Взглянув на часы, я увидела, что уже перевалило за шесть, и сказала:

— Ну, мне пора собираться. Ты уж поосторожнее там, на своей работе, ладно? А то я ведь тоже за тебя переживаю.

— Буду стараться. Пока, детка.

От этого до боли знакомого прощания у меня комок встал в горле.

— Ой, папа, постой. Я собираюсь приобрести новый сотовый. Как куплю, сразу пошлю тебе номер.

— Что, снова? Ты же посылала совсем недавно, сразу как переехала.

— Ну… короче, долго рассказывать. И неинтересно.

— Хм… Тогда не откладывай. Мобильные, они нужны для безопасности и чтобы играть в «Сердитых птиц».

— Тащусь от этой игры! — Я рассмеялась, а когда он тоже рассмеялся, в груди моей разлилось тепло. — Звякну тебе через несколько дней. Будь здоров.

— Это уж непременно.

Положив трубку, я некоторое время сидела молча, ощущая полноту гармонии своего мира: чувство, никогда не длившееся долго. Примерно через минуту мои размышления прервала врубленная на всю мощь стереосистема в спальне Кэри, и музыка группы «Хиндер» заставила меня оторвать зад от стула. Я поспешила в свою комнату готовиться к вечеру с Гидеоном.





* * *


— Ожерелье надевать или нет? — спросила я Кэри, когда он вошел в мою спальню. Выглядел он потрясающе: изысканно и круто одновременно, и, уж конечно, сразу привлекал к себе внимание.

— Хмм. — Кэри склонил голову набок, пристально меня рассматривая. — Ну-ка, приложи еще раз.

Я приложила к шее золотое монисто.

Присланное мамой платье было ярко-красного — точно пожарная машина — цвета, но по фасону напоминало тунику: одно плечо было голым, косой вырез открывал ложбинку между грудей, а длинный разрез — правое бедро. Платье полностью обнажало спину, вплоть до копчика, и держалось сзади лишь на унизанном горным хрусталем тонком шнуре.

— Даже не думай, — заявил он. — Поначалу я склонялся к золотым подвескам, но теперь, наверное, лучше всего подойдут серьги с бриллиантами, самые большие, какие у тебя найдутся.

— Что? Правда?

Я хмуро воззрилась на свое отражение, тогда как Кэри подошел к моей шкатулке с драгоценностями и принялся там шарить.

— Вот! — Он протянул мне серьги, подаренные мамой на мое восемнадцатилетие. — Именно то, что надо. Примерь.

Я последовала его совету и убедилась, что он прав. Вид был совсем другой, чем с золотым ожерельем: меньше блеска, но куда больше откровенной чувственности. Кроме того, серьги удивительно гармонировали с браслетом на правой лодыжке, который так понравился Гидеону. Волосы у меня были убраны назад, а по спине спускались нарочито небрежным каскадом. Выглядела я сексуальной до невозможности, что еще больше подчеркивали дымчатые тени для век и блеск для губ.

— Кэри Тейлор, и что бы я без тебя делала?

— Детка… — он положил мне руки на плечи и прижался своей щекой к моей, — этого ты никогда не узнаешь.

— Ты, между прочим, тоже классно выглядишь.

— А то нет?

Он моргнул и отступил на шаг. В своем роде Кэри мог бы посостязаться и с Гидеоном, при всех его деньгах. Правда, по сравнению с брутальной красотой Гидеона внешность Кэри была более утонченной, но каждый по-своему был неотразим. Смотреть на них было сплошным удовольствием, граничащим с вожделением.

Когда я только познакомилась с Кэри, он был тощим наркоманом с затуманенным, потерянным взглядом. Но меня стразу потянуло к нему, и я начала с того, что присоединилась к нему на занятиях по групповой терапии. Поначалу он обошелся со мной довольно грубо, поскольку считал, что мной, как и другими, руководит желание перепихнуться, но, когда я твердо и недвусмысленно дала понять, что этого мне не надо, в нем пробудился интерес, и в конечном счете мы стали лучшими друзьями. Он заменил мне брата, которого у меня никогда не было.

Зазвонил интерком, и я подскочила, осознав, что вся на нервах.

— Забыла сообщить консьержу, что Гидеон вернется, — глядя на Кэри, сказала я.

— Не беспокойся, я все улажу.

— А ничего, что тебе придется ехать без меня со Стэнтоном и мамой?

— Шутишь? Они ведь меня любят. — Его улыбка затуманилась. — А что, у тебя есть сомнения, стоит ли ехать с Кроссом?

Я глубоко вздохнула, припомнив, что еще совсем недавно лежала на спине и испытывала оргазм за оргазмом.

— Нет, на самом деле нет. Просто все происходит слишком быстро и оборачивается лучше, чем я ожидала, да и вообще представляла себе, что захочу…

— Просто тебе интересно знать, где тут улов. — Кэри протянул руку и легонько постучал пальцем по кончику моего носа. — Ева, он и есть улов. Ты его поймала. Вот и наслаждайся.


— Пытаюсь.

Я была благодарна Кэри за понимание меня и того, как работало мое сознание. Жить рядом с ним было куда легче, поскольку я знала, что он всегда поможет заполнить пробелы, осмыслить которые мне самой не под силу.

— Нынче утром я провел некоторое расследование и выяснил массу пикантных подробностей. Распечатка у тебя на столе. Если захочешь, можешь посмотреть.

Я вспомнила стрекотание принтера, работавшего как раз перед нашей поездкой в спа-салон. Приподнявшись на цыпочки, я чмокнула Кэри в щеку.

— Ты лучше всех. Я люблю тебя.

— И я тебя тоже, детка, — отозвался он и направился к двери. — Спущусь вниз и приведу его сюда. Не спеши: он явился на десять минут раньше.

Улыбаясь, я проводила Кэри взглядом, а когда он вышел в коридор, затворив за собой дверь, прошла в маленькую комнатку рядом с моей спальней и на крайне непрактичном секретере, присмотренном мне мамой, нашла папку с распечатками текстов и изображений. Усевшись, я погрузилась в историю Гидеона Кросса.

И ощутила себя чуть ли не свидетельницей крушения поезда, узнав, что он доводился сыном Джеффри Кроссу, бывшему главе фирмы, которая занималась инвестиционными ценными бумагами. В итоге Джеффри Кросса уличили в организации колоссальной аферы по «схеме Понци», иными словами, финансовой пирамиды. Гидеону было всего пять лет, когда его отец пустил себе пулю в лоб, предпочтя смерть неминуемому тюремному заключению.

«Ох, Гидеон!»

Я попыталась представить его ребенком: симпатичный темноволосый мальчик с дивными голубыми глазами, полными жуткой растерянности и печали. Этот образ разбивал мне сердце. Страшно даже подумать, что пришлось пережить бедному мальчику в столь нежном возрасте. Его мать со временем вышла замуж за Кристофера Видала, музыкального администратора, и родила еще двоих детей, Кристофера Видала младшего и Айерленд Видал, но создавалось впечатление, что прибавление семейства и обретение финансовой стабильности пришли слишком поздно, для того чтобы избавить Гидеона от последствий пережитого тяжелого потрясения. Болезненные эмоциональные раны вынудили его замкнуться в себе.

Размышляя о подходе Гидеона к таким вопросам, как ухаживание, общественная жизнь и секс, я довольно критично и заинтересованно изучила фотографии, на которых он был с женщинами, и убедилась, что мама тут не ошиблась — одни брюнетки. Женщина, попадавшаяся на снимках чаще других, имела явные признаки испанской крови. Она была выше меня ростом и скорее стройная, чем пышная.

— Мадемуазель Перес, — пробормотала я, неохотно признавая, что она весьма хороша собой. В ее манере держаться чувствовалась всегда восхищавшая меня ярко выраженная уверенность.

— Ты не находишь, что уже пора? — прервал мои размышления Кэри, в голосе которого угадывалась легкая усмешка. Он стоял в дверях моей комнаты, небрежно прислонясь к косяку.

— Правда?

— Думаю, через минуту он к тебе нагрянет. Едва себя сдерживает. — (Я закрыла папку и встала.) — Ну что, интересное чтение?

— Очень.

Мне на самом деле было интересно узнать, как отец Гидеона, а особенно его самоубийство повлияли на его жизнь. Впрочем, было очевидно, что все ответы на подобные вопросы дожидаются меня в соседней комнате.

Я вышла из спальни, прошла по коридору к гостиной и немного помедлила на пороге. Гидеон стоял у окна спиной ко мне и смотрел на город. Сердце мое забилось часто-часто. Мне было видно его отражение в стекле. Взгляд Гидеона был сосредоточенным, линия рта жесткой. Скрещенные на груди руки выдавали скрытое беспокойство, некую настороженность. Отстраненный и далекий, он, по сути, был человеком, который всегда одинок.

Ощутив мое присутствие, а возможно, и мое желание, Гидеон повернулся и замер, а я скользила по нему взглядом, впитывала в себя его образ. Все в нем выдавало могущественного магната, а его сексуальная привлекательность буквально обжигала глаза. От одного вида порочно обрамлявших лицо черных волос пальцы мои сжимались в неудержимом желании в них вцепиться. А когда он на меня посмотрел… сердце мое готово было выскочить из груди.

— Ева.

Демонстрируя каждым шагом силу и грацию, он подошел ко мне и, взяв руку, поднес ее к губам. Взгляд его был требовательным — жарким и сосредоточенным, — а стоило его губам коснуться моей кожи, как вверх по руке пробежали мурашки, в памяти вспыли грешные прикосновения его губ к моему телу. Что вызвало мгновенное возбуждение.

— Привет.

— Привет. Выглядишь потрясающе. Мне не терпится тебя показать, — сказал он, и глаза его потеплели.

— Хочется верить, что оправдаю твои надежды, — произнесла я с удовлетворенным вздохом, вызванным комплиментом.

Крохотная складочка залегла между его бровями.

— Ты все взяла, что нужно?

Тут подоспел Кэри с моей черной бархатной шалью и с перчатками до локтей:

— Вот, держи. А блеск для губ я сунул в твою сумочку.

— Ты лучше всех, Кэри.

Он подмигнул, тем самым дав мне понять, что заметил презервативы, лежащие во внутреннем кармашке.

— Спущусь вниз вместе с вами.

Забрав у Кэри шаль, Гидеон набросил ее мне на плечи, и от прикосновения его рук к шее меня словно ударило током, так что я не сразу заметила, как Кэри протягивает мне перчатки. Спуск на лифте оказался настоящим тестом на умение выдерживать острейшее сексуальное напряжение. Кэри, правда, вроде бы ничего не замечал: стоял себе слева от меня, засунув руки в карманы, и посвистывал. Но вот Гидеон прямо-таки излучал мужскую силу, даже при том, что не двигался и не издавал ни звука. Я чувствовала исходящий от него магнетизм: я снова покрылась мурашками, а дыхание сделалось учащенным и неглубоким. Когда двери отворились и выпустили нас из замкнутого пространства, я испытала облегчение.

Внизу, дожидаясь кабины, стояли две женщины, которые при виде Гидеона и Кэри чуть не потеряли сознание. У меня сразу улучшилось настроение, и я даже улыбнулась.

— Леди, — приветствовал их Кэри неискренней улыбкой.

Я нутром чувствовала, как напряженно работают клетки их мозга, посылая им неверные сигналы.

В отличие от Кэри Гидеон ограничился холодным кивком и стал подталкивать меня к выходу, придерживая рукой за низ оголенной спины. От этого прикосновения, похожего на электрический разряд, меня бросило в жар. Я сжала руку Кэри:

— Прибереги для меня танец.

— Непременно. Скоро увидимся.