Трансляция переключилась на студию. Это был не местный новостной канал, а Си-эн-эн. Национальное вещание. Одесса понятия не имела, в каком ключе ее обсуждают… но догадывалась.

Она вздрогнула, услышав за спиной:

– Вы врач?

Одесса повернулась, уверенная, что в палату нагрянул посетитель.

Однако голос принадлежал Эрлу Соломону. Старик проснулся, если вообще спал.

Прищурившись, он взглянул на гостью. В следующий миг его добрые, чуть желтоватые глаза расширились.

– Нет, – прохрипела Одесса, косясь на экран. К счастью, новостной блок закончился. Девушка повернулась к старику. – Я Одесса Хардвик. Специальный агент из Нью-Джерси. А вы агент… мистер Соломон?

– Агент Соломон. Можно просто Эрл. Не подсобите? – Он кивнул на педаль, регулирующую высоту кровати.

Одесса подняла верхнюю секцию на пару футов, и теперь старик мог хорошенько ее рассмотреть. Губы у него пересохли, язык неестественно побелел.

– Хотите воды?

Агент Соломон покачал головой и, скривившись, обвел взглядом палату, словно пытался сообразить, где находится.

– Новая обстановка.

Одесса рассеянно кивнула, перед глазами у нее до сих пор стояли жуткие кадры.

– Э-э… вам удобно?

– Не очень.

– Мне сказали, с вами случился удар.

– Сосудистый криз. Бляшка оторвалась и перекрыла приток крови в мозг. Я упал. – Соломон разгладил простыню на талии. – Но к счастью, успел дотянуться до телефона.

– По крайней мере, речь у вас не нарушена. А в остальном?

Старик снова поморщился:

– Потеря обоняния, вкусовых ощущений. Постоянный гул в ушах. Но мне еще повезло. Врачи сделали томографию и нашли бляшку в области сердца. А еще грыжу. Не самая радужная картина.

– Да, картина не радужная, – эхом повторила Одесса.

– Вы ведь из Нью-Джерси, верно?

– Точно. Меня… хм… – Одесса решила не вдаваться в подробности и сменила тему. – За вами по-прежнему числится кабинет в управлении Б-К.

Соломон кивнул, глубокие морщины на лбу двигались в такт его гримасам.

– Числится, только наведываюсь я туда не часто.

– Заметно. – Одесса вымученно улыбнулась. – Никак не возьму в толк: официальный пенсионный возраст для агентов – пятьдесят семь лет, правильно?

– Конечно, – подтвердил Соломон. – Официально я давно на пенсии.

– Тогда зачем вам кабинет?

– На всякий случай.

Одесса кивнула, хотя ответ старика ясности не добавил.

– Наверное, я не совсем понятно выразилась. Они что, забыли про ваш кабинет?

– Скорее, про меня. – Старик растянул губы в улыбке, обнажив крупные расшатанные зубы. – Мой офис отдают вам?

– Нет. Мне просто поручили разобрать его. – Одесса руками указала на коробку. – Вот, принесла ваши вещи. Правда, набралось их не много.

Соломон не удостоил коробку вниманием, его взгляд был прикован к гостье.

– Почему этот акт милосердия поручили именно вам?

Она улыбнулась шутке и нехотя призналась:

– Меня временно перевели на канцелярскую работу.

Соломон удовлетворенно кивнул.


– Производственная травма или дисциплинарное взыскание?

– Административное разбирательство. – Одесса озвучила фразу, не дававшую ей покоя ни днем ни ночью.

– Превышение полномочий?

– Пока трудно судить.

– Ясно. – Старик покосился на работающий телевизор. Похоже, он успел посмотреть выпуск новостей о зверской расправе в Монклере. Когда пазл сложился, отставной агент уставился на Одессу чуть ли не с благоговением, однако смысл его взгляда открылся ей много позже. – Перестрелка в доме помощника губернатора, – произнес Соломон. – Хозяин обезумел и растерзал практически всю семью, за исключением одного.

Одесса потупилась:

– Да, сэр.

– Ваш напарник пытался зарезать уцелевшего ребенка, и вы его застрелили.

Зажмурившись, Одесса кивнула.

– Агент Соломон, мне бы не хотелось…

– …Это обсуждать, – подхватил старик.

– Именно, сэр.

– Ну разумеется. Однако у меня к вам кое-какие специфические вопросы.

Одесса не сомневалась, что тема закрыта, и сейчас с недоумением воззрилась на старика.

– Первый вопрос касается вашего напарника, – спокойно продолжил Соломон. – Он ведь штатный агент. Полагаю, раньше за ним не наблюдалось приступов агрессии?

Одесса покачала головой:

– Никогда.

– Убийца погиб первым.

– Я его застрелила.

– Уже тогда вы не заметили в поведении напарника ничего… необычного?

Разговор начинал действовать ей на нервы.

– Пожалуй, да. Но мне бы не хотелось…

– Понимаю, вам неприятно, но все-таки позвольте мне продолжить. Это крайне важно. Когда вы выстрелили в напарника, с ним… точнее, с его телом не происходило ничего странного?

Одесса медлила. Глупо откровенничать с посторонним человеком, тем более адвокат посоветовал ей держать рот на замке. Однако искушение ответить оказалось слишком велико.

– Я видела какую-то рябь, похожую на испарения.

– А запах присутствовал? Такой маслянистый?

Откуда он узнал?

– Да, пахло горелым припоем, – выпалила Одесса и моментально пожалела о сказанном. – Хотя я испытала сильный стресс и не могу утверждать наверняка…

Однако Соломон не спешил давать оценку ее словам, он напряженно думал.

– Вы не заметили в доме самодельного алтаря?

Алтарь? Что за чушь!

– Нет, не…

– Алтарь. Рака. Вероятно, не в доме, а в гараже или надворной постройке. Вспоминайте. Металлическая урна или сосуд…

– Меня отстранили от расследования, – перебила Одесса. – Из-за неправомочного выстрела. Кроме того, дом не принадлежал Питерсу, – по крайней мере, жил он совсем в другом месте.

– Такой черный котел, вероятнее всего чугунный, – гнул свое Соломон. – По незнанию можно спутать с большой вазой или мусорным ведром. Если заглянете внутрь, найдете человеческие волосы, кости.

– Кости? – переспросила Одесса.

– И кровь… В общем, мимо не пройдете, – заключил старик.