Таймири, как выяснилось, была главной в комнате: она пробыла здесь дольше других и была одновременно спокойной и жесткой. Ей нравилась Ксорве – или, по крайней мере, ее расторопность. Честолюбивые планы Таймири простирались за пределы кухни, и она рассматривала Ксорве в качестве орудия или даже союзника.

Ксорве узнала, что мать Таймири отлучили от дома и церкви в Карсаже за то, что та зачала вне брака. Таймири мечтала разбогатеть, отыскать родителей матери в Карсаже и вышвырнуть их на улицу.

Как-то раз после обеда Ксорве дремала в комнате, наслаждаясь положенным получасовым отдыхом перед подготовкой к ужину. Таймири подошла к ее койке и тронула за плечо.

– Тссс! – сказала она. – Пойдем со мной. Не хочу, чтобы остальные знали.

Ксорве торопливо оделась и нырнула вслед за Таймири в темный коридор. В узких проходах всегда было душно и жарко. Ксорве пожалела, что не взяла с собой нож, но ей не удалось бы достать его тайком от Таймири.

– Что случилось? – спросила она, когда спальня скрылась из виду.

– Кое-кто из тех, кто прислуживает генералу за столом, заболел, – ответила Таймири. – А сегодня ожидается важный ужин, и им нужны двое с кухни, чтобы подавать блюда и уносить посуду.

Ксорве кивнула, пытаясь унять возбуждение и тревогу. Сетенай предупреждал, чтобы она не попадалась на глаза Псамагу. Но с другой стороны… Она никогда не бывала в покоях генерала, а ей нужно больше информации, если она хочет приблизиться к цели. Она тщательно изучила крепость от погребов и выше, но в часть помещений у нее не было доступа. Были еще нижние ярусы погребов, пещеры под нижними ярусами и пустоты в стенах, у которых не было входа. Опасно встречаться с генералом, но будет глупо упустить такой шанс исследовать новую территорию. В роли прислуги она не будет привлекать внимания, это совершенно безопасно.

Таймири была необычайно взволнована.

– Конечно, я не такая, но вполне могу заинтересовать кого-нибудь из офицеров, – сказала Таймири, пока они спешили по лестнице на верхний этаж.

– Разумеется, – ответила Ксорве. И не такое случалось.

– Может, мы и тебе кого-нибудь подыщем, Сору, – великодушно добавила Таймири. Здесь все звали ее Сору – это была вариация ее настоящего имени, подходящая для Тлаантота. Она означала «воробей». – Какие мужчины тебе нравятся?

Растерявшись, Ксорве попыталась представить, что важно для Таймири.

– Богатые?

Таймири зажала ладонью рот, чтобы заглушить смех, звеневший в коридоре.

– Само собой. А еще?

– Не знаю, – ответила Ксорве. – Высокие?

Какое-то время, еще в Сером Крюке, Ксорве казалось, что ее привлекает один из ее наставников – широкоплечий бывший наемник с приятной улыбкой. Однако после тщательных наблюдений она заключила, что его-то интересуют исключительно юноши из дома развлечений «Пташки».

– Они все высокие, – сказала Таймири, но отстала от нее.

В кладовой Ксорве и Таймири встретил служащий примерно их лет и выдал им другую форму.

Служащий этот был тлаантотцем. У него, как и у Сетеная, была темно-коричневая кожа, заостренные уши, напоминающие формой листья, и коротко подстриженные курчавые волосы. А еще прямая, как стержень, спина и тревожный вид. Уши его дергались не менее двух раз в минуту.

– У генерала Псамага есть определенные требования к тем, кто прислуживает за ужином, – сказал он простуженным голосом и уставился на Ксорве и Таймири с таким видом, будто сомневался в их способностях. Затем последовала нудная лекция о сервировке столовых приборов. – Сначала нужно подать напитки, генерал произнесет речь, после чего должно быть три перемены блюд, как я уже сказал. Вопросы?

– Думаешь, у тебя получится заарканить его, Таймири? – спросила Ксорве, когда он ушел.

– Это же Талассерес Чаросса, – ответила Таймири. – Напыщенный болван. Скорее всего, его прислал канцлер Олтарос. Будет указывать генералу, что делать, хотя все знают, что если генерал Псамаг захочет, он вышвырнет Олтароса прочь так же, как прошлого канцлера.

Ксорве порадовалась, что у нее хорошо получается изображать безразличие.

– Ты сказала Чаросса? – спросила она, помолчав. – Разве не так зовут канцлера?

– Ага, – ответила Таймири. – Это его племянник. Видимо, так он и получил эту работу.

Ксорве запомнила это на будущее. Возможно, ей лучше избегать Талассареса Чароссу. А может, ей как раз стоит держаться поближе и узнать, с кем он общается, на случай если он что-то знает? Без советов Сетеная она чувствовала себя в растерянности. Муки выбора, сотни различных вариантов действий.

Ксорве напомнила себе, что у нее есть план. Этим вечером она постарается держаться в тени и разузнать, кто заправляет всем в цитадели, с кем они в союзе, кому присягнули на верность. Это хорошее начало, и она сможет остаться вне подозрений. Сетенаю нечего было бы на это возразить.

Верхние этажи цитадели были на удивление красивыми. Паркет натерт, стены увешаны изящными гобеленами, в солнечных лучах посверкивает пыль. Где-то поблизости пела женщина. Ксорве ощутила разочарование – она совсем не так представляла себе комнаты генерала.

Стены в обеденном зале были увешаны охотничьими трофеями. Кабаны, олени, поджарая антилопа из Моря Безмолвия, львы и тигры, головы слонов и мамонтов соседствовали друг с другом, воплощая философию смерти: они таращились на живых стеклянными глазами с темных панелей. Стены ощетинились рогами, шипами, гребнями, покрывавшими панели, будто буйный костяной мох. Псамаг заполучил богатства множества миров и сделал из голов чужестранных животных чучела.

– Что ты копаешься, – одернула ее Таймири, которая уже увидела все, что ей нужно. Схватив Ксорве за руку, она повела ее к широкому обеденному столу, где прислуга уже расставляла приборы. Их появление никого особо не обрадовало, но возражать они не посмели.

Позади стола, в дальнем углу зала в полу была сооружена яма. Никаких ограждений вокруг не было, полированные доски резко обрывались в пустоту. Со своего места у стола Ксорве не видела, что находится в яме. Остальные слуги слаженно перемещались вокруг стола, не обращая на яму ни малейшего внимания. Ксорве, как обычно, держалась молча и прислушивалась.

Оказалось, что ужин давали в честь капитана Тенокве, любимчика генерала Псамага – тот одержал какую-то победу в пустыне от его имени. По слухам, Тенокве был столь же красив, сколь и грозен, и во всех делах он служил правой рукой генерала.

– Значит, это он делает левой рукой… ну, вы поняли, – засмеялась одна из служанок.

– Ну, не знаю даже, – сказала другая. – Тенокве очень самоотвержен.

Ксорве покраснела. Она слышала множество подобных шуток в кругу Синих Вепрей, но никогда не знала, как ей реагировать.


Никто не обсуждал яму в полу. Никто даже не смотрел в ту сторону. Ксорве некогда было подойти поближе, но она не могла выбросить ее из головы. Прежде чем ей удалось утолить любопытство, она услышала приказ выстроиться в задней части зала и ожидать прибытия гостей.

– У меня право первого выбора, запомнила? – прошептала Таймири, покачиваясь на носках. Ксорве кивнула.

В зал вошли офицеры. Все они были ошаарцами огромного роста, со множеством шрамов и потрескавшимися клыками. У одного из них и вовсе не хватало клыка, отчего лицо казалось перекошенным и искаженным. Ксорве посочувствовала ему, стараясь не задумываться, как больно ему было потерять клык.

Всех их привел с собой Псамаг, чтобы работать на Олтароса. Тенокве, почетный гость, был моложе других, но не менее потрепан в битвах. Строй замыкал единственный не военный и единственный тлаантотец – Талассерес Чаросса, одетый в изысканные одежды. На фоне других он казался самым юным, несчастным и взвинченным. Его уши беспрестанно дергались. Ксорве задумалась, что же его так беспокоит. Он и при первой их встрече казался встревоженным, но теперь он представлял из себя сгусток нервов.

Под звуки серенады, исполняемой двумя певцами, все расселись за столом. Ксорве уже слышала эти голоса, но раньше она думала, что они принадлежат женщинам. Оказалось, что это были юноши – симпатичные карсажийцы, – но голоса их были высокими, тонкими и нежными.

– Им отрезали их свистульки, чтобы лучше пели, – прошептала Таймири. – Порой в Карсаже такое делают, – добавила она не без гордости.

Прошел почти час, от музыки у Ксорве разболелась голова. Наконец, парадные двери открылись, и в зал вошли двое солдат-ошаарцев. Они казались копиями друг друга – лысые, мускулистые, они были полностью обнажены, за исключением сандалий и набедренных повязок. Клыки их были украшены блестящими латунными крюками, и они совершенно явно были мертвыми. Кожа их была бледной, сквозь нее просвечивали черные вены, а пока они шли к столу, за ними тянулся аромат благовоний. Вслед за ними, глядя прямо перед собой, вошли двое других – такие же одинаковые мертвецы с затуманенными глазами.

Ксорве моргнула. Сетенай отмахнулся от слухов о том, что генерал Псамаг окружил себя воскрешенными стражами, но это были именно они. Влажными ногами они маршировали по паркету. У Таймири отвисла челюсть.

Ксорве чувствовала себя волчком, сбившимся с курса. Она не видела воскрешенных с тех пор, как покинула Дом Молчания. Это была некромантия прежней страны.

Хотя прошло всего три года, она приучила себя думать об Ошааре, как о прежней стране, а не о доме, потому что возвращаться туда она не собиралась.

Гвардейцы заняли свои места, словно на автомате, и в зал вошел генерал Псамаг. Несмотря на все слухи и рассказы, Ксорве оказалась не готова к этой встрече. Одноглазый и белый как призрак, он был красив как акула. Псамаг носил черную кольчугу, а из-за спины у него виднелся меч. Его клыки были заостренными, как ножи, а глаза сверкали, словно ограненные алмазы.

Но самой важной была физически ощутимая мощь его присутствия. Жизни всех вокруг зависели от него. Таймири едва слышно вздохнула. Пальцы Ксорве нервно сжались вокруг завязок фартука, она пыталась успокоиться.

Офицеры отдали честь, и Псамаг прошествовал к своему месту. В комнату вслед за Псамагом незаметно вошли еще четверо воскрешенных и заняли свои места.

– Что ж, друзья мои, – начал Псамаг. – Вот мы и собрались. Давайте же выпьем!

Над столом пронесся рев одобрения и звон чаш, расставленных Ксорве и другими служанками. Какое-то время Ксорве была занята тем, что наполняла чаши и подливала напитки всем желающим. Офицеры пили много, особенно Тенокве, который наслаждался статусом почетного гостя. Ксорве обратила внимание, что Псамаг едва ли осушил хоть одну чашу, и его глаза так и не потеряли холодного блеска. Что-то было не так.

Офицеры постарше, сидевшие рядом с Псамагом, тоже это почувствовали. Они смеялись и хвастались, но в этом было нечто напускное, словно они тянули время в ожидании чего-то. Ксорве наполняла то один, то другой бокал и наблюдала за ними, пытаясь разгадать эту загадку, пока не стало слишком поздно – как будто в ее силах было повлиять на происходящее в комнате.

Вторая по старшинству среди собравшихся, здоровенная немолодая женщина с бритой головой, ни разу не засмеялась. Не смеялся и Талассерес Чаросса. Постепенно дурное предчувствие охватило всех собравшихся за столом, и они наконец замолчали. Ксорве затаила дыхание.

– Что ж, – произнес Псамаг, не повышая голоса. Тенокве шикнул на своих друзей. – Вы все знаете, по какому поводу мы собрались, но вдруг кто-то уже слишком опьянел и забыл… Чаросса, напомни-ка нам?

Псамаг буквально выплюнул это имя. Талассерес Чаросса вздрогнул.

– В честь победы капитана Тенокве, господин, – сказал он таким тоном, будто сам в это не верил.

Псамаг улыбнулся, обнажив ряд острых зубов между мощными клыками. Талассерес расслабился, но тут же подпрыгнул – Псамаг обрушил могучий кулак на стол. Агатовая подвеска на его шее взметнулась вверх.

– Неверно! Гадаем дальше. Большая Морга, твоя очередь.

Большая Морга оказалась той самой второй по старшинству. Она с вымученным весельем наблюдала за сценой из-под тяжелых век.

– Мы здесь, потому что ты так приказал, мой господин, – сказала она.

– Что же, Морга была со мной еще в те времена, когда у большинства из вас клыки не прорезались. Знаете почему? Есть догадки? У таких сообразительных парней найдется для меня ответ?

Молчание.

– У Морги крепкая голова на плечах. Она знает, благодаря кому здесь оказалась. Умеет держаться за свое место. Знает, кому хранить верность. И она дожила до пятидесяти. Видите в этом связь, друзья мои? Подумайте об этом.

Повисла пауза, и прислуга, в том числе и Ксорве, вновь наполнила бокалы присутствующих. Сетенай мог бы и не предупреждать ее держаться подальше. Псамаг напоминал крутой утес – он притягивал внимание, даже если на самом деле хотелось бежать от него куда глаза глядят. Но он еще не закончил речь.

– И все же Чаросса в чем-то прав, – сказал он. – Где же мой дорогой Тенокве? Поднимайся, сынок, пусть все как следует рассмотрят героя этого часа.

Псамаг явно был доволен собой, и Ксорве это не на шутку тревожило.

Успокойся, сказала она себе. Он не смотрит на тебя.

Его внимание было полностью приковано к Тенокве, который, пошатываясь, поднялся на ноги. Уже прилично пьяный, он неловко отдал честь и ухмыльнулся своим товарищам.

– Мы все слышали эту историю, так что не буду вас утомлять, – продолжал Псамаг. – Тенокве и его отряд уничтожили разбойничье гнездо в Бараньем Черепе и захватили всю их добычу. Не скоро еще враги осмелятся нас побеспокоить, – выдержав паузу, он оглядел собравшихся. – Ну же! Подбодрим этого смельчака! Смотрите все, это Тенокве, моя правая рука!

Стол зашумел, но скорее тревожно, чем одобрительно. До всех уже дошло, что что-то было не так. Ксорве закусила губу – клыки до боли вонзились в щеки – и вздрогнула.

– Что-то они не больно гордятся тобой, Тено, – с леденящим душу спокойствием заметил генерал. – Любопытно. Не знаешь почему?

Тенокве ничего не ответил. Молчали и остальные. В пугающей тишине слышался лишь шелест, доносившийся из ямы.

Служанка, стоявшая в паре футов от Ксорве, наблюдала за происходящим с нескрываемым ужасом. В висках у Ксорве бешено, словно бьющийся о стекло жук, застучал пульс. Все ее инстинкты кричали, что нужно бежать прочь или хотя бы закрыть глаза: вот-вот случится нечто кошмарное, – но ноги отказывались подчиняться.

Раздался скрип половиц – Псамаг отставил стул и поднялся на ноги. Он двигался вдоль стола, словно песчаная буря, и Ксорве тут же представила, каково это – встретиться с ним лицом к лицу в пылу сражения. Остановившись возле Тенокве, он навис над молодым офицером.