Аву этот обмен оскорблениями только веселит.

А я замечаю, как быстро мужская обида сменяется злостью.

Поэтому я вежливо ответила: Скоро переезжаю из Лос-Анджелеса, но спасибо.

Конечно, у меня и в мыслях этого нет.

Но я тут же представила, как впопыхах нагружаю машину вещами и под покровом ночи несусь по автостраде. Меня озаряет свет фар — сзади приближается другой автомобиль. Кто-то преследует меня?

И тут сзади и в самом деле пристроился внедорожник.

Огромный и черный, похожий на танк внедорожник. Я проезжала по бульвару Сансет, и он то приближался, то отдалялся, будто исполнял странный танец. Водителя не разглядеть, переднего номера не было. Определить задний номер не получалось — каждый раз, когда я пыталась замедлиться и пропустить внедорожник вперед, он тут же притормаживал.

Водитель специально избегает сближения или это просто поток машин так движется?

Лишь однажды, на светофоре, он вырулил на соседнюю полосу, но боковые окна оказались наглухо затонированными.

Я представила себе лицо невидимого водителя — непреклонное, расчетливое. Он внимательно смотрит на меня, изучая, словно мишень.

Подходящее слово.

Движущаяся мишень.

Загорелся зеленый, я выжала газ до упора и затем резко свернула в ближайший переулок. В зеркале заднего вида я заметила, что внедорожник проехал прямо.

Вцепившись в руль, я пыталась убедить себя, что водитель внедорожника не имеет ко мне никакого отношения. Я развернулась и поехала по привычному маршруту, то и дело поглядывая в зеркала. На каждом перекрестке я вертела головой направо и налево — вдруг откуда-то снова вынырнет все тот же черный внедорожник: мой простейший маневр едва ли мог обмануть опытного водителя.

Но внедорожника и след простыл.

А что, если это и в самом деле был один из подручных Саймона?

Меня захлестнули радость и гордость от того, что я смогла ускользнуть — совсем как героиня нуарных фильмов.

Я посмотрела в зеркало.

На моих губах, как ни странно, играла улыбка.





* * *


Я продолжала ехать по бульвару Сансет. Черный внедорожник словно испарился.

Но улеглось и мое возбуждение.

Через пару минут, когда я подъехала к дому, ко мне вернулись мои привычные нервозность и настороженность.

Мою ученицу зовут Миа. Ей тридцать один год. Невысокая, хрупкая — и не догадаешься, что она работает корпоративным юристом. Миа недавно начала встречаться с французом, и язык ей нужен для знакомства с его родителями.

— Привет! — Она открыла дверь и посторонилась, впуская меня. — Будешь кофе?

— Нет, спасибо.

Квартира просторная, солнечный свет щедро льется сквозь два люка на потолке. Миа выбрала для декора яркие цвета, но при естественном освещении квартира кажется старой и потускневшей — призрак бального зала.

Мы устроились у нее в кабинете. Миа пила кофе из своей обычной кружки, белой, с большими красными буквами: Я управляю Вселенной.

— Я поеду не раньше декабря, — сказала она.

Реми, ее парень, решил повременить с поездкой во Францию. А это значит, что у нее в запасе есть еще полгода, чтобы выучить язык.

Миа слегка улыбнулась:

— Больше времени для занятий.

Она не хотела учить базовые выражения. Ее интересовали только «слова любви» — романтические фразы. Французский для влюбленных.

Миа не может узнать время, заказать еду в ресторане или спросить дорогу. Вместо этого я учу ее нежным и страстным выражениям.

— Embrasse-moi. Enlace-moi. Aime-moi, — проговорила я медленно. Поцелуй меня. Обними меня. Люби меня.


Пока Миа, запинаясь, повторяла за мной, я вспоминала, как впервые встретила Саймона. Мелоди тогда было десять. Мы отправились в Музей искусств Лос-Анджелеса, и Мелоди кружила вокруг инсталляции из фонарей у входа. Саймон стоял неподалеку. Казалось, он не решался завести разговор, но в конце концов подошел ко мне.

— Это ваша дочь? — спросил он.

— Да.

Он ослепительно улыбнулся. Эта улыбка внушала доверие.

— Она вырастет настоящей красавицей. — Он перевел взгляд на меня. — Вся в маму.

Не самая изящная фраза для знакомства, но он казался искренним. Как будто мы находились на пороге чудесной истории любви.

Саймон, одинокий мужчина в поисках счастья.

Первая из множества его масок.

Я вспоминаю лепестки роз на подушке и французские конфеты.

Одна большая ложь.

Как дом, который срочно красят перед продажей.

И когда Миа спросила, какое выражение лучше всего описывает влюбленность, единственное, что мне пришло на ум, это —

Fais attention.

Берегись.





3




В полдень мы с Авой встретились в ресторане Little Next Door в западном Голливуде. Ава, уроженка Нью-Йорка, относится к Лос-Анджелесу свысока. Она называет город «пустым» и «безмозглым». И настолько безликим, что однажды она запустила шуточную петицию за то, чтобы Лос-Анджелеса лишили индекса.

По понедельникам мы обедаем вместе и большую часть времени, по словам Авы, рассуждаем, как ветераны «войны полов». Мы обе получили раны, но в разных сражениях. Ее развод был долгим и очень тяжелым, хотя она и заявляет, что вышла из него победительницей. «Мне достался уголь, а ему пустая шахта» — так она любит повторять. Ава даже заказала себе такую наклейку на свою шикарную новенькую «Ауди».

Она не раз повторяла, что ей так и не удалось встретить «любовь всей своей жизни». Она думает, что для меня таким человеком был Макс — и это действительно так. Он был добрым, любящим, терпеливым и понимающим. Воплощение всех достоинств — это стало особенно заметным в тот год, когда он заболел. Мелоди тогда было всего пять лет, и когда она навещала Макса, его боль и тоска отступали. Несмотря на осознание скорого ухода из жизни, он был благодарен за все, что у него было.

Как и я.

Длительное лечение не давало результатов, он медленно угасал.

Впоследствии я размышляла, с каким достоинством он умирал. Он нисколько не ожесточился. Под конец у него еще оставались силы прошептать медсестре в больнице: «Вы очень добры».

Это были его последние слова.

Воспоминания о его нежности и великодушии греют душу.

Но он бы разочаровался во мне, узнав, что я сделала той ночью на яхте Саймона.

— Как дела, Клэр? — жизнерадостно спросила Ава.

Я хотела было ответить, но краем глаза заметила, что за соседний столик сел мужчина — высокий, коренастый, в темных очках. Видно, что у него натренированное тело. Что, если это он был за рулем того черного внедорожника, а теперь посмеивается над тем, как ловко он притворился, будто я смогла от него ускользнуть?

Я заставила себя отвернуться и сосредоточиться на Аве. Но ее вопрос вылетел у меня из головы.

— Прости, — сказала я. — Что ты сказала?

Ава озадаченно посмотрела на меня:

— Ты хорошо себя чувствуешь?

— Да. Ты что-то спросила?

— Я спросила, как дела.

Мне не хотелось рассказывать о Саймоне. Ни о моем письме, ни о его звонке.

Ава на моей стороне, но в то же время ее пугает мысль о том, что я могу пойти против Саймона. Он как осиное гнездо, которое не стоит ворошить. Ава уверена, что любая попытка помешать ему заранее обречена на провал.