Фантастический роман





Marie Brennan

Turning Darkness into Light





* * *


Печатается с разрешения автора и его литературных агентов, JABberwocky Literary Agency, Inc. (США) при содействии Агентства Александра Корженевского (Россия).

Печатается с разрешения Todd Lockwood (США) при содействии Агентства Александра Корженевского (Россия)



Copyright © 2019 by Bryn Neuenschwander

All rights reserved

Cover and interior art © Todd Lockwood

© Д.А. Старков, перевод на русский язык, 2020

© ООО «Издательство АСТ», 2021





* * *



ПОТРЯСАЮЩАЯ НАХОДКА В АХИИ!



Бесценный клад: ранее неизвестные драконианские письмена



Триумф лорда Гленли



«Теперь-то мы, наконец, узнаем правду о прошлом»


Пусть и почти безводные, пустыни Ахии – настоящий кладезь секретов. Год от года пески их являют людям новые и новые реликвии прошлого, новые частицы культурного наследия древних дракониан, цивилизации, изумлявшей весь мир многие сотни – нет, многие тысячи лет.

И вот сегодня они отдали в руки человечества неоценимое сокровище, сравнимое с самим Сердцем Стражей – колоссальное собрание памятников драконианской письменности, спрятанных неведомо кем в глубочайшей пещере и позабытых всеми до наших времен. Экспедиция, возглавляемая Марком Фицартуром, эрлом Гленлийским, отважилась углубиться в пустынный регион под названием Каджр, где археологи на выдающиеся открытия отнюдь не рассчитывали. Там-то сам эрл, укрывшись в пещере от полуденной жары, и обнаружил клад из многих сотен табличек, абсолютно неизвестных современным ученым.

Чьи руки захоронили их под землей, в недрах этой пещеры, так далеко от любых известных на данный момент поселений? Был ли то некий древний отшельник или просто скупец, решивший спрятать свою библиотеку от чужих взоров? А может быть, эти тексты пытались сберечь от разгула насилия во времена Низвержения, положившего конец власти дракониан? Этого нам с вами не узнать уже никогда – разве что сами тексты содержат хоть какой-то намек на их ценность либо происхождение. Но содержание табличек пока, увы, неизвестно: опасаясь, как бы к месту находки с тем, чтоб поживиться сокровищами, не слетелись грабители, лорд Гленли настоял на скорейшем их вывозе. Найденное лорд намерен перевезти в родовое поместье Стоксли, под кровом коего уже собрал одну из обширнейших в мире частных коллекций памятников драконианской эпохи.

В ответ на просьбу о комментариях Симеон Кейвелл из Музея Томфри заявил следующее:

«Мы поздравляем лорда Гленли с невероятной удачей и надеемся, что он не замедлит поделиться подробностями открытия с мировой общественностью».



Отправитель: Канцелярия куратора отдела

драконианской культуры и искусства

Получатель: Алан Престон




14 нивиса,

Музей Томфри,

№ 12, Чизхольм-стрит, Фальчестер



Дорогой Алан!

Ладно, твоя взяла. Лорд Гленли, как ты и предупреждал, несносен до крайней степени. Пришлось мне в кромешной тьме садиться за руль и ехать к ближайшей гостинице: очень уж не хотелось, пользуясь радушием этого типа, ночевать у него.

Действительно, слухи о богатстве его частной коллекции ничуть не преувеличены, но, понимая, что половина сего собрания наверняка приобретена на заокеанских черных рынках, а другая – на нашем собственном черном рынке, в Ширландии, мне лично трудно тут чем-либо восхищаться. Именно с такими клиентами и любят водить дружбу субъекты вроде Джозефа Дорака: на сами реликвии ему, очевидно, плевать, собирает он их (особенно драконианские материалы) только ради престижа. Вспомнить хоть барельефы – бесценные сокровища, варварски спиленные с изначальных мест и, вероятно, доставленные на наши берега контрабандой, дабы украсить стены сарая, который он называет родовым поместьем, – честно тебе скажу: плакать хочется. Знай ахиатские власти, что в Каджре может отыскаться хоть что-либо ценное, не видать бы Гленли разрешения на поиски, как своих ушей. И вот теперь в его руках то, что газетчики упорно зовут «величайшей археологической находкой со времен Сердца Стражей» (ха! пари держу: он сам им за эти статейки платит!), и никто ничего не в силах с этим поделать.

Каких-либо способностей к языкам он, надо заметить, лишен, но к добру это, или к худу, сказать затрудняюсь. С одной стороны, подобные знания позволили бы ему по достоинству оценить находку, с другой же – в таком случае он, вероятнее всего, взялся бы исследовать письмена сам и, несомненно, за недостатком увлеченности, необходимой, чтоб сделать дело на совесть, изрядно бы напортачил. Словом, обстоятельства таковы: находку свою лорд Гленли оберегает так ревниво, что мне пришлось пререкаться с ним битый час, прежде чем он хотя бы позволил мне взглянуть на нее целиком – а поначалу, вообрази, упорно совал под нос несколько разрозненных табличек и на основании этих крох всерьез ожидал от меня развернутого, всестороннего суждения о материале!

Но в конце концов я его убедил. Суть в следующем.

Клад состоит из двухсот семидесяти одной таблички, включая сюда фрагменты таковых. Некоторые из фрагментов, по всей вероятности, составляют единое целое – по крайней мере, в трех парах я абсолютно уверен, но остальные (а их, должен сказать, немало) требуют более тщательного изучения. На мой взгляд, конечный итог выйдет ближе к двумстам тридцати.

Сохранность их весьма различна, однако насколько причиной тому небрежение консервацией, неизвестно. Гленли – в этом следует отдать ему должное – хватило ума позаботиться о ней немедля, так что, надеюсь, солевых повреждений особо опасаться не стоит. Но часть табличек (полагаю, еще до захоронения) подверглась значительному износу, а поверхность нескольких сильно выкрошена, что, боюсь, весьма затруднит, если не сделает невозможной, расшифровку пострадавших участков.

В отношении содержания – так сказать, ассорти. Беглый обзор (на большее времени у меня не имелось) примерно таков. Несколькие, вырезанные из известняка – скорее всего, царские указы, а большая часть – самый прозаический налоговый учет. (Знаешь, порой мне думается, что налоговому учету посвящена минимум половина всех созданных драконианами текстов, а то и больше.)

Но, что до остального… да, слухи верны – по крайней мере, на мой взгляд. Четырнадцать табличек имеют одинаковую форму и толщину, и писаны, похоже, одной и той же рукой. Судя по явной архаике языка (сплошь устаревшие символы, что делает расшифровку задачей крайне нелегкой) все это единый, непрерывный текст – на первый взгляд, повествовательного свойства. Прав ли лорд Гленли, объявляя его «утраченной историей драконианской цивилизации», или нет, без дальнейших исследований сказать не могу, но находка, бесспорно, потрясающая.

И в руках этого типа пропадает зря!

Однако надежда имеется. Памятуя, с какой неохотой Гленли позволил мне осмотреть таблички, я думал, что уговаривать его перевести текст и опубликовать перевод придется не один месяц. Но, видимо, он понимает, что, если содержание текстов так и останется неизвестным, через пять лет всем на его находку будет плевать, поскольку выполнить перевод предложил прежде, чем я хоть словом о том успел заикнуться. Более того: я убедил Гленли, что достоинство его древней фамилии требует отнестись к этим табличкам с величайшим вниманием и аккуратностью. Уверен, мысли твои уже устремились в известную сторону, но тут-то я тебя и удивлю, направив их ход двумя поколениями далее. Полагаю, нам следует привлечь к этой работе Одри Кэмхерст.

Согласно моему мнению, во всем, что касается владения драконианским языком, она легко может сравниться с дедом. Мало этого, в данном случае у нее имеется немалое перед ним преимущество, а именно – пол. Как ты сам говорил, в любом появившемся рядом мужчине лорд Гленли видит либо нижестоящего, либо соперника, угрозу собственному престижу, а между тем ни то ни другое делу нашему не на пользу. Мисс Кэмхерст, будучи женщиной, на демонстрации превосходства его не спровоцирует. Ну, а если он, паче чаяния, вздумает кичиться перед ней высотой положения – что ж, имя бабушки послужит Одри и мечом и щитом. Учитывая, что все внимание ее семьи в данный момент сосредоточено на приготовлениях к Фальчестерскому Конгрессу, который откроется следующей зимой, дед ее вряд ли располагает временем и силами, потребными для решения подобной задачи, а вот Одри за такой шанс ухватится обеими руками.

Нет, лорду Гленли я ее пока не рекомендовал, так как полагаю, что наша юная леди заслуживает предупреждения, прежде чем я приведу его к ней на порог, однако, если у тебя не имеется против сего серьезных возражений, намерен написать ей безотлагательно. Миру не терпится узнать, о чем могут поведать эти таблички, и нам не следует заставлять его ждать.



Твой друг,

Симеон.





Из дневника Одри Кэмхерст





4 плювиса


Сегодня, прибыв в родовое поместье лорда Гленли, попала под проливной дождь, за время недолгого пути от автомобиля до двери превративший меня в мокрую курицу. Хватило б его лакею ума держать в кабине авто зонтик, ничего подобного бы не произошло. Небрежение службой? Или тонкий расчет со стороны лорда Гленли? Знаю, Симеон полагает, что, поскольку я не мужчина, эрл не почувствует надобности вести себя со мной вызывающе, однако сама не так уж в этом уверена. За время знакомства, пусть пока что и непродолжительного, у меня создалось впечатление, будто он откровенно наслаждается ситуацией: подумать только, в его поместье, в такую даль, ради того, чтобы взглянуть на его таблички, приехала внучка самой леди Трент! Но, исходя из сказанного Симеону Аланом, я невольно задаюсь вопросом: уж не боится ли он, как бы отныне предметом общего интереса вместо него не сделалась я? Возможно, позволив мне вымокнуть, он этак по-своему ставит меня на место?

Что ж, ладно. Если такова цена права взглянуть на таблички, я ее заплачу. Судя по всему, что я слышала о лорде Гленли, над находкой своей он трясется, будто мать-дракониха над кладкой яиц. (Кстати, отчего эта метафора у нас до сих пор в ходу, хотя гранмамá неопровержимо доказала, что большая часть драконов яиц не высиживает?) Таким образом, внушить ему столь неодолимую тягу опубликовать свое новое приобретение могло разве что только чудо, и как-то сомнительно мне: не вздумается ли ему пойти на попятную? Если вдруг вздумается… ну нет, тайком утащить с собой копии своих записей я отнюдь не побрезгую, и будь что будет. Не сомневаюсь, залог отец за меня внесет, а после я предстану перед судом этакой трогательной, целеустремленной приверженкой науки, и газетчики подобный спектакль проглотят сразу же, только подавай.

Увидев меня, лорд Гленли здорово опешил – и, полагаю, вовсе не оттого, что я до нитки промокла. Обычно люди склонны забывать, кто такова моя мать, хотя все, что бы наше семейство ни сделало, неизменно попадает на первые полосы газет, потому и ожидают, что я окажусь типичной ширландкой, потому и удивляются, обнаружив, что это не так.

Однако опомнился он, стоит отдать ему должное, быстро.

– Мисс Кэмхерст, – заговорил он, вспомнив о подобающей случаю учтивости, – добро пожаловать в Стоксли. Сожалею, что дорога оказалась для вас столь утомительной.

– Похоже, здесь настоящий сезон дождей, – сказала я, в то время как с меня вовсю текло на мраморный пол. – Но ничего. Если бы всю дорогу сюда пришлось плыть, я и на это пошла бы. Когда я могу приступить?

Тут лорд снова опешил.

– Приступить к… Девочка моя дорогая, вы ведь едва в дом вошли! Мне бы и в голову не пришло вот так, с порога, усаживать вас за работу.

«Девочка…» Мне это обращение – всегда как кость в горле. Я в свои двадцать три женщина вполне взрослая, но, видимо, так и останусь в глазах окружающих девчонкой, пока не поседею или замуж не выйду.

– Вы меня за работу и не усаживаете, – сказала я. – Я сажусь за нее сама. Сказать откровенно, мне просто не терпится взглянуть на вашу находку. Позвольте только досуха вытереться, и…