Потершись своим носом о мой, он предложил:

— Давай сходим куда-нибудь пообедать. Или ты предпочтешь заказать обед сюда?

— Ты уверен, что нам стоит куда-то идти?

— Я хочу, чтобы у нас с тобой было настоящее свидание.

Отказать ему в этом, прекрасно понимая, что значит для него подобный шаг, я, разумеется, не могла. Этот шаг много значил для нас обоих, особенно если учесть, какой катастрофой обернулось для нас прошлое свидание.

— Звучит романтично. Отказаться просто невозможно.

В награду я получила радостную улыбку, а потом мы вместе приняли душ. Меня восхищала интимность этой процедуры: мне было приятно мыть его и ощущать его ладони на своей коже. А когда я положила его руку себе между ног, так что два пальца погрузились в меня, то увидела в его глазах уже знакомый блеск, появившийся, когда он понял, что его сперма еще во мне.

— Моя.

В ответ я обеими ладонями взяла его член и прошептала в ответ то же самое.

В спальне я приложила к себе новое голубое платье:

— Гидеон, ты сам его выбирал?

— Ага. Тебе нравится?

— Еще как, — улыбнулась я. — Еще мама говорила мне, что у тебя прекрасный вкус… за исключением того, что ты отдаешь предпочтение брюнеткам.

— Каким еще брюнеткам? — посмотрев на меня, буркнул он и исчез в огромной гардеробной.

— Ага, зацепило.

— Загляни-ка в верхний ящик справа, — сказал он.

Я подумала о том, не хочет ли он просто тем самым отвлечь меня от мыслей обо всех брюнетках, с которыми его фотографировали, включая Магдалену, однако, положив платье на кровать, выдвинула ящик. Внутри оказалось женское белье от Карин Жильсон, моего размера, причем самых разных цветов. Были там и подвязки, и шелковые чулки, все в упаковках.

Когда Гидеон вернулся обратно с одеждой в руках, я, уставившись на него, спросила:

— Так у меня теперь тут свой ящик?

— Три ящика в шкафу и два в ванной.

— Гидеон, — улыбнулась я, — вообще-то, ящик для вещей любовнику предоставляют только через несколько месяцев знакомства.

— С чего ты взяла? — Он положил свою одежду на кровать. — Ты что, жила с кем-нибудь, кроме Кэри?

— Чтобы иметь свой ящик в чужом доме, вовсе не обязательно с кем-то там жить, — смерила я его взглядом.

— Это не ответ, — нахмурился он и легонько оттеснил меня в сторону, чтобы взять пару чистых трусов.

Поняв, что у него начинает портиться настроение, я поспешно сказала:

— Нет, я не жила вместе с другим мужчиной.

Наклонившись, Гидеон небрежно поцеловал меня в лоб и добавил:

— Я хочу, чтобы наши отношения были для тебя чем-то особенным.

— Так оно и есть. Честно признаться, я даже немного сопротивляюсь. Уж слишком быстро все происходит. Мне кажется, это слишком хорошо, чтобы быть правдой.

— Возможно. Но даже если и так, то мы это заслуживаем.

Я подошла к нему и позволила ему обнять себя. Поскольку лучше всего чувствовала себя именно в его объятиях.

— Для меня невыносима мысль о том, что ты ждешь, когда все это кончится, — поцеловал он меня в голову. — Все именно так. По тебе видно.

— Извини.

— Нам просто нужно придать тебе побольше уверенности. — Он пробежал пальцами по моим волосам. — Только как это сделать?

Я помедлила, собираясь с духом, а потом спросила:

— А ты пошел бы со мной на парную терапию?

Его пальцы замерли. Он стоял, глубоко дыша.


— Ты просто подумай об этом, — предложила я. — Может, пойдешь и просто посмотришь, что к чему?

— Я делаю все не так? В том, что касается нас с тобой? Я так сильно все порчу?

Я подалась назад, чтобы взглянуть на него.

— Нет, Гидеон. Ты само совершенство. Для меня, во всяком случае, никого лучше нет. Я без ума от тебя. Но мне кажется…

Он поцеловал меня.

— Ладно, будь по-твоему. Схожу.

В этот момент я любила его. До умопомрачения. И в следующий тоже. Да и всю дорогу до ресторана «Маса», где обед был просто великолепным. Зал оказался практически пустой, встретивший нас метрдотель приветствовал Гидеона по имени. Все поданные на стол блюда были выше всяких похвал, а вино — таким дорогим, что лучше и не думать. Гидеон включил на полную мощность свое обаяние.

В выбранном им для меня платье я чувствовала себя красавицей, и на душе стало значительно легче. Он уже узнал обо мне все самое плохое, и это его не оттолкнуло.

Он погладил меня по плечу… затем по голове… и наконец по спине. Он поцеловал меня в макушку, потом за ухом, слегка прикасаясь языком к чувствительной коже. Его рука под столом сжимала то мое бедро, то колено. От осознания его близости я чувствовала внутреннюю дрожь. Я хотела его, умирала от желания.

— А где ты познакомилась с Кэри? — спросил он, глядя на меня поверх бокала с вином.

— На психотерапевтических занятиях. — Я положила руку на его ладонь, остановив движение его пальцев по моей ноге, и, заметив озорной блеск в его глазах, улыбнулась. — Мой отец — коп. По своим каналам он узнал про доктора Трэвиса, который был обалденным специалистом как раз по съехавшим с катушек подросткам, а я была именно из таких. Ну а Кэри тоже посещал его сеансы.

— Обалденным, говоришь? — улыбнулся Гидеон.

— Доктор Трэвис и вправду не похож ни на одного психотерапевта, с кем мне приходилось иметь дело. Начать с того, что его офис был расположен в бывшем спортзале. Доктор Трэвис придерживался политики открытых дверей, и тусоваться там было для меня куда интереснее, чем лежать у кого-то на кушетке. К тому же у него имелось классное правило. Он сам был очень честным и требовал честности от других. Малейшее отступление от этого правила выводило его из себя. Мне это в нем особенно нравилось. Он искренне переживал за каждого из нас.

— А в Университет Сан-Диего ты поступила, потому что твой отец живет в Южной Калифорнии?

Мой рот непроизвольно скривился: вот и опять выяснилось, что он знает обо мне нечто, о чем я не рассказывала.

— И много ты всего обо мне накопал?

— Да сколько смог.

— А захочу я знать, во сколько это обошлось?

Он поднес мою руку к губам и поцеловал тыльную сторону ладони.

— Вряд ли.

Я сердито тряхнула головой:

— Да, именно поэтому я и поступила в Сан-Диего. Пока росла, мне не удавалось проводить с отцом достаточно времени. Ну и потом, не терпелось вырваться из-под маминой опеки. Она меня достала.

— Но о том, что с тобой случилось, отцу ты, конечно, не рассказывала?

— Нет. — Я покрутила ножку бокала. — Он знает лишь то, что я была злостным нарушителем порядка, причем с обостренным чувством собственного достоинства. Одним словом, неуправляемым подростком. Но о Натане отец не знает ничего.

— Почему?

— Потому что он все равно не смог бы изменить то, что случилось. Натан понес наказание. Его отец заплатил немалые деньги в возмещение ущерба. Правосудие свершилось.

— Не согласен, — холодно заявил Гидеон.

— А чего еще ты ждал?

Он сделал большой глоток и только потом ответил:

— За столом этого лучше не описывать.

— Ох!

Поскольку его тон, а также ледяной взгляд не оставляли места для сомнений, я предпочла промолчать и сосредоточиться на принесенной еде. Меню в ресторане не было, только «омакасе» — предложение шеф-повара, и каждое блюдо отличалось своеобразием и удивительным вкусом. Здесь обслуживали так, словно мы были хозяевами этого заведения.

— Обожаю смотреть, как ты ешь, — произнес Гидеон после небольшой паузы.

— Что ты имеешь в виду? — бросила я на него подозрительный взгляд.

— Ты ешь очень аппетитно. И даже постанываешь от удовольствия, от чего я просто торчу.

— По твоему же признанию, у тебя всегда торчит, — толкнула его плечом я.

— Сама виновата, — ухмыльнулся он.

Гидеон ел лениво, а на счет с астрономической суммой даже и не взглянул.