– Это страшно, – соглашается Дастин.

– Страшно, – эхом откликается Санни. – Но быть беспомощной еще страшнее. Бабушка часто повторяла за пастором из нашей местной церкви, что человек должен научиться быть сильным, потому что тьма искушает нас слабостью.

– Просить о чем-то – значит, быть слабой? – переспрашивает Дастин. Он действительно не понимает ее.

– Нет, – Санни качает головой. – Быть слабым – перекладывать свои испытания на других. Если бы у меня не было выбора – я бы просила, – вдруг говорит она странную фразу. – Но выбор был. Я могла все решить сама и своими силами.

– О чем ты?..

– Все хорошо, – повторяет Санни. – Я так по тебе скучала. Да, знаю, я пропала, не звонила и не писала – это действительно по-свински. Но это не значит, что я не думала о тебе. – Она целует Дастина в щеку.

– И что ты обо мне думала? – смеется он.

– Что я хочу…

Санни замолкает, глядя на его губы. Их пальцы переплетаются. Они медленно идут по дорожке вперед.

– Меня? – шутит Дастин. Он был бы не прочь, если бы Санни думала об этом. Он сам думал об этом сотни раз и с дюжину раз представлял. Невольно, разумеется.

– Быть с тобой, – поправляет его Санни.

– И что тебе мешает быть со мной? – Дастин не сразу осознает, что гладит Санни по шее и его пальцы спускаются все ниже и ниже.

– А тебе? – вопросом на вопрос отвечает Санни.

– Наверное, то, что ты пряталась от меня? – резонно замечает он.

– Я не пряталась, – возражает она. – Я решала проблемы.

– Ты должна рассказать мне все, Франкенштейн.

– Расскажу. Потом.

– Когда?

– Завтра, – шепчет она. – А сегодня я хочу быть с тобой.

– Ты хочешь меня, – поправляет ее Дастин весело – и куда только подевались ярость и обида?

Санни заставляет его склониться к ней и поцеловать в губы – но теперь поцелуй короткий и смазанный, хотя чувственности в нем не меньше.

– Пойдем, – крепче сжимает Санни руку Дастина. – Пойдем к тебе. Пожалуйста.

И Дастин слушается ее. Они направляются к его дому, держась за руки. Целоваться начинают в лифте – едва только его створки закрываются. На них нападает полнейшее безумие, как в ту ночь, когда они были пьяны. И как магнитом Санни и Дастина тянет друг к другу.

– Что ты со мной делаешь? – шепчет Дастин, покрывая шею Санни поцелуями. Ответить она не успевает. Лифт вдруг останавливается, не доехав до нужного этажа, створки открываются, и в него заходит немолодая дама в чопорной шляпке. Дастину и Санни приходится оторваться друг от друга – они стоят, взявшись за руки. А когда выходят на своем этаже, дама вдруг говорит им вслед довольно бодрым голосом:

– Если вы не продолжите делать то, чем занимались до моего появления, я буду чувствовать себя виноватой. Не расстраивайте пожилую леди.

– Постараемся, – отвечает Дастин и увлекает Санни за собой в квартиру.

Там на них волной накатывает безумие – одно на двоих. Санни хочет, чтобы Дастин был только ее. В голове Дастина те же самые мысли, но относительно Санни.

Он целует ее, прислоняя к стене, и то, как она отвечает ему, сводит с ума. Санни – настоящее солнце: жаркое, обжигающее. Дастин тянется к этому солнцу – оно должно быть только его. И с каждым его прикосновением оно разгорается все ярче и ярче. Дастин помнит, что нравится Санни. Она обожает, когда его пальцы перебирают ее огненные волосы и слегка натягивают пряди. Без ума от того, как он слегка покусывает кожу на шее или мочку уха. В восторге, когда его сухие жесткие ладони скользят по ее тонкой фигуре и оказываются под футболкой – это прикосновения на грани. А эту грань им еще только предстоит перейти – они оба хотят этого. Дастин чувствует, что Санни хочет этого не меньше, чем он.

Все так же целуясь и не размыкая объятий, они направляются в его спальню. Футболка Санни и толстовка Дастина остаются где-то в гостиной, его ремень и ее джинсы – в коридоре. По пути в спальню они умудряются врезаться в косяк, и оба смеются, гладя друг друга: он ее – по волосам, она его – по обнаженным загорелым плечам. Их движения порывисты и полны страсти – ничего общего с романтическими сценами из фильмов, в которых снимался Дастин. Ему не нужно думать, как обнять девушку, как повернуться к камере нужным ракурсом, как выглядеть мужественно. А Санни не делает вид, что ей хорошо, как никогда, – она действительно наслаждается каждой секундой.

Любовь – это естественно. Упоительно. Ярко.

– Я схожу с ума, – шепчет Санни Дастину в горячие губы. Каждое ее прикосновение заставляет его мышцы напрягаться.

– А я уже сошел, – отвечает Дастин, или может быть, ему только кажется, что он отвечает.

Он снова целует Санни в шею, зубами стягивает лямку черного лифчика без кружев, простого, но до головокружения соблазнительного, касается губами ее плеч, ямочки на шее, выпирающих ключиц, спускается ниже, опаляя дыханием нежную кожу… И слышит сдавленный полувскрик – пальцы Санни, зарывшиеся в его волосы, сильнее сжимают их.

Зная, что Санни нравится все то, что он делает, Дастин подхватывает ее на руки и кружит, а она смеется и обнимает его. Они падают на широкую мягкую кровать, по которой стелится серебряный лунный свет. Санни оказывается сверху, сидя на Дастине и упираясь голыми коленками о постель. Несколько мгновений Дастин любуется ее гибкой фигурой. Затем Санни склоняется к нему – кончики ее волос щекочут грудь. И ее губы вновь требовательно накрывают его губы. Дастину кажется, что время взорвалось и разлетелось на миллионы осколков. И он лишь крепче прижимает Санни к себе – его пальцы на ее обнаженной спине оставляют следы.

Она – его.

И это ощущение – ощущение нереальной близости – просто срывает крышу. Одежда валяется на полу. Дыхание сорвано. Воздух вокруг – раскаленный.

В какой-то момент, прекратив контролировать себя, Дастин поднимается, прижимая Санни к себе, и между ними завязывается шуточная борьба. Дастин побеждает – теперь он укладывает Санни на лопатки и нависает над ней, опираясь руками о кровать. Его колени плотно сжимают ее бедра. Теперь Санни не убежит.

Девушка смотрит на него влюбленно и мягко. Но Дастину кажется, что за этим взглядом скрывается что-то еще. Боль? Отчаяние? Он не понимает – сейчас им владеют чувства и желание быть с этой девушкой.


Дастин касается лба Санни, словно спрашивая разрешения, и она в ответ гладит его обеими руками по волосам.

«Ты хочешь этого?» – спрашивает его взгляд. Дастин помнит отношение Санни к мужчинам. Он не хочет заставлять ее.

«Хочу», – отвечают ее глаза. Санни нет смысла отказываться от этой ночи. Она не хочет останавливаться.

– Если что, ты можешь меня ударить, Франки, – шутит он.

– Я могу ударить тебя сейчас, – смеется Санни.

И больше они не говорят ни слова.

Ее рыжие волосы на подушке – словно огненный ореол. В широко открытых глазах Санни – целое небо. И Дастин тонет в этом небе. Весь, без остатка. Это небо – его.

Жаркие прикосновения. Закушенные губы. Железные объятия. Ласковые касания. От поцелуев Дастина на животе девушки остается чуть влажный след, а кожа покрывается мурашками. От настойчивых касаний Санни Дастин сильнее сжимает в кулаке ее волосы. Обоим становится душно, и на коже блестят капельки пота. То нежность – легкая, как дуновение южного ветра, то страсть – алая, словно кровь на белоснежных лепестках подснежников. Санни и Дастин без ума друг от друга, без ума от своего неба – одного на двоих.

Под его загорелой кожей – крепкие мышцы. Санни чувствует их – теперь она может касаться Дастина так, как захочет, там, где хочет. Ее глаза закрыты, но его образ перед ее глазами. А еще она слышит плавную музыку – сначала она доносится издалека. Но потом становится все громче и громче, все настойчивее, объемнее, ярче, и, в конце концов, обрушивается на них обоих. Накрывает с головой, погребает под собой – так, что не хватает кислорода. Санни хочет крикнуть, что она любит его, любит своего Дастина, но не может этого сделать.

…И наступает тишина. Из музыки остается только их сбивчивое дыхание и биение сердец – в унисон.

Дастин прижимает Санни к себе – ее волосы теперь покоятся на его груди, и издалека кажется, будто это огненная рана на сердце. Девушка медленно гладит его по щеке, пряча лицо. Они приходят в себя.

– Ты плачешь? – вдруг тихо спрашивает Дастин. Ему кажется, что на разгоряченную кожу попало что-то влажное. – Эй?

– Нет, – глухо отвечает Санни, не поднимая головы и еще плотнее прижимаясь щекой к его груди.

– А что тогда?..

Она перебивает Дастина.

– Тш-ш-ш. Я хочу послушать его.

– Кого? – шепотом спрашивает Дастин.

– Твое сердце.

– Надеюсь, это не сопли, – ворчит Дастин.

– Ты такой дурак, – Санни умудряется укусить его. – Тихо, пожалуйста.

И они лежат обнявшись под светом задумчивой луны, серебрящей кровать и спину Санни.

Им хорошо вдвоем.

«Я люблю тебя».

«Пожалуйста, будь со мной».





* * *


В который уже раз Лилит оказывается в шикарной квартире Октавия. Ей привычны эти стены, окна и мебель, и она знает, где и какая комната расположена, но она силой воли заставляет себя не думать о том, что однажды могла бы оказаться настоящей хозяйкой этого дома. Фантазии рвутся наружу, но Лилит отлично понимает, что ей не стоит так утопать в иллюзиях. Реальная жизнь мало похожа на мечты, даже самые искренние. Чтобы ей стать хозяйкой этой квартиры, то есть женщиной Ричарда, должно произойти чудо. Лилит росла в католической семье, но в чудеса не верит. Она верит только в себя. И сейчас просто наслаждается моментом.

Она сидит в кресле – сегодня Лилит женщина-вамп. На ней кроваво-красное обтягивающее платье с декольте, собранные в элегантный пучок волосы, эффектный макияж – чего стоят алые пухлые губы. В ее руке – ногти под стать платью тоже красные – бокал вина. Сухого, с горчинкой и невероятным ароматом. Такое вино жалко пить – оно пахнет лучше, чем духи.

Лилит чувствует себя девушкой из высшего общества – она сроднилась со своей ролью. И понимает, что ничем не отличается от настоящих светских леди, чьи наряды стоят столько, сколько стоит аренда квартиры за несколько месяцев. Она – такая же. Просто у нее нет столько денег.

Лилит чувствует себя достойной.

Ричард тоже пьет вино и разговаривает по телефону у барной стойки с мягкой серебристой подсветкой – это единственное освещение в гостиной. Лилит сидит с абсолютно прямой спиной и слушает разговор. Это звонит менеджер «Красных лордов». Кажется, Октавий должен возвращаться в Нью-Йорк. Лилит не хочет этого. Она боится этого. Боится, что кумир ее детства так просто сорвется и улетит, оставив ее одну.

– Нет, на днях я точно не смогу прилететь, – раздраженно говорит Октавий. – Нет, серьезно, ты давал нам больше дней отпуска. Почему я должен возвращаться раньше?

Лилит слышит это, облегченно выдыхает и залпом допивает вино. Звонит ее телефон, но она отключает его – снова неизвестный номер.

– Что? – продолжает разговор Ричард. – Какая мне разница, чего хочет Гектор? Мужик, ты же знаешь его, он просто помешанный. Нет, конечно, я понимаю – Гектор наше все и даже больше, и без него мы – никто, – в его голосе появляется усмешка, – но я не собираюсь по его первому требованию все бросать и ехать обратно.

Лилит подходит к Октавию и обнимает его. Зачем – и сама не знает. Ее просто тянет к нему. Такому прекрасному, такому идеальному, такому… Лилит останавливает внутренний монолог и думает, стал ли за это время Ричард для нее родным.

Она не должна к нему так привязываться.