– Вам никем не нужно притворяться, чтобы клеить девчонок. Просто не ожидала, что вы такой молодой и красивый. Плюс ко всему немного странно видеть доктора в такой дыре.

– Ну да, я здесь еще ни разу не был. Это была идея Кори.

– И я рада, что вы приняли его предложение. Кори сказал, вы сегодня расстались со своей девушкой, – прикрыв глаза, она смотрит на меня таким же взглядом, что и Кори чуть ранее, но ее – бледная копия по сравнению с его, и никак на меня не влияет.

– Ага. И думаю, если этот жеребец нарасхват соизволит дать любовный совет, я просто обязан его принять, – я жестом показываю в сторону бара, где вокруг Кори собрались уже три девушки. Две с одной стороны, одна с другой – прямо сцена из фильма. Никогда не думал, что увижу такое в реальной жизни, но вот, пожалуйста, любуйтесь.

Элли смеется.

– Он пользуется популярностью, это точно. Но не стоит недооценивать себя. Я подошла сюда, потому считаю тебя здесь самым симпатичным парнем.

Она как бы случайно кладет свою руку на стол рядом с моей, но я решаю не обращать внимания.

Приходит Кори с подносом с тремя «Манхэттенами» и тремя стаканами воды.

– Поверить не могу, что ты шел через весь зал и ничего не разлил. Тем более с такими бокалами. Я даже просто держать не могу этот бокал, чтобы не пролить хотя бы каплю.

– Эй, мужик, – говорит он, думая, что с манхэттенским акцентом, но, к сожалению, с очевидным среднезападным. – Если я смог интубировать двухсоткилограммового пациента с узелками на голосовых связках, то удержать несколько паршивых стаканчиков – тем более. Между прочим, рассчитываю на хорошие чаевые.

Мы с Элли покатываемся со смеху, хотя я уверен, она не разбирается в медицинской терминологии.

– Интубировал оперного певца? – спрашиваю я его.

– Нет. Это было у нас в учебниках. Но ты чертов гений, если сообразил. У тебя, наверное IQ 160 или больше.

Насмешливо кланяюсь, после чего делаю глоток коктейля и кашляю.

– Э-э… Этот «Манхэттен» хуже ужасного. Но с другой стороны тут и не Уолдорф-Астория.

– Может, тебе стоит как-нибудь пригласить нас в Уолдорф-Асторию выпить по «Манхэттену», – замечает Элли.

У этой девочки, наверное, папа стекольщик, потому что ее намерения прозрачны донельзя.

Кори смотрит на меня через стол, и выражение его лица мне непонятно. Темный блеск в глазах и полуулыбка создают жуткое впечатление, будто он просто заглянул ко мне в душу и прочитал все мысли.

Или он просто смеется надо мной?

Внезапно я не могу думать ни о чем другом. Мне фиолетово на болтовню этой сидящей рядом со мной официантки про Косумель [остров в Карибском море, популярный курорт – прим. перев.] и про то, что ей нужен новый паспорт. Я просто хочу знать о происходящем в голове у Кори, что заставляет его так на меня смотреть. И хочу знать, что он обо мне думает. Считает меня скованным занудой? Мудаком-трудоголиком? Я ему нравлюсь?

Вот черт. Я пьян.

Одним глотком допиваю остатки этого жуткого пойла и осторожно ставлю на стол пустой бокал, потому что как врач скорой знаю – самый большой процент случаев повреждений нервов и сухожилий кистей рук именно от осколков стекла. Потом встаю и молча иду в туалет. Мне нужно выбраться из прокуренного помещения и проветрить голову. От Ред Булла мое сердце колотится, подхлестывая мысли.

Неожиданно Кори идет за мной.

– Ты в порядке, Бен?

– Да. Нормально. Просто хочу уйти из этого дыма. Я не очень к такому привык.

– Понимаю. Я тоже тяжело переношу дым. Глаза жжет, голова болит и одежда отвратно воняет.

– Точно, – я наклоняюсь над раковиной плеснуть в лицо холодной водой, ощущая, как стало полегче.

– Почему бы тебе не пойти потанцевать с этой прелестной молодой леди, что я привел для тебя? Она на тебя запала. Так и чувствую исходящие от нее флюиды.

– Мне плевать на нее, Кори. У нее доллары в глазах сверкают, – мой голос получается грубее, чем я надеялся.

– Бен, все, чего я хотел, – это чтобы ты хорошо провел время и отвлекся от негативных мыслей. И никак не думал сделать хуже. Просто хочу, чтобы ты был счастлив. Скажи, что могу для этого сделать, и я сделаю. Что бы то ни было.

Я смотрю на свое отражение в зеркале. От стресса взгляд пустой, а на висках слегка вьются влажные после умывания волосы. Чувствую себя наполненным новыми силами, но при этом немного не в себе, что не есть хорошо.

– Хочу поиграть во что-нибудь.

В голове начинает созревать план, но я даже не хочу его анализировать. Учитывая гипернаблюдательность Кори, то будет нелегко, но все же думаю, повеселюсь.

Когда мы возвращаемся к столику, Элли выглядит нервничающей. Я бы даже сказал, она вот-вот удерет.

– Извини нас, Элли, – нежно взяв ее за руку, я поглаживаю каждый ее палец. – Тут слишком накурено, а я плохо переношу дым.

– Тоже терпеть не могу дым, – с энтузиазмом отвечает она, сморщив дерзкий носик. – Им пропахивает одежда, ужасно болит голова.

Кори пожимает плечами.

– На лицо все симптомы воздействия сигаретного дыма. Вы должны написать об этом статью, док.


– Одну уже написал. Теперь вот подумываю написать о сексуальном поведении человека в условиях малой группы. Скажем, речь пойдет о трех участниках. Что скажешь?

– Превосходно. Но разве не понадобится немало исследований?

– Конечно. Я не обойдусь без ассистента с медицинским образованием. Ты готов?

Кори хмурится и медленно качает головой.

– Даже не знаю, Бен. У меня тут не так много опыта. Ты же знаешь, я только начал.

– У тебя талант, уж поверь, – меня преследует излишне четкое воспоминание о его прижимающемся члене к моему сквозь тонкую стенку плоти, и мне приходится сделать глубокий вдох, чтобы не так часто дышать.

Господи, прошу, не допускай больше подобных мыслей в моей голове.

Элли рассеянно улыбается, и я уверен, все это прошло мимо ее хорошенькой головки. Впрочем, это хорошо. Главное, Кори понимает, о чем речь, и ладно. Наконец возвращается наша официантка с тремя «Мохито» на подносе.

– Это вам от того парня, – она показывает на мужчину лет под сорок, подтянутого и симпатичного, со светлыми волосами и в очках в тонкой оправе. Он сидит один, и когда мы поворачиваемся в его сторону, в знак приветствия приподнимает свой бокал с «Мохито».

В своем костюме и белой рубашке он выглядит тут еще большим чужаком, чем я. Видимо, бизнесмен, который обнаружил, что в единственном приличном отеле города толком негде выпить.

– Не трогайте их, – тихо говорит Кори, и мы с Элли удивленно смотрим на него.

– Почему нет? – спрашивает она. – Нас просто угостили коктейлем. Кажется, он вполне может себе это позволить.

Кори ставит свой бокал обратно на поднос.

– Мы не знаем, чего он хочет.

– Может, я ему понравилась, – замечает Элли. – Меня часто угощают.

Под тяжелым взглядом Кори я тоже отставляю свой бокал и кладу руки на колени. После чего он забирает бокал у Элли и пододвигает поднос к официантке.

– Отправьте их назад. Скажите, что мы благодарим, но принять не можем. И принесите нам шесть шотов текилы.

– Как скажете, – взяв поднос, она идет к столику бизнесмена.

Элли надувает губки и скрещивает руки на груди, как ребенок, готовый закатить истерику.

– Там был мой коктейль!

– Кори прав, Элли. Не стоит принимать напитки у незнакомцев. Что, если он какой-нибудь серийный убийца? Мы закажем тебе, сколько захочешь, можешь даже упиться в хлам, так что успокойся.

Бросаю взгляд в сторону нашего таинственного дарителя, чтобы посмотреть, как он примет отказ, но его уже нет. На столике стоят нетронутые бокалы с несколькими купюрами под одним из них.

Какое-то время мы обсуждаем, кто какую любит пиццу, самые жуткие аварии на шоссе, у кого сколько пар обуви, лучшие концерты и важность протеиновых коктейлей после тренировки. Напитки текут рекой, особенно текила. После трех я замечаю, что перебрал.

– Бен хочет поиграть, – говорит Кори Элли. – Не совсем понимаю, о чем он именно. Ты почему не скажешь нам, Бен?

– А, точно, чуть не забыл. Думал, можем сыграть несколько раундов в бутылочку.

От неожиданности брови что Кори, что Элли взлетают вверх. Элли в восторге от этой идеи начинает аплодировать. Кори ошеломленно застыл.

– Доктор Харди, – говорит Элли, – уверена, любой из присутствующих в баре заплатил бы неплохие деньги, чтобы увидеть, как мы втроем играем в бутылочку. Я так особенно.

– Мы не будем баловаться со стеклянной бутылкой, рискуя расколотить ее в этом божественном заведении, так что предлагаю альтернативу: орлянку. Мы в нее играли в колледже, – достаю четвертак из кармана. – Подбрасывать буду я, а двигаться будем против часовой стрелки. Тот, кому выпадет орел, целует соседа справа, кому решка – слева. То есть, Элли, ты говоришь, что твоя очередь, и я подбрасываю монетку. Если выпадет решка, ты целуешь Кори. Если орел – меня.

– У меня вопрос, док, – Кори поднимает руку, как на уроке. – Что будет, если в мою очередь выпадет решка?

– Тогда тебе придется меня поцеловать, – невинно улыбаясь, отвечаю я. – Согласен?

Он тяжело сглатывает. Вижу, как подпрыгивает его адамово яблоко и сжимается челюсть. Он выглядит почти злым, и я задумываюсь, не зашел ли слишком далеко с играми.

Но я продолжаю, прежде чем он успевает что-либо ответить.

– А что насчет тебя, Элли? Ты не против?

– Черт, да! – громко вскрикивает она. – Я же говорила тебе, что даже готова заплатить.

Я решаю уточнить, попутно оценив реакцию каждого.

– Тебе будет некомфортно видеть двух целующихся парней? – откинувшись на спинку стула, я начинаю в полной мере осознавать, что конкретно напился.

– Доктор Харди, я с удовольствием поцелую каждого из вас. С огромным, – она улыбается и соблазняюще касается языком нижней губы. – Но если поцелуются два таких горячих парня, как вы с Кори… Ну вот прям настоящий поцелуй – с языками… Я, наверное, упаду в обморок. Вам придется меня реанимировать.