— Хорошо же.

Я прикрыла глаза. У меня было несколько воспоминаний, которые можно было бы продемонстрировать аудитории, но я обычно выбирала именно это. Во-первых, оно мне казалось самым поучительным. Во-вторых — мне нравилось всякий раз понимать, что я всё ещё могу с этим справиться.

Я потянулась к тьме в глубине себя, к колыбели своей сущности и магии, выбрала нужное и распахнула внутренние врата широко-широко. Иди сюда, тварь! Теперь твой выход. Хочешь прогуляться?

— … Сядь сюда! — уж сколько прошло лет, а этот голос я не забуду, нет-нет. — Не заставляй меня повторять дважды!

Распахнув глаза, я уставилась на одутловатую человеческую женщину средних лет, с приплюснутым лицом и мелкими, близко посаженными глазками. Коричневый казёный костюм, который был в ходу у детской службы много лет назад, делал её похожей на кучку экскрементов.

— Ну здравствуй, — сказала я ей с усмешкой.

Она презрительно скривила губы и одарила меня пренебрежительным взглядом:

— Тебе следовало бы быть повежливее, девочка… Но это не твоя вина, конечно, — тон тётки стал лживо-сочувствующим, проникновенным. — Ты просто такой родилась, бедняжка. А ещё и с такой матерью…

Я прищурилась. В других обстоятельствах не стала бы подкармливать эту тварь эмоциями, но тут — сами обстоятельства велели. Так что я позволила памяти проигрываться у меня в голове, пробуждать старые эмоции. Кушай, тварь… кушай...

— А что с мамой? — спросила маленькая девочка с моим лицом. Она выглядела лет на пять человеческих лет, сидела сжавшись и смотрела на тётку испуганно. — Куда те мужчины её увели? Они пришли с папой… Где папа?!

— Твоя мать была чудовищем, — сказала тётка. — И получила по заслугам. Из-за неё ты родилась… такой. И твой отец не хочет иметь с этим дела.

— Мама хорошая...

— Ложь, — в глазах тётки заблестела отголосками ментальная магия, подавляя волю. — Ты же обещала мне быть хорошей. Так зачем ты лжёшь?

— Но…

— Хочешь, чтобы я ещё на сутки закрыла тебя в той комнате?

Она-я помотала головой, глотая слёзы.

— Будешь и дальше врать? Знаешь, что бывает с плохими девочками, когда они врут? Ты правда хочешь узнать?

— Я…

— Ты должна сказать людям из столицы правду. Ты должна сказать, что твоя мать была убийцей и ела людей.

— Это ложь! — девочку крупно трясло.

— Это правда, — отрезала тётка. — Именно потому твой отец отдал вас сюда. Или думаешь, он отказался бы от вас просто так?!

— Я… я… я хочу домой… я хочу к папе…

— Если ты будешь хорошей девочкой и скажешь людям из столицы, что твоя мама была плохой — папа заберёт тебя. Если нет… зачем ему дочь-лгунья? Ты никому не будешь нужна!

Я задумчиво наблюдала, как воспоминание обретает всё большую чёткость и плотность. Мне больше не нужно было его подпитывать: ребята в аудитории справлялись без меня. Кто-то сочувствовал, кто-то злился. Думаю, были и те, кто внутренне поддерживал тётку. Кого не было, так это равнодушных.

Я посмотрела на ребят. У Бади слёзы на щеках, у Или глаза сверкают холодной яростью, Рой сидит нахмуренный и грустный… а у Дина вообще на лице такое написано, что я даже анализировать не хочу… И все эти эмоции текли ручейком к голодной твари, напитывая её всё больше.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Неудивительно, что эскалация произошла очень быстро. Воспоминание дрогнуло, будто картинка сменилась — и вот уже девочка, всё меньше на самом деле напоминающая маленькую меня, смотрит в упор на Дина.

Всё правильно: оно почуяло самого эмоционально вовлечённого, а значит — уязвимого.

— Помоги мне, — сказала она жалобно. — Ты что, как они? Ты тоже будешь просто смотреть?!

Была у меня надежда, что дракону хватит ума самоустраниться...

— Я ничего не могу сделать, — пробормотал он хрипло.

Нет, не хватило.

— Можешь! — тварь жирела прямо на глазах. — Помоги мне. Убей её. Развей. Ну же! Пожалуйста… Не оставляй меня… Не оставляй меня одну…

— Не стоит, — Михеш не зря считался лучшим студентом у Вората. Он положил дракону руку на локоть и заговорил серьёзным, уверенным тоном.

Молодец, парень. Хороший лекарь душ получится. Жаль только, что пытаться остановить прущего напролом дракона — дело гиблое. Разве что другой дракон бы справился. Вон как Или привстал… но не успел: магия Дина разнесла тётку в клочья.

И ещё больше напитала воспоминание силой, разумеется. Что укрепило и так весьма плотную связь между ними.

— Спаси меня, — прошептала девочка, протягивая ручки.

Дин, как притянутый, шагнул вперёд.

Ну понятно, этот зачёта точно не получит… Я задумчиво посмотрела на остальных.


Михеш явно прикидывал, как скрутить дракона каким-нибудь заклинанием для успокоения психов.

Оборотница смотрела на всё происходящее круглыми глазами и не знала, что предпринять.

Бадина… хм. А что, вполне себе молодец — чары, развеивающие ментальные конструкции, так и пляшут в руках. Тут, конечно, уже не подействует (ей банально силёнок и скорости не хватит), но за саму попытку зачёт.

Между тем, эскалация твари шла полным ходом. Дин подхватил её на руки, прижал к себе — и она, оскалившись, впилась призрачными клыками в его шею.

Он даже не дёрнулся: уже не чувствовал.

А вот Бадина завизжала и выпустила свои чары. Н-да… а выдержку тебе, милая, всё ещё надо будет тренировать… тварь увернулась, прячась за Дином. Чары прошли по касательной и по сути не навредили ей. Только разозлили.

— Они хотят меня убить, — захныкала она, пряча лицо у него на груди. — Защити меня… убей их. Убей их всех!

Краем глаза я отметила, как вскочили с места Или с Роем, и сделала быстрый знак рукой. Мол, не влазьте, ребята. Уже почти всё.

Михеш, умненький мальчик, швырнул проясняющим разум плетением, причём — в Дина.

— Она играет вами! — сказал он жёстко. — Стойте, ну!

Дракон на пару мгновений замер, но было видно — тварь пролезла уже слишком глубоко.

— Коллега? — позвала я.

— Да, — хмыкнул Ворат. — Думаю, пора заканчивать. Возьмите на себя мальчика, а я займусь тварью.

Я, не ожидая больше, скользнула вперёд туманом и взяла Дина за руку.

— Студент Дин, оставайтесь со мной, — приказала жёстко, разрубая канал связи между тварью и драконом.

Он вздрогнул и посмотрел на меня намного более осмысленно.

— Не-ет, — завизжала тварь, вогнав в него когти. — Они все хотят меня убить!! Убей их! Убей их всех!

Дин, брезгливо поморщившись, отбросил её в сторону. Но осторожно отбросил — видимо, всё же не мог провести параллель между ею и мной. Даже сейчас. Вот что эмоциональная вовлечённость делает!

— Благодарю, — сказал Ворат и швырнул в воспоминание сформированные, полноценные чары развоплощения.

Истошно завизжав, оно истаяло.

Я отпустила руку Дина и повернулась к аудитории. Ну и лица у них, однако!

— Итак, — Ворат встал за кафедрой и строго осмотрел притихших ребят. — Господа студенты, только что вы имели уникальную возможность наблюдать процесс эскалации подавленного воспоминания. Правда, в очень ускоренном виде — обычно все стадии занимают куда большее количество времени. Тем ценнее для вас этот опыт. Надеюсь, вы усвоите урок и сделаете из увиденного правильные выводы. Я не буду затрагивать поведение студентов по обмену. Они — не менталисты и вели себя вполне достойно для тех, кто сталкивается с воплощёнными воспоминаниями впервые. Отмечу лишь, что студенту Дину, видимо, очень нравится профессор Лофф.

Я бросила на Вората нехороший взгляд, но тот невозмутимо продолжил:

— И я могу его понять. В его возрасте засматриваться на симпатичных преподавателей — нормальное явление! И нам с вами, в общем-то, повезло. Благодаря этой ситуации мы воочию увидели причину, по которой в правилах ментальной этики на первой странице крупными буквами написано: “Эмоциональная вовлечённость недопустима”. И это правда. Смиритесь — вы не можете, не имеете права лечить тех, с кем имеете эмоциональную вовлечённость. Будь вы родственники, возлюбленные или злейшие враги — это одинаково губительно. Для обоих. Помните, что пациентам не нужна ни ваша жалость (от неё никогда нет никакого толку), ни ваша ненависть. Только. Холодная. Голова. Это понятно?

В аудитории раздался одобрительный гул.

— Хорошо. Теперь вы, молодые люди. Ладно наши уважаемые гости: они не будущие менталисты и не обязаны знать тонкостей. Но вы-то? Студентка Бадина, сообщаю вам на всякий случай: хищные ментальные конструкции не боятся женских визгов. Совсем. Что это за непрофессиональная выходка?

— Простите, профессор.

— Самоконтроль, студентка Бадина! Развоплощающие чары нужно бросать наверняка. Дождаться удобного случая, подойти поближе… что это за ребячество? И это я не говорю о том, студент Михеш, что работать вы должны были сообща. И что я в итоге увидел?

— Простите, профессор…

— Учишь вас, учишь! Зато теперь, надеюсь, вы понимаете, почему подобный ритуал всегда должны страховать два ментальных мага. Студент Михеш?

— Один рвёт связь с жертвой, второй — развоплощает.

— Именно. И никак иначе. Не знаю, что вам поставит профессор Лофф, но у меня выше лисы вы за эту практику не получите! Возвращайтесь на свои места!

Дин, помедлив пару секунд, развернулся и ушёл на место. Обиделся? Нет? Впрочем не мои проблемы: в этой ситуации он может винить только себя.

56

Наша с Воратом сдвоенная пара прошла благополучно: после неё студенты ещё долго засыпали нас вопросами и разошлись только после второго удара колокола. Драконы отправились на кафедру боевиков; соответственно, у меня не было возможности обсудить с Дином эту ситуацию. Что нервировало, не скрою.

Да, он сам напросился в добровольцы. Да, я пыталась его остановить. Но всё равно я чувствовала себя виноватой. И опасалась скандала, обиды или раздражения. А с другой стороны… возможно, это была неприятная, но необходимая демонстрация. Он должен понимать, чем я занимаюсь — и почему в это не стоит вмешиваться.

— Зря вы связались с драконом, — в привычной своей манере проворчал Ворат. — Но что с вас, женщин, возьмёшь… не волнуйтесь так. Он не кажется совсем уж кретином — значит, поймёт, что сам виноват. А если нет, то и забудьте. С делегацией ещё вон сколько драконов приехало, а вы видная особа. Выберете кого-то ещё.