— Ну, если очень коротко… Помнишь того невезучего парня, который чуть не поджарил тебе мозги? Так вот: тем утром он встречался с Йиа Радужной. Также разговор с ней — последнее, что помнит Кио, прежде чем его опоили. Есть ещё некоторые вещи, о которых я не могу говорить. Прибавь сюда ситуацию со змеёй, которую привели Зелёные, но несколько ночей после того приёма селенити провела у Рия Радужного… а прибыла она из Тавельни, где вести расследование крайне тяжело…
— Всё указывает на Радужных. Слишком очевидно, чтобы быть правдой?
— Верно. Йиа обвиняет Кио в фальсификации данных и считает улики сфабрикованными. Зелёные нервничают и пытаются сохранить нейтралитет. Про Ртутных тебе и так всё понятно — под ними шатаются их полномочия. Прибавь сюда балаган, в который превратился Отбор, недовольство человеческой аристократии работой Кио, прокол ведомства Сил…
— Не очень приятная картина.
— Именно. Вопрос в том, что за ней. И кого этот взрыв заденет.
Я покосилась на Мука.
— Волнуешься за Снежинку?
— А ты — за Кио?
— Волнуюсь, — потому что противник у него серьёзный. И совсем не шутит.
Он удивлённо поднял брови, будто не ожидал такого признания.
— Да, я тоже, — сказал он, помедлив. — Син особенная. Она любит загадки, да. Но ненавидит этот Дворец, его правила и прошлое. Она слишком прямолинейная и мягкая для принцессы. Истинная принцесса другая, конечно. Первенец Великого Императора…
— Сил.
— Да. Она должна была стать Императрицей, но Совет Домов проголосовал за Лии.
Как много интересностей за раз, однако.
— Почему?
— Что — почему?
— Почему Совет не выбрал законную наследницу?
— Официально? Дань уважения людям, у которых женщины не наследуют престол. Плюс возможность выбрать среди наследников самого подходящего показалась им разумным решением. Неофициально? Возможно, Император Лии показался им менее… радикальным.
36
“Менее радикальным”, значит… То есть, более адекватным. Или более удобным. А в данном случае, скорее всего, и то, и другое сразу.
Я покосилась на Мука, прикидывая, насколько много смогу сейчас из него вытянуть. Он, кажется, был погружён в себя: скользил взглядом по картине разрушения, не обращая на меня внимание. Чутьё подсказывало: о деле он мне больше ничего толкового не скажет. Но… есть ещё кое-что, что нас объединяет. И можно зайти с этой стороны. Может, я и не узнаю каких-то страшных тайн, но их мне и так не расскажут; зато есть шанс чуть лучше понять тех, кто вокруг.
А это бесценно. Ибо Подгорный Король, как известно, всегда прячется в контексте.
— А как ты сбежал с островов Сидхе-данан? — спросила я. — Если не секрет.
— А с чего ты взяла, что я сбежал? — вскинулся Мук, выныривая из своих мыслей.
— Банальная логика, — ответила я успокаивающе. — Твоя реакция на меня говорит, что ты довольно долгое время провёл в атмосфере традиционного уклада сидхе…
Я не стала добавлять: “Достаточно долго, чтобы тебя успели сломать”. Это было бы грубо и нечестно по отношению к нему. Мук был тем ещё фруктом, на самом деле. И не заслуживал снисхождения. Но и реакция его на меня тоже о многом говорила.
— … и сомневаюсь, что тебя просто так бы отпустили. Не слишком знатный род, но при этом — настолько редкий, выраженный магический дар… Уверена, у тебя крайне высокая степень трансформации. Ты мог бы стать отцом могущественной наследницы. И украшением чьего-нибудь гарема. Сомневаюсь, что с такими данными тебя так просто отпустили бы с островов…
— Разумеется, не отпустили, — сказал Мук зло и как-то отчаянно. — Умная какая. Наверное, ты своего брата тоже не отпустила бы, а?
В горле встал ком. Сквозь пальцы пробились когти.
Интересно, осознавал ли Мук, по какому краю только что прошёлся?
— Отпустила бы, — ответила я резко. — Уж поверь. Собственно, моя семья мигрировала с островов, чтобы воспитывать Алана в нормальной, здоровой атмосфере. И знай: если бы мой брат был жив, я бы скорее отрезала себе крылья, чем позволила помыкать им. И перегрызла бы глотку любой, которая посмела бы!.. Я сделала бы всё, чтобы найти для него жену, на которую он сможет влиять. Шантажом ли, силой ли, властью или деньгами, но он был бы от неё защищён. А в крайнем случае за его спиной всегда стояла бы я. Вот только мой Ал мёртв. И я подниму на тебя руку, если ещё раз посмеешь сказать нечто подобное. И плевать, что ты соотечественник, любовник принцессы и мужчина — ты недосчитаешься зубов и нескольких целых костей. Я понятно объясняю?
Мук, похоже, не сильно испугался. Но посмотрел виновато.
— Прости, — сказал он. — Я немного знаю твою биографию. И действительно надо было подумать немного, прежде чем открывать рот. Просто тема… не самая приятная, ага. Ты угадала: никто бы меня не то что за границу, но и учиться не отпустил бы. Матери было наплевать, чего я там хочу. Тонкие плетения? Магическая криминалистика? Белены объелся? Это не мужская работа! И вообще, матриарх нашего острова присмотрела тебя для своей младшей дочери. Ну разве ты не счастлив? Пойди лучше книжку почитай. О том, как её удовлетворять. И в каких позах вероятнее зачать наследницу.
Я тихо хмыкнула.
— И как же ты вырвался?
— Да никак, — зло ответил он. — Ну то есть, я даже попытался. Но меня поймали, весело накачали зельями и преподнесли той высокомерной суке на блюдечке.
Я промолчала. И что тут скажешь, собственно? Я всегда презирала такие вещи, и не важно, шла ли речь о женщинах или мужчинах. Но… Владеш говорил: “Единственный универсальный язык — насилие. Его понимают даже те, кто не хочет понять никакой другой”. Правда, отец говорил, что единственный универсальный язык — милосердие… Но, как показывает мой опыт, правда тут всё же на стороне Владеша. Как бы наивным мечтателям вроде моего отца ни хотелось верить в обратное.
— Меня насильно накачали тем самым зельем, — сказал вдруг Мук, — ну знаешь, которое позволяет сидхе иметь детей от нелюбимых? И я радостно помчался с ней на связующую церемонию. Стояком можно пробивать стены, от любви поёт сердце… Мерзко вспоминать. Особенно откат. Когда пришёл в себя и вспомнил всё, что говорил и делал.
Могу понять. Я сама планировала добровольно выпить такое зелье, чтобы зачать ребёнка: сидхе не могут иметь детей от того, к кому не испытывают сильных эмоций, и зелье вперемешку с ментальными техниками помогает обойти это ограничение. Но тут и слово ключевое — добровольно. Его вообще можно считать краеугольным в таких делах. Одно дело — понимать, на что идёшь. Другое — быть лишённой воли игрушкой в чужих руках.
Вообще у нас считалась исключительно дурным тоном и почти бесчестьем — давать это зелье с самого начала, да ещё и без согласия. Ещё и потому, кстати, я так сочувствовала Кио, когда его опоили.
— Но дети у нас так и не получились, — сказал вдруг Мук зло. — Слава Многоликой Пряхе... А тело моё начало с каждым разом всё сильнее отторгать зелье. И тогда она решила, что я бесполезен, и разжаловала в игрушки. Любила дарить меня… причём не только женщинам. Это было отвратительно, если хочешь знать моё мнение.
— Ясно, — я не стала рассказывать, как мне жаль. Хотя по правде жаль мне действительно было. — Действительно, чокнутая сука. Она потом тебя подарила Син?
— Не совсем, — криво улыбнулся Мук, глядя куда-то сквозь пространство. — Просто у моей го… у этой суки наметились переговоры с поставщиками на островах Имбаи. Ну, ты понимаешь.
Я кивнула.
Острова Имбаи — это отдельная песня. Крошечный архипелаг на границе между морскими владениями трёх крупных государств, который после заключения мира во всём мире и дипломатических плясок решили оставить нейтральной территорией. Что не удивительно, довольно скоро там начал собираться крайне своеобразный контингент, состоящий преимущественно из личностей вне закона. Там же предпочитали по возможности проворачивать свои тайные делишки некоторые большие шишки, которым в родных странах нужно было блюсти репутацию.
В общем, весёлое местечко. Виды там красивые, а трупы тихие да молчаливые.
— Там я подумал, что у меня есть шанс. Решил сбежать. И у меня даже получилось. Ненадолго, правда. Я попался на глаза местным торговцам экзотикой.
У… Хотя удивляться тут, конечно, нечему.
Красивому молодому сидхе, который совершенно не подготовлен к жизни вне гарема, сбегать там — крайне опасная авантюра. И почти гарантированно — без счастливого конца.
— Честно говоря, тогда я решил умереть, — добавил Мук. — И умер бы, наверное. Если бы меня не купила Син. То есть… Сначала я не пришёл в восторг, понятное дело. “Очередная властная сука”, — подумал я. И долго не верил, что она другая: ненавидел всех женщин скопом, просто за сам факт их существования. Но… Син сказала, что купила меня из-за моих способностей. Что с ней я смогу учиться; она сняла ограничения с моей магии, показала базовые приёмы самозащиты, дала несколько учебников. И я… не скажу, что начал верить, но решил остаться. Подумал: использую её, такую вот добренькую, чтобы выбраться на большую землю... А потом меня нашла прошлая хозяйка. И попыталась отобрать у Син.
— Дай угадаю: Син убила её?
— Нет, — Мук повернулся ко мне и ласково улыбнулся. — Я успел первым. Она, видишь ли, не ожидала, что моё ограничение на магию окажется снято… Неожиданность. Для меня — приятная. А вот для неё, боюсь, не слишком.
Я ухмыльнулась, заглянув в обманчиво-наивные глаза. Ах, эти маски… Мне почему-то вспомнилась одна работёнка, в ходе которой пришлось нам с Брэди изображать почтенную семейную пару, живущую в тихом зажиточном районе. Помнится, я тогда сказала, что в такое общество нам трудно будет вписаться — с нашими-то страшными тайнами. Но он на это только посмеялся.
“Сразу видно, что у тебя не слишком большой опыт в таких делах, Лил, — сказал он. — Иначе бы ты знала, что под тихой поверхностью больше всего бурлит. Думаешь, те ребята, живущие за красивыми фасадами, так сильно от нас отличаются? Брось, малышка, не природу ж человеческую нам переделывать! Они хранят свои красивые фасады — ради приличий, из страха перед осуждением и наказанием, чтобы быть хорошими во что бы то ни стало… Но я тебе вот что скажу: чем красивей фасад, тем грязнее подвалы. Они могут сколько угодно строить из себя воплощённую добродетель, но там, в этих подвалах, прячутся лица лжецов, убийц, шлюх, мразей… Они не лучше нас. Ты поймёшь это, когда заглянешь за фасад”.
Я смотрела на Мука и думала, что такие вот фасады есть у людей и зданий, сидов и дворцов, сказок и отношений.
Интересное это дело — заглядывать за фасады.
Интересное... и опасное.
— Почему ты мне это рассказываешь? — уточнила я, не отпуская его взгляда.
Мук ухмыльнулся.
— Потому что хочу? Хочу, чтобы ты это слышала... принцесса Дайлила. Я ведь участвовал когда-то в Отборе для тебя. Неужели не помнишь?
Шок — это по-нашему.
Я по-новому, внимательно посмотрела на Мука. Забавно: при первой встрече я посчитала его очень юным, мальчишкой почти. Но сейчас эта маска треснула. Да, он намеренно выглядел молодо. Но совсем не так, как в бытность свою мальчишкой.
Не сразу, со скрипом, но я вспомнила его. Тощего, немного нескладного, большеглазого. Он очень пытался мне понравиться. Это раздражало, и я решила его проучить...
— А ты изменился.
— Вспомнила, значит… Я должен быть польщён, наверное. Хотя я тоже не сразу понял, что ты именно та Дайлила. Грим, возраст… Я узнал тебя, но сомневался. Окончательно поверил только тогда, когда в ходе расследования это подтвердилось… Что, до сих пор считаешь меня “недостаточно изящным и излишне навязчивым”?
Я усмехнулась.
— А какое тебе дело до моего мнения? У тебя есть твоя женщина. К слову, совершенно прекрасная, как на мой вкус.
— Да никакого дела, — протянул он будто между прочим. — Но мне потом из-за твоих слов, конечно, непросто пришлось. Мать мне руку сломала за то, что опозорил свой род.
— И в этом есть моя вина? — приподняла я насмешливо бровь. — Не думай, я не горжусь своим юношеским максимализмом. Вот совсем не горжусь. Но посмотри на ситуацию с моей точки зрения: что видели во мне все эти мальчишки, которые крутились вокруг? Билет в шоколадное будущее? Но мне, знаешь ли, хотелось быть не просто билетом.
— Ну да, — сказал он. — Билет, не без того. Я очень надеялся тогда на твою симпатию. Понимал, что не совсем вышел происхождением, но надеялся. Слышал, что твоя семья поклоняется Лесному Царю, а не Матери Богомолов; слышал, что твой отец, первый за много лет Свет Звезды на островах, получил образование свободно и изменил множество устоев в рамках своего семейства. Всё это внушало надежду. Я заочно восхищался тобой, собирал всю информацию, что была о тебе. Даже рисовал. Дурак был.
Я пожала плечами:
— Мало кто из нас в молодости блещет умом. Если я скажу, что тоже была не особенно умной, тебе полегчает?
Он криво улыбнулся:
— А ведь на твою семью возлагали надежды. Говорили: “Свет Звезды развеет тьму”. А в итоге вы просто сбежали туда, где лучше живётся. Только вот сидам нигде особенно не рады, не так ли?
— Всё указывает на Радужных. Слишком очевидно, чтобы быть правдой?
— Верно. Йиа обвиняет Кио в фальсификации данных и считает улики сфабрикованными. Зелёные нервничают и пытаются сохранить нейтралитет. Про Ртутных тебе и так всё понятно — под ними шатаются их полномочия. Прибавь сюда балаган, в который превратился Отбор, недовольство человеческой аристократии работой Кио, прокол ведомства Сил…
— Не очень приятная картина.
— Именно. Вопрос в том, что за ней. И кого этот взрыв заденет.
Я покосилась на Мука.
— Волнуешься за Снежинку?
— А ты — за Кио?
— Волнуюсь, — потому что противник у него серьёзный. И совсем не шутит.
Он удивлённо поднял брови, будто не ожидал такого признания.
— Да, я тоже, — сказал он, помедлив. — Син особенная. Она любит загадки, да. Но ненавидит этот Дворец, его правила и прошлое. Она слишком прямолинейная и мягкая для принцессы. Истинная принцесса другая, конечно. Первенец Великого Императора…
— Сил.
— Да. Она должна была стать Императрицей, но Совет Домов проголосовал за Лии.
Как много интересностей за раз, однако.
— Почему?
— Что — почему?
— Почему Совет не выбрал законную наследницу?
— Официально? Дань уважения людям, у которых женщины не наследуют престол. Плюс возможность выбрать среди наследников самого подходящего показалась им разумным решением. Неофициально? Возможно, Император Лии показался им менее… радикальным.
36
“Менее радикальным”, значит… То есть, более адекватным. Или более удобным. А в данном случае, скорее всего, и то, и другое сразу.
Я покосилась на Мука, прикидывая, насколько много смогу сейчас из него вытянуть. Он, кажется, был погружён в себя: скользил взглядом по картине разрушения, не обращая на меня внимание. Чутьё подсказывало: о деле он мне больше ничего толкового не скажет. Но… есть ещё кое-что, что нас объединяет. И можно зайти с этой стороны. Может, я и не узнаю каких-то страшных тайн, но их мне и так не расскажут; зато есть шанс чуть лучше понять тех, кто вокруг.
А это бесценно. Ибо Подгорный Король, как известно, всегда прячется в контексте.
— А как ты сбежал с островов Сидхе-данан? — спросила я. — Если не секрет.
— А с чего ты взяла, что я сбежал? — вскинулся Мук, выныривая из своих мыслей.
— Банальная логика, — ответила я успокаивающе. — Твоя реакция на меня говорит, что ты довольно долгое время провёл в атмосфере традиционного уклада сидхе…
Я не стала добавлять: “Достаточно долго, чтобы тебя успели сломать”. Это было бы грубо и нечестно по отношению к нему. Мук был тем ещё фруктом, на самом деле. И не заслуживал снисхождения. Но и реакция его на меня тоже о многом говорила.
— … и сомневаюсь, что тебя просто так бы отпустили. Не слишком знатный род, но при этом — настолько редкий, выраженный магический дар… Уверена, у тебя крайне высокая степень трансформации. Ты мог бы стать отцом могущественной наследницы. И украшением чьего-нибудь гарема. Сомневаюсь, что с такими данными тебя так просто отпустили бы с островов…
— Разумеется, не отпустили, — сказал Мук зло и как-то отчаянно. — Умная какая. Наверное, ты своего брата тоже не отпустила бы, а?
В горле встал ком. Сквозь пальцы пробились когти.
Интересно, осознавал ли Мук, по какому краю только что прошёлся?
— Отпустила бы, — ответила я резко. — Уж поверь. Собственно, моя семья мигрировала с островов, чтобы воспитывать Алана в нормальной, здоровой атмосфере. И знай: если бы мой брат был жив, я бы скорее отрезала себе крылья, чем позволила помыкать им. И перегрызла бы глотку любой, которая посмела бы!.. Я сделала бы всё, чтобы найти для него жену, на которую он сможет влиять. Шантажом ли, силой ли, властью или деньгами, но он был бы от неё защищён. А в крайнем случае за его спиной всегда стояла бы я. Вот только мой Ал мёртв. И я подниму на тебя руку, если ещё раз посмеешь сказать нечто подобное. И плевать, что ты соотечественник, любовник принцессы и мужчина — ты недосчитаешься зубов и нескольких целых костей. Я понятно объясняю?
Мук, похоже, не сильно испугался. Но посмотрел виновато.
— Прости, — сказал он. — Я немного знаю твою биографию. И действительно надо было подумать немного, прежде чем открывать рот. Просто тема… не самая приятная, ага. Ты угадала: никто бы меня не то что за границу, но и учиться не отпустил бы. Матери было наплевать, чего я там хочу. Тонкие плетения? Магическая криминалистика? Белены объелся? Это не мужская работа! И вообще, матриарх нашего острова присмотрела тебя для своей младшей дочери. Ну разве ты не счастлив? Пойди лучше книжку почитай. О том, как её удовлетворять. И в каких позах вероятнее зачать наследницу.
Я тихо хмыкнула.
— И как же ты вырвался?
— Да никак, — зло ответил он. — Ну то есть, я даже попытался. Но меня поймали, весело накачали зельями и преподнесли той высокомерной суке на блюдечке.
Я промолчала. И что тут скажешь, собственно? Я всегда презирала такие вещи, и не важно, шла ли речь о женщинах или мужчинах. Но… Владеш говорил: “Единственный универсальный язык — насилие. Его понимают даже те, кто не хочет понять никакой другой”. Правда, отец говорил, что единственный универсальный язык — милосердие… Но, как показывает мой опыт, правда тут всё же на стороне Владеша. Как бы наивным мечтателям вроде моего отца ни хотелось верить в обратное.
— Меня насильно накачали тем самым зельем, — сказал вдруг Мук, — ну знаешь, которое позволяет сидхе иметь детей от нелюбимых? И я радостно помчался с ней на связующую церемонию. Стояком можно пробивать стены, от любви поёт сердце… Мерзко вспоминать. Особенно откат. Когда пришёл в себя и вспомнил всё, что говорил и делал.
Могу понять. Я сама планировала добровольно выпить такое зелье, чтобы зачать ребёнка: сидхе не могут иметь детей от того, к кому не испытывают сильных эмоций, и зелье вперемешку с ментальными техниками помогает обойти это ограничение. Но тут и слово ключевое — добровольно. Его вообще можно считать краеугольным в таких делах. Одно дело — понимать, на что идёшь. Другое — быть лишённой воли игрушкой в чужих руках.
Вообще у нас считалась исключительно дурным тоном и почти бесчестьем — давать это зелье с самого начала, да ещё и без согласия. Ещё и потому, кстати, я так сочувствовала Кио, когда его опоили.
— Но дети у нас так и не получились, — сказал вдруг Мук зло. — Слава Многоликой Пряхе... А тело моё начало с каждым разом всё сильнее отторгать зелье. И тогда она решила, что я бесполезен, и разжаловала в игрушки. Любила дарить меня… причём не только женщинам. Это было отвратительно, если хочешь знать моё мнение.
— Ясно, — я не стала рассказывать, как мне жаль. Хотя по правде жаль мне действительно было. — Действительно, чокнутая сука. Она потом тебя подарила Син?
— Не совсем, — криво улыбнулся Мук, глядя куда-то сквозь пространство. — Просто у моей го… у этой суки наметились переговоры с поставщиками на островах Имбаи. Ну, ты понимаешь.
Я кивнула.
Острова Имбаи — это отдельная песня. Крошечный архипелаг на границе между морскими владениями трёх крупных государств, который после заключения мира во всём мире и дипломатических плясок решили оставить нейтральной территорией. Что не удивительно, довольно скоро там начал собираться крайне своеобразный контингент, состоящий преимущественно из личностей вне закона. Там же предпочитали по возможности проворачивать свои тайные делишки некоторые большие шишки, которым в родных странах нужно было блюсти репутацию.
В общем, весёлое местечко. Виды там красивые, а трупы тихие да молчаливые.
— Там я подумал, что у меня есть шанс. Решил сбежать. И у меня даже получилось. Ненадолго, правда. Я попался на глаза местным торговцам экзотикой.
У… Хотя удивляться тут, конечно, нечему.
Красивому молодому сидхе, который совершенно не подготовлен к жизни вне гарема, сбегать там — крайне опасная авантюра. И почти гарантированно — без счастливого конца.
— Честно говоря, тогда я решил умереть, — добавил Мук. — И умер бы, наверное. Если бы меня не купила Син. То есть… Сначала я не пришёл в восторг, понятное дело. “Очередная властная сука”, — подумал я. И долго не верил, что она другая: ненавидел всех женщин скопом, просто за сам факт их существования. Но… Син сказала, что купила меня из-за моих способностей. Что с ней я смогу учиться; она сняла ограничения с моей магии, показала базовые приёмы самозащиты, дала несколько учебников. И я… не скажу, что начал верить, но решил остаться. Подумал: использую её, такую вот добренькую, чтобы выбраться на большую землю... А потом меня нашла прошлая хозяйка. И попыталась отобрать у Син.
— Дай угадаю: Син убила её?
— Нет, — Мук повернулся ко мне и ласково улыбнулся. — Я успел первым. Она, видишь ли, не ожидала, что моё ограничение на магию окажется снято… Неожиданность. Для меня — приятная. А вот для неё, боюсь, не слишком.
Я ухмыльнулась, заглянув в обманчиво-наивные глаза. Ах, эти маски… Мне почему-то вспомнилась одна работёнка, в ходе которой пришлось нам с Брэди изображать почтенную семейную пару, живущую в тихом зажиточном районе. Помнится, я тогда сказала, что в такое общество нам трудно будет вписаться — с нашими-то страшными тайнами. Но он на это только посмеялся.
“Сразу видно, что у тебя не слишком большой опыт в таких делах, Лил, — сказал он. — Иначе бы ты знала, что под тихой поверхностью больше всего бурлит. Думаешь, те ребята, живущие за красивыми фасадами, так сильно от нас отличаются? Брось, малышка, не природу ж человеческую нам переделывать! Они хранят свои красивые фасады — ради приличий, из страха перед осуждением и наказанием, чтобы быть хорошими во что бы то ни стало… Но я тебе вот что скажу: чем красивей фасад, тем грязнее подвалы. Они могут сколько угодно строить из себя воплощённую добродетель, но там, в этих подвалах, прячутся лица лжецов, убийц, шлюх, мразей… Они не лучше нас. Ты поймёшь это, когда заглянешь за фасад”.
Я смотрела на Мука и думала, что такие вот фасады есть у людей и зданий, сидов и дворцов, сказок и отношений.
Интересное это дело — заглядывать за фасады.
Интересное... и опасное.
— Почему ты мне это рассказываешь? — уточнила я, не отпуская его взгляда.
Мук ухмыльнулся.
— Потому что хочу? Хочу, чтобы ты это слышала... принцесса Дайлила. Я ведь участвовал когда-то в Отборе для тебя. Неужели не помнишь?
Шок — это по-нашему.
Я по-новому, внимательно посмотрела на Мука. Забавно: при первой встрече я посчитала его очень юным, мальчишкой почти. Но сейчас эта маска треснула. Да, он намеренно выглядел молодо. Но совсем не так, как в бытность свою мальчишкой.
Не сразу, со скрипом, но я вспомнила его. Тощего, немного нескладного, большеглазого. Он очень пытался мне понравиться. Это раздражало, и я решила его проучить...
— А ты изменился.
— Вспомнила, значит… Я должен быть польщён, наверное. Хотя я тоже не сразу понял, что ты именно та Дайлила. Грим, возраст… Я узнал тебя, но сомневался. Окончательно поверил только тогда, когда в ходе расследования это подтвердилось… Что, до сих пор считаешь меня “недостаточно изящным и излишне навязчивым”?
Я усмехнулась.
— А какое тебе дело до моего мнения? У тебя есть твоя женщина. К слову, совершенно прекрасная, как на мой вкус.
— Да никакого дела, — протянул он будто между прочим. — Но мне потом из-за твоих слов, конечно, непросто пришлось. Мать мне руку сломала за то, что опозорил свой род.
— И в этом есть моя вина? — приподняла я насмешливо бровь. — Не думай, я не горжусь своим юношеским максимализмом. Вот совсем не горжусь. Но посмотри на ситуацию с моей точки зрения: что видели во мне все эти мальчишки, которые крутились вокруг? Билет в шоколадное будущее? Но мне, знаешь ли, хотелось быть не просто билетом.
— Ну да, — сказал он. — Билет, не без того. Я очень надеялся тогда на твою симпатию. Понимал, что не совсем вышел происхождением, но надеялся. Слышал, что твоя семья поклоняется Лесному Царю, а не Матери Богомолов; слышал, что твой отец, первый за много лет Свет Звезды на островах, получил образование свободно и изменил множество устоев в рамках своего семейства. Всё это внушало надежду. Я заочно восхищался тобой, собирал всю информацию, что была о тебе. Даже рисовал. Дурак был.
Я пожала плечами:
— Мало кто из нас в молодости блещет умом. Если я скажу, что тоже была не особенно умной, тебе полегчает?
Он криво улыбнулся:
— А ведь на твою семью возлагали надежды. Говорили: “Свет Звезды развеет тьму”. А в итоге вы просто сбежали туда, где лучше живётся. Только вот сидам нигде особенно не рады, не так ли?