***

Спустя целую вечность наступает наконец семь утра. До конца смены пятнадцать минут, и я торчу на сестринском посту со стеклянными стенами, записываю графики нескольких пациентов. Я бешусь, потому что заснул в ординаторской на целый час, вместо того чтобы доделать свои дела.

– Боже правый! – восторженно воскликнула одна из медсестер. – Ты только посмотри. Это тот парень с рождественской вечеринки, о котором я тебе говорила, Фрэн.

Обычно я не вслушиваюсь в их надоедливую болтовню, но эта фраза привлекает мое внимание. И мне даже не надо поднимать голову, чтобы понять, о ком они. Кори поставил нашу больницу на уши.

– Господи, Табита. Такого красавца я в жизни не видела. Думаю, я просто… – тут она замолкает, поняв, что я по-прежнему рядом.

По какой-то причине это раздражает до чертиков, что они таким образом говорят о нем. Терпеть не могу ревновать, но не могу отрицать, что чувствую сейчас именно это. Думаю, это естественная реакция, так как я всегда был тут хозяином положения, а теперь меня потеснил новый парень. Но ко всему прочему он мой друг, и меня слегка тревожит, что они смотрят на него, как на объект.

Почему это меня вообще беспокоит?

Кори лениво подходит к сестринскому посту и останавливается в дверях, обеими руками держась за притолоку и чуть подавшись вперед, будто он тут главный. Все, что он делает, – так непринужденно и расслабленно, и острый взгляд голубых глаз – единственное свидетельство настоящей мощи под всем этим фасадом.

– Приветствую, дамы, – из его уст обычное приветствие звучит, как флирт. Вообще-то большая часть всего, что делает Кори, выглядит флиртом. Он весь им пропитан.

– Привет, – худенькая брюнетка протягивает ему руку для приветствия. – Я Фрэн, а это Табита.

Табита, фигуристая, рыженькая и с веснушками, тоже пожимает ему руку.

– Приятно познакомиться с вами обеими, – говорит Кори. – Доктора Харди не видели? Он должен был встретиться со мной в ординаторской, а я не могу его найти.

Табита большим пальцем показывает в мою сторону.

– Вон он, за углом, составляет диаграмму. Проходи и чувствуй себя, как дома.

– В любое время, кстати, – добавляет с намеком Фрэн и получает от Табиты тычок локтем.

Увидев меня, Кори улыбается.

– А, вот ты где. Я тебя повсюду искал.

Он садится рядом со мной, и я обнаруживаю, что чувствую себя обеспокоенным, поскольку он не стал меня ждать в ординаторской, как я просил.

– Пару секунд, и я буду готов. Это мой последний пациент.

– Без проблем, док, – он сидит, балансируя на задних ножках стула и схватившись руками за край стола. – Я уже начал думать, что ты обо мне забыл.

Я пригвождаю его строгим взглядом.

– Как бы я забыл о тебе, когда все эти чертовы медсестры пускают на тебя слюни, как течные суки. Я так и жду, что они приподнимут задницы и начнут скулить.

Кори хохочет.

– Кажется, кто-то ревнует…

Опустившись на стуле, он хватает меня за жутко щекотное место под коленом, жестко впиваясь пальцами. Уронив ручку, я тщетно пытаюсь убрать его руку, но, черт, он слишком сильный. Не проходит и десяти секунд, как наши стулья падают, повалив и нас. Кори в последний момент умудряется остаться на ногах, а вот я резко приземляюсь на задницу, и хочу засвидетельствовать тот факт, что хваленый ковер, что тут лежит, никак не смягчает падение.

Кори быстро поднимает меня на ноги, а я изо всех сил цепляюсь за верх его формы, чтобы удержать равновесие. Это уже второй раз с нашего знакомства, когда мы ржем так сильно, что сгибаемся пополам.

– Какого хера это было? – взвыв от хохота, спрашиваю я.

Тут до меня доходит, что мы ведь не одни. Фрэн с Табитой стоят и глазеют на нас с открытыми ртами. Когда мы встречаемся с ними взглядами, то пытаемся подавить смех и снова выглядеть прилично. Но трудно даже просто стоять прямо, когда живот свело от такого сильного смеха.

– Простите, девушки, – говорю я. – Я потерял равновесие.

Фыркнув, Кори чуть снова не падает.

– Мы с Беном плохие мальчики – нахулиганили на сестринском посту. Кажется, я даже поцарапал руку. Может, вы, как медсестры, посмотрите? Наложите пластырь или что еще.

Он наваливается своим большим телом на стол и протягивает руку, глядя на них очаровательно раскаявшимся. Они обе срываются с места. Фрэн берет обеими руками его руку.

– Где она, покажи, дружочек.

– Вот… тут, – он показывает на еле видное пятнышко в верхней части ладони.

– Принеси пластырь, Табита, – говорит она подруга, и та суетливо достает из шкафа коробку пластырей с нарисованными динозаврами.

– Вы это серьезно? – я закатываю глаза, а Кори смотрит на меня через плечо и подмигивает.

Табита бросает мне испепеляющий взгляд, пока разглаживает пластырь у него на руке.


– Не будьте таким бесчувственным, доктор Харди. У вас тоже есть бо-бо? Я могу и вам наклеить пластырь.

– Кажется, есть, на заднице. Но не думаю, что ты бы захотела там наклеить мне пластырь.

Она ахает, и на какое-то мгновение, кажется, всерьез думает оказать мне помощь, но тут Кори снова хохочет.

– Он шутит, Табита. Доктор Харди не подпустит тебя к своей заднице.

Появляются медсестры дневной смены и четверо из них, столпившись рядом с Фрэн и Табитой, откровенно любуются Кори. Думаю, мне не стоит пытаться соперничать с ним. Он неопытный новичок, а я работаю здесь долгие годы. Понятно дело, что они очарованы.

– Благодарю вас, дамы, но нам пора, – он встает и поворачивается ко мне. – Ты закончил с диаграммами, Бен?

– Ага, как раз перед тем как ты меня опрокинул на пол, – я засовываю ручку в грудной карман и иду на выход из сестринской, пока мы не устроили тут еще какую сцену. Это веселье было хорошо, пока продолжалось, а сейчас я раздражен, хотя и не знаю, почему. Когда он рядом, я продолжаю чувствовать угрозу, и понимаю, что ругаю его чисто машинально, но не могу удержаться.

– Кори, – тихо говорю я, пока мы идем по коридору, – ничего личного, но ты ведешь себя по-детски и меня в это втягиваешь. В этой больнице я глава отделения по персоналу, и моя репутация для меня важна. Я не могу выглядеть непрофессионально. В одну минуту я проявляю слабость, и уже в следующую кто-нибудь из этих придурков-врачей начнет выпрыгивать из штанов, чтобы занять мое место. Они и так наступают мне на пятки и ищут любую мелочь.

Кори выглядит униженным.

– Я не хотел тебя расстроить. Просто развлекался, вот и все. Я бы никогда не сделал ничего такого, что поставит по угрозу твою работу. Наверное, мне непривычно работать в таком серьезном месте, – он пожимает плечами. – Хотя не думаю, что медсестры станут жаловаться. Кажется, им понравилось.

– Плевать я хотел, что им там понравилось, – осадив его, резко говорю я. Он не заслуживает такого обращения, но именно так я ощущаю себя сильнее: когда давлю на него.

Мы идем по стоянке и приближаемся к зарезервированному месту, которое раньше много для меня значило. Там стоит табличка с моим именем, но сейчас мне все равно. Это просто очередная вещь, что, как говорит моя мама, не делает никого счастливым. Кори начинает пятиться назад, будто передумал ехать со мной. Или же он хотел врезать мне на парковке. В любом случае, не могу его винить.

– Доктор Харди, у вас появились сомнения насчет меня, живущего у вас? Если это так, можете быть честным со мной. Я уже большой мальчик, – он остановился и ждет мой ответ. – Может, я должен был понять намек, когда ты не стал ждать меня, и мне пришлось тебя разыскивать.

Проведя рукой по волосам, я делаю глубокий вдох.

– Нет, это не так. Совершенно нет, – наклонившись, я опираюсь руками на колени, чувствуя, что если тут не было так чертовски холодно, меня могло бы стошнить. – Просто… я в замешательстве после произошедшего сегодня днем. После того, что мы сделали. Это… многое поменяло. Во мне в первую очередь.

Кори стоит неподвижно и с настороженным выражением на лице.

– Как именно, Бен?

Он выглядит так, словно не уверен, хочет ли услышать мой ответ.

– Это трудно объяснить. Все ощущается по-другому. Наверное, я больше не хочу быть в отношениях.

Он с облегчением выдыхает.

– Думал, ты сейчас скажешь, что ненавидишь меня, или что я тебя как-то неприятно шокировал, – он делает паузу и подходит ближе. – А ты ни с кем не хочешь отношений или только с ней?

– Думаю, с ней. Давай залезать в машину. Тут холодно.

Мы оба смеемся, хотя ситуация того вряд ли заслуживает. По дороге мы снова возвращаемся к серьезности.

– Разве в настоящих серьезных отношениях не должно быть некой неприкосновенности? – внезапно спрашиваю я, до боли сжимая руль. – Я имею в виду, что Кристина была одержима идеей пригласить кого-нибудь – только без обид – к нам в постель, а я сам этого не хотел. Все это очень даже нормально, если ты не ищешь постоянства, но я подошел к такому этапу в жизни, когда склоняюсь в сторону стабильности. И ни с кем не хочу делить того, с кем я навсегда. Понимаешь?

Кори отвечает не сразу.

– Конечно, и я думаю, многие люди думают так же. Когда двое приглашают к себе незнакомца, естественно, это приведет в замешательство. Но ты забыл еще кое-что.

Я смотрю на него и киваю ему, чтобы продолжал.

Он прикусывает свою нижнюю губу.

– Ты уж не злись на то, что я скажу, но ты даже не приглашал ее к себе домой. Говоришь сейчас про навсегда, а я думаю, она не была тем человеком с самого начала. Еще до меня.

Я громко вздыхаю.

– Боже, я знаю. Думаешь, я это не знаю?

– Если смотреть со стороны, не думаю, что у вас серьезные отношения. Она настояла на тройничке, поставив тебя в неловкое положение, а ты не впускал ее к себе домой, опасаясь, что она захочет остаться.

Я шлепаю рукой по рулю. Он прав, и я это знаю. Но теперь я в неловком положении, потому что нужно с ней расстаться, а мне ужасно хочется отлынить.

– Тебе прям хоть проповеди читать, мужик, – говорю я. – Но мне даже не грустно. Я злой, как черт. Видишь? Вот почему даже не вздумай пускать в свой шкаф в своем доме ни единой сучкиной вещи. Только представь, насколько все усложнится, если бы пришлось позволить ей приехать за ними или как-то отослать.

– А в ее доме совсем нет твоих вещей? – спрашивает он.

– Не-а. Ни единой.

– Я помогу тебе, как только смогу, – тихо говорит он. – Знаю, мы друг друга не очень хорошо знаем, но думаю, можем быть друзьями, понимаешь?