— Думал, ты убежишь дальше, — задыхаясь, говорит он.

— Я не бегаю, — отвечаю ему.

— О, я знаю. Ты типа паришь над землей, не касаешься ее, в отличие от нас, простых смертных.

— Будем теперь вести светскую беседу? — холодно язвлю я, чтобы погнать его. Большинство парней ушли бы, а он просто смеется.

— Ну, учитывая, что ты застала меня за очень интимным занятием, можно и несветскую.

— На что или на кого ты тратишь свое свободное время — твое личное дело. Кстати, поздравляю.

— С чем?

— С девушкой. Она очень красивая, и, похоже, ты ей нравишься. Из вас выйдет прекрасная пара.

Раник бросает на меня косой взгляд и заливается громким и звонким смехом.

— Что смешного? — разозлившись, огрызаюсь я.

— Ты… ты хоть понимаешь… да ладно, даже ты не настолько наивна. Мы не будем парой. И я ей не нравлюсь. Она просто меня хочет.

— Не знала, что есть разница.

Он фыркает, и в этом звуке слышится столько горечи.

— Что ж, позволь сообщить тебе: гребаная разница есть. — Он достает сигареты и, прикурив, выдыхает дым.

Я морщу нос.

— Они тебя убивают.

— Жизнь меня убивает, принцесса.

Странно слышать такое уже слишком глубокомысленное и мрачное заявление от парня, который улыбается, даже когда угрожает профессору.

— У них отвратительный запах, — не сдаюсь я. — Полчища твоих фанаток этого не оценят.

Он хохочет.

— У меня есть куча доказательств обратного.

— Восхитительно, — сухо отвечаю я.

— Что?

— Раник Мейсон использовал в одном предложении несколько слов более пяти букв. Во многих странах это приняли бы за чудо.

— Ха-ха. — Он выбрасывает сигарету. — Только посмотри на меня. Глянь, как я разрываюсь от смеха. Аж слезы выступили.

Я глупо улыбаюсь, но затем понимаю, что меня рассмешил Раник Мейсон, и, быстро стерев с лица все эмоции, концентрируюсь на испанском. Придвинувшись ближе, парень заглядывает в мой телефон.

— Ого, очень круто. Приложение есть в эпп-сторе?

— Нет.

— Хм, а где ты его скачала?

— Написала сама.

Его глаза округляются.

— Серьезно? — Ничего не отвечаю, тогда он повышает голос: — Серьезно, принцесса? Ты сама его сделала?

— Это несложно. Руби — нехитрый язык программирования. На нем легко написать учебную программу.

— Жаль тебя разочаровывать, но для большинства людей эта фигня сложна.

— Большинство людей способно изучить этот язык. Они просто не умеют концентрироваться, как мне кажется.

— Принцесса, умоляю, перестань скромничать, ты меня этим убиваешь.

— Тогда умирай быстрее.

Он шумно втягивает носом воздух.


— Есть ведь коэффициент интеллекта, и у всех он разный. Обычная концентрация тут не поможет. Возьмем меня: в начале года я по максимуму концентрируюсь и стараюсь, но все равно заваливаю предметы. Я просто тупой как валенок, безо всяких «если» и «но».

— А вот и первая вещь во вселенной, с которой мы оба согласны.

Теперь его очередь глупо улыбаться. Между нами повисает тишина, но другая, не как с тем парнем. Она менее напряженная и очевидная. Между нами будто дует ветерок, а не стоит глыба льда.

— Я должна тебя поблагодарить, — произношу я.

Раник чешет в затылке.

— За что?

— За Мэтерса. Если бы ты не вошел, то даже не знаю… — Я тяжело сглатываю. Еще один момент тишины, но теперь мрачнее. Весомее. — Не знаю, что бы произошло.

— Ты бы двинула ему по яйцам и доложила об инциденте, — отвечает Раник.

Я вздрагиваю и опускаю взгляд на землю.

— Я не такая смелая.

— Ты ведь пришла сюда, верно? На вечеринку. Я видел тебя с подругой, когда вы только приехали. Это место тебе явно не по душе, но ты все равно пришла. Ради нее. Это очень смело с твоей стороны. А еще мило.

Я фыркаю.

— Я не милая.

Раник смеется, и этот теплый звук отбивает у меня всякое желание прогнать парня.

— А по-моему, милая, принцесса. Можешь притворяться ледышкой сколько хочешь, но это не так. В тебе есть мягкость.

От такого комплимента я впадаю в шок. Меня еще никто не называл милой. Злой? Да. Язвительной? Определенно. Но никогда милой.

Смотрю Ранику в глаза. И тут меня осеняет.

У меня и раньше возникало множество гениальных идей, но эта ни с чем не сравнится. И по риску тоже, но он оправданный, потому что потенциальный выигрыш баснословный.

— Ты ведь опытный в общении с женщинами, — говорю я. — Знаешь, как ведут себя привлекательные девушки и что делает их такими.

Раник ухмыляется.

— Не буду скромничать — ты чертовски права.

— Но с учебой у тебя туго.

— Хоть вешайся.

— А я не умею быть привлекательной, зато в учебе мне нет равных.

Золотисто-зеленые глаза Раника сужаются.

— Не умеешь? Блин, я бы так не сказал. Ты просто другая. В хорошем смысле.

— Нет, именно не умею, — подвожу черту я. — Это не предмет спора, а факт.

— Не-а, но переубеждать тебя не стану — бесполезно, — вздыхает он. — Так к чему ты клонишь, принцесса?

— Мне нравится один парень.

Раник вздергивает бровь.

— Правда? И кто же этот везучий засранец?

— Неважно. Мне надо… стать более привлекательной. Хочу, чтобы он меня заметил, и как можно скорее, а то поздно будет.

— Почему? Какая-то девка уже запустила в него коготки?

— Все это детали, а их тебе знать не обязательно.

— Ладно, хорошо, значит, ты хочешь соблазнить этого парня…

— Привлечь его.

— Что в лоб, что по лбу, — отмахивается он. — И ты думаешь, я смогу тебя этому научить?