— Не волнуйтесь, папа. Как бы там ни было, это всего лишь очередной концерт. Когда это для меня было проблемой — петь?
— Верно, — его лицо посветлело. — Я всегда говорил, Лисси: твой голос — дар небес.
— Думаю, всё же Бездны, — поправила я со смешком. — Природа такая.
— Значит, Бездны. Какая разница? — воскликнул он запальчиво. — Когда речь идёт об искусстве, то уже не важно, милая, кто тебя одарил. Это не имеет значения! Ничто не имеет значения. Просто пой. Играй. Слагай стихи. И не останавливайся! Если и есть что-то прекрасное, что-то настоящее на этом свете, то это наверняка — искусство.
— Да, папа, — сказала я. — Тут мы с вами солидарны.
Лица лгут, слова лгут, мысли лгут — мне ли не знать? Но музыка не лжёт никогда.
И я никогда не лгу… пока пою или играю.
Только в эти моменты я настоящая.
*
Мне ужасно не хотелось натягивать на себя парадную маску знаменитой певицы; будь на то моя воля, я предпочла бы примерить одно из ежедневных неприметных лиц. Смазливый мальчишка-водитель, горничная, чьё лицо усыпано веснушками…
Но у леди Элизавет есть свой стиль. Она предпочитает прятать на самом видном месте — и, возможно, в некоторой логике ей не отказать.
Потому-то встречи наши она обычно обставляла с помпой, у всех на виду, чтобы никто не сомневался — смотрите, здесь две праздные дамы обсуждают какие-то женские глупости. Какой с них, право, спрос?
Мало кто подозревал об истинной власти леди Элизавет; мало кто знал её с другой, теневой стороны. Отлично образованная, властная, хитрая женщина, она предпочитала использовать красоту и женственность, как ширму. Она, казалось, была идеальна в любое время дня и ночи...
И того же ждала от своих протеже.
Потому в “Рояль” я приехала на съёмном мобиле, в облике сверкающей, как новогодняя игрушка, обворожительной блондинки. Эта роль была мне знакома, и я отыгрывала её сотни раз: дождаться, пока водитель откроет дверь, кивнуть метрдотелю, позволить проводить себя на площадку для особых гостей, мимолётом улыбаясь немногочисленным посетителям…
Быть дамой полусвета — это тоже игра. От неё можно получать удовольствие, да.
Но, на мой вкус, не слишком долго.
— Милая Лисси, рада видеть вас, — Элизавет небрежно махнула рукой в ответ на мои приветствия, приглашая садиться. — Как ваше утро?..
Дальше последовал обмен ничего не значащими любезностями — вечная и неизменно скучная увертюра. Раздражает до зубовного скрежета, но отыграть необходимо; без этого основное представление не начнётся. Так что приходится говорить: о погоде, о последних заголовках газет, о новых местах досуга, о театральной программе… Я едва не сказала “фуф” от облегчения, когда официант принёс нам десерты, а Элизавет едва заметным жестом повернула камень в кольце, активируя очень хитрые чары от прослушивания. Дорогой, редкий и незаконный артефакт распространял вокруг ментальные волны, искажая восприятие слушателей. Любому слишком любопытному товарищу сейчас показалось бы, что мы продолжаем болтать на милые светские темы. Причём подсознание само бы смоделировало разговор так, чтобы он не показался слушателю подозрительным.
Поразительно удобная штучка.
— Итак, — светски улыбнулась Элизавет. — Как вы понимаете, я позвала вас сейчас не для того, чтобы болтать о шляпках. Я в большом затруднении! Мне нужна ваша помощь, милая Лисси.
— Как всегда, я — к вашим услугам, — потому что не хочу потерять дом и положение. Такая вот замечательная великосветская дружба.
— Ах, благодарю… Знаешь, милая, я — мать взрослой дочери. И, как никто, понимаю, насколько тяжело бывает уследить за юной знатной особой… как сложно не позволить ей попасть в неприятности.
Я нахмурилась.
Насколько мне было известно, единственная дочь Элизавет была довольно давно и крайне выгодно выдана замуж за высокого армейского чина. У неё уже был свой взрослый ребёнок, подающий надежды боевой маг… Так при чём тут “юная знатная особа”?
— Сама я, слава Коше, вырастила свою дочь без затруднений, — продолжила она безмятежно. — Но как мать испытываю неизменное сочувствие к таким же матерям. Так что я приняла очень близко к сердцу беду своей давней приятельницы, леди Гохорд.
Тут я поняла, что ничего не понимаю. По долгу нашего с леди Элизавет сотрудничества я в своё время выучила всех аристократов Тавельни (и чуть с ума не сошла, прорываясь сквозь этот "гинекологический куст"). Так вот, никаких Гохордов там не значилось, это я знала точно. Но это значит…
— Леди Гохорд живёт не в Тавельни?
— Нет, она вышла замуж. И уехала в Драконью Империю.
Я склонила голову набок. Драконы… как любая представительница фоморьего племени, я не любила этих существ. Коль скоро я давным-давно пообещала папа не выражаться на уличный манер, скажу так: видала я этих лысых ящериц в интересных анатомических локациях, где солнце обычно не светит.
— И вот, у неё случилось несчастье: её юная малышка Дайяна попала в сети коварного соблазнителя, — продолжила между тем Элизавет. — И по юности и неопытности была столь неосторожна, что возникли… последствия.
— Неприятная ситуация, — хотя всё ещё непонятно, при чём тут, собственно, я. У Элизавет отличные связи в институтах женской магии. Где, помимо всего прочего, довольно быстро, безболезненно и профессионально избавляют от “последствий”. Или, быть может, “последствие” хотят оставить и после провернуть классический трюк с усыновлением? Но снова, при чём тут я? В подполье существует множество артефактов, способных скрыть интересное положение женщины. Конечно, достать их может не каждый встречный-поперечный, но при наличии определённых связей… Не складывается.
— Вы наверняка задаётесь вопросом, почему я обратилась именно к вам, — улыбнулась Элизавет. — Видите ли, милая Лисси, проблема не ограничилась интересным положением Дайяны. Знатная девица соответствующего воспитания при строгом отце, она побоялась рассказать родителям о своей ситуации. И попыталась воспользоваться, скажем так, непроверенными средствами.
Уй… А вот это не всегда кончается хорошо. Особенно если не знать наверняка, у кого эти непроверенные средства покупаешь. И леди Дайяна, судя по выражению глаз моей патронессы, не знала.
— Всё прошло неудачно, — подтвердила Элизавет моё предположение. — Бедная девочка едва не умерла. Всё осложнилось тем, что её отец не хотел предавать ситуацию огласке в Империи… Леди Гохорд обратилась ко мне, но путешествие забрало у Дайяны остаток сил. Потому в Вел-Лерскую лекарню соответствующего профиля она прибыла в достаточно плачевном состоянии. И, как бы ни хотел лорд Гохорд видеть её здоровой на празднике в честь наследного принца Или, это невозможно. Если сейчас лишить Дайяну лекарского присмотра, она умрёт. Такова жестокая реальность. Но… реален также тот факт, что завтра вечером леди Дайяна должна сиять перед драконьим принцем. Такая вот непростая ситуация деликатного толка.
2
Я перестала улыбаться и холодно посмотрела на леди Элизавет.
Да, между нами было соглашение о взаимопомощи. Не раз и не два она мне поручала небольшие задания. Прийти вместо неё на какое-то мероприятие, создав тем самым алиби; разузнать, с кем спит видный банкир; превратиться в её соперницу и помелькать во вдовьем квартале, закладывая фундамент будущего скандала; подменить леди в нескольких опасных поездках.
Всё это были, конечно, не самые чистые игры, но сегодняшнее предложение просто за гранью добра и зла.
— Драконья Империя далеко, леди, — сказала я спокойно. — И не слишком дружелюбна к фоморам. И за ложь наследному принцу там вполне могут убить. Особенно фомору-чужестранку. Я ценю вашу доброжелательность, но не больше, чем свою жизнь и будущее близких. Если вы собираетесь настаивать, то я покину особняк до заката.
Она поджала губы.
— Вы не слишком любезны, Лисси. Неужели вам не жалко юную Дайяну?
Нет, как же мне это нравится, а? Умеет же некоторые личности спихивать с барского плеча ответственность на всех мимопробегающих!
— Почему её должно быть жалко мне, если родной отец не способен пожалеть её? — вздёрнула я бровь. — С чего я должна рисковать ради неё жизнью? Ей достаточно просто сказаться больной, леди Элизавет. Это намного проще, дешевле и безопаснее, чем обманывать монархов иноземного государства. Я не верю, что вы не понимаете этого. Но, какими бы мотивами вы не руководствовались, я не собираюсь так рисковать жизнью. Уверена, в драконьих Дворцах установлены артефакты, улавливающие магию фоморов.
— Вы своеобразная фомора, Лисси, — отметила она с лёгкой иронией. — Думаю, среди драконов вы почувствуете себя, как дома. И сомневаюсь, что их артефакты смогут уловить вашу магию… по известным нам обоим деликатным причинам.
Конечно, она не могла не проехаться по этой теме.
— Вы сомневаетесь, но не знаете наверняка…
— Тем не менее, у меня есть свои основания для уверенности. В конечном итоге, мы обе рискуем, Лисси. Если всё пойдёт совсем не так, я тоже окажусь под ударом.
Что же, не поспоришь. Но почему это так важно, что несчастная Дайяна прямо обязана быть там, живой или полумёртвой? Интересный вопрос. И не знаю, хочу ли знать на него ответ.
— Я вижу, милая, что вам непросто принять решение сейчас, — выдала вдруг леди Элизавет. — Я дам вам ещё немного пищи для раздумий.
На стол легла папка с документами.
— Что это?
— Это магический контракт между нами, — ответила она хладнокровно. — Прочтите. Впрочем, вкратце условия я озвучу. Согласно этому документу, в случае выполнения вами своих обязанностей город передаст вам во владение особняк на Сиреневой улице, где вы сейчас живёте. Также вы получите государственную лицензию певицы и музыканта. Стоит ли мне объяснять, что это значит?
Я с трудом сдержала судорожный вздох. Что это значит? Разумеется, свободу! Гарантированные контракты, право преподавать в Академии Музыки, официальный статус, собственное жильё…
— Если же мы не придём к соглашению, то предыдущие наши договорённости можно будет считать разорванными, Лисси. Вы утратите мою протекцию, а также жильё. И вам придётся снова петь в сомнительных заведениях… и искать другого покровителя. При этом, наверное, будет непросто оплачивать обучение юного Вилни в Элитном Кадетском Корпусе. Да и про достойную жизнь для остальных ваших… подопечных, боюсь, придётся забыть. Конечно, уважаемый Джум в последнее время очень неплохо развил своё дело… Но это мой город, Лисси.
Вот оно что… Она решила зайти и с этой стороны. Что же, стоило предполагать, что этим кончится. Шантаж в целом очень весёлая штука; один раз покажешь свою слабость, позволишь руководить собой — и с тебя больше не слезут.
Я, папа Буджо, Джум, его жена и сын — когда-то мы жили все вместе в полуразвалившемся, подлежащем сносу доме под свежепостроенным мостом. Наше жилище продували все ветра, нам частенько было нечего есть, и в целом это было больше похоже на существование, чем на настоящую жизнь.
Но они стали моей семьёй. И я пообещала, что никогда больше они не будут знать нищеты. И получат то, чего достойны… Что же. Видимо, пришло время отвечать за свои обещания.
— Что же, если вы хотите моего согласия, вам придётся внести в контракт ещё один пункт, — сказала я сухо.
— Какой же?
— Эта просьба станет последней. После вы забудете о моём существовании… и о моих секретах.
Она поджала губы.
— Это ваше последнее слово?
— Да. В другом случае вам придётся искать кого-то другого.
Она прищурилась, постукивая идеально наманикюренными ногтями по столу. Ещё бы, такая дилемма! Мы, фоморы — крайне полезные в быту существа.
Особенно если доходит до грязных дел.
Так что в голове леди наверняка покачивались весы: стоит ли это дело того, чтобы отпускать меня с крючка? Очевидно, что ей этого ой как не хотелось… и так же очевидно, что интрига, в чём бы она ни заключалась, была слишком важной. И дочери Гохорда в ней была уготована центральная роль.
— Хорошо, — бросила в итоге Элизавет. — Вы получите, о чём просите. Но взамен от вас ожидается идеально выполненная работа.
И я согласилась. Хотя и понимала в глубине души, что следовало бы отказаться… но у каждого из нас есть цена.
— Верно, — его лицо посветлело. — Я всегда говорил, Лисси: твой голос — дар небес.
— Думаю, всё же Бездны, — поправила я со смешком. — Природа такая.
— Значит, Бездны. Какая разница? — воскликнул он запальчиво. — Когда речь идёт об искусстве, то уже не важно, милая, кто тебя одарил. Это не имеет значения! Ничто не имеет значения. Просто пой. Играй. Слагай стихи. И не останавливайся! Если и есть что-то прекрасное, что-то настоящее на этом свете, то это наверняка — искусство.
— Да, папа, — сказала я. — Тут мы с вами солидарны.
Лица лгут, слова лгут, мысли лгут — мне ли не знать? Но музыка не лжёт никогда.
И я никогда не лгу… пока пою или играю.
Только в эти моменты я настоящая.
*
Мне ужасно не хотелось натягивать на себя парадную маску знаменитой певицы; будь на то моя воля, я предпочла бы примерить одно из ежедневных неприметных лиц. Смазливый мальчишка-водитель, горничная, чьё лицо усыпано веснушками…
Но у леди Элизавет есть свой стиль. Она предпочитает прятать на самом видном месте — и, возможно, в некоторой логике ей не отказать.
Потому-то встречи наши она обычно обставляла с помпой, у всех на виду, чтобы никто не сомневался — смотрите, здесь две праздные дамы обсуждают какие-то женские глупости. Какой с них, право, спрос?
Мало кто подозревал об истинной власти леди Элизавет; мало кто знал её с другой, теневой стороны. Отлично образованная, властная, хитрая женщина, она предпочитала использовать красоту и женственность, как ширму. Она, казалось, была идеальна в любое время дня и ночи...
И того же ждала от своих протеже.
Потому в “Рояль” я приехала на съёмном мобиле, в облике сверкающей, как новогодняя игрушка, обворожительной блондинки. Эта роль была мне знакома, и я отыгрывала её сотни раз: дождаться, пока водитель откроет дверь, кивнуть метрдотелю, позволить проводить себя на площадку для особых гостей, мимолётом улыбаясь немногочисленным посетителям…
Быть дамой полусвета — это тоже игра. От неё можно получать удовольствие, да.
Но, на мой вкус, не слишком долго.
— Милая Лисси, рада видеть вас, — Элизавет небрежно махнула рукой в ответ на мои приветствия, приглашая садиться. — Как ваше утро?..
Дальше последовал обмен ничего не значащими любезностями — вечная и неизменно скучная увертюра. Раздражает до зубовного скрежета, но отыграть необходимо; без этого основное представление не начнётся. Так что приходится говорить: о погоде, о последних заголовках газет, о новых местах досуга, о театральной программе… Я едва не сказала “фуф” от облегчения, когда официант принёс нам десерты, а Элизавет едва заметным жестом повернула камень в кольце, активируя очень хитрые чары от прослушивания. Дорогой, редкий и незаконный артефакт распространял вокруг ментальные волны, искажая восприятие слушателей. Любому слишком любопытному товарищу сейчас показалось бы, что мы продолжаем болтать на милые светские темы. Причём подсознание само бы смоделировало разговор так, чтобы он не показался слушателю подозрительным.
Поразительно удобная штучка.
— Итак, — светски улыбнулась Элизавет. — Как вы понимаете, я позвала вас сейчас не для того, чтобы болтать о шляпках. Я в большом затруднении! Мне нужна ваша помощь, милая Лисси.
— Как всегда, я — к вашим услугам, — потому что не хочу потерять дом и положение. Такая вот замечательная великосветская дружба.
— Ах, благодарю… Знаешь, милая, я — мать взрослой дочери. И, как никто, понимаю, насколько тяжело бывает уследить за юной знатной особой… как сложно не позволить ей попасть в неприятности.
Я нахмурилась.
Насколько мне было известно, единственная дочь Элизавет была довольно давно и крайне выгодно выдана замуж за высокого армейского чина. У неё уже был свой взрослый ребёнок, подающий надежды боевой маг… Так при чём тут “юная знатная особа”?
— Сама я, слава Коше, вырастила свою дочь без затруднений, — продолжила она безмятежно. — Но как мать испытываю неизменное сочувствие к таким же матерям. Так что я приняла очень близко к сердцу беду своей давней приятельницы, леди Гохорд.
Тут я поняла, что ничего не понимаю. По долгу нашего с леди Элизавет сотрудничества я в своё время выучила всех аристократов Тавельни (и чуть с ума не сошла, прорываясь сквозь этот "гинекологический куст"). Так вот, никаких Гохордов там не значилось, это я знала точно. Но это значит…
— Леди Гохорд живёт не в Тавельни?
— Нет, она вышла замуж. И уехала в Драконью Империю.
Я склонила голову набок. Драконы… как любая представительница фоморьего племени, я не любила этих существ. Коль скоро я давным-давно пообещала папа не выражаться на уличный манер, скажу так: видала я этих лысых ящериц в интересных анатомических локациях, где солнце обычно не светит.
— И вот, у неё случилось несчастье: её юная малышка Дайяна попала в сети коварного соблазнителя, — продолжила между тем Элизавет. — И по юности и неопытности была столь неосторожна, что возникли… последствия.
— Неприятная ситуация, — хотя всё ещё непонятно, при чём тут, собственно, я. У Элизавет отличные связи в институтах женской магии. Где, помимо всего прочего, довольно быстро, безболезненно и профессионально избавляют от “последствий”. Или, быть может, “последствие” хотят оставить и после провернуть классический трюк с усыновлением? Но снова, при чём тут я? В подполье существует множество артефактов, способных скрыть интересное положение женщины. Конечно, достать их может не каждый встречный-поперечный, но при наличии определённых связей… Не складывается.
— Вы наверняка задаётесь вопросом, почему я обратилась именно к вам, — улыбнулась Элизавет. — Видите ли, милая Лисси, проблема не ограничилась интересным положением Дайяны. Знатная девица соответствующего воспитания при строгом отце, она побоялась рассказать родителям о своей ситуации. И попыталась воспользоваться, скажем так, непроверенными средствами.
Уй… А вот это не всегда кончается хорошо. Особенно если не знать наверняка, у кого эти непроверенные средства покупаешь. И леди Дайяна, судя по выражению глаз моей патронессы, не знала.
— Всё прошло неудачно, — подтвердила Элизавет моё предположение. — Бедная девочка едва не умерла. Всё осложнилось тем, что её отец не хотел предавать ситуацию огласке в Империи… Леди Гохорд обратилась ко мне, но путешествие забрало у Дайяны остаток сил. Потому в Вел-Лерскую лекарню соответствующего профиля она прибыла в достаточно плачевном состоянии. И, как бы ни хотел лорд Гохорд видеть её здоровой на празднике в честь наследного принца Или, это невозможно. Если сейчас лишить Дайяну лекарского присмотра, она умрёт. Такова жестокая реальность. Но… реален также тот факт, что завтра вечером леди Дайяна должна сиять перед драконьим принцем. Такая вот непростая ситуация деликатного толка.
2
Я перестала улыбаться и холодно посмотрела на леди Элизавет.
Да, между нами было соглашение о взаимопомощи. Не раз и не два она мне поручала небольшие задания. Прийти вместо неё на какое-то мероприятие, создав тем самым алиби; разузнать, с кем спит видный банкир; превратиться в её соперницу и помелькать во вдовьем квартале, закладывая фундамент будущего скандала; подменить леди в нескольких опасных поездках.
Всё это были, конечно, не самые чистые игры, но сегодняшнее предложение просто за гранью добра и зла.
— Драконья Империя далеко, леди, — сказала я спокойно. — И не слишком дружелюбна к фоморам. И за ложь наследному принцу там вполне могут убить. Особенно фомору-чужестранку. Я ценю вашу доброжелательность, но не больше, чем свою жизнь и будущее близких. Если вы собираетесь настаивать, то я покину особняк до заката.
Она поджала губы.
— Вы не слишком любезны, Лисси. Неужели вам не жалко юную Дайяну?
Нет, как же мне это нравится, а? Умеет же некоторые личности спихивать с барского плеча ответственность на всех мимопробегающих!
— Почему её должно быть жалко мне, если родной отец не способен пожалеть её? — вздёрнула я бровь. — С чего я должна рисковать ради неё жизнью? Ей достаточно просто сказаться больной, леди Элизавет. Это намного проще, дешевле и безопаснее, чем обманывать монархов иноземного государства. Я не верю, что вы не понимаете этого. Но, какими бы мотивами вы не руководствовались, я не собираюсь так рисковать жизнью. Уверена, в драконьих Дворцах установлены артефакты, улавливающие магию фоморов.
— Вы своеобразная фомора, Лисси, — отметила она с лёгкой иронией. — Думаю, среди драконов вы почувствуете себя, как дома. И сомневаюсь, что их артефакты смогут уловить вашу магию… по известным нам обоим деликатным причинам.
Конечно, она не могла не проехаться по этой теме.
— Вы сомневаетесь, но не знаете наверняка…
— Тем не менее, у меня есть свои основания для уверенности. В конечном итоге, мы обе рискуем, Лисси. Если всё пойдёт совсем не так, я тоже окажусь под ударом.
Что же, не поспоришь. Но почему это так важно, что несчастная Дайяна прямо обязана быть там, живой или полумёртвой? Интересный вопрос. И не знаю, хочу ли знать на него ответ.
— Я вижу, милая, что вам непросто принять решение сейчас, — выдала вдруг леди Элизавет. — Я дам вам ещё немного пищи для раздумий.
На стол легла папка с документами.
— Что это?
— Это магический контракт между нами, — ответила она хладнокровно. — Прочтите. Впрочем, вкратце условия я озвучу. Согласно этому документу, в случае выполнения вами своих обязанностей город передаст вам во владение особняк на Сиреневой улице, где вы сейчас живёте. Также вы получите государственную лицензию певицы и музыканта. Стоит ли мне объяснять, что это значит?
Я с трудом сдержала судорожный вздох. Что это значит? Разумеется, свободу! Гарантированные контракты, право преподавать в Академии Музыки, официальный статус, собственное жильё…
— Если же мы не придём к соглашению, то предыдущие наши договорённости можно будет считать разорванными, Лисси. Вы утратите мою протекцию, а также жильё. И вам придётся снова петь в сомнительных заведениях… и искать другого покровителя. При этом, наверное, будет непросто оплачивать обучение юного Вилни в Элитном Кадетском Корпусе. Да и про достойную жизнь для остальных ваших… подопечных, боюсь, придётся забыть. Конечно, уважаемый Джум в последнее время очень неплохо развил своё дело… Но это мой город, Лисси.
Вот оно что… Она решила зайти и с этой стороны. Что же, стоило предполагать, что этим кончится. Шантаж в целом очень весёлая штука; один раз покажешь свою слабость, позволишь руководить собой — и с тебя больше не слезут.
Я, папа Буджо, Джум, его жена и сын — когда-то мы жили все вместе в полуразвалившемся, подлежащем сносу доме под свежепостроенным мостом. Наше жилище продували все ветра, нам частенько было нечего есть, и в целом это было больше похоже на существование, чем на настоящую жизнь.
Но они стали моей семьёй. И я пообещала, что никогда больше они не будут знать нищеты. И получат то, чего достойны… Что же. Видимо, пришло время отвечать за свои обещания.
— Что же, если вы хотите моего согласия, вам придётся внести в контракт ещё один пункт, — сказала я сухо.
— Какой же?
— Эта просьба станет последней. После вы забудете о моём существовании… и о моих секретах.
Она поджала губы.
— Это ваше последнее слово?
— Да. В другом случае вам придётся искать кого-то другого.
Она прищурилась, постукивая идеально наманикюренными ногтями по столу. Ещё бы, такая дилемма! Мы, фоморы — крайне полезные в быту существа.
Особенно если доходит до грязных дел.
Так что в голове леди наверняка покачивались весы: стоит ли это дело того, чтобы отпускать меня с крючка? Очевидно, что ей этого ой как не хотелось… и так же очевидно, что интрига, в чём бы она ни заключалась, была слишком важной. И дочери Гохорда в ней была уготована центральная роль.
— Хорошо, — бросила в итоге Элизавет. — Вы получите, о чём просите. Но взамен от вас ожидается идеально выполненная работа.
И я согласилась. Хотя и понимала в глубине души, что следовало бы отказаться… но у каждого из нас есть цена.