Глава 22

Он проснулся в панике, его кожа была влажной от пота. Уже два часа ночи четверга. Прошло пять дней с момента убийства, а полиция все еще не появилась. Как и в те времена много лет назад, они понятия не имели, кого искать.

Он подумал о том кошмаре, который случился. О той ночи десять лет назад, когда он проснулся и обнаружил свою мать во дворе.

Его челюсть напряглась, и он откинулся на подушку.

Тогда он отбежал от кухонного окна и скользнул обратно в постель. Свернувшись калачиком под колючим одеялом, он крепко зажмурился. «Я видел сон», - сказал он себе. Это был кошмар, и только. Его сердце колотилось только потому, что увиденное казалось слишком реальным. Его мать лежит пьяная в постели, где ей и полагалось быть — не под дождем, — а он здесь, в своей постели, в тепле... и в относительной безопасности до рассвета.

Ветка снаружи постучала в его окно, как будто это хрупкий палец, соперничающий за его внимание. Тук, тук. ТУК! Тук, тук. Он скользнул ниже в кровати и обхватил колени.

Дверь спальни распахнулась, ударившись о стену.

— Ты пытаешься игнорировать меня, дрянь? — рявкнула его мать, ее тон был опасным. — В следующий раз, если запрешь входную дверь, может получится! — Она сорвала одеяло с его кровати и посмотрела на него сверху вниз, ее дыхание обжигало виски. — Вставай!

Прохладная вода стекала с ее тела на его бледное лицо и шею. Костлявыми пальцами она схватила его за запястье.

— Встань и помоги мне! — Мать выдернула его из постели.

На заднем дворе дождь лил как из ведра, пропитывая его голую кожу и нижнее белье. Он посмотрел вниз на полуобнаженного мужчину, который лежал на земле, его лицо было залито кровью.

Глаза мужчины были закрыты, челюсть приоткрыта под странным углом. На нем была только белая майка, нижняя часть его тела оказалась обнажена.

Он быстро осмотрел волосатый, раздутый живот, короткие ноги. Затем его взгляд вернулся к лицу мужчины.

Его мать прижала пальцы к шее мужчины, ее глаза наполнились чем-то злым. Через мгновение она дернула головой вверх.

— Сними это нижнее белье! — рявкнула она, ее каджунский акцент был таким же сильным, как липкая луизианская ночь.

Неохотно он выскользнул из мокрого нижнего белья.

— Теперь возьми его за запястье. Левое, — потребовала она.

Он наклонился и неохотно коснулся запястья мужчины.

— Он мертв?

— Я сказала, хватай его за запястье, мальчишка!

Следующие несколько минут они тащили мужчину ярдов сто или около того мимо дома, к пруду. Когда они потянули, что-то теплое взорвалось внутри его тела. Сначала оно сформировалось у него в середине, а затем разлилось по венам — смесь паники, страха и странного возбуждения, чувство, которое было не совсем плохим.

Небо над ними разверзлось, и мужчина закашлялся. Мальчик отпустил запястье и отступил назад.

— Он жив! — закричал он.

— Что ты делаешь? Возьми это чертово запястье и тяни!

Мужчина снова замер, и они вдвоем потащили его к краю пруда. Дождь прекратился, и луна начала проглядывать сквозь облака. Два водяных щитомордника скользнули по мутной воде и заскользили туда, где лежала старая пирога, брюхом вниз.

Сын избегал смотреть матери в глаза и сосредоточился на змеях. Он задавался вопросом, могли ли они почуять опасность, которая висела в воздухе, или надвигающуюся смерть незнакомца. Смерть была местом, о котором он сам мечтал, часто думая, что это место лучше, чем то, которое он знал все свои девять лет.

— Подожди здесь, — потребовала она. — Я сейчас вернусь. — И с этими словами его мать исчезла в ночи.

— Дария? — прошептал мужчина хриплым голосом. Его глаза наполовину открылись. — Что ты... — начал он, затем замолчал, его неглубокое бульканье почти заглушилось громким кваканьем далеких лягушек.

Мгновение спустя его запыхавшаяся мать вернулась с лопатой в руках. Она бросила ее на землю, затем схватила сына за плечи и глубоко вонзила свои длинные красные ногти в его кожу.

— Дария? — снова прошептал мужчина. — Что...?

Мать отпустила его и долго смотрела на мужчину. Внезапно она успокоилась. Когда заговорила в следующий раз, она медленно выговаривала слова.

— Я иду в дом, — она протянула ему лопату. — Когда вернусь, не хочу, чтобы он вообще дышал, слышишь?

В его голове зажегся странный свет. Он ярко вспыхнул, затем потускнел. Дождь ощущался на его голой спине, как лед, когда мужчина снова начал отвратительно булькать.

— Я не хочу, чтобы ты думал, что можешь отправиться в город и начать рассказывать истории. Не можешь, потому что будешь так же виновен, как и я. Ты слышишь, что я тебе говорю? Мы в этом замешаны вместе. — На ее лице появилась усмешка. — Если ты больше ничего не запомнишь, то помни это.

— Но...

— Но, заткнись! — прорычала она, забыв о спокойствии. С ее подбородка капала дождевая вода. — Я твоя мать, и ты делаешь то, что я говорю! — Она указала на лопату. — Просто делай то, что я тебе сказала, и после того, как соберу все, что нам нужно, я вернусь.


Она бросилась к дому, а он смотрел ей вслед, пока не перестал различать ее силуэт в темноте. Затем повернулся к мужчине, который все еще булькал, его глаза были маленькими и испуганными.

— Сынок, ты... должен мне помочь, — выдавил тот. — Ты должен спрятать меня от Дарии. Что-то... Что-то сломалось в голове этой глупой женщины.

Склонив голову набок, он изучал мужчину. Его сердце колотилось так сильно, что он думал, что сейчас упадет. Он не хотел этого делать. Он даже не знал, сможет ли. Но если он не убьет его, мать сделает его жизнь намного хуже, а он знал, что не вынесет ничего хуже.

Он начал задыхаться.

— Пожалуйста, мальчик, — взмолился мужчина. — Пожалуйста. Я не чувствую своих ног... И у нас не так много времени. Эта женщина выследит нас обоих. Она убьет нас обоих. Ты должен... ты должен спрятать меня.

Но он уже принял решение. Либо незнакомец, либо он, и это должен быть незнакомец. Делая короткие, неровные вдохи, он поднял лопату высоко над головой.

— Боже... Пожалуйста, прости меня, — взмолился он.

Крики его и этого мужчины пронзили ночь... когда он сделал то, что сказала ему мать.

По его щекам потекли слезы, он стряхнул воспоминания и вылез из кровати, чтобы взять стакан воды. На этот раз, когда он шел по коридору, он не остановился перед спальней своей матери. В этом не было необходимости.





Глава 23

Хейли моргнула в темноте и повернула голову, чтобы посмотреть время: три часа. Было уже утро четверга, и, скорее всего, Тиффани все еще отсутствовала.

Она вытерла капли пота со лба и высвободила ноги из-под верхней простыни. Из комнаты Бекки струился луч света, и она услышала, как Сикрест смеется.

Хейли встала и посмотрела сквозь изъеденный молью брезент, закрывавший места в недостроенной стене, отделявшей ее комнату от комнаты Бекки. Вскоре после несчастного случая с ее отцом Тиффани стояла перед огромным полотном, приклеенным скотчем.

— Думаю, что твой отец чертовски плохо справлялся с этой стеной.

Хейли знала, что Тиффани не хотела оскорблять ее отца, просто такая вот Тиффани. Она всегда говорила то, что было у нее на уме, без особых раздумий, грубость, которая, казалось, всегда сходила ей с рук из-за ее внешности.

Поскольку Хейли и Бекки становились старше и делить комнату в скромном доме с двумя спальнями становилось все неудобнее, их отец решил построить стену посередине большой комнаты, чтобы дать каждой из них уединение.

В субботу, когда произошел несчастный случай, он отправился магазин товаров для дома в Честере и вернулся с несколькими деревянными брусьями, гипсокартоном и некоторыми новыми инструментами. Коллега помог ему перенести все внутрь и прибить дерево на место.

Когда Хейли уходила на ночь к Тиффани, двое мужчин стояли перед конструкцией новой стены, качая головами. Ее отец продолжал кусать губу и повторять «хммм».

Сикрест лежала на животе поперек кровати Бекки в одних красных трусиках и маленькой футболке. Ее темные волосы частично скрывали лицо, когда она листала страницы журнала. Бекки сидела у изголовья кровати, тоже с журналом. Она постучала пальцем по губам, сосредоточившись на чем-то, что читала.

— Ни хрена себе, — пробормотала Сикрест, качая головой. Она хихикнула. — По-моему все равно, как сильно хочется пописать, ты всегда включаешь свет в ванной, прежде чем сесть на унитаз.

— А? — рассеянно спросила Бекки, все еще увлечённая своим журналом.

— Эта цыпочка была в доме своей подруги и убежала в ванную, не включив свет. Она спустила штаны и пошла посидеть на унитазе, а в итоге села на колени к этому чуваку, — сказала Сикрест, снова качая головой. Она встала на колени и откинула назад свои длинные волосы. — И она была влюблена в этого парня. Она помочилась на него. Прямо у него на коленях. Насколько это глупо?

Бекки хихикнула.

Сикрест потянулась и обнажился ее живот. Ее полные губы приоткрылись в зевке, и изумрудное кольцо в носу заблестело. Хейли с легкой завистью поняла, что даже когда девушка не пыталась выглядеть сногсшибательно, у нее все равно это получалось.

Сикрест повернулась к Бекки.

— Ты говорила, что твоя сестра дружит с этой девушкой, верно? Та, которая исчезла?

Бекки положила журнал себе на грудь.

— Тиффани? Да, они лучшие подруги.

— Думаешь, она мертва?

— Нет!

— Тогда, как думаешь, что с ней случилось?

— Я не знаю, — медленно сказала Бекки. — Но такие вещи... они не случаются здесь.

— Держу пари, она мертва.

Бекки нахмурила брови.

— Не дай бог Хейли услышит, что ты это говоришь. Она расстроится.