— Нравится? — переспросила я. — Не знаю, если честно. Ваша гигантомания, как по мне, принимает просто-таки неприличные формы. Большие и маленькие бассейны, огромное пространство — и всё для одного? Не перебор ли? Я уж молчу о потолках, до которых без лестницы не добраться.
— Ты думаешь? — он придирчиво осмотрел купальню, в которой при желании гипотетический взвод солдат мог бы не только расквартироваться, но и устроить соревнования по плаванию. — Это просто сделано на случай, если дракону придёт в голову превратиться в звериную форму.
— В ванной? — я постаралась вложить в вопрос весь свой сарказм.
— Разные бывают ситуации, — усмехнулся он. — Вдруг меня — дай подумать — попытается кто-то убить?
— Туше, — фыркнула я.
— Ну вот. Потому-то, собственно, драконы и ненавидят замкнутые пространства.
— … Или это сублимация на тему размеров, — примитивная подколка, но я просто не могла удержаться.
— А считаешь, мне стоит сублимировать? — Кио небрежным жестом сбросил нижний халат, позволяя мне полюбоваться на гармонично сложенное тело. Я хмыкнула и отвернулась, дабы не подвергать себя лишним соблазнам. Но про себя отметила: и правда, сублимировать нечего. Не наколдованная для извращённых игрищ травмаопасная дубинка, которой часто помахивают обдолбанные завсегдатаи притонов для любителей экзотики, но вполне себе приятный взгляду инструмент. Я ещё изучу его подробнее, сыграю на нём руками и губами… позже.
И задница ничего так, да-да…
Вздохнув, я призвала мысли к порядку, со стоном облегчения сбросила поднадоевший наряд и нырнула с головой в голубую мерцающую воду. Мы выбрали небольшие купальни, стоящие рядом: и личное пространство, и не нужно далеко отходить друг от друга. Так-то практика показала, что отпускать меня далеко Кио всё ещё не мог.
— М-м, — пробормотала я, опираясь спиной на специальный бортик и чувствуя, как ароматная вода ласкает тело. — Готова признать: драконы разбираются в удовольствиях.
— Хочешь — переезжай ко мне, — тут же предложил он, наблюдая за мной краем глаза. — Можно будет пользоваться ванной без ограничений.
— Только если ты пообещаешь мне одеваться в прозрачный передник и подавать завтрак, да так, чтобы десерт можно было съесть прямо с тебя… Шутка, — тут же брякнула я, увидев, как он открывает рот. — Клясться не надо, хорошо?
— Хорошо, — рассмеялся он. — Мне ещё предстоят серенады, так что…
— Я тебя не заставляла, — тут же открестилась.
— Я тебя не обвиняю, милая, — сказал он. — И потом, это всего лишь серенады. А ведь ты могла попросить поклясться, например, что я предам Императора. И, боюсь, в том состоянии я сделал бы это.
— Нужны вы мне со своим Императором, если честно, — отмахнулась я. — Но, если захочешь отблагодарить меня за великодушие, когда оклемаешься — предложение про передник ещё в силе. Если он будет кружевной, то вообще хорошо!
Он тепло улыбнулся:
— Как приятно общаться с женщиной, не стесняющейся своих желаний. У людей с этим… сложнее.
— О да, — я покачала головой. — Культура накладывает отпечаток. У нас на островах то же самое было с мужчинами. Грустно.
— А какие мужчины тебе нравятся?
Ого, какие вопросы пошли.
— Хочешь проверить, соответствуешь ли? — провокационно ухмыльнулась я. — Это даже мило! А так, спросишь тоже. Смотря для чего!
— А есть варианты? — развеселился он.
— О да, их много, — я криво улыбнулась. — Например, иногда, когда мне надо прочистить мозги, я нахожу несколько жестоких, напрочь отмороженных ублюдков. Приближаюсь к ним, отыгрываю жертву, позволяю им с собой развлекаться, а потом сворачиваю шею. Такой вот маленький ритуал. Всё ещё хочешь знать, какие мужчины мне нравятся?
— Интересно, — он склонил голову набок. — Но такие ритуалы не возникают на пустом месте. Всегда есть первые…
— Да, — я холодно улыбнулась. — Их я не искала специально. И убивала долго. А теперь будь добр, заткнись. Мне точно не нравятся мужчины, которые слишком много умничают.
— Хорошо. Извини. Хочешь, расскажу, какие мне нравятся женщины?
— Валяй, удиви меня.
— Такие, как ты.
— Не удивил.
Он рассмеялся.
— Ну да, в данный момент я не вижу никого, кроме тебя. Но уже хотя бы понимаю, что это нездорово. Ощущаю себя щенком, неспособным никуда пойти без поводка… Мерзкое чувство.
— Мне жаль, — сказала я сухо. — Действительно мерзко. Для любого существа.
— Да, — он мимолётом мне улыбнулся. — Но тут вот какое дело: когда приду в себя, отвечу то же самое. Мне нравятся такие женщины, как ты. На самом деле… не будь ты сидхе, я всерьёз бы задумался: не можешь ли ты оказаться…
— Даже не вздумай произносить это вслух, — я нервно передёрнула плечами. — И хватит пудрить мне мозги. Твой идеал женщины — наёмница, пришедшая тебя убить? Если так, то ты слишком много работаешь.
— Лил, Лил, Лил... — он произнёс моё имя так, будто пытался распробовать, каково оно на вкус. — Интересно, кем ты меня считаешь?
— Дай подумать. Одним из первых драконов Империи? Большой шишкой?
— Разумеется, шишка у меня большая, — фыркнул он. — И никакой сублимации!
Я закатила глаза.
— Кто о чём, а мужчины — о шишке...
— Уж кто бы говорил: ты первая начала, — он разве что язык не показал, честно! — Но да неважно. Я всего лишь пытаюсь сказать, что тоже прошёл путь, прежде чем оказался здесь и сейчас, быть знатным драконом с большой шишкой. И выстлана эта дорога была совсем не розами, можешь поверить. У меня тоже есть скелеты, которые по ночам воют в шкафах. И кошмары, куда же без них.
— Ты завтра пожалеешь, что рассказываешь мне это, — предупредила я.
— Наверняка, — он пьяно улыбнулся. — Но это завтра, знаешь? Сегодня у меня оправдание: я не в себе.
— Угу, и вообще ни в ком... Главное, чтобы завтра на моём надгробии не появилась надпись: “Она слишком много слышала”.
— Я не смогу причинить тебе вред, милая.
— Прямо сейчас? Не сможешь, конечно.
Он неопределённо хмыкнул, но перепалку продолжать не стал.
— Знаешь, я был одним из первых драконов, рожденных под этим солнцем, — сказал он вместо того. — И вся моя юность прошла в кровавом зареве войны, поклонении Императору и исполнении приказов. Всё во благо великого драконьего государства! Отравить реки вокруг осаждённого города? Пролиться на войско врагов ядовитым дождём? Принять облик одного из военачальников противника и стравить части его армии друг с другом? Уничтожить дотла поселение бунтовщиков?.. Да, Мой Император. Я — лишь оружие в руке твоей… Не могло быть другого ответа.
— Ну, это так работает, — сказала я с усмешкой. — Но ты можешь утешать себя тем, что тебе подобных в случае победы во всеуслышание называют не убийцами, а героями.
— Да. Но всегда остаётся вопрос: как ты сам себя называешь... И ведь сначала я не понимал этого, знаешь? Первый Император рисовал перед нами красивые цели, звучавшие разумно и логично. “Во имя будущего драконьей нации”, “Завтра для наших детей”, “Новый мир для драконов”, “Возьмём то, что наше по праву сильнейшего”... Для юнца, каким я был тогда, всё это звучало очень притягательно.
— Просто, понятно, без двойного трактования, — кивнула я понимающе. — Мы хорошие, они — плохие. Просто потому, что такими вот родились. У нас — национальная идея, какой-нибудь дух (тавельнский, драконий — нужное подставить). А они грязные, с приставкой недо-, наверняка извращенцы... И вообще — угроза нам. Ибо являются причиной всех бед.
— Да, это классика. Но было время, когда я не понимал очевидного. Замечал странные взгляды родителей, слышал даже не шёпот, но эхо его… Но — не понимал.
Мы некоторое время помолчали. Может, он ждал от меня каких-то слов, но — а что тут скажешь? Те люди, что жгли, убивали и насиловали сидов, тоже мыслили подобным образом. И даже верили, что совершают благое дело. Так чему тут удивляться?
— Перелом наступил неожиданно, — продолжил он. — Мы зачищали поселение, где якобы скрывались партизане из местных, протестующие против разумной и справедливой драконьей власти. Собственно, “зачищал” — это даже громко сказано: почти все люди там уже умерли от острого отравления ртутью, и нам по сути делать там было нечего. Но я для себя хотел найти твёрдые доказательства их антидраконьих взглядов — просто на случай, если у особенно гуманных Зелёных снова возникнут сомнения в наших методах… Теперь смешно вспоминать, тогда я считал Лала Зелёного дураком, паникёром и чуть ли не предателем… и очень хотел доказать свою правоту.
— Это не могло кончиться хорошо.
— Конечно. Собственно, кое-что я нашёл. В доме у одной девушки были дневники. И копия письма, отправленного Императору. Я всё это собрал и оставил её лежать там, мёртвую, в луже собственных телесных жидкостей — потому что смерть от отравления ртутью это, можешь поверить, нихрена не красивое зрелище.
— И что было в тех бумагах?
— Что было… Проще сразу объяснить, чего там не было: обвинений, антиправительственных настроений как я их понимаю, предательства. Девчонка просто написала письмо Императору, где пожаловалась на произвол местного управляющего, приставленного драконами. И выразила надежду, что справедливый и мудрый правитель разберётся. Всё. В дневниках же она подробно расписала, какие доказательства собрала на управляющего. Там был просто убойный букет: злоупотребление властью, сексуальное насилие и принуждение, взяточничество… В общем, мужик заслуживал трибунала, факт. Но никаким заговором против драконьей нации тут даже близко не пахло. Более того, читая её дневник, я чуть ли не впервые осознал человека, как личность. И это было… не самое приятное осознание.
— Держу пари.
— Верить я не хотел, конечно. Облазил то поселение вдоль и впоперек, искал следы антиправительственных настроений… оружие, тайные ходы, письма от вражеских солдат или хоть какие-то следы их присутствия... хоть что-то, что могло бы нас оправдать. Но ничего не нашёл. Всех этих людей мы убили только потому, что одна из них посмела написать Императору. И критиковать назначенного от его имени управляющего. Всё. Именно с того самого дня, как я это осознал, всё изменилось. Во-первых, я начал задаваться вопросами. Во-вторых, она начала мне сниться.
— Ты ещё хранишь её дневники, — я даже не потрудилась придать голосу вопросительную интонацию.
— Храню, — признал он. — И даже…
— Даже?
— Думаю, что она могла быть моей парой. У меня нет никаких оснований так думать, да… Но это всё равно приходит мне в голову каждый раз, когда я вижу её во сне.
Ох, какой тяжёлый случай...
— В тебе говорит вина, Кио, — сказал я мягко.
— Возможно. Но её порой не так-то просто заставить замолчать.
— Не поспоришь. Так а что сталось с управляющим? Умер вместе со всеми?
— Нет. У него было несколько подконтрольных поселений, и его заранее предупредили о готовящемся карательном рейде. Так что с управляющим я побеседовал отдельно. И провёл его через трибунал, чтобы все видели — справедливость у драконов есть.
— Хм.
— А потом я сделал всё возможное, что занять пост Главы Безопасности.
— Не можешь остановить — возглавь…
— Именно. Конечно, мои родители и брат были немного в шоке: они думали, что я стану заниматься финансами, как они. Но я для себя самого хотел убедиться, что больше ошибок не будет, что такие решения будут теперь проходить через мои руки.
— Ясно, — ухмыльнулась я. — Это про контроль…
— Ты думаешь? — он придирчиво осмотрел купальню, в которой при желании гипотетический взвод солдат мог бы не только расквартироваться, но и устроить соревнования по плаванию. — Это просто сделано на случай, если дракону придёт в голову превратиться в звериную форму.
— В ванной? — я постаралась вложить в вопрос весь свой сарказм.
— Разные бывают ситуации, — усмехнулся он. — Вдруг меня — дай подумать — попытается кто-то убить?
— Туше, — фыркнула я.
— Ну вот. Потому-то, собственно, драконы и ненавидят замкнутые пространства.
— … Или это сублимация на тему размеров, — примитивная подколка, но я просто не могла удержаться.
— А считаешь, мне стоит сублимировать? — Кио небрежным жестом сбросил нижний халат, позволяя мне полюбоваться на гармонично сложенное тело. Я хмыкнула и отвернулась, дабы не подвергать себя лишним соблазнам. Но про себя отметила: и правда, сублимировать нечего. Не наколдованная для извращённых игрищ травмаопасная дубинка, которой часто помахивают обдолбанные завсегдатаи притонов для любителей экзотики, но вполне себе приятный взгляду инструмент. Я ещё изучу его подробнее, сыграю на нём руками и губами… позже.
И задница ничего так, да-да…
Вздохнув, я призвала мысли к порядку, со стоном облегчения сбросила поднадоевший наряд и нырнула с головой в голубую мерцающую воду. Мы выбрали небольшие купальни, стоящие рядом: и личное пространство, и не нужно далеко отходить друг от друга. Так-то практика показала, что отпускать меня далеко Кио всё ещё не мог.
— М-м, — пробормотала я, опираясь спиной на специальный бортик и чувствуя, как ароматная вода ласкает тело. — Готова признать: драконы разбираются в удовольствиях.
— Хочешь — переезжай ко мне, — тут же предложил он, наблюдая за мной краем глаза. — Можно будет пользоваться ванной без ограничений.
— Только если ты пообещаешь мне одеваться в прозрачный передник и подавать завтрак, да так, чтобы десерт можно было съесть прямо с тебя… Шутка, — тут же брякнула я, увидев, как он открывает рот. — Клясться не надо, хорошо?
— Хорошо, — рассмеялся он. — Мне ещё предстоят серенады, так что…
— Я тебя не заставляла, — тут же открестилась.
— Я тебя не обвиняю, милая, — сказал он. — И потом, это всего лишь серенады. А ведь ты могла попросить поклясться, например, что я предам Императора. И, боюсь, в том состоянии я сделал бы это.
— Нужны вы мне со своим Императором, если честно, — отмахнулась я. — Но, если захочешь отблагодарить меня за великодушие, когда оклемаешься — предложение про передник ещё в силе. Если он будет кружевной, то вообще хорошо!
Он тепло улыбнулся:
— Как приятно общаться с женщиной, не стесняющейся своих желаний. У людей с этим… сложнее.
— О да, — я покачала головой. — Культура накладывает отпечаток. У нас на островах то же самое было с мужчинами. Грустно.
— А какие мужчины тебе нравятся?
Ого, какие вопросы пошли.
— Хочешь проверить, соответствуешь ли? — провокационно ухмыльнулась я. — Это даже мило! А так, спросишь тоже. Смотря для чего!
— А есть варианты? — развеселился он.
— О да, их много, — я криво улыбнулась. — Например, иногда, когда мне надо прочистить мозги, я нахожу несколько жестоких, напрочь отмороженных ублюдков. Приближаюсь к ним, отыгрываю жертву, позволяю им с собой развлекаться, а потом сворачиваю шею. Такой вот маленький ритуал. Всё ещё хочешь знать, какие мужчины мне нравятся?
— Интересно, — он склонил голову набок. — Но такие ритуалы не возникают на пустом месте. Всегда есть первые…
— Да, — я холодно улыбнулась. — Их я не искала специально. И убивала долго. А теперь будь добр, заткнись. Мне точно не нравятся мужчины, которые слишком много умничают.
— Хорошо. Извини. Хочешь, расскажу, какие мне нравятся женщины?
— Валяй, удиви меня.
— Такие, как ты.
— Не удивил.
Он рассмеялся.
— Ну да, в данный момент я не вижу никого, кроме тебя. Но уже хотя бы понимаю, что это нездорово. Ощущаю себя щенком, неспособным никуда пойти без поводка… Мерзкое чувство.
— Мне жаль, — сказала я сухо. — Действительно мерзко. Для любого существа.
— Да, — он мимолётом мне улыбнулся. — Но тут вот какое дело: когда приду в себя, отвечу то же самое. Мне нравятся такие женщины, как ты. На самом деле… не будь ты сидхе, я всерьёз бы задумался: не можешь ли ты оказаться…
— Даже не вздумай произносить это вслух, — я нервно передёрнула плечами. — И хватит пудрить мне мозги. Твой идеал женщины — наёмница, пришедшая тебя убить? Если так, то ты слишком много работаешь.
— Лил, Лил, Лил... — он произнёс моё имя так, будто пытался распробовать, каково оно на вкус. — Интересно, кем ты меня считаешь?
— Дай подумать. Одним из первых драконов Империи? Большой шишкой?
— Разумеется, шишка у меня большая, — фыркнул он. — И никакой сублимации!
Я закатила глаза.
— Кто о чём, а мужчины — о шишке...
— Уж кто бы говорил: ты первая начала, — он разве что язык не показал, честно! — Но да неважно. Я всего лишь пытаюсь сказать, что тоже прошёл путь, прежде чем оказался здесь и сейчас, быть знатным драконом с большой шишкой. И выстлана эта дорога была совсем не розами, можешь поверить. У меня тоже есть скелеты, которые по ночам воют в шкафах. И кошмары, куда же без них.
— Ты завтра пожалеешь, что рассказываешь мне это, — предупредила я.
— Наверняка, — он пьяно улыбнулся. — Но это завтра, знаешь? Сегодня у меня оправдание: я не в себе.
— Угу, и вообще ни в ком... Главное, чтобы завтра на моём надгробии не появилась надпись: “Она слишком много слышала”.
— Я не смогу причинить тебе вред, милая.
— Прямо сейчас? Не сможешь, конечно.
Он неопределённо хмыкнул, но перепалку продолжать не стал.
— Знаешь, я был одним из первых драконов, рожденных под этим солнцем, — сказал он вместо того. — И вся моя юность прошла в кровавом зареве войны, поклонении Императору и исполнении приказов. Всё во благо великого драконьего государства! Отравить реки вокруг осаждённого города? Пролиться на войско врагов ядовитым дождём? Принять облик одного из военачальников противника и стравить части его армии друг с другом? Уничтожить дотла поселение бунтовщиков?.. Да, Мой Император. Я — лишь оружие в руке твоей… Не могло быть другого ответа.
— Ну, это так работает, — сказала я с усмешкой. — Но ты можешь утешать себя тем, что тебе подобных в случае победы во всеуслышание называют не убийцами, а героями.
— Да. Но всегда остаётся вопрос: как ты сам себя называешь... И ведь сначала я не понимал этого, знаешь? Первый Император рисовал перед нами красивые цели, звучавшие разумно и логично. “Во имя будущего драконьей нации”, “Завтра для наших детей”, “Новый мир для драконов”, “Возьмём то, что наше по праву сильнейшего”... Для юнца, каким я был тогда, всё это звучало очень притягательно.
— Просто, понятно, без двойного трактования, — кивнула я понимающе. — Мы хорошие, они — плохие. Просто потому, что такими вот родились. У нас — национальная идея, какой-нибудь дух (тавельнский, драконий — нужное подставить). А они грязные, с приставкой недо-, наверняка извращенцы... И вообще — угроза нам. Ибо являются причиной всех бед.
— Да, это классика. Но было время, когда я не понимал очевидного. Замечал странные взгляды родителей, слышал даже не шёпот, но эхо его… Но — не понимал.
Мы некоторое время помолчали. Может, он ждал от меня каких-то слов, но — а что тут скажешь? Те люди, что жгли, убивали и насиловали сидов, тоже мыслили подобным образом. И даже верили, что совершают благое дело. Так чему тут удивляться?
— Перелом наступил неожиданно, — продолжил он. — Мы зачищали поселение, где якобы скрывались партизане из местных, протестующие против разумной и справедливой драконьей власти. Собственно, “зачищал” — это даже громко сказано: почти все люди там уже умерли от острого отравления ртутью, и нам по сути делать там было нечего. Но я для себя хотел найти твёрдые доказательства их антидраконьих взглядов — просто на случай, если у особенно гуманных Зелёных снова возникнут сомнения в наших методах… Теперь смешно вспоминать, тогда я считал Лала Зелёного дураком, паникёром и чуть ли не предателем… и очень хотел доказать свою правоту.
— Это не могло кончиться хорошо.
— Конечно. Собственно, кое-что я нашёл. В доме у одной девушки были дневники. И копия письма, отправленного Императору. Я всё это собрал и оставил её лежать там, мёртвую, в луже собственных телесных жидкостей — потому что смерть от отравления ртутью это, можешь поверить, нихрена не красивое зрелище.
— И что было в тех бумагах?
— Что было… Проще сразу объяснить, чего там не было: обвинений, антиправительственных настроений как я их понимаю, предательства. Девчонка просто написала письмо Императору, где пожаловалась на произвол местного управляющего, приставленного драконами. И выразила надежду, что справедливый и мудрый правитель разберётся. Всё. В дневниках же она подробно расписала, какие доказательства собрала на управляющего. Там был просто убойный букет: злоупотребление властью, сексуальное насилие и принуждение, взяточничество… В общем, мужик заслуживал трибунала, факт. Но никаким заговором против драконьей нации тут даже близко не пахло. Более того, читая её дневник, я чуть ли не впервые осознал человека, как личность. И это было… не самое приятное осознание.
— Держу пари.
— Верить я не хотел, конечно. Облазил то поселение вдоль и впоперек, искал следы антиправительственных настроений… оружие, тайные ходы, письма от вражеских солдат или хоть какие-то следы их присутствия... хоть что-то, что могло бы нас оправдать. Но ничего не нашёл. Всех этих людей мы убили только потому, что одна из них посмела написать Императору. И критиковать назначенного от его имени управляющего. Всё. Именно с того самого дня, как я это осознал, всё изменилось. Во-первых, я начал задаваться вопросами. Во-вторых, она начала мне сниться.
— Ты ещё хранишь её дневники, — я даже не потрудилась придать голосу вопросительную интонацию.
— Храню, — признал он. — И даже…
— Даже?
— Думаю, что она могла быть моей парой. У меня нет никаких оснований так думать, да… Но это всё равно приходит мне в голову каждый раз, когда я вижу её во сне.
Ох, какой тяжёлый случай...
— В тебе говорит вина, Кио, — сказал я мягко.
— Возможно. Но её порой не так-то просто заставить замолчать.
— Не поспоришь. Так а что сталось с управляющим? Умер вместе со всеми?
— Нет. У него было несколько подконтрольных поселений, и его заранее предупредили о готовящемся карательном рейде. Так что с управляющим я побеседовал отдельно. И провёл его через трибунал, чтобы все видели — справедливость у драконов есть.
— Хм.
— А потом я сделал всё возможное, что занять пост Главы Безопасности.
— Не можешь остановить — возглавь…
— Именно. Конечно, мои родители и брат были немного в шоке: они думали, что я стану заниматься финансами, как они. Но я для себя самого хотел убедиться, что больше ошибок не будет, что такие решения будут теперь проходить через мои руки.
— Ясно, — ухмыльнулась я. — Это про контроль…