Демоница на это выдохнула, как показалось Максу, облегченно. На её красивом лице снова расцвела легкая улыбка, хоть и сохранившая легкую нервозность. Они пропустили ещё по стаканчику, болтая ни о чём — благо общих знакомых было достаточно, — прежде чем амулет связи завибрировал.

«Проверили дом, — голос капитана Дейдры Макинтайр на этом месте словно сорвался. — Вам лучше быть здесь».

— Что с Дорой? — тут же поинтересовалась Энола, почуяв изменение в его настроении.

— Не знаю. — «Но жопой чувствую, что дело дрянь». — Мне нужно идти. Сообщу, когда всё выясню.

Она неуверенно кивнула и сжала его руку в своей, прежде чем дать ему уйти.

О весёлой ночке больше не думалось.

Портал, ведущий в район Предгорья, выбросил Макса аккурат на седьмой линии — улице, где располагался дом бордельной девчонки. Неплохой райончик, не из самых дорогих, но и не трущобы вроде Серых Топей. В таких местах обычно ничего не случалось, разве что хулиганы-подростки побьют стекла у особо вредной старухи, ну или в кабаке подерутся перепившие клиенты. Сейчас же произошло нечто из ряда вон — это ощущалось в воздухе. Макс чувствовал ауру смерти. Подружка Энолы мертва — в этом он почти не сомневался.

Боевики, вопреки обыкновению, не толпились у крыльца, а разбрелись по небольшому участку и старательно не смотрели в сторону тёмно-зеленой двери. Тут же обнаружились и Бэйли с рядовым Фоксом — мертвенно-бледным, лихорадочно сжимающим пальцы в кулак. Остальные, судя по всему, уже были в доме.

Значит, он не ошибся.

— Что у вас? — на ходу поинтересовался Макс, натягивая тонкие кожаные перчатки.

— Зверобой.

Тот случай, когда одним словом можно дать исчерпывающее объяснение.



6

Маньяк, в имперской прессе известный под претенциозной кличкой «Зверобой», убивал оборотней вот уже второй год. Аппетиты он имел довольно скромные — одна-две жертвы за квартал, — и связать убийства в серию удалось лишь благодаря специфическому почерку убийцы.

Зверобой свежевал трупы. Обескровливал их, снимал кожу, вспарывал брюхо и извлекал внутренние органы, а затем расчленял труп. Всё проделывал неспешно, чисто, с хирургической точностью. Тела обычно свежевались в ванных комнатах; то, что оставалось, Зверобой заливал холодной водой.

Кем бы ни был этот охотничек на двуногую живность, он отлично владел охотничьим ножом. И неплохо знал, как испортить тело для всякого некроманта. И ни разу не оставил хоть сколько-нибудь важных улик.

Словом, дельце со всех сторон дерьмовое.

Поначалу Зверобой тщательно выбирал своих жертв — всяческих отбросов, вроде гильдейской швали и мордоворотов на службе у местных воротил. Тех, кого совсем не жаль. И это была одна из причин, по которым ни журналисты из местных газетенок, ни правящая верхушка особо не наседали на полицейских. Картинно ужасались запредельной жестокости, заверяли общественность, что обязательно отыщут кровожадного маньяка — и успокаивались через две недели, когда новость переставала быть жареной.

Макс, честно признать, на работу следаков тогда смотрел сквозь пальцы. Жалеть оборотней ему не за что, а Зверобой в данном случае даже был кем-то вроде… санитара. Завалить оборотня — не самая простая задачка. Видимо, это понял и сам Зверобой: спустя год после начала своей священной войны против шерстяных тварей он решил перейти на кого попроще.

Дора Хеймс в списке его жертв стала уже третьей девушкой. Молодой, симпатичной, почти наверняка не имеющей ничего общего с преступным миром Синтара. Бордель не в счёт — тамошние девочки редко имеют хоть какое-то отношение к делишкам владельцев. Будь Дора хоть трижды оборотнем, подобной смерти она не заслужила.

Всё очень, очень плохо.

— Нас сожрут, — озвучил его мысли мрачный Бэйли.

— Ага, — отозвался Макс и шагнул к двери.

В квартире Доры пахло кровью. Он поднялся по узкой лестнице наверх, откуда доносились приглушенные голоса Френсиса и его напарницы Аманды Стенли.

Труп девчонки, как и ожидалось, обнаружился в ванной, привычно уже разделанный, лишенный кожи и пальцев на руках и ногах. С головы сняли скальп, глазницы сияли пустотой — именно через них маньяк извлекал мозг, отчего-то не желая вскрывать череп. Зверски убитая, изуродованная до неузнаваемости, Дора Хеймс ничем не напоминала молодую симпатичную девушку, которой была при жизни. Как если бы Зверобою было важно обезличить свою жертву, лишить её человеческого облика, превратить в неопознаваемый кусок мяса…

Неудивительно, что боевики и молодой Фокс, не прослуживший в отделе и пары месяцев, имеют нежно-зеленый цвет лица. Макса и самого знатно передернуло от зрелища, а он, на минуточку, за годы службы перевидал всякого.

— Время смерти? — поинтересовался он, уже по привычке отбрасывая личное отношение к происходящему. Сопереживать всем — не хватит нервов и здоровья.

— Прошлым утром, предположительно четыре часа, — сообщил Френсис, деловито записывая что-то блокноте. Макс не понимал зачем, когда есть кристаллы, да и рапорты заполнялись подробно. Но молчал — Мюррей хоть и заноза в заднице, но как детектив получше многих будет.

— Предположительно?

— Почти точно, шеф. Плюс-минус десять минут, которые ушли на то, чтобы уничтожить все улики.

Ничего нового — Зверобой что в начале своей деятельности, что сейчас, следов не оставлял. Никаких, что изрядно… беспокоило. Чтобы скрыться от некроотдела, нужно обладать недюжинной смекалкой, умом, и приличным багажом знаний о некромантских приблудах. Понятно, что все поисковые, сканирующие и прочие заклинания у сотрудников полиции стандартные; соответствующие книги можно отыскать если не в свободном доступе, то на черном рынке. Другое дело, что каждый некромант имеет свой почерк и свой подход, предусмотреть все попросту невозможно… Однако ж у Зверобоя получалось раз за разом. Что навевает совсем безрадостные мысли.

Макс задумчиво пожевал губу, но озвучивать предположение не стал — нечего трепать языком направо и налево, особенно когда подтверждений появившейся теории как не было, так и нет. Он просканировал место преступления; предсказуемо не выявил ни одного, даже самого крохотного магического следа. Если Зверобой и маг, то здесь он своей силой не пользовался. Или просто настолько хорош, что даже думать противно.

Приблизившись к телу Доры, Макс снова уставился в черноту пустых глазниц. Без мозга не разговаривают даже зомби. А спириты, способные призвать бестелесный дух, — огромная редкость. Да что там, Макс знал только одного некроса, который смог бы воззвать к духу, не угробив при этом два десятка человек в качестве кровавой дани Хладной госпоже. Карим Стальфоде, странноватый паренёк и любимчик всего Темного круга. Оберегали его соответствующе, выпуская из Иленгарда только по необходимости.

Что ж, как на взгляд Макса, такая необходимость возникла ещё пару трупов назад. Осталось только донести это до грёбаных бюрократов из Иленгардского управления.



— Все слепки мне на стол завтра утром, — приказал он.

О выходных придется забыть. Спасибо кровожадному ублюдку, которому взбрендило резвиться в его городе.


— Был бы от них толк, — проворчал Френсис. Тот терпеть не мог все эти слепки, протоколы вскрытия и прочую однообразную нудятину. Ему, видишь ли, только интересное подавай.

— Это уж не тебе решать. Работайте.

Стащив окровавленные перчатки и испепелив их одним щелчком пальцев, он вышел из квартиры бедняжки Доры.

И тут же столкнулся с Энолой, которую тщетно пытались сдержать Бэйли и Фокс — но предсказуемо не могли сладить с разъярённой демоницей. Ну хоть не в боевой форме, иначе быть обоим некросам насаженными на рога.

— Пустите меня! — кричала она и Макс, к своему удивлению, заметил на её лице следы слез. Демоны умеют злиться и бесноваться, но вот плакать — определенно нет. — Макс, я должна!..

Пришлось тоже вцепляться в неё, обнимая изо всех сил и прижимая к себе.

— Не должна, Энола. Не нужно тебе на это смотреть, слышишь?

— Как она?.. Кто?..

Она чувствовала. Не могла не ощущать запаха крови, смерти; не могла не слышать отголосков эмоций всех присутствующих. Она знала, но верить отказывалась.

— Кто?! — прорычала она, отпихивая его так, что с трудом удалось удержаться на ногах. Красивое смуглое лицо опасно исказилось, понемногу теряя людской облик. Глаза засияли двумя злыми пурпурными искрами, на гладком лбу треснула кожа, обнажая острый кончик рога.

— Зверобой. Дору убил Зверобой.

Энола шумно выдохнула, замедляя трансформацию. По мозгам шарахнуло её магией, агрессивной, злой, наполненной эмоциями; парочка боевиков и бедолага Фокс немедля схватились за головы.

Дора Хеймс была не просто подружкой и коллегой по работе. Чем-то большим и важным.

— Тихо, тихо, — Макс осторожно коснулся её волос, шелковистой волной они прошли сквозь пальцы. — Я найду его, обещаю. Найду.

«... хоть и понятия не имею, как это сделать».



7

На улице в кои-то веки распогодилось, и заходящее солнце вовсю красило горизонт оранжевым и багровым. Билли морщилась и недовольно щурилась от яркого света, то и дело сползая чуть ближе к изножью кровати — вставать и зашторивать окно было лень, да и грело солнышко приятно. Не то чтобы она так уж часто мёрзла: как и всякая не особо чистокровная имперка, она несколько отличалась от обычных людей. Например, имела нормальную температуру тридцать семь с половиной градусов. И питала слабость к мясу с кровью. И не поймёшь, кто в родне потоптался. То ли демоны, то ли фейри, то ли все разом… Ну или оборотни, что более вероятно. Мехом в полнолуние она никогда не покрывалась, однако совсем не могла спать и выпадала из нормальной жизни на добрых пару дней…

Впрочем, до полнолуния ещё две недели, а выпасть она уже выпала. (Ну, честнее сказать, знатно офигела, да так и не выфигела обратно.) Спасибо Саймону и его дружкам.

Видят боги и богини, эта компашка вполне заслуженно отправилась на встречу с Хладной госпожой. Но ей всё равно было тошно от самой себя и от того, что она сделала. Или даже от того, как она это сделала. Равнодушно и даже с удовольствием слушала чужие вопли и стенания; смотрела, как чужая кровь льется под ноги, чуть парит на холоде, жгучими багровыми цветами распускается на её светлой одежде…

Билли неуютно повозилась на смятой простыне, закутываясь в одеяло по самую макушку. Она уже привыкла к куче работы, которой её заваливала Ханнэ-фэ, да и в принципе у неё не тот склад характера, чтобы полдня валяться в постели… однако, как она ни храбрилась, произошедшее выбило её из колеи. Для тёмного мага, по природе агрессивного и жестокого на расправу, обладать обостренным чувством сопереживания — просто беда. Вот и прирезанную ею же шпану было жаль. Иррационально, глупо и так по-человечески…

Её новообретенный тощий котейка запрыгнул на краешек кровати и, выдав тревожное «ур-р-р», принялся разыскивать Билли в недрах одеяла. Наконец-то добравшись до её ухмыляющейся физиономии, обнюхал, удовлетворенно ткнулся мокрым носом пару раз и свернулся на соседней подушке в крохотный мурлычущий клубок. Пришлось высунуть из-под одеяла одну руку, чтобы погладить котенка. Тот явно нуждался в хорошей откормке, но всё равно был такой ласковый, миленький и забавный, что хотелось тискать и гладить ежесекундно. И не только ей — вот Ханнэ, не слишком любящая животных, вчера готова была умиляться каждому чиху пока ещё безымянного найдёныша. Ну, после того, как угомонилась: рассказ о внезапной поножовщине с Саймоном Маккоем привёл её в такую ярость, что и вспоминать боязно. Как ни крути, а меркантильная сестричка Найри-ши всё же успела полюбить свою заклинательницу. Притом даже не только за прибыль, которую она приносит. Да и Найри, по её словам, здорово взбесился и пообещал самолично выпустить кишки всякому, кто вздумает дышать на его золотую девочку. И уж тем более бить её по шибко умной голове!

Это обнадежило, но не слишком. Девочка потому и стала золотой, что голова шибко умная. Прихвостни Найри, может, угомонятся; да только ублюдок Мэл много кому должен, и не только в Синтаре.

— Бездна, ну почему я должна думать ещё и об этом? — тихонько проворчала Билли, почесывая за ухом придремавшего котенка. — Вот лучше придумаю уже наконец, как тебя назвать…

Придумать она ничего не придумала — ибо задремала вслед за котенком.

И когда проснулась — увидела, что уже почти стемнело, а на краешке постели, вероломно тиская её нового кота, сидит зря помянутый к ночи ублюдок.

Вот ведь трижды грёбаная Бездна!

— Ты не сменила заклинания на двери, — тихо проговорил Мэл, когда пауза между ними стала тяжелее могильной плиты.

Сон как рукой сняло. Этот вонючий кусок предателя и впрямь решил, что его тут ждали?! Билли понадобилась вся её выдержка, чтобы разжать кулаки и поступить как должно взрослому человеку — то бишь спокойно и доходчиво объяснить придурку, что ему здесь не рады. Обрубить уже все концы и больше не возвращаться — ни к этой теме, ни к этому человеку.

— Не думала, что тебе хватит наглости сюда явиться.

С ответом её бывший парень не нашёлся, что даже как-то странно. Вместо этого принялся с удвоенным энтузиазмом наглаживать котенка. Маленький глупыш подставлял ему тощее пузико и громко тарахтел, знать не зная, что за скотина такая усадила его к себе на коленки.

— Какой он славный, — искренне умилился Мэл. — Как его зовут?

— Пока не знаю. Не придумала.

Он кивнул и тут же с натужным смешком прибавил:

— Так ты решила заменить меня котом? Серьёзно, Билли?

— Ну да, конечно, вся моя жизнь же вокруг тебя вертится, — сухо ответствовала Билли, отбросив одеяло и свесив ноги вниз. Она была рада, что озябла и вопреки обыкновению завалилась в кровать, не снимая свитера и старых штанов: нагота её не смущала, но сейчас определенно доставила бы дискомфорт. — И нашла я его на помойке, прямо как тебя. Символично, блин, до усрачки.

Отобрав у Мэла котёнка (да, мелочно, ну и плевать) и усадив того к окошку, глазеть на плетущихся в сторону таверны и борделя выпивох, она скрутила тяжёлые волосы в пучок на затылке, за неимением заколки воткнула в него карандаш и молча вышла из спальни. Мэл, естественно, потащился следом. Не к коту же он заявился, в самом-то деле.