Но Ольга не вернулась. Ни через несколько часов, ни к вечеру, ни на следующий день.





Глава 5




Непроглядная ночь опустилась на Стамбул. Налетавший с Босфора ветер доносил запахи моря и хвои. В окружавшем дом саду тихо пели сверчки. Кругом царило такое умиротворение, что, казалось, ничто не способно разрушить этот благодатный покой.

Ольга тенью проскользнула по окутанному тьмой дому. Они с Иваном и Михаилом разрабатывали план несколько недель, готовились, и теперь все работало слаженно, как часы. Камеры внутреннего наблюдения своевременно вырубились. Одного охранника, дежурившего на входе на территорию, тоже убрали. Но в дом Ольга пошла одна, хотя Иван, как и в прошлый раз, во время операции на Миконосе, долго увещевал ее, орал и даже грозил. Но Ольга твердо была намерена разобраться с последним из ублюдков, исковеркавших ее жизнь, сама.

Она бывала в этом доме не раз – и, где расположена спальня, догадывалась. Вместе с Иваном и Михаилом они раздобыли план усадьбы и долго сидели над ним, прикидывая, точны ли ее предположения. От этого могло зависеть многое. И теперь, бесшумно поднявшись по мраморной лестнице на второй этаж и войдя в нужную комнату, Ольга обрадовалась, что не ошиблась.

Несмотря на роскошное убранство, в комнате ощутимо пахло болезнью – медикаментами и тем особым запахом, что стоит в больничных палатах. Оборудовано тут все было так, чтобы максимально облегчить жизнь неходячему инвалиду. Ольга, посветив себе фонариком, увидела кровать, оснащенную каким-то хитрым механизмом, металлические двери лифта, благодаря которому Аслан Теветоглу мог прямо из спальни попасть на первый этаж. Голубоватый луч фонаря скользнул дальше, пробежал по одеялу, подушке. И стало ясно, что кровать пуста. И в ту же секунду от окна, расположенного в дальней части комнаты, раздался голос:

– Ну здравствуйте, Оленька!

Голос был ей отлично знаком, только до сих пор он в ее присутствии произносил только турецкие, изредка английские слова. Теперь же внезапно заговорил на чистом русском.

Под потолком вспыхнули лампы, комната осветилась, и Ольга увидела у окна инвалидную коляску, в которой сидел, наставив на нее ствол, Аслан Теветоглу.

– Значит, догадалась наконец, – усмехаясь, произнес он. – А я все ждал, когда же сообразишь.

– Ты с самого начала знал, кто я? – спросила Ольга, не отрывая взгляда от нацеленного на нее оружия.

– Ты пушку-то брось, – мягко сказал Аслан. – А то мешает беседовать.

Ольга под его взглядом медленно бросила пистолет на пол и отпихнула ногой в сторону.

– Конечно, я с самого начала знал, кто ты такая. Навел справки. Да и без справок трудно было бы не узнать дочь Фараона и его красавицы жены.

– Да, пластику я не делала. Не догадалась, – едко отозвалась Ольга.

Она цепким взглядом оглядывала комнату, оценивала расстояние между собой и Асланом. Прикидывала, как выпутаться из положения, в котором оказалась. Страха под нацеленным на нее дулом не было, только колоссальная сосредоточенность.

– Почему же ты сразу меня не убил? – спросила она и едва заметно придвинулась ближе, сократила расстояние буквально на пару сантиметров.

– А интересно было, – усмехнулся Аслан. – Я человек пожилой, к тому же инвалид. И за то спасибо врачам, по кускам собрали, когда падла одна мне в спину обойму всадила. Развлечений у меня мало, а тут такой, можно сказать, десерт. К тому же очень уж хотелось побеседовать с тобой по душам. Я вообще считаю, что в этом была главная твоя ошибка – ты ни разу не попыталась поговорить с теми, кому мстила.

– О чем мне было с ними разговаривать? – хмыкнула Ольга и сделала еще один плавный, крохотный шажок.

– Да хотя бы о том, за что убили твоего отца, – отозвался Аслан.

– За то, что многим перешел дорогу? – бросила Ольга.

В груди поднималась черная ненависть. Этот седой паралитик смотрел на нее, усмехался и рассуждал, не испытывая и тени стыда за то, что некогда на ее глазах, глазах ребенка, жестоко убил ее родителей. Он много лет был поблизости, он знал, кто она такая, и смотрел на нее с холодным исследовательским любопытством. Пожалуй, он заслуживал смерти больше, чем двое других, которых она уже уничтожила.

– Это верно, – кивнул Аслан. – Но приговорили его не за это. Папик твой, дорогая Оленька, был крысой. Валил братву за бабло по приказу конторы.

– Что ты несешь? – ахнула Ольга.

Будь у нее в руках оружие, она бы, не раздумывая ни секунды, снесла Алику Бакинскому его седую голову. Но пистолет валялся на полу, отсвечивал вороненым боком.

– Да, Оленька, как ни жаль тебя расстраивать, но двурушником был Фараон. Наше дорогое государство поручало ему – неофициально, конечно – устранять неугодных ему авторитетов. А братва его за своего считала. Но сомнения кое у кого появлялись. А он как почуял, что жареным запахло, надул сразу всех. И у конторы бабла увел, и у паханов из-под носа ушел. Ловкий был мужик. Если б за тобой не приехал, может, и до сих пор жив был бы.

– Сука, – негромко произнесла Ольга. – Какая же ты сука, Аслан.

– Но ты себя не вини, – продолжал инвалид, осклабясь. – Если б не мы, так федералы его бы грохнули. Мы просто первыми успели. А с крысами оно всегда так бывает…

Договорить он не успел. Все решил секундный порыв. Не пустись Аслан в откровения, она бы более четко продумала свои действия. Но сейчас медлить не было сил. Волк внутри ее рвался с цепи и требовал немедленно вцепиться в горло врагу.

Ольга прыгнула вперед. Выстрел прогрохотал так, что заложило уши. Пуля просвистела мимо, оцарапав предплечье, а в следующую секунду она уже выбила оружие из рук Аслана носком ботинка и, опрокинув кресло-каталку, повалила старика на пол.

– Тревожная кнопка у тебя в ручке кресла, да? – прошипела Ольга, смыкая руки на горле Аслана. – Покрасоваться хотел, урод, повыпендриваться. А потом охрану вызвать? Не вышло, ублюдок…

– Падла, – просипел Аслан. – Жаль я тебя еще тогда, в детстве, не прикончил.

Лицо его побагровело, глаза вылезли из орбит. Ольга до боли в пальцах сжимала хватку на дряблом старческом горле. И, казалось, еще пара минут, и все будет кончено. Но у Аслана, как у всех неходячих, оказались чрезвычайно сильные руки. Несмотря на нехватку воздуха, ему удалось оглушить ее ударом в висок, рвануться, сбрасывая Ольгу с себя.

Кресло во время падения отлетело в сторону, и Аслан пополз к нему, опираясь о пол руками и приволакивая недвижимые ноги.


В голове у Ольги звенело, перед глазами мелькали черные мухи. И все же она успела первой. Рывком добралась до аслановского пистолета, вцепилась в рукоять обеими руками и, почти не целясь, с рыком нажала на спуск. И нажимала, и нажимала, с удовлетворением глядя, как выцветшие старческие глаза на мгновение вспыхивают изумлением и тут же гаснут. Как конвульсивно дергается прошитое пулями дряблое тело. И, наконец, кровавым цветком разлетается голова. К этому она шла всю жизнь. Их больше не было, не было сволочей, лишивших ее детства, убивших отца и мать. Тех, из-за кого она много лет просыпалась в кошмарах, тех, кого поклялась уничтожить, зная, что ей не будет покоя, пока они живут на земле. Теперь, впервые за тридцать лет, она могла вздохнуть полной грудью.

Обессиленная, почти оглохшая от грохота выстрелов, она лежала на полу, опираясь на руку и собираясь с силами, чтобы встать и убраться отсюда, пока из подвала не нагрянула охрана Аслана. Но в этот момент за окном спальни вдруг замелькали синие и красные вспышки, заорали сирены, над крышей заревел вертолет. И в громкоговорителе прогремел голос Олега Рогова:

– Ольга Котова, дом окружен, сопротивление бесполезно. Выходите по моей команде, без оружия и подняв руки над головой.



«Меня кто-то сдал», – эта мысль вертелась в голове неотвязно, когда ее заковывали в наручники, запихивали в бронированную машину, везли в полицейское управление. Когда перед глазами возникла усмехающаяся рожа Олежека, радостно провозгласившего:

– Я же обещал, что посажу тебя, Котова, – когда суровые турецкие полицейские зачитывали ей права.

Ее кто-то сдал. Кто-то из своих. О том, что она готовится напасть на Аслана, знали три человека. Николас – его кандидатуру Ольга забраковала сразу. Николас не мог ее сдать, иначе она ровным счетом ничего не понимала в людях. Оставались Михаил и Иван. Михаила она знала всего полгода, к тому же информацию о том, кем на самом деле является Аслан Теветоглу, ей подкинул именно он. И логичнее всего было предположить, что слил ее властям тоже он. Но Михаила рекомендовал Иван… И от этой мысли к горлу Ольги подкатывала тошнота. Ивану она доверяла безоговорочно, больше чем самой себе, он был рядом больше двадцати лет, знал ее еще сопливой девчонкой. И представить себе, что все это время под боком был предатель…

Нет, такого быть не могло. Будь Иван засланным, он сдал бы ее Олегу много лет назад. Если его и перехватили, то недавно. Но как? Чем? На что можно было зацепить мужика, преданного ей до последней капли крови? Человека, у которого, кроме нее, никого не было?

Нет, не может быть, не Иван. Но что тогда, их прослушали? А кто установил в доме прослушку? Кто мог это сделать, как не начальник ее охраны и правая рука?

Нет, нет… Или все-таки?..

А главное, что не давало покоя, заставляло внутреннего волка глухо ворчать и рваться наружу, – то, что и Иван, и Михаил сейчас оставались на свободе, дома. Рядом с Николасом и Марией. И от мысли, что рядом с самыми дорогими людьми находится предатель, а она ничего не может сделать, хотелось выть и бросаться на стены.

Олег заявился в камеру, где ее держали, на следующий день. На его бесцветной мышиной физиономии прямо-таки широкими мазками написано было торжество и восторг. С тонких губ рвалась с трудом сдерживаемая счастливая улыбка. У Олежека тоже сбылась мечта, которой он отдал больше двадцати лет.

«А он постарел», – отметила про себя Ольга. Сколько они не виделись, лет десять? Кажется, да, в последний раз это было незадолго до ее отъезда из России. Олежек, не оставлявший надежды ее прищучить, нагнал в офис New Way маски-шоу, прицепившись уже теперь не вспомнить к какому предлогу. Ольгу вызвали звонком, и когда она ворвалась в здание, весь ее персонал лежал на полу мордами вниз, кругом сновали вооруженные люди в черных масках, а навстречу ей вышел взвинченный Рогов. И уже по его дергающейся физиономии, но разочарованно кривящимся губам она поняла, что ничего предосудительного у нее не нашли. И не могли найти – верный Иван об этом позаботился.

– Здравствуй, Олеженька, давно не видались! – пропела она, ласково улыбаясь.

Почему-то ей доставляло удовольствие играть с этим сморчком, как кошка с мышью. Видно было, как он бесится, как кипит изнутри и ничего, ничегошеньки не может сделать.

– Соскучился? Так ты бы только сказал, я б тебя сама пригласила, чай организовала. Посидели бы, поболтали, как старые знакомые. А ты тут какой-то детский сад устраиваешь.

– У нас есть сведения, что в этом здании находится особо крупная партия нелегальных наркотических веществ, – пробубнил Рогов, уже отлично знавший, что снова проиграл.

– Серьезно? – округлила глаза Ольга. – А у меня есть сведения, что подполковник МВД Олег Рогов, проведя несанкционированный обыск в офисе моей компании, нанес мне материального ущерба на несколько сотен тысяч долларов. Как считаешь, мне уже начинать составлять исковое заявление или вы сами отсюда уберетесь?

В тот день на пороге ее офиса, уже отозвав омоновцев, Олег и процедил сквозь зубы:

– Я все равно посажу тебя, Котова.

А Ольга, широко улыбнувшись, будто оскалившись, пообещала:

– Буду с нетерпением ждать этого, Олежек.

Значит, вот оно – обещание Рогова сбылось. Поистаскался же он за эти десять лет – лицо желтое, испитое, морщинистые мешки под глазами, дерганые рваные движения. Сколько ему сейчас, чуть-чуть за сорок? А выглядит лет на десять старше.

Это попытки поймать ее так вымотали бедолагу?

Цепко вглядываясь в лицо Олега, Ольга пыталась прикинуть про себя: откуда он взялся в Стамбуле, как оказался вместе с турецкой полицией возле дома Аслана… По всему выходило, что Рогов заранее знал, что она там будет. Ее заложили, точно. Чем же он мог купить Ивана? Чем?

– Ну что, Ольга Александровна, будете сотрудничать со следствием или отпираться? Учтите, что вас взяли на месте преступления.

– А ты что, Олежек, тоже в Турцию перебрался? Или совместное российско-турецкое мероприятие по поимке особо опасной преступницы организовал? – осклабилась Ольга. – Расстарался, наверное…

– Не советую ерничать, – на скулах Олега заиграли желваки. – На этот раз ты, Фараонша, вляпалась крепко. И отмазаться у тебя не выйдет. А ты уж, наверное, поверила, что неуязвима, да? Думала, никто тебя не достанет?

– Да ты меня пока и не достал, Олежек, – безмятежно отозвалась Ольга, отлично замечая, как этот ее привычный снисходительный тон мгновенно выводит Рогова из себя. – Я без понятия, что ты мне шьешь. И кто тебя сюда вообще пустил. Меня задержала полиция Турции, разве нет? Так с ними я и буду разговаривать. Разумеется, в присутствии своего адвоката.

– А вот это вряд ли, – едва сдерживаясь, заявил ей Рогов. – Ты все еще гражданка России, не забывай, хоть и турецким гражданством предусмотрительно обзавелась. Но я добьюсь твоей экстрадиции на родину. И там все твои европейские штучки не сработают, мы тебе напомним, что такое российская тюрьма…

– Грозишь, Олежек? – усмехнулась Ольга. Она поудобнее устроилась на стуле, закинула ногу на ногу и задумчиво сказала: – Да перестань, моей экстрадиции тебе никогда не добиться. И судить меня будут тут, по турецким законам. Но послушай, меня все эти годы один вопрос мучает. Что ж ты так ко мне прицепился? Отчего я тебе спать спокойно не даю? Признайся, Олег, мой светлый образ оказался таким незабываемым? Может, я – единственная, на кого у тебя встает? А с другими – пшик, ничего не получается?

Узкую мордочку Олега перекосило. Губы дернулись, ноздри раздулись. Он побагровел так, что Ольга подумала, не случилось бы с ним инсульта. А это было бы забавно – если бы ее врага на радостях от исполнения главной мечты хватил кондратий.

– Ты – тварь! – прохрипел он. – Тварь, которых надо душить. И если я хотя бы одну такую сотру с лица земли, значит, я уже прожил жизнь не зря. Без тебя воздух будет чище.

– Эк тебя зацепило, – задумчиво протянула Ольга. – Знаешь, мне правда жаль, что я так и не смогла тебя вспомнить. Наверное, в этом все дело, да? Такое не прощается? Поверь, я очень старалась, но увы. Не запомнился ты мне по сборной, извини. Но, должна отдать тебе должное, в следующие двадцать лет ты очень старался это исправить.

Наверное, не будь они в камере, наверняка утыканной устройствами слежения, Олег бы бросился на нее. Ольга сама не знала, для чего дразнит его теперь. Может, потому, что это единственное, что ей оставалось?

– Сука… – прошипел Олег, брызгая слюной, и грохнул кулаком по столу. – Кончай кривляться! Говори, по каким каналам ты сбывала наркосырье? Кто поставщик? Тебе пожизненное грозит, ты это понимаешь?

– Господь с тобой, Олежек, какое наркосырье? – издевательски захлопала глазами Ольга. – Я обо всем этом впервые слышу. А на твои вопросы буду отвечать только в присутствии своего адвоката. И тебе особо выпендриваться не советую, мы пока не в России. Головой об асфальт здесь не получится.