Он направился к двери, а я следом, рассматривая широкую спину и швы сюртука из дорогой кожи.
На ведьму в крепости Белого Ордена смотрят как на обычное явление, но на ведьму в халате и домашних туфлях несколько иначе. Служители Ордена провожали меня удивленно-подозрительными взглядами, а некоторые молодые послушники даже заинтересованными. Ничего, скоро они станут верными поданными инквизиции и к ведьмам не останется ничего кроме ненависти. Так заведено.
Ведьм в Империоне не любят. Не уважают, не ценят. Где-то мы сильно провинились. Много-много лет назад начались гонения, потом, вроде как, ситуация немного уравновесилась, но… прав у нас по-прежнему немного.
Спускаться в темницу пришлось по винтовой каменной лестнице. Стены покрыты влагой, можно увидеть сверкающие, в свете факелов, прозрачные капельки. Туфли немного скользят, создавая неудобства и нет перил, за которые можно было бы держаться.
— Вашу руку…
Голос графа заставил вздрогнуть, так внезапно он это произнес, будто снова читает мои мысли. Скорее, это не так. Просто он очень проницательный и наблюдательный. Не зря поговаривают, что Адриан Де Камелье все про всех знает, что у него есть информация почти на каждого. При желании, он может любого заставить делать то, что велит.
— Благодарю… — сдержанно отозвалась я и, как можно спокойней, протянула ладонь.
Рука графа оказалась на удивление теплой, а кожа мягкой, приятной на ощупь. Прикосновение инквизитора не вызвало раздражения, меня не бросило в холод или жар, я не превратилась в умертвите, просто… стало немного неловко. Но в то же время надежно. Знаю, что граф не позволит мне упасть и свернуть себе шею, тем самым нарушив его планы.
— У вас есть какие-то возражения насчет договора? — поинтересовался он довольно равнодушно, не выглядя заинтересованным. Скорее, спрашивает из вежливости, но и это уже радует. Дает надежду на то, что с графом вполне можно сотрудничать. — Я составлял его второпях, может, что-то не предусмотрел, или что-то вас смущает, не устраивает…
Второпях? Серьезно? Мне бы для составления такого договора понадобилась бы неделя, а он второпях…
— Нет. Меня все устраивает: вы очень подробно расписали каждый пункт. И я не против, если вы будете контролировать мой каждый шаг на отборе. Наоборот, так больше гарантий, что я не наделаю ошибок.
Граф едва уловимо поморщился.
— Меня больше волнует другое, — пояснил он. — Сможете ли вы, Кара, натурально демонстрировать некую симпатию ко мне, как к мужчине? Понимаете, наши «чувства» не должны вызвать сомнений. Не хочу рисковать.
Я улыбнулась.
— Это будет непросто, — произнесла, не упустив такой шанс немного поддет графа. — Но вы достаточно меня замотивировали. Приложу все усилия.
— Буду надеяться, — сдержанно кивнул он, без тени эмоций на отрешенном лице, но мне показалось, что «шпилька» достигла цели. На секунду, но граф был уязвлен моими словами.
Глава третья
В темнице, и правда, холодно. Кожа моментально покрылась мурашками, а лодыжки, казалось, сковало льдом. Граф украдкой на меня поглядывал, как бы спрашивая: «Вы все еще уверены в своем желании увидеться с сестрой?»
Уверена.
Я ожидала лицезреть более плачевное состояние камер и заключенных в них, но с удивлением отметила, что в камере есть все удобства, а люди не выглядят даже озлобленными, худыми и истощенными. Да, немного потрепаны, одежда не первой свежести, спутанные сальные волосы, но все же…
На меня смотрели пустыми блеклыми глазами, не испытывая никакого любопытства. Никто не кричал, схватившись за прутья решетки, не требовал немедленно выпустить. Похоже, в задачи инквизиции не входит истязание осужденных и издевательства над ними.
По длинным мрачным коридорам темницы бродили стражники, но их лица почему-то скрывали черные кожаные маски. Сама атмосфера этого места тяжелая. Воздух затхлый, влажный, пахнет сыростью и плесенью…
— Разговаривать будете через решетку, — произнес граф, останавливаясь.
Я растерянно заозиралась, не сразу увидев сестру, лежащую на койке с матрасом из сена…
— Благодарю, — натянуто улыбнулась и шагнула к решетке. Граф не ушел. Остался стоять, не двигаясь и видимо, собираясь слушать все, что я хочу сказать. Или просто опасается, что я могу сболтнуть лишнего. Никогда не имела такой привычки…
— Ирида? — осторожно позвала, вглядываясь в полумрак. От тусклого света лампы резало глаза.
Сестра вздрогнула и приподнялась на локтях, настороженно глядя на меня.
— Кара? — недоверчиво спросила она и встала, направившись ко мне.
Побледнела. Осунулась. На шее знак Самеских ведьм… значит, правда. Дура.
Черная руна, нанесенная умелыми руками, сразу привлекала внимание. Уродовала кожу. Казалась мерзкой.
— Пришла или притащили? — бледные тонкие губы исказила усмешка. Взялась тонкими грязными пальцами за холодные прутья и прислонила к ним лицо.
Я инстинктивно отступила, запнувшись.
— Страшная? — оскалилась она, демонстрируя желтые зубы.
— Могло быть хуже, — ровно отозвалась я, а сестра истерично рассмеялась.
— Явилась посочувствовать или жизни учить, как обычно?
— Поздно уже… учить. Драть тебя нужно было, — произнесла я, глядя в ярко-зеленые глаза сестры. Красивые, раскосые, притягательные. Раньше, я даже немного ей завидовала. Ириде досталась красота матери, ее цвет глаз, ее прямые светло-русые волосы. Я же точная копия отца. Курчавая, а глаза цвета янтаря. Когда сила пробудилась, еще ярче стали, налились краской. Прожилки карие появились.
— Тогда зачем? — хмыкнула она и рваным движением зачесала волосы назад.
Я обернулась на графа, поджимая губы, и выдохнула.
— Хочу попросить тебя кое о чем.
— Ты? — бровь Ириды насмешливо изогнулась. — О чем же?
Неуверенно перемялась с ноги на ногу, собираясь с мыслями.
— Пообещай, что если когда-нибудь… ты снова окажешься на свободе, то станешь жить по закону. По правилам. Честно.
— Смеешься? — язвительно фыркнула она, резко оттолкнувшись от решетки. — Окажусь на свободе? Очнись, Кара. Меня казнят!..
Вздрогнула, на секунду прикрывая глаза.
— Если не казнят… если вдруг так случится, — тихо произнесла я, ощущая, как в груди грохочет сердце.
— Что? — Ирида недоверчиво склонила голову набок. — Во что ты ввязалась? Решила спасти меня?
— Просто пообещай, — сдержанно повторила я, сжимая пальцы до побелевших костяшек. — Пожалей отца и позаботься о нем. Я прошу тебя выполнить мою просьбу. И… напиши отцу письмо, извинись перед ним.
Ирида горько усмехнулась, прикрывая покрасневшие глаза ладонью.
— Я не просила меня спасть, не просила заботиться обо мне…
Волнение уступило место злости. Гнев полыхнул в крови, требуя выхода. Шагнула к решетке, сунула руку сквозь прутья и резко ухватила сестры за грудки грязной туники, притянув к себе.
— Ты идиотка… — процедила ей в лицо. — Прекрати думать только о себе. Сколько я сил на тебя потратила, отец, мать… Я бы тебя придушила, но папа… он любит тебя гадину. Радуйся, — также резко отпустила и демонстративно вытерла руку.
Ирида смотрела расширенными испуганными глазами, пытаясь поправить одежду трясущимися пальцами.
— Если ты меня ненавидишь, зачем спасаешь? Пусть меня уже казнят…
Закатила глаза, желая хорошенько врезать нахалке, так, чтобы челюсть затрещала.
— Ты совсем не соображаешь, Ирида, — беря эмоции под контроль, произнесла я и покосилась на молчаливо-наблюдающего инквизитора. — Думаешь, после твоей казни я смогу жить как прежде? Слухи разнесутся мгновенно по всему Империону. От меня уйдут клиенты: никто не станет покупать духи у той, чья сестра состояла в культе Салемских ведьм. Я годами завоевывала доверие и уважение к себе, но все будет разрушено по щелчку, как только тебе вынесут приговор. Люди будут не просто бояться, они будут стыдиться что-то покупать у меня. Будут опасаться слухов и косых взглядом в их сторону. Так что считай, я спасаю себя.
Ирида закусила губу и отвернулась, а я знаю, что по ее щекам потекли слезы. Плечи дрогнули.
— Ири… — уже более мягко позвала я. — Я не виню тебя ни в чем, просто прошу, не делай больше ошибок. Пойми, и ведьмы могут многого добиться.
— Хорошо, — так и не повернувшись ко мне, вымолвила она. — А теперь уходи. Пожалуйста…
— Прощай… — произнесла я и развернулась, почти врезавшись в грудь графа, который незаметно ко мне приблизился.
— Вот, — произнес он, опуская мне на плечи свой сюртук, а сам остался в черном расшитом серебром колете. — Вы совсем замерзли. Идемте.
Благодарно кивнула и поспешила за ним. Мы вернулись в кабинет, и на этот раз я не стала отказываться от чая. Меня буквально колотило и потряхивало. Зубы отбивали дробь, но тут еще нервное напряжение сказывается. Откат после встречи с Иридой.
— Вы хорошо держались, Кара, — сдержанно похвалил граф, наливая в фарфоровую из сервиза чашку терпкий ароматный чай. — Признаться, вы рассудительней и дальновидней, чем я ожидал.
«Конечно, ведь все ведьмы глупые…» — хотелось съязвить, но не стала. Такая мелочность выставит меня не в лучшем свете. В конце концов, я имею дело с инквизитором, а у них никогда не было хорошего мнения на счет ведьм. Наоборот, Адриана Де Камелье можно назвать образцом вежливости и учтивости. Его вежливая забота даже немного напрягает.
— Все-таки… я хочу, чтобы в условия нашей сделки вписали отсутствие интима между нами. И прописать срок исправительных работ для Ириды, а не чтобы она трудилась на рудниках пожизненно. Десять лет, — произнесла смело, глядя графу в глаза, ожидая, что он или категорично откажет, или поднимет срок.
— Пятнадцать, — после паузы произнес он, а я облегченно выдохнула. — Но я не думаю, что ваша сестра извлечет урок и выполнит вашу просьбу.
— И это будет полностью ее проблема, — отозвалась я и потянулась за чашкой. Прижала к губам и обожглась. Зашипела едва слышно и потрогала губу. — Я уверена, что вы хорошо выполняете свою работу и Ирида снова окажется в темнице. Только на этот раз ее некому будет спасать.
— Я впишу названные вами пункты прямо сейчас, — произнес граф и взял ручку, раскрывая договор. — Добьюсь пересмотра дела для Ириды, отложу его на время отбора, а после вашей победы и нашего венчания, ее переведут.
Я могла только позавидовать ровному почерку графа. Он написал дату, размашисто расписался, взял со стола печать и поставил.
— Ваша очередь, — перевернул листы и подтолкнул ко мне. — Уверен, у нас не возникнет проблем.
Я такой уверенности не испытывала.
Осторожно расписалась, ничего при этом не испытывая и вернула документы обратно.
— Что теперь?
— Теперь… — граф взял договор, удовлетворительно глядя на мою закорючку. — Теперь мне необходимо позаботиться о том, чтобы ваше имя попало в список участниц.
На ведьму в крепости Белого Ордена смотрят как на обычное явление, но на ведьму в халате и домашних туфлях несколько иначе. Служители Ордена провожали меня удивленно-подозрительными взглядами, а некоторые молодые послушники даже заинтересованными. Ничего, скоро они станут верными поданными инквизиции и к ведьмам не останется ничего кроме ненависти. Так заведено.
Ведьм в Империоне не любят. Не уважают, не ценят. Где-то мы сильно провинились. Много-много лет назад начались гонения, потом, вроде как, ситуация немного уравновесилась, но… прав у нас по-прежнему немного.
Спускаться в темницу пришлось по винтовой каменной лестнице. Стены покрыты влагой, можно увидеть сверкающие, в свете факелов, прозрачные капельки. Туфли немного скользят, создавая неудобства и нет перил, за которые можно было бы держаться.
— Вашу руку…
Голос графа заставил вздрогнуть, так внезапно он это произнес, будто снова читает мои мысли. Скорее, это не так. Просто он очень проницательный и наблюдательный. Не зря поговаривают, что Адриан Де Камелье все про всех знает, что у него есть информация почти на каждого. При желании, он может любого заставить делать то, что велит.
— Благодарю… — сдержанно отозвалась я и, как можно спокойней, протянула ладонь.
Рука графа оказалась на удивление теплой, а кожа мягкой, приятной на ощупь. Прикосновение инквизитора не вызвало раздражения, меня не бросило в холод или жар, я не превратилась в умертвите, просто… стало немного неловко. Но в то же время надежно. Знаю, что граф не позволит мне упасть и свернуть себе шею, тем самым нарушив его планы.
— У вас есть какие-то возражения насчет договора? — поинтересовался он довольно равнодушно, не выглядя заинтересованным. Скорее, спрашивает из вежливости, но и это уже радует. Дает надежду на то, что с графом вполне можно сотрудничать. — Я составлял его второпях, может, что-то не предусмотрел, или что-то вас смущает, не устраивает…
Второпях? Серьезно? Мне бы для составления такого договора понадобилась бы неделя, а он второпях…
— Нет. Меня все устраивает: вы очень подробно расписали каждый пункт. И я не против, если вы будете контролировать мой каждый шаг на отборе. Наоборот, так больше гарантий, что я не наделаю ошибок.
Граф едва уловимо поморщился.
— Меня больше волнует другое, — пояснил он. — Сможете ли вы, Кара, натурально демонстрировать некую симпатию ко мне, как к мужчине? Понимаете, наши «чувства» не должны вызвать сомнений. Не хочу рисковать.
Я улыбнулась.
— Это будет непросто, — произнесла, не упустив такой шанс немного поддет графа. — Но вы достаточно меня замотивировали. Приложу все усилия.
— Буду надеяться, — сдержанно кивнул он, без тени эмоций на отрешенном лице, но мне показалось, что «шпилька» достигла цели. На секунду, но граф был уязвлен моими словами.
Глава третья
В темнице, и правда, холодно. Кожа моментально покрылась мурашками, а лодыжки, казалось, сковало льдом. Граф украдкой на меня поглядывал, как бы спрашивая: «Вы все еще уверены в своем желании увидеться с сестрой?»
Уверена.
Я ожидала лицезреть более плачевное состояние камер и заключенных в них, но с удивлением отметила, что в камере есть все удобства, а люди не выглядят даже озлобленными, худыми и истощенными. Да, немного потрепаны, одежда не первой свежести, спутанные сальные волосы, но все же…
На меня смотрели пустыми блеклыми глазами, не испытывая никакого любопытства. Никто не кричал, схватившись за прутья решетки, не требовал немедленно выпустить. Похоже, в задачи инквизиции не входит истязание осужденных и издевательства над ними.
По длинным мрачным коридорам темницы бродили стражники, но их лица почему-то скрывали черные кожаные маски. Сама атмосфера этого места тяжелая. Воздух затхлый, влажный, пахнет сыростью и плесенью…
— Разговаривать будете через решетку, — произнес граф, останавливаясь.
Я растерянно заозиралась, не сразу увидев сестру, лежащую на койке с матрасом из сена…
— Благодарю, — натянуто улыбнулась и шагнула к решетке. Граф не ушел. Остался стоять, не двигаясь и видимо, собираясь слушать все, что я хочу сказать. Или просто опасается, что я могу сболтнуть лишнего. Никогда не имела такой привычки…
— Ирида? — осторожно позвала, вглядываясь в полумрак. От тусклого света лампы резало глаза.
Сестра вздрогнула и приподнялась на локтях, настороженно глядя на меня.
— Кара? — недоверчиво спросила она и встала, направившись ко мне.
Побледнела. Осунулась. На шее знак Самеских ведьм… значит, правда. Дура.
Черная руна, нанесенная умелыми руками, сразу привлекала внимание. Уродовала кожу. Казалась мерзкой.
— Пришла или притащили? — бледные тонкие губы исказила усмешка. Взялась тонкими грязными пальцами за холодные прутья и прислонила к ним лицо.
Я инстинктивно отступила, запнувшись.
— Страшная? — оскалилась она, демонстрируя желтые зубы.
— Могло быть хуже, — ровно отозвалась я, а сестра истерично рассмеялась.
— Явилась посочувствовать или жизни учить, как обычно?
— Поздно уже… учить. Драть тебя нужно было, — произнесла я, глядя в ярко-зеленые глаза сестры. Красивые, раскосые, притягательные. Раньше, я даже немного ей завидовала. Ириде досталась красота матери, ее цвет глаз, ее прямые светло-русые волосы. Я же точная копия отца. Курчавая, а глаза цвета янтаря. Когда сила пробудилась, еще ярче стали, налились краской. Прожилки карие появились.
— Тогда зачем? — хмыкнула она и рваным движением зачесала волосы назад.
Я обернулась на графа, поджимая губы, и выдохнула.
— Хочу попросить тебя кое о чем.
— Ты? — бровь Ириды насмешливо изогнулась. — О чем же?
Неуверенно перемялась с ноги на ногу, собираясь с мыслями.
— Пообещай, что если когда-нибудь… ты снова окажешься на свободе, то станешь жить по закону. По правилам. Честно.
— Смеешься? — язвительно фыркнула она, резко оттолкнувшись от решетки. — Окажусь на свободе? Очнись, Кара. Меня казнят!..
Вздрогнула, на секунду прикрывая глаза.
— Если не казнят… если вдруг так случится, — тихо произнесла я, ощущая, как в груди грохочет сердце.
— Что? — Ирида недоверчиво склонила голову набок. — Во что ты ввязалась? Решила спасти меня?
— Просто пообещай, — сдержанно повторила я, сжимая пальцы до побелевших костяшек. — Пожалей отца и позаботься о нем. Я прошу тебя выполнить мою просьбу. И… напиши отцу письмо, извинись перед ним.
Ирида горько усмехнулась, прикрывая покрасневшие глаза ладонью.
— Я не просила меня спасть, не просила заботиться обо мне…
Волнение уступило место злости. Гнев полыхнул в крови, требуя выхода. Шагнула к решетке, сунула руку сквозь прутья и резко ухватила сестры за грудки грязной туники, притянув к себе.
— Ты идиотка… — процедила ей в лицо. — Прекрати думать только о себе. Сколько я сил на тебя потратила, отец, мать… Я бы тебя придушила, но папа… он любит тебя гадину. Радуйся, — также резко отпустила и демонстративно вытерла руку.
Ирида смотрела расширенными испуганными глазами, пытаясь поправить одежду трясущимися пальцами.
— Если ты меня ненавидишь, зачем спасаешь? Пусть меня уже казнят…
Закатила глаза, желая хорошенько врезать нахалке, так, чтобы челюсть затрещала.
— Ты совсем не соображаешь, Ирида, — беря эмоции под контроль, произнесла я и покосилась на молчаливо-наблюдающего инквизитора. — Думаешь, после твоей казни я смогу жить как прежде? Слухи разнесутся мгновенно по всему Империону. От меня уйдут клиенты: никто не станет покупать духи у той, чья сестра состояла в культе Салемских ведьм. Я годами завоевывала доверие и уважение к себе, но все будет разрушено по щелчку, как только тебе вынесут приговор. Люди будут не просто бояться, они будут стыдиться что-то покупать у меня. Будут опасаться слухов и косых взглядом в их сторону. Так что считай, я спасаю себя.
Ирида закусила губу и отвернулась, а я знаю, что по ее щекам потекли слезы. Плечи дрогнули.
— Ири… — уже более мягко позвала я. — Я не виню тебя ни в чем, просто прошу, не делай больше ошибок. Пойми, и ведьмы могут многого добиться.
— Хорошо, — так и не повернувшись ко мне, вымолвила она. — А теперь уходи. Пожалуйста…
— Прощай… — произнесла я и развернулась, почти врезавшись в грудь графа, который незаметно ко мне приблизился.
— Вот, — произнес он, опуская мне на плечи свой сюртук, а сам остался в черном расшитом серебром колете. — Вы совсем замерзли. Идемте.
Благодарно кивнула и поспешила за ним. Мы вернулись в кабинет, и на этот раз я не стала отказываться от чая. Меня буквально колотило и потряхивало. Зубы отбивали дробь, но тут еще нервное напряжение сказывается. Откат после встречи с Иридой.
— Вы хорошо держались, Кара, — сдержанно похвалил граф, наливая в фарфоровую из сервиза чашку терпкий ароматный чай. — Признаться, вы рассудительней и дальновидней, чем я ожидал.
«Конечно, ведь все ведьмы глупые…» — хотелось съязвить, но не стала. Такая мелочность выставит меня не в лучшем свете. В конце концов, я имею дело с инквизитором, а у них никогда не было хорошего мнения на счет ведьм. Наоборот, Адриана Де Камелье можно назвать образцом вежливости и учтивости. Его вежливая забота даже немного напрягает.
— Все-таки… я хочу, чтобы в условия нашей сделки вписали отсутствие интима между нами. И прописать срок исправительных работ для Ириды, а не чтобы она трудилась на рудниках пожизненно. Десять лет, — произнесла смело, глядя графу в глаза, ожидая, что он или категорично откажет, или поднимет срок.
— Пятнадцать, — после паузы произнес он, а я облегченно выдохнула. — Но я не думаю, что ваша сестра извлечет урок и выполнит вашу просьбу.
— И это будет полностью ее проблема, — отозвалась я и потянулась за чашкой. Прижала к губам и обожглась. Зашипела едва слышно и потрогала губу. — Я уверена, что вы хорошо выполняете свою работу и Ирида снова окажется в темнице. Только на этот раз ее некому будет спасать.
— Я впишу названные вами пункты прямо сейчас, — произнес граф и взял ручку, раскрывая договор. — Добьюсь пересмотра дела для Ириды, отложу его на время отбора, а после вашей победы и нашего венчания, ее переведут.
Я могла только позавидовать ровному почерку графа. Он написал дату, размашисто расписался, взял со стола печать и поставил.
— Ваша очередь, — перевернул листы и подтолкнул ко мне. — Уверен, у нас не возникнет проблем.
Я такой уверенности не испытывала.
Осторожно расписалась, ничего при этом не испытывая и вернула документы обратно.
— Что теперь?
— Теперь… — граф взял договор, удовлетворительно глядя на мою закорючку. — Теперь мне необходимо позаботиться о том, чтобы ваше имя попало в список участниц.