— Ты слишком сильно беспокоишься обо мне.
Он улыбнулся.
— Если я этого не буду делать, то кто тогда?
Зажав сигарету между губ, он потянулся к двери. Прежде чем открыть ее, он взглянул на миссис Перрон и покачал головой.
— У Тиффани не все в порядке с головой. Заставлять маму так волноваться — это просто неправильно. Такой милой, приличной девушке, как ты, было бы лучше иметь более порядочных друзей. Но ты знаешь, как я отношусь к этому вопросу, — сказал он и подмигнул. Затем он выпрыгнул из грузовика.
Маку никогда не нравилась Тиффани, потому что он считал ее слишком неразборчивой в связях и эгоистичной. Чем больше Хейли пыталась заставить его изменить свое мнение о ней, тем сильнее он сопротивлялся. Он был так же вежлив с Тиффани, как и со всеми остальными, но было более чем очевидно, что девушка ему безразлична и никогда не понравится.
Хейли вылезла из грузовика и обнаружила, что Мак опускает заднюю дверь. Он сел и закурил сигарету. В нескольких ярдах от них визжала кучка детей, перепрыгивая через разбрызгиватели и скользя по выцветшей надувной водной горке.
Миссис Перрон все еще стучала в парадную дверь.
— Есть кто-нибудь дома? — крикнула она, ее голос становился все более и более взволнованным. — Кто-нибудь? Тиффани? Ты там?
Хейли обошла дом и вышла на задний двор. Густой столб дыма вился в воздухе, поднимаясь от барбекю дальнего соседа. Его острый аромат заполнил ее ноздри. Гнилые фиги, переспелые, лежали у подножия небольшого дерева, а одинокая пара джинсов покачивалась на горячем ветру на пустой бельевой веревке.
Она остановилась у высокого муравейника, скинула шлепанец и поставила ногу в его мягкую середину. В считанные секунды раздраженные муравьи вылезли и забрались ей на лодыжку. Она смотрела, как они медленно поднимаются по ее голени, минуя колено. Она смаковала жжение от их крошечных укусов. Но как только они достигли середины бедра, она убрала пульсирующую ногу в безопасное место и осторожно стряхнула насекомых.
Она взглянула на дом и вздрогнула. Кто-то выглядывал из-за оконной шторы, наблюдая за ней. Штора быстро опустилась на окно.
Кто-то был дома.
Она поспешила обратно во двор. Миссис Перрон все еще разговаривала с входной дверью.
— Тиффани, если ты там, тебе лучше выйти прямо сейчас, — пригрозила она, ее голос дрожал. — Если ты этого не сделаешь, я позабочусь о том, чтобы твой отец узнал все. Я имею в виду все. Больное сердце или нет!
Мак стряхнул пепел с сигареты в траву, когда подошла Хейли. Он растер его каблуком ботинка.
— Никого нет дома?
— Там кто-то есть. Но кто бы это ни был, он не отвечает, — сказала она, оглядываясь на дом. — Я видела кого-то у одного из окон на заднем дворе.
— Тиффани?
— Не знаю. Я не разглядела.
— Мы можем вернуться сюда после того, как отвезем миссис Перрон домой, — сказал Мак, снимая муравья с руки Хейли. — Если Тиффани там, она откроет, если ее матери не будет рядом.
Глава 7
Дом Ландри ничем не отличался от большинства домов в стиле ранчо, которые семьи среднего класса построили в Гранд-Треспассе в 70-х и 80-х годах.
От входной двери можно было пройти в небольшую комнату, которая соединялась с кухней хорошего размера, а затем в относительно просторную гостиную. Спальни и одна ванная комната располагались рядом с гостиной. Стоя у входной двери, можно было прекрасно видеть весь дом до задней дверь и наоборот. Планировка дома не давала возможности уединиться.
Женщинам в Гранд-Треспассе понравился план этажа, потому что они могли готовить и при этом присматривать за своими детьми, играющими в гостиной. Хейли такое расположение нравилось, потому что она легко могла присматривать и за Бекки, и за своей матерью, когда они не находились в своих спальнях.
— Кто эта девчонка? — спросил Мак, позволяя сетчатой двери захлопнуться за ними.
В воздухе висел сигаретный дым. Хейли видела велосипед, прислоненный к дому, когда они подъехали, но решила, что это велосипед Сэди, подруги ее сестры. Мать Сэди всегда покупала ей вещи, пытаясь загладить вину, за то, что сбила ее ребенком на подъездной дорожке, оставив с искалеченной правой рукой.
— Я не знаю. — Она прошла мимо кухни в гостиную, где Бекки и черноволосая девочка-подросток смотрели телевизор.
— Привет, — сказала Хейли.
Пятнадцатилетняя Бекки повернулась к ней с привычным выражением скуки на лице, раздражающим выражением, которым она, казалось, овладела за одну ночь.
— Привет, — ответила она, собирая свои тонкие, мышиного цвета волосы в хвост. Она указала на девушку.
— Хейли, это моя новая подруга Сикрест. Сикрест, это моя сестра Хейли и ее парень Мак.
Девушка выпустила ровную струю дыма и устремила свои серые глаза на Хейли.
— Привет, — пробормотала она.
Хейли смотрела, как дым спиралью поднимается в воздух.
— Ландри не курят в доме, — сказал Мак, его голос был сухим, но вежливым, одной из многих манер, которыми Хейли восхищалась в нем.
Девушка ухмыльнулась.
— Ну что ж, тогда я выйду на улицу. — Она встала и одернула край своих коротких джинсовых шорт. Затем неторопливо вышла через заднюю дверь, позволив сетчатой двери захлопнуться за ней.
— Почему ты сказала ей, что она может курить в доме? — раздраженно спросила Хейли.
— Она не спрашивала, — ответила Бекки. Ее ноги, покрытые коричневыми пятнами на подошвах от ходьбы босиком, свисали с подлокотника большого кресла. Она повернулась в кресле, опуская их на пол.
— Ну, и кто она такая? — Не каждый день Бекки приводила в дом новую подругу. На самом деле, Хейли не могла вспомнить, когда в последний раз сестра это делала. Сэди была единственной подругой Бекки.
Бекки пожала плечами и намазала немного бальзама на потрескавшиеся губы.
— Я не знаю. Просто какая-то девушка.
Мак присел на диван.
— Что значит, ты не знаешь?
— Я только что встретила ее. Она ехала на велосипеде перед домом, и мы только что начали разговаривать. Она симпатичная, да?
— Она ходит в вашу школу? — спросила Хейли.
Бекки покачала головой.
— Она живет в Уэстоне.
Мак нахмурился.
— Она приехала на велосипеде из Уэстона? Это ужасно долгий путь в такую жару.
— Надо полагать.
— Мне не нравится, что она курит, — пробормотала Хейли, снова пытаясь дозвониться Тиффани по мобильному телефону. Она начала беспокоиться. Они с Маком только что во второй раз поехали в Сады, но снова никто не открыл дверь. У нее не было номера мобильного телефона Чарльза, а справочное бюро сообщило, что его домашнего номера в списке нет.
— Что плохого в курении? Тиффани курит, — сказала Бекки. Она подняла подбородок в сторону Мака. — Как и Мак. Он курит.
— Тиффани и Мак взрослые люди, — отметила Хейли, проверяя автоответчик на наличие сообщений. Их не было.
— Тиффани звонила?
Бекки покачала головой.
Хейли вздохнула. Где, черт возьми, она шляется?
— А мама. Она вообще выходила из своей комнаты?
— Нет.
Глава 8
Он покатал на ладони отполированный камень размером с полдоллара. Нашел его на берегу пруда и надеялся, что камень будет напоминать ему о силе, которую он обрел с теми, кто сейчас покоился на дне. Хотя только утро, уже было влажно, и от этого его рука стала неприятно мокрой.
Опустив камень в карман, вытер ладонь о штанину. Как только она высохла, он изучил слабые шрамы на внутренней стороне обеих рук, неприятное напоминание о том утре, когда мать прижимала обе его ладони к горячей конфорке на плите. Ему было девять, и она пребывала в одном из своих настроений. Обожженная кожа ужасно воняла. Ее пронзительный смех все еще звенел у него в ушах.
Он услышал крик. Вскинув голову, дрожа, посмотрел на пруд, на то место, где он позволил девушке утонуть. Вода была черной, гладь пруда безупречной.
Он подошел ближе к кромке воды, и что-то в высокой траве шлепнулось в воду. Отскочив в сторону, он споткнулся о толстую ветку. Пока переводил дыхание и успокаивался, влага с края пруда уже просочилась в его грязные резиновые сапоги.
Он услышал это снова. Крик человека в агонии. Звук был оглушительным. Он затрясся сильнее.
Все еще глядя на пруд, он заткнул уши и попятился назад.
— Бояться — это нормально, — прошептал он. — Все в порядке. Я тоже боюсь.
Он вспомнил ее лицо, когда заворачивал в первый плотный пакет. Бледные губы и бледность ее кожи. У мертвых такой жесткий, неумолимый взгляд. Он испытал облегчение от того, что заклеил ей глаза скотчем, чтобы не видеть оглушительного осуждения в ее взоре.
Он вздохнул свободно после того, как убил ее, и ощутил восторг и блаженное спокойствие, которое не могло принести никакое другое действие. Он бы уделили ей больше времени, если бы не его сестра. Если она узнает, для него все будет кончено. Он закончил укутывать девушку, и за час до рассвета все было готово. Неся тело на руках, он почувствовал поразительный прилив силы и даже начал улыбаться.
Он отнес ее на самый дальний конец пруда, туда, где пришвартовал маленькую лодку. Когда девушка погрузилась под воду, раздался еще один крик, эхом отразившийся от неподвижного неба.
Он улыбнулся.
— Если я этого не буду делать, то кто тогда?
Зажав сигарету между губ, он потянулся к двери. Прежде чем открыть ее, он взглянул на миссис Перрон и покачал головой.
— У Тиффани не все в порядке с головой. Заставлять маму так волноваться — это просто неправильно. Такой милой, приличной девушке, как ты, было бы лучше иметь более порядочных друзей. Но ты знаешь, как я отношусь к этому вопросу, — сказал он и подмигнул. Затем он выпрыгнул из грузовика.
Маку никогда не нравилась Тиффани, потому что он считал ее слишком неразборчивой в связях и эгоистичной. Чем больше Хейли пыталась заставить его изменить свое мнение о ней, тем сильнее он сопротивлялся. Он был так же вежлив с Тиффани, как и со всеми остальными, но было более чем очевидно, что девушка ему безразлична и никогда не понравится.
Хейли вылезла из грузовика и обнаружила, что Мак опускает заднюю дверь. Он сел и закурил сигарету. В нескольких ярдах от них визжала кучка детей, перепрыгивая через разбрызгиватели и скользя по выцветшей надувной водной горке.
Миссис Перрон все еще стучала в парадную дверь.
— Есть кто-нибудь дома? — крикнула она, ее голос становился все более и более взволнованным. — Кто-нибудь? Тиффани? Ты там?
Хейли обошла дом и вышла на задний двор. Густой столб дыма вился в воздухе, поднимаясь от барбекю дальнего соседа. Его острый аромат заполнил ее ноздри. Гнилые фиги, переспелые, лежали у подножия небольшого дерева, а одинокая пара джинсов покачивалась на горячем ветру на пустой бельевой веревке.
Она остановилась у высокого муравейника, скинула шлепанец и поставила ногу в его мягкую середину. В считанные секунды раздраженные муравьи вылезли и забрались ей на лодыжку. Она смотрела, как они медленно поднимаются по ее голени, минуя колено. Она смаковала жжение от их крошечных укусов. Но как только они достигли середины бедра, она убрала пульсирующую ногу в безопасное место и осторожно стряхнула насекомых.
Она взглянула на дом и вздрогнула. Кто-то выглядывал из-за оконной шторы, наблюдая за ней. Штора быстро опустилась на окно.
Кто-то был дома.
Она поспешила обратно во двор. Миссис Перрон все еще разговаривала с входной дверью.
— Тиффани, если ты там, тебе лучше выйти прямо сейчас, — пригрозила она, ее голос дрожал. — Если ты этого не сделаешь, я позабочусь о том, чтобы твой отец узнал все. Я имею в виду все. Больное сердце или нет!
Мак стряхнул пепел с сигареты в траву, когда подошла Хейли. Он растер его каблуком ботинка.
— Никого нет дома?
— Там кто-то есть. Но кто бы это ни был, он не отвечает, — сказала она, оглядываясь на дом. — Я видела кого-то у одного из окон на заднем дворе.
— Тиффани?
— Не знаю. Я не разглядела.
— Мы можем вернуться сюда после того, как отвезем миссис Перрон домой, — сказал Мак, снимая муравья с руки Хейли. — Если Тиффани там, она откроет, если ее матери не будет рядом.
Глава 7
Дом Ландри ничем не отличался от большинства домов в стиле ранчо, которые семьи среднего класса построили в Гранд-Треспассе в 70-х и 80-х годах.
От входной двери можно было пройти в небольшую комнату, которая соединялась с кухней хорошего размера, а затем в относительно просторную гостиную. Спальни и одна ванная комната располагались рядом с гостиной. Стоя у входной двери, можно было прекрасно видеть весь дом до задней дверь и наоборот. Планировка дома не давала возможности уединиться.
Женщинам в Гранд-Треспассе понравился план этажа, потому что они могли готовить и при этом присматривать за своими детьми, играющими в гостиной. Хейли такое расположение нравилось, потому что она легко могла присматривать и за Бекки, и за своей матерью, когда они не находились в своих спальнях.
— Кто эта девчонка? — спросил Мак, позволяя сетчатой двери захлопнуться за ними.
В воздухе висел сигаретный дым. Хейли видела велосипед, прислоненный к дому, когда они подъехали, но решила, что это велосипед Сэди, подруги ее сестры. Мать Сэди всегда покупала ей вещи, пытаясь загладить вину, за то, что сбила ее ребенком на подъездной дорожке, оставив с искалеченной правой рукой.
— Я не знаю. — Она прошла мимо кухни в гостиную, где Бекки и черноволосая девочка-подросток смотрели телевизор.
— Привет, — сказала Хейли.
Пятнадцатилетняя Бекки повернулась к ней с привычным выражением скуки на лице, раздражающим выражением, которым она, казалось, овладела за одну ночь.
— Привет, — ответила она, собирая свои тонкие, мышиного цвета волосы в хвост. Она указала на девушку.
— Хейли, это моя новая подруга Сикрест. Сикрест, это моя сестра Хейли и ее парень Мак.
Девушка выпустила ровную струю дыма и устремила свои серые глаза на Хейли.
— Привет, — пробормотала она.
Хейли смотрела, как дым спиралью поднимается в воздух.
— Ландри не курят в доме, — сказал Мак, его голос был сухим, но вежливым, одной из многих манер, которыми Хейли восхищалась в нем.
Девушка ухмыльнулась.
— Ну что ж, тогда я выйду на улицу. — Она встала и одернула край своих коротких джинсовых шорт. Затем неторопливо вышла через заднюю дверь, позволив сетчатой двери захлопнуться за ней.
— Почему ты сказала ей, что она может курить в доме? — раздраженно спросила Хейли.
— Она не спрашивала, — ответила Бекки. Ее ноги, покрытые коричневыми пятнами на подошвах от ходьбы босиком, свисали с подлокотника большого кресла. Она повернулась в кресле, опуская их на пол.
— Ну, и кто она такая? — Не каждый день Бекки приводила в дом новую подругу. На самом деле, Хейли не могла вспомнить, когда в последний раз сестра это делала. Сэди была единственной подругой Бекки.
Бекки пожала плечами и намазала немного бальзама на потрескавшиеся губы.
— Я не знаю. Просто какая-то девушка.
Мак присел на диван.
— Что значит, ты не знаешь?
— Я только что встретила ее. Она ехала на велосипеде перед домом, и мы только что начали разговаривать. Она симпатичная, да?
— Она ходит в вашу школу? — спросила Хейли.
Бекки покачала головой.
— Она живет в Уэстоне.
Мак нахмурился.
— Она приехала на велосипеде из Уэстона? Это ужасно долгий путь в такую жару.
— Надо полагать.
— Мне не нравится, что она курит, — пробормотала Хейли, снова пытаясь дозвониться Тиффани по мобильному телефону. Она начала беспокоиться. Они с Маком только что во второй раз поехали в Сады, но снова никто не открыл дверь. У нее не было номера мобильного телефона Чарльза, а справочное бюро сообщило, что его домашнего номера в списке нет.
— Что плохого в курении? Тиффани курит, — сказала Бекки. Она подняла подбородок в сторону Мака. — Как и Мак. Он курит.
— Тиффани и Мак взрослые люди, — отметила Хейли, проверяя автоответчик на наличие сообщений. Их не было.
— Тиффани звонила?
Бекки покачала головой.
Хейли вздохнула. Где, черт возьми, она шляется?
— А мама. Она вообще выходила из своей комнаты?
— Нет.
Глава 8
Он покатал на ладони отполированный камень размером с полдоллара. Нашел его на берегу пруда и надеялся, что камень будет напоминать ему о силе, которую он обрел с теми, кто сейчас покоился на дне. Хотя только утро, уже было влажно, и от этого его рука стала неприятно мокрой.
Опустив камень в карман, вытер ладонь о штанину. Как только она высохла, он изучил слабые шрамы на внутренней стороне обеих рук, неприятное напоминание о том утре, когда мать прижимала обе его ладони к горячей конфорке на плите. Ему было девять, и она пребывала в одном из своих настроений. Обожженная кожа ужасно воняла. Ее пронзительный смех все еще звенел у него в ушах.
Он услышал крик. Вскинув голову, дрожа, посмотрел на пруд, на то место, где он позволил девушке утонуть. Вода была черной, гладь пруда безупречной.
Он подошел ближе к кромке воды, и что-то в высокой траве шлепнулось в воду. Отскочив в сторону, он споткнулся о толстую ветку. Пока переводил дыхание и успокаивался, влага с края пруда уже просочилась в его грязные резиновые сапоги.
Он услышал это снова. Крик человека в агонии. Звук был оглушительным. Он затрясся сильнее.
Все еще глядя на пруд, он заткнул уши и попятился назад.
— Бояться — это нормально, — прошептал он. — Все в порядке. Я тоже боюсь.
Он вспомнил ее лицо, когда заворачивал в первый плотный пакет. Бледные губы и бледность ее кожи. У мертвых такой жесткий, неумолимый взгляд. Он испытал облегчение от того, что заклеил ей глаза скотчем, чтобы не видеть оглушительного осуждения в ее взоре.
Он вздохнул свободно после того, как убил ее, и ощутил восторг и блаженное спокойствие, которое не могло принести никакое другое действие. Он бы уделили ей больше времени, если бы не его сестра. Если она узнает, для него все будет кончено. Он закончил укутывать девушку, и за час до рассвета все было готово. Неся тело на руках, он почувствовал поразительный прилив силы и даже начал улыбаться.
Он отнес ее на самый дальний конец пруда, туда, где пришвартовал маленькую лодку. Когда девушка погрузилась под воду, раздался еще один крик, эхом отразившийся от неподвижного неба.