

— Заметили, но не узнали, — добавил Микаэль, подмигивая.

Нина откинулась на спинку стула и посмотрела на Микаэля. Много лет назад она влюбилась в его непоколебимую уверенность в себе, которую он излучал, даже когда это не было необходимо. Может быть, поэтому она и не решалась подойти к нему поначалу. Она думала, что его беззаботность и хладнокровие были сигналом того, что он доволен своим одиночеством и не хочет, чтобы кто-то был рядом с ним, а если бы и захотел нарушить уединение, то вряд ли бы выбрал приятельницу-коллегу, пять раз в неделю потеющую в зале на дзюдо. Тем не менее пять месяцев назад Микаэль наконец сделал первый шаг после дня совместного пребывания на изматывающей работе. Они сидели в баре и пили до закрытия, обсуждая самые разные вещи, о которых никогда не говорили на работе. Тогда они оба поняли, что между ними есть химия. И она была уже давно.


— Значит, это какая-то извращенная игра? — спросила Нина.

— Конечно. Так и было все это время. Преступник насмехается над нами. Расставляет тела таким образом, что вынуждает весь отряд под лупой рассматривать посредственную беллетристику. Пишет сообщение на крыше дома. Беседует с главным следователем лицом к лицу на месте преступления. Использует телефон жертвы, чтобы загрузить видео в сеть, хотя и знает, что мы его отследим, — закончил перечисление Микаэль и поднес кружку к губам.

Нина открыла следующий файл.

— Тревожная мысль.

— Какая мысль?

— Мысль о том, что мы идем по следам, которые преступник специально для нас оставил. Это все равно что сунуть голову в мышеловку. Или твой член в аквариум с пираньями…

— Но сейчас это все, что у нас есть. Кроме того, как бы хорошо ни была намечена схема, он мог ошибиться. Никто не совершенен. И преступник вовсе не обязательно имеет представление о том, на что способна полиция в наши дни.

Нина улыбнулась:

— Уверен в этом?

— Нет, — ответил Микаэль после долгой паузы. — Может быть, он из Главного полицейского управления.

— Лёнквист? Злой белый волшебник?

— Или все наше руководство?

— В точку!

— Там и правда куча ведьм, — засмеялся Микаэль, осторожно опуская пальцы на бедро Нины.

Нина незаметно смахнула их.

— А теперь сосредоточимся на видео.





35




Джессика и Юсуф вылезли из машины перед домом Копоненов. Оцепление практически сняли, остался только один патруль, направляющий жителей, входящих или выходящих из этого района. Апокалиптический хаос прошлой ночи остался лишь бледным воспоминанием.

Джессика вдохнула прохладный воздух с микроскопическими капельками воды в нем и огляделась: следы шин, полные слякоти, вели по неубранной улице, высокие сосны мужественно несли на себе груз мокрого снега. Она подняла взгляд на деревянный дом на холме, обратив внимание на окно верхнего этажа, откуда они увидели слова, выбитые на крыше: Malleus Maleficarum.

Они надели бахилы, хотя ночью дом уже был обследован от пола до потолка. Когда они вошли в дом, Джессика внезапно вспомнила музыку, которая играла во время появления патруля. «Imagine» Джона Леннона. Эта песня проникла в ее сны. Джессика заметила большое зеркало в прихожей, и ей захотелось пройти мимо, не заглядывая в отражение, как будто опасаясь увидеть в нем что-то, что ей бы не понравилось. Тем не менее краем глаза она увидела в зеркале себя. Фигура походила на ее, но все было неправильное: эмоции, порывы, намерения. То, что мелькнуло в зеркале, было лишь ширмой, искусно сделанной восковой куклой. Это ты. Джессика ощутила острую боль в шее. Она прижала к ней кончики пальцев и заставила себя сосредоточиться.

В доме было холодно, и неудивительно: входная дверь оставалась открытой всю ночь до самого утра. Но каким-то образом сырой воздух подходил к обстановке: дом был похож на огромный ледник, декор в холодных тонах лишь усиливал это впечатление.

Засунув руки в карманы, Джессика прошла через холл в гостиную и взглянула на пустой обеденный стол. Но вид великолепно одетой и жутко улыбающейся женщины так глубоко укоренился в ее сознании, что она бы наверное не удивилась, если бы увидела тело там.

— Ты меня слышишь? — позвал Юсуф. Джессика закрыла рот и судорожно сглотнула. Она застыла на срок чуть больше нормального, и Юсуф решил ее растормошить. — Как он попал на крышу?

— Пожарная лестница. С той стороны дома, — ответила Джессика и повернулась лицом к коллеге.

Юсуф вытащил из кармана пальто пачку фотографий, одна из которых была сделана из окна старухи. Прожекторы и уличные фонари освещали слова, написанные на крыше.

— Ни одного лишнего отпечатка обуви. Он сделал эти слова, вытаптывая их в снегу, ставя одну ногу перед другой, — сказал Юсуф. — Текст равномерно распределен по всей ширине крыши. Все буквы одинаковой высоты. Должен признать, сделано очень аккуратно. Может, мы найдем что-нибудь там? Если бы я напился и решил что-нибудь написать, то написал бы шлак или член в поле или на крыше моей сауны, — сказал Юсуф, выглядя крайне довольным тем, что вызвал легкую улыбку у Джессики. — Я был бы счастлив, если бы это было хотя бы немного читабельно для какого-нибудь пилота дельтаплана.

— К чему ты клонишь? Что преступник не был пьян в стельку? Или что как художнику тебе нечего сказать?

— Нет, я к тому, что на создание этой надписи ушло бы чертовски много времени, что невозможно, учитывая цепь событий. Или кто-то практиковался в этом заранее. И этот кто-то точно знал ширину и длину крыши Копоненов, — заключил Юсуф, протягивая фотографию Джессике.

— Я и не думала, что это была импровизация. Я уверена, что все было спланировано заранее.

— А что, если эти слова были вытоптаны на снегу раньше? Когда он не торопился.

— Нет. Надпись была сделана вчера вечером. Эксперт изучил уровень осадков и толщину снега за последние несколько дней. — Джессика подошла к обеденному столу, который почему-то казался длиннее, когда за ним никто не сидел.

— Хорошо. Но это не имеет значения. Потому что если кто-то практиковался в создании таких надписей, мы найдем этот текст где-нибудь еще.

Джессика вздернула подбородок и скрестила руки на груди.

— И он будет примерно такого же размера, — продолжил Юсуф с каким-то вдохновением.