Слепая собачья привязанность Ивана была темой для добродушного подтрунивания. Ольга сдержала слово: из первых же полученных денег оплатила Ивану несколько операций в лучшей клинике в Израиле и период реабилитации. Зрение удалось восстановить на 80 процентов. Со шрамом оказалось сложнее. Конечно, полностью убрать его врачи не смогли. Но, чуть сглаженный, побледневший, уменьшившийся в размерах, он теперь не так уродовал лицо Ивана. И отставной военный воспрял духом. Разумеется, добиваться возвращения бросившей его жены он не стал, но, кажется, собственная внешность и воспоминания о ранении, разрушившем его жизнь, больше не мучили его. Вроде бы у Ивана достаточно регулярно случались какие-то романы. Ольга не вникала в подробности, отлично зная, что единственная женщина, которой тот по-настоящему предан, – это она сама. За прошедшие годы Иван стал ее правой рукой во всем – начальником личной охраны, советчиком и помощником в разработке всех операций. Ольга верила ему больше, чем себе. Для самого же Ивана Ольга была единственной семьей, и потому он постоянно ворчал на нее, как мать-наседка. Дай ему волю, он бы усадил Ольгу в свой необъятный карман и носил бы там, защищая от жестокого мира.

Ее учеба тоже не вызывала у Ивана бурю позитивных эмоций. Где это видано, чтобы криминальная лидерша садилась за парту? Но Ольга, поступившая на заочное отделение экономического факультета, была тверда.

– Слушай, Ваня, – объясняла она. – Ты меня знаешь, меня вся эта мелкая гоп-стопная херня, которой вы занимались до моего появления, не устраивает. Я сразу сказала, что мечу выше. Но пускай мозги у меня работают, я ни хрена не умею. Какое у меня образование? Три класса церковно-приходской? Школа олимпийского резерва? Нет, Ванюша, я хочу делать серьезный бизнес, а для этого мне надо понять, как там все устроено. Иначе тот же Красносельцев меня выкинет пинком через месяц.

Большую часть времени Ольга занималась дома, в квартире, которую недавно купила в районе Теплого Стана. Сама и с репетиторами, которые помогали с математикой и языками. Но за семестр возникала необходимость несколько раз появиться в институте на лекциях, сдать зачеты и экзамены, и Иван каждый раз рвался сопровождать Ольгу или хотя бы приставить к ней кого-то из ребят. Ольга же не хотела выделяться среди однокурсников, да и дорожила этими редкими часами свободы, когда удавалось ненадолго вылезти из шкуры Фараонши.

Ее обучение уже подходило к концу. Сегодня она сдала последний экзамен зимней сессии. Оставался еще один семестр и защита диплома – летом, в июне. И она, Ольга Котова, будет человеком с высшим образованием, дипломированным экономистом. Жаль, конечно, что нельзя написать дипломную работу на материале поставок сырья для наркотических веществ из Афганистана в Москву. В этом она разбиралась как никто.

Ольга неторопливо шла по освещенной рекламными огнями вечерней улице. Мимо витрин дорогих бутиков, в которых гордо вздымали безликие головы разодетые манекены, мимо окон дорогих ресторанов, за которыми видны были восседающие за столиками беспечные красивые люди. И возле одного из них резко затормозила.

За одним из столиков, почти под самым окном, сидел Витек. Ольга в жизни бы не заметила его, если бы не находилась сегодня в приподнято-лирическом настроении после успешной сданной сессии. Не в ее правилах было шататься в одиночестве по улицам и глазеть на окна и витрины. Может, и сегодня не надо было начинать?

Витек, в костюме – за прошедшие шесть лет он научился их носить, – чисто выбритый и важный, сидел напротив какой-то девушки. Спутница его – Ольга окинула ее придирчивым взглядом – красотой не блистала. Неброская, приземистая, полноватая. Лицо не особо выразительное, какое-то никакое – серые глазки, серые волосенки, нос картошкой. Правда, стоило признать, что смотрела витьковская подруга на него, как на бога, полуоткрыв рот и восторженно блестя глазами. А тот под ее взглядом приосанивался и расцветал.

Вот, значит, как. У Витька свидание. Интересно…

В кармане зазвонил мобильный, Ольга, не отводя глаз от ярко освещенного окна, ответила.

– Тут товар пришел, – отрапортовал Иван. – Два состава. Я пока поставил на запасной путь. Нужно решать…

– Хорошо, я подъеду, – коротко отозвалась Ольга и нажала отбой.

За окном Витек взял свою замухрышку за руку и поднес ее пальцы к губам.

Ольга давно чувствовала, что их с Витькой отношения себя изжили. Страстной любви между ними не было и в самом начале, они, скорее, всегда оставались боевыми товарищами, братанами, болеющими за общее дело. Ее бросило к Витьку одиночество, желание хоть какого-то тепла, нежности, заботы. Но это было давно, и с течением времени все яснее становилось, как мало между ними общего. Ольга пошла вперед, Витька же все так же оставался, по сути, уличной шпаной, и его, похоже, это положение вполне устраивало. Мыслями, планами, надеждами Ольга делилась с Иваном, Витька же все реже появлялся в ее квартире. И, в общем, случившееся было закономерно.

Однако, несмотря ни на что, в груди поднималось чувство гадливости. Вот так, тишком, за ее спиной? Но зачем? Неужели Витька думал, что она станет устраивать сцены и удерживать его? Или не хотел терять статус фаворита Фараонши? Тьфу, гадость какая.

Да и вся ситуация была словно из дешевой мелодрамы. Обманутая женщина на зимней улице смотрит на своего неверного любовника через окно ресторана, где тот попивает шампанское с новой избранницей. Когда Витька, должно быть, почувствовавший ее взгляд, обернулся, уставился в окно и переменился в лице, стало еще противнее. Ольга не стала дожидаться его реакции, отвернулась и быстро пошла к припаркованной в одном из ближайших дворов машине. Слушать его оправдания настроения не было.

Однако избежать унизительной сцены не вышло. В тот же вечер, после того как Ольга вернулась с товарной станции, решив вопрос с составами, Витек заявился к ней и устроил омерзительнейшие разборки.

– Ты сама виновата! – кричал он. На скулах полыхали красные пятна. – Тебе же я на фиг не нужен был. У тебя в голове только твой бизнес: поставки, отгрузки, стрелки, бабло. У тебя на меня никогда времени не было.

Ольга поморщилась:

– Витек, ради бога, не изображай тут обиженную домохозяйку. Мы с тобой не женаты, и я не собираюсь устраивать тебе сцен ревности. У тебя новая баба – вперед, желаю счастья. Мог просто сразу мне сказать, чтобы я не чувствовала себя идиоткой.

– Ага, чтобы ты меня грохнула? – взвился Витек. – Сняла из винтовки, машину взрывчаткой начинила вместе со своим Ванькой?

– Что ты несешь? – нахмурилась Ольга. – Я хоть раз тебе угрожала?

– А я не знаю, что от тебя ждать, – нахально заявил тот. – Это когда-то ты была Олькой с биатлона, классной девчонкой с мозгами. А сейчас у тебя руки в крови по локоть, ты всех, кто поперек дороги встанет, валишь и два раза не думаешь. Почему я должен быть исключением?

От его злых слов Ольге стало не по себе. Она что, действительно превратилась в матерую безжалостную убийцу, рядом с которой страшно находиться? Но она никогда никого не убивала просто так, ради собственного удовольствия. Да, у нее были враги, к которым она была беспощадна, – убийцы ее родителей и Порох. В делах бизнеса случались столкновения интересов, когда Ивану приходилось принимать меры, – но это были издержки их, если можно так сказать, профессии. Она же не тронула в свое время ни тетку Люду, ни ее Петеньку. Недавно, кстати, та являлась к ней плакаться на жизнь, на то, что сожитель ее умер, и просить денег. Ольга ее выставила и предупредила, чтобы не смела больше показываться ей на глаза, но ведь не тронула. И уж, конечно, она не стала бы валить человека только потому, что он больше не любит ее, если и вообще любил когда-то. Но Витьку, похоже, эти соображения были чужды.

– Ты давишь, Олька, – продолжал он. – С тобой трудно – ты всех пытаешься подчинить и заставить делать по-твоему. Ты все прибрала к рукам, сама решаешь, а мы, как болванчики, только выполнять должны.

– Разве ты не сам в свое время меня пригласил, потому что вам соображающего лидера не хватало? – спросила Ольга. – Разве я не делю прибыль по справедливости, вне зависимости от того, кто был мозговым центром и все решил, а кто тупо за спиной с волыной отсвечивал?

– Прибыль, прибыль… – сплюнул Витек. – У тебя в башке одно бабло и власть. А мы люди, Олька. Я – человек, понимаешь? У меня, блин, чувства есть. Я не хочу, чтоб мной помыкали, как щенком. Вот она, Надька…

– Твоя новая подружка? – ввернула Ольга.

Но Витек, не слушая, продолжал:

– Она в рот мне заглядывает, каждое слово ловит. Я для нее самый лучший, самый красивый…

– Самый умный, – ядовито вставила Ольга. – Она что, из провинции приехала?

– Из Орска, – кивнул Витек. – Да не в этом дело… А, ты не поймешь…

– Да, я от романтики страшно далека, – покивала Ольга. – Витя, чего ты хочешь? К чему этот разговор? Я уже сказала тебе, что зла не держу. Женись на своей Надежде хоть завтра. Или у тебя что, денег на свадьбу не хватает?

Тут Витька как будто смутился. И Ольга по его забегавшим лисьим глазам поняла, что попала в точку. Все эти выяснения отношений, обвинения в черствости, кажется, были прелюдией к денежным разборкам, к которым Витька, по его словам, теперь не хотел иметь никакого отношения.

Оля отвернулась, поправила платье на сидевшей на комоде, возле зеркала, старой кукле. Открыла дверцу шкафа, достала бутылку виски и стаканы, вопросительно кивнула Витьку. Тот отказался, и она плеснула пряно пахнущий золотистый напиток только себе. Виски обжег губы, терпко пробежался по языку, а затем наполнил тело теплом. Что ж, монстрам, которых интересуют только деньги и власть и которые не задумываясь убивают любого, кто встанет у них на пути, тоже иногда хочется тепла.

– Я хочу забрать из дела свою долю, – глухо буркнул у нее за спиной Витек.

– Зачем? – спросила Ольга.

– Есть маза, пацаны навели, – начал объяснять Витька. – Завод в Нефтеюганске. Сейчас как раз можно вложиться, там распил идет. Если вовремя подъехать, можно будет нехилые бабки крутить.


– Постой, постой, – перебила Ольга. – Какой завод, о чем вообще идет речь?

– Ну о нефти, Ольк, ты че тормозишь? Сейчас все вокруг нее крутится. Это тебе не наркота стремная, с которой мы все рано или поздно усвистим на нары. Это белый бизнес…

– А ты что-то понимаешь в нефтяном бизнесе? – уточнила Ольга.

И Витек мгновенно взорвался:

– Вот! Вот об этом я и говорю. Думаешь, ты самая умная? А все вокруг последние идиоты? Ну конечно, образование теперь получила, сечешь фишку.

– Я, между прочим, и тебе предлагала пойти учиться, – заметила Ольга.

Но Витек не слушал, орал и брызгал слюной.

– Ты всех нас за мусор под ногами считаешь. Типа никто, кроме тебя, не способен башкой думать и дела проворачивать. А я не дебил, и если говорю, что там маза, то понимаю, о чем говорю.

– Ладно, Витька, не ори, – поморщилась Ольга.

У нее вдруг страшно разболелась голова. Она замерзла, бродя между товарных вагонов и договариваясь, как и когда их разгружать, куда переправлять товар. Ей сейчас хотелось забраться в горячую ванну, опрокинуть еще стакан виски и не думать ни о чем. Не прокручивать в голове слова Витьки, не удивляться, кем выросла белокурая девочка, у которой на глазах однажды солнечным летним днем убили родителей. Та девочка, которая ничего сильнее в жизни не желала, кроме как обнять маму и ощутить тепло и силу отцовских рук.

Она ни одной секунды не верила, что у Витька все срастется с этим заводом. Но сейчас, когда он тайком завел шашни с серенькой мышкой, обвинив во всем Ольгу, облил ее помоями с ног до головы, фактически обозвал равнодушной убийцей и тиранкой – после всего этого спасать его задницу тоже не было никакого желания. Влетит в неприятности, потом сам же к ней прибежит, умоляя выручить. Ну а она еще посмотрит, может быть, с этим заводом и можно будет что-нибудь провернуть. Если, конечно, действовать с умом, а не нахрапом в Витькином стиле.

– Ладно, – сказала она. – Я дам распоряжения Ивану, он разберется. Ты сам понимаешь, эти деньги не лежат стопочкой в шкафу, они крутятся в деле. Но мы посмотрим, как и сколько можно будет вывести и выплатить тебе. А теперь давай вали отсюда. Я хочу спать.

Витька, сверкнув глазами, принялся благодарить и извиняться за то, что наговорил лишнего. Но Ольга, не слушая, вытолкала его в прихожую и закрыла за ним дверь.

Если бы она только знала в тот вечер, какими именно неприятностями обернется Витькина авантюра…

Самого Витька она с того дня не видела. Знала только от пацанов, что, когда тот явился за деньгами к Ивану, тот дал ему в глаз и припечатал:

– Мне Ольга Родину заменила. А ты… дешевка ты, Витька.

Но денег выдал, и Витька свалил с ними в Нефтеюганск.

А через два месяца у нее на пороге возникла рыдающая Надя. Ольга даже не сразу узнала ее. Девушка и при первой встрече показалась ей некрасивой. Сейчас круглое лицо Нади опухло от слез и покрылось красными пятнами. Глаза превратились в щелочки, губы раздулись, растрепанные волосы липли к шее. Но первым бросился Ольге в глаза заметно округлившийся Надин живот. Это сколько же месяцев Витька крутил с ней у нее за спиной, что они даже успели обзавестись потомством?

Пока Ольга прикидывала, чего ради Надя к ней явилась, та неожиданно бухнулась на колени и завыла:

– Спаси его! Умоляю, спаси!

– Ты что, с ума сошла? – покачала головой Ольга, пытаясь понять, что, собственно, происходит.

Добиться от Нади ответа оказалось непросто. Та только тряслась, булькала, захлебывалась рыданиями и что-то бессвязно лепетала. В конце концов Ольга силой поставила ее на ноги, отволокла на кухню, огляделась по сторонам, набрала в кружку холодной воды из-под крана и плеснула Наде в лицо. Та заморгала, на ресницах повисли прозрачные капли.

– Ты можешь объяснить, что случилось? – грозно спросила Ольга.

Она не испытывала ненависти к этой нелепой девахе. Та, прямо скажем, была ей несимпатична, напоминала о витьковском вранье. Но всерьез злиться на провинциальную простушку, которой московский бандюган с потугами на духовность задурил голову, Ольга не могла. Если что и чувствовала по отношению к Наде, то брезгливую жалость.

Надя от шока перестала рыдать, зато немедленно начала икать. Ольга нетерпеливо сунула ей еще одну кружку воды – на этот раз в руки – и надавила:

– Ну?

Из сбивчивых объяснений Нади понять удалось следующее. Витек, как она и предполагала, ничего толком про этот долбаный завод не выяснил, полез нахрапом, впутался в терки с местными серьезными ребятами и в результате угодил в перестрелку. К счастью, выжил, но теперь отдыхал в нефтеюганском СИЗО по подозрению в убийстве двух человек.

– Твою-то мать, – выругалась Ольга.

Такого развития событий она не предполагала. Думала, тупоголовой Витек просто попадет на бабки и вернется, поджавши хвост.

– У тебя деньги есть? – спросила она хлюпающую носом Надю.

И, не дождавшись ответа, сходила в кабинет, вытащила из сейфа перетянутую резинкой пачку и вложила девушке в руки.

– Все, я поняла, не реви. Езжай домой, спокойно носи своего ребенка. Я разберусь.

– А если… Если его посадят? – снова начала подвывать неожиданная гостья.

Ольга была не в настроении рассказывать ей успокоительные сказки.

– Могут, – не стала обманывать она.

– Как же я тогда буду? – запричитала Надя. – Как наш сын?..

– Сын ваш будет в полном порядке, – заверила ее Ольга. – Ты – жена нашего братана, это его ребенок. Мы его не бросим, не переживай.