Я медленно подняла крышку и заглянула внутрь. И тотчас ахнула и, прижав руки ко рту, посмотрела на Аарона.
– Нет! – воскликнула я.
– Вообще-то да, – улыбнулся он.
Внутри коробки был крошечный кремовый котенок. Снимки таких милашек обычно выкладывают в Инстаграме: огромные голубые глаза, и весь такой пушистый. Он открыл рот, как лев, собирающийся зарычать, и издал короткий, жалобный писк. Я засмеялась и сунула руки в коробку, чтобы вытащить котенка. Он почти ничего не весил. Сплошной пух и никакой физической массы, крошечный и легкий, как перышко.
– Он наш? – спросила я Аарона.
Он покачал головой.
– Нет, – сказал он. – Он твой. Это твой кот.
Я издала странный звук, что-то среднее между писком и стоном. Всю жизнь, всю свою жизнь я просила домашнего питомца, и всю жизнь мне отказывали, говорили, что это слишком хлопотно, что у нас мало места, что у дедушки аллергия, что это слишком дорого. И я, наконец, пару лет назад перестала просить, а вот теперь у меня есть мой питомец. Вот он. В моих руках. Я поцеловала его в макушку и спросила:
– В самом деле?
– Да. Серьезно, – ответил Аарон.
– О господи! О, мой истинный Бог. Не могу в это поверить. Я действительно не могу в это поверить.
Я поставила котенка на пол и дала ему осмотреться. Котенок встал на задние лапки и стал трогать низко висящий елочный шар. Мы с Аароном переглянулись и рассмеялись.
– Как ты его назовешь? – спросил Аарон.
– Блин, я не знаю. Что ты думаешь?
– Понятия не имею. У него голубые глаза… может, Фрэнк Синатра?
– Кто-кто?
– Фрэнк Синатра. Певец из старых деньков. Его еще звали «голубоглазый». Из-за голубых глаз. Как можно такое не знать?
– Почему я должна это знать? Я молодая. Я не такая старая, как ты.
– Но, согласись, Фрэнк было бы для него классным именем?
Я взяла котенка и посмотрела в его большие голубые глаза. Он снова издал этот тихий писк. Я подумала: нет, он не похож на Фрэнка.
– Он похож на ангела, – сказала я. – Анджело. Я назову его Анджело.
* * *
Я знаю, почему Аарон купил мне котенка. Я не глупая, и это было очевидно. Он купил котенка, чтобы мне хотелось оставаться дома. Я знала, ему не нравится, что я столько времени провожу на улице, и он не дурак. Это было по-своему гениально. Потому что как я могла шляться по улице одна-одинешенька – в темноте, на холоде, по мокрой улице, – когда меня можно привязать к дому с помощью Анджело, котенка моей мечты?
Но на самом деле это не сработало. Это было как в пословице – с глаз долой, из сердца вон. Когда я была дома с Анджело, я была от него без ума. Я любовалась им. Я смотрела на него так, будто он был лучшим телешоу во всем мире. Все, что он делал, меня очаровывало. По утрам он будил меня, проходя по моему лицу своими маленькими лапками с острыми коготками, и я даже не возражала. От него пахло облаком, лужей пресной воды, вершиной горы. Иногда я брала его на руки, чтобы понюхать. Я обожала его запах. Я всей душой любила его. Но этого было недостаточно, недостаточно для того, чтобы мне не хотелось выйти на улицу, натянуть капюшон и исчезнуть у всех на виду.
* * *
Впервые я провела всю ночь на свежем воздухе в канун Нового года. Аарону я сказала, что собираюсь на вечеринку к Жасмин и заночую у нее дома. У Аарона была ночная работа в баре в Килберне, двойная почасовая оплата и огромные чаевые. Он делал так каждый год и обычно приходил домой с парой сотен фунтов за ночь. Я сказала ему, что в Новый год вернусь домой рано, чтобы позаботиться об Анджело, и Аарон сказал, что, если я не против, он сводит меня в кафе португальско-африканской кухни «Нандос».
Я собрала сумку с вещами и достала из верхнего отделения гардероба спальный мешок. (Куплен и ни разу не использовался с тех пор, как я училась в шестом классе, для учебно-образовательной поездки от турфирмы «Пи-Джи-Эл». Ярко-розовый, с сердечками.) Я взяла немного еды, чуток мяса для лиса, грелку в меховом чехле, зарядное устройство для телефона, рулон туалетной бумаги и дезинфицирующее средство для рук. Я надела на себя побольше одежды, хотя было не так уж холодно. Я взяла на руки Анджело, поцеловала его, осторожно вытащила его коготки из своей одежды, понюхала его и оставила на кухне с газетами и сухим кормом в его маленькой миске.
Последнее, что я слышала перед тем, как закрыть дверь, – это хруст корма.
* * *
Я действительно пришла к Жасмин. У нее было то, что она то и дело называла «суаре». И при этом грассировала. Су-ар-р-р-ре. Даже не знаю, откуда она взяла это слово. Когда я сняла куртку и Жасмин увидела, что я вся в толстовках, флисах и самых затрапезных кроссовках, она оторопела.
– Ты что, еще пытаешься? – спросила она.
– У меня есть планы, – сказала я. – Не хочу замерзнуть.
– Скажи мне, что у тебя под всем этим симпатичный маленький бюстгальтер.
– Нет, – ответила я. – Я выгляжу дерьмо дерьмом. Смирись с этим.
Я пробыла у Жасмин примерно до одиннадцати часов. Там было прикольно. Там были девчонки из нашей школы, парочка их парней. Я выпила бокал красного вина. Подумала, что это поможет мне уснуть. Играла музыка, все болтали без умолку, а потом из паба пришли пьяненькие тетушки Жасмин, очень шумные и веселые, а потом включили более громкую музыку, и народ стал танцевать, и это было весело. Я знала: если сказать им, что я ухожу до полуночи, все поднимут шум и будут уговаривать меня остаться. Поэтому я не сказала, что ухожу. Просто взяла свой рюкзак и бутылку с остатком вина и ушла.
* * *
Я заглянула с улицы в окна Роана. Они были слегка запотевшими, поэтому я решила, что они дома. Меня мучил вопрос, чем занимаются такие люди, как Роан и его жена, в канун Нового года? Может, они ходили куда-нибудь на шикарный ужин? Или напились и натанцевались в гостях у знакомых? Или просто сидели на диване и пили вино?
Я перелезла через стену на пустой участок и устроила позади экскаватора свое маленькое лежбище. Даже если сюда кто-то случайно забредет, меня там никто не увидит. Заодно я была хорошо защищена от ветра. Убрав несколько камешков, я положила на землю одеяло. Затем сняла верхнюю толстовку с капюшоном и свернула ее, придав форму подушки. Потом снова надела пуховик и натянула на уши шапку. Я села, прислонившись спиной к экскаватору, и стала пить вино из горлышка. Я никогда раньше не пила больше одного бокала вина и была приятно удивлена тем, насколько это хорошо и приятно. Все как будто стало другим. Я посмотрела на свой телефон: Жасмин выкладывала бесконечные видосы, где все танцевали, визжали и строили рожи в камеру. Я не чувствовала, будто я что-то упускаю. Я была там, где хотела быть.
Я проверила время: 23:28. Я написала Жасмин, сказала, что очень устала и потому ушла домой, и пожелала ей счастливого Нового года, но она не ответила, что означало, что она все еще веселится. Я не хотела, чтобы она обо мне беспокоилась.
Я допила вино и тотчас ощутила, как меня окутывает липкий кокон опьянения.
В полночь небо расцвело фейерверками. Я подумала про Аарона за барной стойкой в Килберне, представила, как он среди толп пьяных людей загружает в посудомоечную машину стаканы. Я подумала о дедушке на небесах, занятом тем, чем мертвые люди бывают заняты на небесах.
А потом я услышала, как дверь открылась и закрылась, и кто-то кашлянул. Я подошла к передней стене, выглянула сквозь деревья и увидела, как Роан, натягивая на ходу куртку, вышел из дома. На цыпочках обойдя периметр, я увидела, как он свернул за угол и вытащил из кармана телефон.
– Привет, – услышала я его голос. – Это я. С Новым годом.
Потом я услышала на заднем плане металлический женский голос.
– Как ты там? Ты?.. Ох, хорошо. Да. Хорошо. Нет, я не могу долго говорить. Я просто сказал, что пошел выбросить мусор. Да, мы все просто тусуемся. Пьем шампанское. Ничего особенного. Сама понимаешь. Нет. Ничего подобного. Довольно тихо. Да. Я знаю, я тоже этого хочу. Черт, да, конечно, хочу. Ты знаешь, что я хочу. Ты даже не представляешь, как, Алисия. Черт, я так сильно тебя люблю. Да. Да. Клянусь, в это время в следующем году. Клянусь. В это время в следующем году мы будем вместе. Мальдивы или Сейшелы, да! Вкусная еда! Боже, да! Только мы. Я обещаю. Клянусь тебе. Я так люблю тебя. Я так люблю тебя. Черт возьми, Алисия. Мне нужно возвращаться. Просто верь мне, моя прекрасная девочка. Просто верь. Да. Да. Ты тоже. С Новым годом тебя. Увидимся через три дня! Я тебя люблю. Я люблю тебя. Пока. До свидания.
А потом тишина.
Я вернулась к переднему краю пустыря и посмотрела на дом Роана. Его жена стояла в дверном проеме в блескучем джемпере и джинсах, в носках, с бокалом шампанского в руке.
– Где ты был? – крикнула она Роану, когда тот появился из-за угла.
– Нигде, – сказал он. – Просто мне показалось, будто я что-то услышал.
– Что-то услышал?
– Да. Какие-то крики. Мне просто стало любопытно. Думаю, это были какие-то гуляки.
Я не слышала, что жена сказала в ответ, потому что грянул очередной залп фейерверков. Мое сердце бешено колотилось. Роан Форс, человек, с которым я более трех лет каждую неделю сидела в комнате, пока он так нежно и умело очищал слои моей психики: вот он, строит планы оставить свою семью ради соблазнительницы с тициановскими волосами. В это время в следующем году.
В это время в следующем году его тощая жена будет жить где-нибудь в дерьмовой квартирке, потому что это будет все, что она сможет себе позволить. Его детям придется курсировать между двумя дерьмовыми квартирами, сидеть, неловко разговаривать с Алисией и заботиться о своей матери, потому что ее сердце будет разбито, и она больше не будет той мамой, которую они знали. Она будет новой мамой, и их детство будет разрушено и изгажено. И откуда я все это узнала? Просто поняла. Поняла по тому, как прячется по пустырям с «косяком» в зубах и с лисом его сын, который уже знал, что жизнь будет не подарок, поняла по самоуверенным замашкам его ширококостной дочери с ее зычным голосом, которая считала, что жизнь всегда будет проста и приятна. Поняла по тому, как нервно потирала локти его жена, которая построила свою жизнь вокруг мужчины, и тот, как она полагала, никогда ее не предаст, хотя она все время знала, что рано или поздно он это сделает. Я знала это, потому что видела. Видела своими глазами. Потому что, как я вам постоянно говорю, я не дура.
Я почувствовала, как красное вино закисает у меня в желудке. А затем, услышав стук входной двери, которая вновь открылась и закрылась, я отступила назад, в тень. Ко мне приближались мягкие шаги, которые затем свернули за угол.
– Флинн. Приятель. Я здесь, – раздался мужской голос.
– Привет.
– С Новым годом и все такое прочее.
– Ага.
– С две тыщи девятнадцатым.
– Блин. Да.
– Надеюсь, он будет не таким дерьмовым, как 2018 год.
– Все годы – дерьмо.
– Верно. В самую точку.
Я разглядела темные силуэты двух мальчиков, толкавших друг друга сквозь живую изгородь. Затем я увидела, как они свернули за угол и направились к дырке между деревьями. Я забилась в самый дальний угол. Взорвался очередной фейерверк. Я воспользовалась его грохотом, чтобы забиться как можно глубже в заросли.
– Ого, – сказал один из мальчиков. – Глянь. Лежбище бродяг.
– Нет! – воскликнула я.
– Вообще-то да, – улыбнулся он.
Внутри коробки был крошечный кремовый котенок. Снимки таких милашек обычно выкладывают в Инстаграме: огромные голубые глаза, и весь такой пушистый. Он открыл рот, как лев, собирающийся зарычать, и издал короткий, жалобный писк. Я засмеялась и сунула руки в коробку, чтобы вытащить котенка. Он почти ничего не весил. Сплошной пух и никакой физической массы, крошечный и легкий, как перышко.
– Он наш? – спросила я Аарона.
Он покачал головой.
– Нет, – сказал он. – Он твой. Это твой кот.
Я издала странный звук, что-то среднее между писком и стоном. Всю жизнь, всю свою жизнь я просила домашнего питомца, и всю жизнь мне отказывали, говорили, что это слишком хлопотно, что у нас мало места, что у дедушки аллергия, что это слишком дорого. И я, наконец, пару лет назад перестала просить, а вот теперь у меня есть мой питомец. Вот он. В моих руках. Я поцеловала его в макушку и спросила:
– В самом деле?
– Да. Серьезно, – ответил Аарон.
– О господи! О, мой истинный Бог. Не могу в это поверить. Я действительно не могу в это поверить.
Я поставила котенка на пол и дала ему осмотреться. Котенок встал на задние лапки и стал трогать низко висящий елочный шар. Мы с Аароном переглянулись и рассмеялись.
– Как ты его назовешь? – спросил Аарон.
– Блин, я не знаю. Что ты думаешь?
– Понятия не имею. У него голубые глаза… может, Фрэнк Синатра?
– Кто-кто?
– Фрэнк Синатра. Певец из старых деньков. Его еще звали «голубоглазый». Из-за голубых глаз. Как можно такое не знать?
– Почему я должна это знать? Я молодая. Я не такая старая, как ты.
– Но, согласись, Фрэнк было бы для него классным именем?
Я взяла котенка и посмотрела в его большие голубые глаза. Он снова издал этот тихий писк. Я подумала: нет, он не похож на Фрэнка.
– Он похож на ангела, – сказала я. – Анджело. Я назову его Анджело.
* * *
Я знаю, почему Аарон купил мне котенка. Я не глупая, и это было очевидно. Он купил котенка, чтобы мне хотелось оставаться дома. Я знала, ему не нравится, что я столько времени провожу на улице, и он не дурак. Это было по-своему гениально. Потому что как я могла шляться по улице одна-одинешенька – в темноте, на холоде, по мокрой улице, – когда меня можно привязать к дому с помощью Анджело, котенка моей мечты?
Но на самом деле это не сработало. Это было как в пословице – с глаз долой, из сердца вон. Когда я была дома с Анджело, я была от него без ума. Я любовалась им. Я смотрела на него так, будто он был лучшим телешоу во всем мире. Все, что он делал, меня очаровывало. По утрам он будил меня, проходя по моему лицу своими маленькими лапками с острыми коготками, и я даже не возражала. От него пахло облаком, лужей пресной воды, вершиной горы. Иногда я брала его на руки, чтобы понюхать. Я обожала его запах. Я всей душой любила его. Но этого было недостаточно, недостаточно для того, чтобы мне не хотелось выйти на улицу, натянуть капюшон и исчезнуть у всех на виду.
* * *
Впервые я провела всю ночь на свежем воздухе в канун Нового года. Аарону я сказала, что собираюсь на вечеринку к Жасмин и заночую у нее дома. У Аарона была ночная работа в баре в Килберне, двойная почасовая оплата и огромные чаевые. Он делал так каждый год и обычно приходил домой с парой сотен фунтов за ночь. Я сказала ему, что в Новый год вернусь домой рано, чтобы позаботиться об Анджело, и Аарон сказал, что, если я не против, он сводит меня в кафе португальско-африканской кухни «Нандос».
Я собрала сумку с вещами и достала из верхнего отделения гардероба спальный мешок. (Куплен и ни разу не использовался с тех пор, как я училась в шестом классе, для учебно-образовательной поездки от турфирмы «Пи-Джи-Эл». Ярко-розовый, с сердечками.) Я взяла немного еды, чуток мяса для лиса, грелку в меховом чехле, зарядное устройство для телефона, рулон туалетной бумаги и дезинфицирующее средство для рук. Я надела на себя побольше одежды, хотя было не так уж холодно. Я взяла на руки Анджело, поцеловала его, осторожно вытащила его коготки из своей одежды, понюхала его и оставила на кухне с газетами и сухим кормом в его маленькой миске.
Последнее, что я слышала перед тем, как закрыть дверь, – это хруст корма.
* * *
Я действительно пришла к Жасмин. У нее было то, что она то и дело называла «суаре». И при этом грассировала. Су-ар-р-р-ре. Даже не знаю, откуда она взяла это слово. Когда я сняла куртку и Жасмин увидела, что я вся в толстовках, флисах и самых затрапезных кроссовках, она оторопела.
– Ты что, еще пытаешься? – спросила она.
– У меня есть планы, – сказала я. – Не хочу замерзнуть.
– Скажи мне, что у тебя под всем этим симпатичный маленький бюстгальтер.
– Нет, – ответила я. – Я выгляжу дерьмо дерьмом. Смирись с этим.
Я пробыла у Жасмин примерно до одиннадцати часов. Там было прикольно. Там были девчонки из нашей школы, парочка их парней. Я выпила бокал красного вина. Подумала, что это поможет мне уснуть. Играла музыка, все болтали без умолку, а потом из паба пришли пьяненькие тетушки Жасмин, очень шумные и веселые, а потом включили более громкую музыку, и народ стал танцевать, и это было весело. Я знала: если сказать им, что я ухожу до полуночи, все поднимут шум и будут уговаривать меня остаться. Поэтому я не сказала, что ухожу. Просто взяла свой рюкзак и бутылку с остатком вина и ушла.
* * *
Я заглянула с улицы в окна Роана. Они были слегка запотевшими, поэтому я решила, что они дома. Меня мучил вопрос, чем занимаются такие люди, как Роан и его жена, в канун Нового года? Может, они ходили куда-нибудь на шикарный ужин? Или напились и натанцевались в гостях у знакомых? Или просто сидели на диване и пили вино?
Я перелезла через стену на пустой участок и устроила позади экскаватора свое маленькое лежбище. Даже если сюда кто-то случайно забредет, меня там никто не увидит. Заодно я была хорошо защищена от ветра. Убрав несколько камешков, я положила на землю одеяло. Затем сняла верхнюю толстовку с капюшоном и свернула ее, придав форму подушки. Потом снова надела пуховик и натянула на уши шапку. Я села, прислонившись спиной к экскаватору, и стала пить вино из горлышка. Я никогда раньше не пила больше одного бокала вина и была приятно удивлена тем, насколько это хорошо и приятно. Все как будто стало другим. Я посмотрела на свой телефон: Жасмин выкладывала бесконечные видосы, где все танцевали, визжали и строили рожи в камеру. Я не чувствовала, будто я что-то упускаю. Я была там, где хотела быть.
Я проверила время: 23:28. Я написала Жасмин, сказала, что очень устала и потому ушла домой, и пожелала ей счастливого Нового года, но она не ответила, что означало, что она все еще веселится. Я не хотела, чтобы она обо мне беспокоилась.
Я допила вино и тотчас ощутила, как меня окутывает липкий кокон опьянения.
В полночь небо расцвело фейерверками. Я подумала про Аарона за барной стойкой в Килберне, представила, как он среди толп пьяных людей загружает в посудомоечную машину стаканы. Я подумала о дедушке на небесах, занятом тем, чем мертвые люди бывают заняты на небесах.
А потом я услышала, как дверь открылась и закрылась, и кто-то кашлянул. Я подошла к передней стене, выглянула сквозь деревья и увидела, как Роан, натягивая на ходу куртку, вышел из дома. На цыпочках обойдя периметр, я увидела, как он свернул за угол и вытащил из кармана телефон.
– Привет, – услышала я его голос. – Это я. С Новым годом.
Потом я услышала на заднем плане металлический женский голос.
– Как ты там? Ты?.. Ох, хорошо. Да. Хорошо. Нет, я не могу долго говорить. Я просто сказал, что пошел выбросить мусор. Да, мы все просто тусуемся. Пьем шампанское. Ничего особенного. Сама понимаешь. Нет. Ничего подобного. Довольно тихо. Да. Я знаю, я тоже этого хочу. Черт, да, конечно, хочу. Ты знаешь, что я хочу. Ты даже не представляешь, как, Алисия. Черт, я так сильно тебя люблю. Да. Да. Клянусь, в это время в следующем году. Клянусь. В это время в следующем году мы будем вместе. Мальдивы или Сейшелы, да! Вкусная еда! Боже, да! Только мы. Я обещаю. Клянусь тебе. Я так люблю тебя. Я так люблю тебя. Черт возьми, Алисия. Мне нужно возвращаться. Просто верь мне, моя прекрасная девочка. Просто верь. Да. Да. Ты тоже. С Новым годом тебя. Увидимся через три дня! Я тебя люблю. Я люблю тебя. Пока. До свидания.
А потом тишина.
Я вернулась к переднему краю пустыря и посмотрела на дом Роана. Его жена стояла в дверном проеме в блескучем джемпере и джинсах, в носках, с бокалом шампанского в руке.
– Где ты был? – крикнула она Роану, когда тот появился из-за угла.
– Нигде, – сказал он. – Просто мне показалось, будто я что-то услышал.
– Что-то услышал?
– Да. Какие-то крики. Мне просто стало любопытно. Думаю, это были какие-то гуляки.
Я не слышала, что жена сказала в ответ, потому что грянул очередной залп фейерверков. Мое сердце бешено колотилось. Роан Форс, человек, с которым я более трех лет каждую неделю сидела в комнате, пока он так нежно и умело очищал слои моей психики: вот он, строит планы оставить свою семью ради соблазнительницы с тициановскими волосами. В это время в следующем году.
В это время в следующем году его тощая жена будет жить где-нибудь в дерьмовой квартирке, потому что это будет все, что она сможет себе позволить. Его детям придется курсировать между двумя дерьмовыми квартирами, сидеть, неловко разговаривать с Алисией и заботиться о своей матери, потому что ее сердце будет разбито, и она больше не будет той мамой, которую они знали. Она будет новой мамой, и их детство будет разрушено и изгажено. И откуда я все это узнала? Просто поняла. Поняла по тому, как прячется по пустырям с «косяком» в зубах и с лисом его сын, который уже знал, что жизнь будет не подарок, поняла по самоуверенным замашкам его ширококостной дочери с ее зычным голосом, которая считала, что жизнь всегда будет проста и приятна. Поняла по тому, как нервно потирала локти его жена, которая построила свою жизнь вокруг мужчины, и тот, как она полагала, никогда ее не предаст, хотя она все время знала, что рано или поздно он это сделает. Я знала это, потому что видела. Видела своими глазами. Потому что, как я вам постоянно говорю, я не дура.
Я почувствовала, как красное вино закисает у меня в желудке. А затем, услышав стук входной двери, которая вновь открылась и закрылась, я отступила назад, в тень. Ко мне приближались мягкие шаги, которые затем свернули за угол.
– Флинн. Приятель. Я здесь, – раздался мужской голос.
– Привет.
– С Новым годом и все такое прочее.
– Ага.
– С две тыщи девятнадцатым.
– Блин. Да.
– Надеюсь, он будет не таким дерьмовым, как 2018 год.
– Все годы – дерьмо.
– Верно. В самую точку.
Я разглядела темные силуэты двух мальчиков, толкавших друг друга сквозь живую изгородь. Затем я увидела, как они свернули за угол и направились к дырке между деревьями. Я забилась в самый дальний угол. Взорвался очередной фейерверк. Я воспользовалась его грохотом, чтобы забиться как можно глубже в заросли.
– Ого, – сказал один из мальчиков. – Глянь. Лежбище бродяг.