Жаклин Дюваль медленно поднялась, демонстрируя удивительную грацию, и немного приблизилась. Я уловила тонкий аромат чудесных и, несомненно, очень дорогих духов, которые подходили ей так, словно создавались специально под стальной характер. Запах не был сладким цитрусовым или цветочным, скорее чем-то напоминал древесный. Женщина была одета в деловой костюм, который вопреки современной моде изящно облегал ее стройное тело, выделяя все достоинства фигуры. Волосы, как и мои, не были острижены, лишь собраны на затылке. Прическа хоть и выглядела немного старомодно, но ничуть не портила всего образа. От мадам Дюваль веяло властью, как и от всех остальных членов ее семьи, с кем мне довелось повстречаться.

Прежде чем она успела сказать хоть слово, из-за ее спины послышался мужской голос:

– Прошу проходите, мисс Пэг.

Это вроде и было приглашением, а прозвучало как приказ. Не желая показывать характер и потакать тут же проснувшемуся возмущению, я подчинилась и осторожно обошла мадам Дюваль, направляясь прямо к столу, со стороны которого раздался этот самый голос.

Мсье Дюваль был точной копией своего старшего сына, только на пару десятков лет старше. Такой же холодно-красивый, такой же, на первый взгляд, непримиримый и не допускающий возражений. На нем тоже был шикарный костюм, который сидел как влитой.

Некоторое время отец Армана рассматривал меня, но совсем не так, как его жена. Он изучал меня так, словно хотел знать, что творится у меня в голове, на что я способна, чего от меня ждать. Даже страх не позволил опустить голову, я смотрела в темные глаза Северина Дюваля открыто, поскольку знала, что вины перед ним не имела. Внутри я походила на дрожащего ребенка, снаружи старалась выглядеть спокойной. Моя паника либо оттолкнет этого человека от меня, либо доставит ему удовольствие, подтверждая власть. Ни того, ни другого мне не хотелось.

Мсье Дюваль отодвинулся от стола, сложив тяжелые ладони на гладкой поверхности, чуть приподнялся, приближаясь, и спросил:

– Кто заказал статью?

Такого вопроса я не ожидала. То есть ожидала, конечно, но не так скоро. Выходит, он понимает, что ее писала не я? Нет, скорее Северин Дюваль считает, что мне хорошо за нее заплатили. Сердце сжалось в крошечный комок, его стук отразился где-то в висках.

– Я не знаю.

А что еще можно было на это ответить? Я ведь действительно не знала, кто заказал эту чертову статью.

– Детка, тебе жить надоело? – вмешалась мать Армана. – Ты вообще соображаешь, с кем связалась?

Ее гнев можно было ощутить, потрогать руками. Он будто навис надо мной, угрожая обрушиться на голову и похоронить меня под руинами этого старого особняка. Я медленно перевела взгляд на едва сдерживающую себя женщину и точно так же открыто посмотрела ей в глаза. В отличие от глаз детей у матери они были серыми, такими светлыми, что местами казались прозрачными. Эта странная особенность делала лицо мадам Дюваль хищным.

– Я ни с кем не связывалась, – медленно и четко выговорила каждое слово.

Понимала, что сейчас противостоять ярости этих людей просто бесполезно, как и доказывать свою невиновность. Я лишь сошка, песчинка в этой мельнице богов, жернова которой мелют медленно, но неумолимо. Я ничего для них не значу, и завтра они могут не вспомнить моего имени. Сейчас моей задачей было во что бы то ни стало выжить и найти нужные ответы, чтобы отвести от себя эти самые жернова.

Жаклин Дюваль схватила со стола газету и буквально ткнула меня в нее носом.

– Разве здесь не твое имя стоит? – спросила она.

– Мое, – кивнула я, ощущая, как отяжелели ноги.

Слабость накатила неожиданно и с такой силой, что я чуть было не схватила женщину за руку, сжимающую газету. Откуда это взялось? Я знала, что такое страх, не понаслышке. Мне были знакомы его мерзкие липкие руки, его власть, сдавливающая горло, отчаяние, которое он приносит. В эту минуту все было иначе. Ничего подобного я еще никогда не испытывала. Мне казалось, что эту слабость принес проникающий в душу взгляд мадам Дюваль.

– Я знаю, что незадолго до убийства Кароль Пети ты хотела встретиться с моим сыном, это так?

Северин Дюваль вышел из-за своего стола и тоже подошел, но не слишком близко, а как бы аккуратно оттесняя от меня жену. Как только она отвела глаза, дышать стало значительно легче. Слабость сама собой ушла, будто ее и не было вовсе.

– Так, – ответила, чувствуя, как стремительно возвращаются силы.

Я чуть было не ахнула, когда какая-то странная мощь пронеслась по венам, наполняя тело энергией и жизнью. Совершенно ни на что не похожие ощущения. Страх ушел совсем, уступив место твердости и решительности.

– Зачем? – продолжил допрос отец Армана.

– Я должна была взять у него интервью.

– Любое издание в этом городе знает, что Арман не общается с прессой, – нахмурился Северин Дюваль и тоже отступил вслед за женой.

– Мне не раз приходилось говорить с теми, кто не любит прессу…

– Ты как-то связана с убийством?

– Что?

Мне уже совсем не нравилось, куда повернул этот разговор. В голове образовался хаос. Мысли разбегались в разные стороны, а потом собирались снова, приводя к выводам, которые казались один страшнее другого.

– Ты имеешь отношение к людям, которые подставляют моего сына?

Теперь я увидела ярость Дюваля старшего во всей красе. Он не кричал, чем напомнил мне Армана, но голос его подавлял, сгибал и надламывал. Я почувствовала боль в каждой мышце, в каждом суставе, в каждой кости. Чуть не задохнулась от муки и едва устояла на ногах. Это было мимолетно, но чудовищно. Ощущение появилось резко и так же резко исчезло.

Мсье Дюваль бросил на меня странный взгляд, а потом посмотрел куда-то за мою спину.

– Арман!

Голос пронесся по всему особняку, отразился от каждой стены и вернулся к хозяину. Клянусь, я смогла это почувствовать.

– Отец.

Совершенно растерянная и напуганная, я обернулась и увидела, как Арман идет к нам по пустынному коридору особняка-музея.


Отпрыск Дювалей совершенно спокойно прошел мимо меня и встал хоть и чуть в стороне, но между мной и родителями.

– Ты что творишь? – спросил его отец.

– Не думаю, что с прессой стоит говорить именно так. – Последнее слово Арман как-то странно выделил, а я непонимающе нахмурилась, не представляя, о чем идет речь.

Некоторое время мужчины молчали, буравя друг друга ледяными взглядами. Арман не боялся отца, не опускал глаз, не пытался смягчиться или угодить. Судя по всему, отношения в этой семье были сложными. Несмотря на напряжение, возникшее в комнате, с приходом Армана мне стало спокойнее. Объяснить почему, не смогла бы даже самой себе. Молодой Дюваль, несомненно, был частью этой семьи, походя на родителей и внешне, и внутренне, но все же Арман отличался от них. Черты его лица и выражение на нем были мягче, хоть и демонстрировали ту же властность, присущую всем Дювалям. В его позе и движениях присутствовали решительность и сила, но также читалась некая расслабленность, словно он, в отличие от родственников, не стремился управлять миром.

– Позволь мне решать, как именно говорить с прессой! – не повышая голоса, но с нажимом, сказал Северин Дюваль.

– Арман, – приблизилась к сыну Жаклин, – эта дрянь ославила тебя на весь Париж! Она обвинила тебя в убийстве!

Голос мадам Дюваль дрогнул и будто сел на последнем слове. В ее глазах, обращенных к сыну, я впервые увидела неподдельный ужас. Невольно вспомнила слова Армана о том, что статья для него не важна, что это лишь слух, который развеется в скором времени. Даже простое опровержение хоть и оставит свой след на его репутации, но может исправить положение. В эту минуту я посмотрела на Дювалей иными глазами. Только сейчас мне подумалось, что есть в их страхе что-то еще.

– Точно, – послышался новый голос из-за моей спины, – и ты же знаешь, дорогой братец, что Дювали никогда не прощают клеветы.

Патрис прошел мимо нас и сел на диван, закинув ногу на ногу и одну руку на спинку. Отчего-то мне показалось, что ему нравится эта ситуация, что она приносит ему удовольствие. Хочет собственными глазами увидеть, как я буду расплачиваться? Я сглотнула и невольно сделала пару робких шагов назад. Атмосфера в комнате накалялась, а я теперь чувствовала себя еще мельче и незначительней.

– Это лишь недоразумение, – спокойно ответил Арман.

С тех пор как он вошел, ни разу не посмотрел на меня, ничем не обозначил наше пусть и не самое приятное, но знакомство. От мысли об этом стало не по себе. А что, если он отгораживается намеренно, чтобы не пожалеть меня, если его семья решит расквитаться со мной физически? Что, если мое тело спустя неделю обнаружат в Сене? Вернулось оцепенение, вот теперь настоящий страх пополз по позвоночнику.

– Недоразумение?! – взвизгнула Жаклин Дюваль.

Сейчас она совсем не походила на ту благодетельницу, которая хотя бы пару раз в месяц мелькала на страницах газет, рассказывающих о ее добром сердце и благочестивых деяниях.

– Неужели не очевидно, что это продуманный заказ? – спокойно сказал Арман. – Она – лишь имя под статьей, которую позволили опубликовать.

Казалось, молодой Дюваль намеренно не называет меня по имени, чтобы еще раз подчеркнуть свое безразличие к моей судьбе. Я бросила на него быстрый взгляд, ощутив, как сдавило сердце. Да, я была обижена на мсье Лакомба, но Арман намеренно переключил внимание отца на редактора «Фигаро 41». Мой страх за старика объявился сам собой.

– До редактора мне пока не дотянуться, – недовольно скривился отец семейства, – но я подожду. И с ним успею побеседовать.

– Погоди, – снова вмешалась Жаклин, – заказ на статью – это понятно, но убийство!

– Всего лишь стечение обстоятельств…

– Весьма удачное, спешу заметить, – перебил брата Патрис. Он хотел еще что-то сказать, но, будто вспомнив обо мне, умолк.

– Кто-то должен заплатить! – пугающе спокойно сказал Северин Дюваль и сделал шаг по направлению ко мне.

Я заметила, как Арман дернулся, будто хотел заслонить меня собой, но потом передумал, продолжая стоять там, где стоял. Сердце обрушилось в пятки, когда Дюваль-старший вновь обратился ко мне:

– Никто не может безнаказанно нападать на нашу семью!

– Эту статью писала не я, и кто ее заказал, тоже не знаю! – Ощущая, как земля уходит из-под ног, я постаралась выглядеть как можно убедительнее. – Но я попытаюсь докопаться до истины.

– И как же? – делая еще один шаг ко мне, спросил Дюваль-старший.

– Я найду того, кто убил Кароль Пети.

Мои слова, возможно, прозвучали жалко, но глаза Жаклин вспыхнули испугом, а потом она повернулась к мужу. Чего испугалась? Не меня же, в конце концов.

– С чего ты взяла, что справишься? – недоверчиво хмыкнул Патрис.

– Справится, – вдруг сказал Северин Дюваль, и его жена испугалась еще больше. – У нее не будет другого выхода!

Слова оружейного магната пригвоздили меня к полу, прозвучав как приговор. Он вроде и не угрожал напрямую, но этот убийственно-спокойный тон и ошеломляющая уверенность говорили сами за себя.

– Я не верю, что ты не имеешь отношения к этому поклепу, – продолжил он, опасно приближаясь.

Его вкрадчивый негромкий голос будто под кожу проник, смешался с кровью и подогрел ее. Я громко выдохнула, ощущая пламя, разлившееся по всему телу. Что здесь, черт возьми, происходит? Эта странная семья и сама по себе вызывает мурашки по коже, так еще и мой организм так болезненно реагирует. Паника бывает такой? Отчего мое тело горит и будто плавится на глазах у этих людей? Ощутила, как слезы скатились из глаз, но я не могла даже всхлипнуть или издать какой-либо другой звук, даже шелохнуться была не в состоянии. Со страхом и болью перевела взгляд на Армана. Его лицо окаменело. Несомненно, мужчина видел, как я страдаю, но вновь он не сделал ровным счетом ничего, чтобы помочь.

– Скажу прямо – в твоих интересах сделать то, что задумала, и восстановить репутацию моего сына.

– Мы вполне можем и сами разобраться, – обратилась к мужу Жаклин. – Зачем нам она?

– Затем, что лишняя шумиха нам сейчас не нужна. Пусть попытается, может, и от нее польза будет. Люди в отчаянном положении способны удивлять. Если не справится, будем думать по обстоятельствам.

Они говорили так, словно меня здесь не было. Решали, жить мне или нет, не опасаясь, что я разнесу о них дурную славу или что-то в этом роде. Угрозами Северин Дюваль не сыпал, но только идиот не прочитает их между строк. Вся эта сцена выглядела чудовищно, но внутри все равно поселилась робкая надежда. Болезненные ощущения потихоньку уходили, им на смену пришло жгучее желание бежать отсюда как можно дальше. Что это за семья такая? Что за атмосфера царит в их пристанище? Мне казалось, будто я вижу один из кошмарных снов, которые преследовали меня когда-то. Только сюжет и действующие лица изменились. Я чувствовала себя в этой комнате и как бы вне ее, совершенно точно была здесь и будто смотрела со стороны. Настолько нереальным казалось происходящее.

– Согласен с отцом, – кивнул Патрис. – Наш патент и без того под угрозой, незачем усугублять положение. Мы можем и вовсе лишиться его, а это недопустимо. Столько лет работы будет потеряно напрасно. – Он посмотрел прямо на отца и добавил: – И пусть Арман поможет мисс Пэг в поисках.

На последние слова Патриса отреагировали все без исключения, развернувшись к мужчине, расслабившемуся на диване. Он один не сверкал глазами, не угрожал, просто рассуждал с холодной головой.

– Это еще зачем? – Жаклин тоже будто немного успокоилась. В ее голосе больше не звучал гнев.