– Я сегодня ночью работаю, так что, можешь предаваться славе один, – ответила Таня и заметив, что кофе вот-вот покинет границы турки и окажется на плите, подошла и выключила огонь. Сняла турку, достала чашки.
– Нет, нет, ты не поняла, мы должны быть двое. Это парные игры – ты же у меня не больше семидесяти килограмм, правда? – он продолжал отшучиваться, и сейчас попытался ущипнуть ее за бок.
– Костя, тебе почти тридцать лет. Какие игры? Ты видел сегодняшнее небо? А прогноз погоды? Грозы каждую ночь. Да это будет убийство! А встречка, которую и не видно во время дождя?
– Мы нашли новую строящуюся платную трассу, там асфальт как стекло, понимаешь? Почти сто километров идеальной, девственной дороги. Охрану ребята подготовят…
– Ты имеешь в виду напоят, а утром их уволят всех к чертям собачьим? Но вам же не важно, лишь бы доказать себе, что вы первые?
– Мне не нравится твой поучительный тон, – лицо его стало каменным, скулы напряглись, значит он с силой сжал зубы, и злится. – Девушки моих друзей визжали от радости, а тебе вечно все не нравится, – теперь уже полностью изменившись в лице сказал Костя, налил в свою чашку кофе и сел на подоконник.
– Это не безопасно, Кость, ты же знаешь, как я боюсь. После смерти мамы у меня больше нет совсем никого, – снизив градус недовольства ответила Таня, налила кофе себе, добавила молока, и села за стол.
– Ты не веришь в меня, не веришь, что твой мужчина, как минимум, умный и смелый, не веришь в то, что я могу отвечать за себя и за тебя, – уже зло говорил Костя, смотря в окно, где и без того, серое, затянутое облаками небо начинало темнеть – вечерело. В кухне больше не пахло запеченной шейкой, старательно подобранными специями и соусом, что Таня старательно готовила из клюквы, в кухне густо пахло скандалом – она впервые так явно выразила несогласие, высказала свое мнение.
Август выдался странным – по летнему жарким, но ночами начинались грозы, и Таня ночами вскакивала на постели от раскатов грома и рассыпающихся вспышек зарниц по небу. Вот и лето заканчивается. Скоро осень, а потом зима. Осенью они с мамой делали заготовки: варили варенье, солили огурцы, квасили капусту. Эти запасы несколько облегчали жизнь зимой. «Нужно будет проверить дом, убрать урожай, который мама посадила весной, и сделать хоть несколько банок» - думала Таня, когда Костя ушел от нее злой, бросив у порога: «решай сама, не хочешь – не надо».
– Гоша, я сегодня не смогу выйти, прости за то, что подвела, но мой молодой человек попросил поучаствовать с ним в гонках, – сказала она в трубку.
– Тань, ты когда поймешь, что ты не обязана делать то, что тебе не нравится? – недовольно спросил Гоша. Он заводился не от того, что она прогуливает работу, а потому что эта девушка нравилась ему. Он мог часами разговаривать с ней, и она все больше открывалась с новых, интересных сторон.
Когда Таня пришла на работу с белыми волосами, он чуть не упал со стула. Ее естественность, простота и гармоничность подкупали любого. То ощущение простоты проходило после нескольких минут общения с ней – она была интересным, многогранным и честным человеком. Но этот мажор «веревки из нее вил», и когда Гоша высказался на эту тему, Таня сначала просияла, но потом начала отстраняться от нового друга.
– Гошь, это моя жизнь, не стоит давать мне советы, – достаточно грубо ответила она и положила трубку. Через несколько минут ей стало стыдно за свой ответ, но радость от того, что они с Костей как единое целое одержат победу, помогла забыть это.
Она написала Косте смс, где признала себя не правой, и просила его зайти за ней.
«Детка, я знал, что ты у меня умненькая, жди звонка» - написал он в ответ, и настроение поднялось. Оставшись без мамы – главного человека в ее жизни, она чувствовала необходимость любви, важно было ощущать себя нужной. Костя давал это ощущение, хоть часто и возникали мысли, что все идет как-то не так.
С мамой они просто поддерживали друг друга, не давали грустить, но и не старались менять друг друга, использовать. Видимо, с мужчинами все совсем иначе – думала девушка, и была готова идти до последнего, чтобы достичь гармонии в отношениях.
Костя заехал в десять вечера. Было уже темно, и грозовое небо сияло всполохами где-то вдали. Ветер мог в любой момент принести в город новые грозовые облака, и тогда поездка станет просто ужасом: скользкий асфальт, дождь стеной, слепящие встречные авто, и молнии.
Таня решила, что нужно быть равной своему мужчине, не бояться и довериться ему – он все решит, он все продумает, а истерики бабские – удел слабачек. Она села за ним, он дружелюбно хлопнул ее по колену, затянутому в тугой комбинезон, и они рванули.
Дорога до места заняла пару часов. По лесной дороге, чтобы миновать охрану, они пробирались еще не меньше часа. Погода менялась – ветер становился порывистым, гроза неминуемо надвигалась на них.
На месте уже было не меньше двенадцати байкеров – все были с подругами. Девушки, как и некоторые мужчины, были уже не трезвы, громко играла музыка, все шумно обсуждали будущие гонки. Тане всегда было не по себе в таких компаниях – она чувствовала себя инородным телом, а вернее, вся окружающая обстановка была инородной.
– Ну вот, мы и на месте, – уже совсем влюбленным тоном заметил Костя, подъехав к компании, которую я более-менее знала: двое его бизнес-партнеров и их девушки часто составляли нам компании в поездках или просто в вылазках за город. Девушки обсуждали Мальдивы, новые кольца и гаджеты – Татьяне было не интересно с ними, но ради Кости она слушала и улыбалась, только глаза все чаще поднимались к разверзающемуся небу.
С первыми раскатами грома – приближающимися еще, но уже явно говорящими, что компанию мотоциклистов она не минет, состязания начались. На дорогу выходили по четыре мотоцикла. На старте время засекали те, кто не принимал участие. На финише стояли люди, что отсекали выход – отмечали победителей.
Костя и Татьяна были в третьей четверке. Вместе с ними был один из друзей Кости – Влад и его девушка, которая, скорее всего, была его любовницей, так как у парня на заставке телефона были пара малышей, а Вика ни разу о детях не заикалась, но «это не наше дело», как сказал тогда Костя, и Таня решила больше не говорить на эту тему.
Старт был простым, а приближающая гроза давала больше пользы, чем Таня думала – вспышки освещали дорогу как днем. Только вот после слепило глаза, и нужно было раз двадцать быстро моргать, чтобы различить дорогу в темноте. И все это в шлеме.
Мотоцикл Кости должен был быть первым в четверке, но очередной раскат грома и вспышка молнии в этот раз были совсем другими – небо словно взорвалось, освещая все вокруг таким белым светом, что казалось, они двигались в густом кефире. Вместе с этим светом тряхнуло землю. Тане показалось, что кто-то огромный стукнул по голове не менее огромным молотом – точно в темечко, как будто ее пытались забить в землю с головой. После этого звуки сразу исчезли, и Таня решила, что ее оглушило.
В этой тишине она почувствовала каждую свою клетку, словно огромный набор маленьких деталей «Лего» готовых взорваться изнутри, а потом тело стало тяжелым, но массивный агрегат, что она чувствовала под собой вдруг исчез. «Меня выкинуло из мотоцикла, лишь бы сейчас не хрястнуться шеей или спиной» - пронеслось в ее голове, но ощущение полета не прекращалось. Она попробовала двинуть руками, но тело было словно парализованное.
«Тихо, больно, невозможно двинуть ни рукой, ни ногой – меня парализовало давно, и сейчас я как овощ лежу в больнице. Сколько времени прошло после той дороги? Мы разбились?» - проносилось в голове девушки, и она застонала внутренне:
– Мамочка, если ты меня слышишь, любой вариант, любой, лишь бы не лежать вот так в полной темноте с этим канатом, что впивается в мозг, не давая пошевелиться, лишь бы слышать и видеть, только не это. Прошу тебя, попроси там за меня, мамочка.
И все пропало. И боль в голове, и ощущение полета. Она провела рукой – работает. Под рукой была трава, но она не могла ручаться – перчатка, хоть и тонкая, но может обмануть. Она пощупала себя: руки ноги, тот же костюм, шлем на голове, голова крутится, ноги двигаются, пальцы чувствую.
– Главное – резко не вставать, не отрывать голову. У меня могут быть скрытые травмы, – громко сказала Таня, чтобы услышать свой голос. И услышала – в шлеме он был еще громче. – Ну, слава Богу. Только вот, почему вокруг так тихо? Что с Костей? Поняв, что она не может сделать ни одного движения, решила просто глубоко дышать. Дышать, насыщая себя кислородом. Не может быть, чтобы все было вот так постоянно. Кто-то в любом случае придет, и тогда все выяснится. Нужно лежать и ждать!
Глава 5
Звуки начали возвращаться как после глубокой анестезии – далеким эхом. Потом четкость настроилась, и уже можно было различить шум, карканье воронов. Ночь была такой темной, что трудно было понять где начинается небо – сплошная черная непроглядная масса. Пахло прогретой за день, и остывающей сейчас землей. Странно было одно – не шумел лес.
Таня подняла руки к голове и с трудом, словно силы закончились совсем, сняла шлем – сухой воздух приобрел более яркие ароматы сохнущих днем и волгнущих ночью трав.
– Эй, Костя-а! – попыталась она крикнуть, но вышел шепот – горло было сухим. Она закрыла рот, понимая, что, если сейчас будет хватать воздух, горло пересохнет еще сильнее. Садиться было тяжело, но она попробовала несколько раз. Получилось повернуться на бок. Главное – ничего не болело. Значит, переломов нет. Это радовало. Только вот, почему так тихо? На дороге столько мотоциклов! Да и гроза! Дождь же шел не меньше пары часов, а земля сухая.
Вдали завыли собаки, или волки. «Нет, волки здесь, рядом с трассой – утопия. Их ищут с собаками? «– Думала Таня. С этой мыслью организм сдался, и она заснула – провалилось как в яму.
– Забирай его себе, а эту заберу я, это честно, – сказал кто-то над Таниным ухом, и она проснулась. Долго продирала глаза, и пить хотелось сильно, но силы встать уже нашлись. Она села, снова потерла глаза и обернулась. Вокруг простиралась гористая местность, но трава была густой. Метрах в десяти от нее стояли три небольших, и видно, обрубленных на дрова дерева. Под ними сидели двое мужчин.
– Пить, у вас есть вода? – как могла громко крикнула она. Они, словно ошпаренные, подскочили, и оба подошли к ней. Странного типа дядьки были в серых рубахах, рукава которых крепились шнуровкой, замусоленные брюки и что-то вроде пледов было перекинуто через плечо.
Один из них отвязал от пояса мешок, развязал его, и протянул Тане. Она не понимая взяла, и увидела, что в мешке вода. В мешке! Удивляться она решила после того, как напьется, и сначала жадными глотками пила без остановки, потом долго и мелкими, растягивая время.
– Кто ты? – спросил один из них – помоложе. На вид ему было лет семнадцать – девятнадцать, но вид держал бравый. Рука на ноже, свисающем с пояса, а глаза так и бегают по Таниному комбинезону. Она только сейчас поняла, что синтетическая одежда, которая была как вторая кожа, не самая лучшая одежда в жару. Несмотря на ветерок, солнце грело от души.
– Я Татьяна. Где Костя? Вы видели второго человека в таком же шлеме? – она пошарила рядом с собой, но шлема не обнаружила.
От деревьев, где сидела эта пара донесся хрип. Таня встала быстрее, чем эти двое поняли, и побежала на голос. За деревьями ландшафт резко менялся – там был склон. Там и лежал Костя. Она на ходу расстегнула замок под шеей, стянула руки, оставаясь в футболке, подбежала к Косте, проделала то же самое с его комбинезоном, но снять с рук не смогла – парень был тяжелым.
– Помогите, несите воду, – крикнула она странным мужчинам. Тот, что старше, побрел к ней, взяв из рук молодого мешок с водой. – Черт те что творится. Где мы, откуда здесь горы? – И тут она подняла голову выше – цепь гор уходила далеко за горизонт. Это у меня галлюцинации, или пока я валялась тут, Подмосковье перенесли в Черногорию?
Вдвоем мы напоили Костю, но он, попив, снова расслабился и заснул, так и не открыв глаз – с этой стороны пригорка солнца еще не было. Вместе они сняли с него одежду. Он остался в майке и боксерах. Таня жалела, что не могла раздеться до легинсов, потому что эти двое и так не отрывали глаз от ее груди, затянутой в футболку, и ног, затянутых в тесную ткань.
Старший отправил младшего куда-то, и поторапливал. Они сидели у дерева, и ветер относил от нее их фразы. И тут она увидела их шлемы – они упаковали оба в мешок, и младший, закинув его за спину, быстро пошагал.
– К нам придет помощь? – спросила Таня.
– Сейчас он вернется с лошадью, – ответил старший. Девушка рассматривала его теперь без стеснения – он отвернулся, и всматривался в другую сторону, приложив ладонь ко лбу в виде козырька. Лет сорок, подтянутый, ощущение, что, как и Костя, занимается в зале – мышцы под рубашкой были заметны невооруженным взглядом.
Таня посмотрела туда, куда он смотрит, и чуть не ахнула в голос – внизу, в ложбинке, где еще была тень, трава была особенно зеленой и густой. Там паслись овцы. Их было, наверное, не меньше трех сотен. Пастухи? Да какие сейчас пастухи? И, тем более, в такой одежде. Непонимание всего происходящего пока не казалось таким уж страшным, важнее было понять, что с Костей. Интересно, сколько этот парнишка будет идти до места?
– Вы откуда? – спросила Татьяна, чтобы как-то отвлечься, да и познакомиться со спасителями.
– Оттуда, – коротко ответил мужчина, махнув головой в ту сторону, куда ушел юноша. К слову, по ощущениям, прошло не меньше трех часов, но на горизонте никого так и не появилось. Спрашивать о телефоне было глупо – они и так сразу позвонили бы, коли здесь была бы связь.
«Скорее всего какие–нибудь отщепенцы, что создают сейчас в немыслимых масштабах эти самые родовые поселения, чистые деревни, где все работает на солнечном свете и инициативе истинно верующих в полезность естественного» - думала Татьяна, но погода? Сейчас начало осени, трава уже жухнет, да должно быть холоднее значительно. Ответов у нее не было.
Солнце перекатилось за склон и теперь единственной тенью были эти три облезлых дерева. Мужчина накинул на ветки свой плед, и они перетащили Костю в тень. Уселись рядом.
– Как тебя зовут? – спросила Таня, стараясь завести хоть какую-то беседу.
– Грегор, а моего сына зовут Дуги, – все так же, без эмоционально ответил тот, продолжая наблюдать за овцами издали, скорее всего, там был еще кто-то, потому что они передвигались слишком организованно.
– Вот и лошадь, – сказал он, посмотрев в ту сторону, куда ушел его сын. Он не смотрел туда каждые пять минут, как девушка, будто знал точно – во сколько сын вернется обратно.
Удивлению Татьяны не было предела, когда она увидела одну единственную телегу, которую нехотя тянула лошадка. Дуги был в телеге один. И он вовсе не спешил.
«Боже, куда мы попади, кто эти люди, и что с нами станет?» – думала Таня, допивая последнюю воду, хоть Грегор и косился на нее недобро в любой момент, когда она тянулась к мешку с теплой водой.
– Что вы так смотрите, неужели ваш сын не догадается привезти воды? – спросила она, но тот снова уставился на овец.
Не особо напрягаясь и беспокоясь за его удобство, мужчины забросили Костю в телегу, Грегор указал и Татьяне сесть в нее. Темнеть еще не начинало, но солнце клонилось к закату, чему она была несказанно рада – сухую жару разбавил легкий ветерок.
Грегор что-то говорил сыну, иногда посматривая на телегу. Было заметно, что он старается не шептать, но низкий гортанный голос все же звучал тихо, чтобы разобрать предложения. До Татьяны долетали фразы, вроде «не сводить глаз», «связать если надо».
Страх за свою и Костину жизнь был, но все же, до паники было далеко – сейчас было важно, чтобы Костя попал к врачам. Скорее всего, в поселении есть врачи, или хоть какие-то знахари. И там должен быть другой транспорт.
Дорога до дома заняла три часа, не меньше, и, как оказалось, воды молодой мужчина не привез. Значит, не зря Грегор так косился на Татьяну. Интересно, у него есть запасы, или там все же есть какая-то река или ручей. Да, скорее всего, овец они пасли не вдвоем.
Строение издали выглядело колоритно: несколько соединенных между собой каменных домов, крытых соломенной крышей. Было заметно, что постройки росли не вместе, и самая правая была совсем свежей – крыша была покрыта на половину. Вокруг загоны, в которых тоже были овцы, пара лошадей и три свиньи, одна из которых лежала прямо в корыте, вырубленном из огромного цельного бревна.
Татьяна осмотрелась – это была долина среди гор. Больше домов здесь не было, но была заметна дорога, вернее след от телеги, что тянулся вдоль небольшой реки. Это не было похоже на Россию, да и наши дауншифтеры обычно выбирают заброшенные деревни, ну, или те места, где можно заниматься земледелием, а здесь, за исключением нескольких ложбинок, где, по всей видимости, трава скашивалась, только камни и колючие кустарники.
Как только они подъехали к строениям, из дома вышла женщина и трое мальчишек от трех до десяти лет. Она была еще необычнее, чем мужчины: туго заплетенная коса была закручена на платок, что завязывался под шеей, шерстяное коричневое платье и клетчатый передник с зелеными и коричневыми полосами туго облегали поджарую фигуру. Она была босой.
В этот момент Таня посмотрела на ноги Дуги, на которых были кожаные то ли сандалии, то ли мокасины. По сути, два куска кожи, стянутые вверху шнуровкой. «Что за дичь? Сейчас много натуральной обуви» - подумала девушка, но решила, что сейчас не время думать об этом, и улыбнулась женщине.
Судя по тому, что они были похожи с Дуги, это была его мать, а мальчишки – его братья.
– Добрый вечер, нам нужна помощь, нам нужен врач! – максимально дружелюбно сказала Таня женщине, лицо которой было неизменным – она просто наблюдала за происходящим.
– Ма, я отнесу этого к себе, а девчонку забери в дом, – неожиданно низким и уверенным басом сказал Дуги. С отцом его голос звучал совсем иначе.
– Иди за мной, – махнула рукой женщина.
– Я не могу его оставить, Косте плохо, мы должны найти врача, – ответила Татьяна, понимая, что все идет по какому-то совершенно дурацкому сценарию, как в фильмах ужасов, где сначала съедают слабого, а потом более сильному герою приходится бороться с сумасшедшими.
– Ничего с ним не случится, Дуги проследит за ним. Тебе нужно переодеться, потом расскажешь все, – голос женщины говорил о том, что других вариантов просто не дано. – Скажи, чтобы Давина принесла свое платье, мои ей будут слишком малы, – с ехидством сказала она сыну.
Дуги закинул Костю на плечо и проследовал в пристрой, что был левее недостроенного. Таня осторожно пошла за женщиной.
– Нет, нет, ты не поняла, мы должны быть двое. Это парные игры – ты же у меня не больше семидесяти килограмм, правда? – он продолжал отшучиваться, и сейчас попытался ущипнуть ее за бок.
– Костя, тебе почти тридцать лет. Какие игры? Ты видел сегодняшнее небо? А прогноз погоды? Грозы каждую ночь. Да это будет убийство! А встречка, которую и не видно во время дождя?
– Мы нашли новую строящуюся платную трассу, там асфальт как стекло, понимаешь? Почти сто километров идеальной, девственной дороги. Охрану ребята подготовят…
– Ты имеешь в виду напоят, а утром их уволят всех к чертям собачьим? Но вам же не важно, лишь бы доказать себе, что вы первые?
– Мне не нравится твой поучительный тон, – лицо его стало каменным, скулы напряглись, значит он с силой сжал зубы, и злится. – Девушки моих друзей визжали от радости, а тебе вечно все не нравится, – теперь уже полностью изменившись в лице сказал Костя, налил в свою чашку кофе и сел на подоконник.
– Это не безопасно, Кость, ты же знаешь, как я боюсь. После смерти мамы у меня больше нет совсем никого, – снизив градус недовольства ответила Таня, налила кофе себе, добавила молока, и села за стол.
– Ты не веришь в меня, не веришь, что твой мужчина, как минимум, умный и смелый, не веришь в то, что я могу отвечать за себя и за тебя, – уже зло говорил Костя, смотря в окно, где и без того, серое, затянутое облаками небо начинало темнеть – вечерело. В кухне больше не пахло запеченной шейкой, старательно подобранными специями и соусом, что Таня старательно готовила из клюквы, в кухне густо пахло скандалом – она впервые так явно выразила несогласие, высказала свое мнение.
Август выдался странным – по летнему жарким, но ночами начинались грозы, и Таня ночами вскакивала на постели от раскатов грома и рассыпающихся вспышек зарниц по небу. Вот и лето заканчивается. Скоро осень, а потом зима. Осенью они с мамой делали заготовки: варили варенье, солили огурцы, квасили капусту. Эти запасы несколько облегчали жизнь зимой. «Нужно будет проверить дом, убрать урожай, который мама посадила весной, и сделать хоть несколько банок» - думала Таня, когда Костя ушел от нее злой, бросив у порога: «решай сама, не хочешь – не надо».
– Гоша, я сегодня не смогу выйти, прости за то, что подвела, но мой молодой человек попросил поучаствовать с ним в гонках, – сказала она в трубку.
– Тань, ты когда поймешь, что ты не обязана делать то, что тебе не нравится? – недовольно спросил Гоша. Он заводился не от того, что она прогуливает работу, а потому что эта девушка нравилась ему. Он мог часами разговаривать с ней, и она все больше открывалась с новых, интересных сторон.
Когда Таня пришла на работу с белыми волосами, он чуть не упал со стула. Ее естественность, простота и гармоничность подкупали любого. То ощущение простоты проходило после нескольких минут общения с ней – она была интересным, многогранным и честным человеком. Но этот мажор «веревки из нее вил», и когда Гоша высказался на эту тему, Таня сначала просияла, но потом начала отстраняться от нового друга.
– Гошь, это моя жизнь, не стоит давать мне советы, – достаточно грубо ответила она и положила трубку. Через несколько минут ей стало стыдно за свой ответ, но радость от того, что они с Костей как единое целое одержат победу, помогла забыть это.
Она написала Косте смс, где признала себя не правой, и просила его зайти за ней.
«Детка, я знал, что ты у меня умненькая, жди звонка» - написал он в ответ, и настроение поднялось. Оставшись без мамы – главного человека в ее жизни, она чувствовала необходимость любви, важно было ощущать себя нужной. Костя давал это ощущение, хоть часто и возникали мысли, что все идет как-то не так.
С мамой они просто поддерживали друг друга, не давали грустить, но и не старались менять друг друга, использовать. Видимо, с мужчинами все совсем иначе – думала девушка, и была готова идти до последнего, чтобы достичь гармонии в отношениях.
Костя заехал в десять вечера. Было уже темно, и грозовое небо сияло всполохами где-то вдали. Ветер мог в любой момент принести в город новые грозовые облака, и тогда поездка станет просто ужасом: скользкий асфальт, дождь стеной, слепящие встречные авто, и молнии.
Таня решила, что нужно быть равной своему мужчине, не бояться и довериться ему – он все решит, он все продумает, а истерики бабские – удел слабачек. Она села за ним, он дружелюбно хлопнул ее по колену, затянутому в тугой комбинезон, и они рванули.
Дорога до места заняла пару часов. По лесной дороге, чтобы миновать охрану, они пробирались еще не меньше часа. Погода менялась – ветер становился порывистым, гроза неминуемо надвигалась на них.
На месте уже было не меньше двенадцати байкеров – все были с подругами. Девушки, как и некоторые мужчины, были уже не трезвы, громко играла музыка, все шумно обсуждали будущие гонки. Тане всегда было не по себе в таких компаниях – она чувствовала себя инородным телом, а вернее, вся окружающая обстановка была инородной.
– Ну вот, мы и на месте, – уже совсем влюбленным тоном заметил Костя, подъехав к компании, которую я более-менее знала: двое его бизнес-партнеров и их девушки часто составляли нам компании в поездках или просто в вылазках за город. Девушки обсуждали Мальдивы, новые кольца и гаджеты – Татьяне было не интересно с ними, но ради Кости она слушала и улыбалась, только глаза все чаще поднимались к разверзающемуся небу.
С первыми раскатами грома – приближающимися еще, но уже явно говорящими, что компанию мотоциклистов она не минет, состязания начались. На дорогу выходили по четыре мотоцикла. На старте время засекали те, кто не принимал участие. На финише стояли люди, что отсекали выход – отмечали победителей.
Костя и Татьяна были в третьей четверке. Вместе с ними был один из друзей Кости – Влад и его девушка, которая, скорее всего, была его любовницей, так как у парня на заставке телефона были пара малышей, а Вика ни разу о детях не заикалась, но «это не наше дело», как сказал тогда Костя, и Таня решила больше не говорить на эту тему.
Старт был простым, а приближающая гроза давала больше пользы, чем Таня думала – вспышки освещали дорогу как днем. Только вот после слепило глаза, и нужно было раз двадцать быстро моргать, чтобы различить дорогу в темноте. И все это в шлеме.
Мотоцикл Кости должен был быть первым в четверке, но очередной раскат грома и вспышка молнии в этот раз были совсем другими – небо словно взорвалось, освещая все вокруг таким белым светом, что казалось, они двигались в густом кефире. Вместе с этим светом тряхнуло землю. Тане показалось, что кто-то огромный стукнул по голове не менее огромным молотом – точно в темечко, как будто ее пытались забить в землю с головой. После этого звуки сразу исчезли, и Таня решила, что ее оглушило.
В этой тишине она почувствовала каждую свою клетку, словно огромный набор маленьких деталей «Лего» готовых взорваться изнутри, а потом тело стало тяжелым, но массивный агрегат, что она чувствовала под собой вдруг исчез. «Меня выкинуло из мотоцикла, лишь бы сейчас не хрястнуться шеей или спиной» - пронеслось в ее голове, но ощущение полета не прекращалось. Она попробовала двинуть руками, но тело было словно парализованное.
«Тихо, больно, невозможно двинуть ни рукой, ни ногой – меня парализовало давно, и сейчас я как овощ лежу в больнице. Сколько времени прошло после той дороги? Мы разбились?» - проносилось в голове девушки, и она застонала внутренне:
– Мамочка, если ты меня слышишь, любой вариант, любой, лишь бы не лежать вот так в полной темноте с этим канатом, что впивается в мозг, не давая пошевелиться, лишь бы слышать и видеть, только не это. Прошу тебя, попроси там за меня, мамочка.
И все пропало. И боль в голове, и ощущение полета. Она провела рукой – работает. Под рукой была трава, но она не могла ручаться – перчатка, хоть и тонкая, но может обмануть. Она пощупала себя: руки ноги, тот же костюм, шлем на голове, голова крутится, ноги двигаются, пальцы чувствую.
– Главное – резко не вставать, не отрывать голову. У меня могут быть скрытые травмы, – громко сказала Таня, чтобы услышать свой голос. И услышала – в шлеме он был еще громче. – Ну, слава Богу. Только вот, почему вокруг так тихо? Что с Костей? Поняв, что она не может сделать ни одного движения, решила просто глубоко дышать. Дышать, насыщая себя кислородом. Не может быть, чтобы все было вот так постоянно. Кто-то в любом случае придет, и тогда все выяснится. Нужно лежать и ждать!
Глава 5
Звуки начали возвращаться как после глубокой анестезии – далеким эхом. Потом четкость настроилась, и уже можно было различить шум, карканье воронов. Ночь была такой темной, что трудно было понять где начинается небо – сплошная черная непроглядная масса. Пахло прогретой за день, и остывающей сейчас землей. Странно было одно – не шумел лес.
Таня подняла руки к голове и с трудом, словно силы закончились совсем, сняла шлем – сухой воздух приобрел более яркие ароматы сохнущих днем и волгнущих ночью трав.
– Эй, Костя-а! – попыталась она крикнуть, но вышел шепот – горло было сухим. Она закрыла рот, понимая, что, если сейчас будет хватать воздух, горло пересохнет еще сильнее. Садиться было тяжело, но она попробовала несколько раз. Получилось повернуться на бок. Главное – ничего не болело. Значит, переломов нет. Это радовало. Только вот, почему так тихо? На дороге столько мотоциклов! Да и гроза! Дождь же шел не меньше пары часов, а земля сухая.
Вдали завыли собаки, или волки. «Нет, волки здесь, рядом с трассой – утопия. Их ищут с собаками? «– Думала Таня. С этой мыслью организм сдался, и она заснула – провалилось как в яму.
– Забирай его себе, а эту заберу я, это честно, – сказал кто-то над Таниным ухом, и она проснулась. Долго продирала глаза, и пить хотелось сильно, но силы встать уже нашлись. Она села, снова потерла глаза и обернулась. Вокруг простиралась гористая местность, но трава была густой. Метрах в десяти от нее стояли три небольших, и видно, обрубленных на дрова дерева. Под ними сидели двое мужчин.
– Пить, у вас есть вода? – как могла громко крикнула она. Они, словно ошпаренные, подскочили, и оба подошли к ней. Странного типа дядьки были в серых рубахах, рукава которых крепились шнуровкой, замусоленные брюки и что-то вроде пледов было перекинуто через плечо.
Один из них отвязал от пояса мешок, развязал его, и протянул Тане. Она не понимая взяла, и увидела, что в мешке вода. В мешке! Удивляться она решила после того, как напьется, и сначала жадными глотками пила без остановки, потом долго и мелкими, растягивая время.
– Кто ты? – спросил один из них – помоложе. На вид ему было лет семнадцать – девятнадцать, но вид держал бравый. Рука на ноже, свисающем с пояса, а глаза так и бегают по Таниному комбинезону. Она только сейчас поняла, что синтетическая одежда, которая была как вторая кожа, не самая лучшая одежда в жару. Несмотря на ветерок, солнце грело от души.
– Я Татьяна. Где Костя? Вы видели второго человека в таком же шлеме? – она пошарила рядом с собой, но шлема не обнаружила.
От деревьев, где сидела эта пара донесся хрип. Таня встала быстрее, чем эти двое поняли, и побежала на голос. За деревьями ландшафт резко менялся – там был склон. Там и лежал Костя. Она на ходу расстегнула замок под шеей, стянула руки, оставаясь в футболке, подбежала к Косте, проделала то же самое с его комбинезоном, но снять с рук не смогла – парень был тяжелым.
– Помогите, несите воду, – крикнула она странным мужчинам. Тот, что старше, побрел к ней, взяв из рук молодого мешок с водой. – Черт те что творится. Где мы, откуда здесь горы? – И тут она подняла голову выше – цепь гор уходила далеко за горизонт. Это у меня галлюцинации, или пока я валялась тут, Подмосковье перенесли в Черногорию?
Вдвоем мы напоили Костю, но он, попив, снова расслабился и заснул, так и не открыв глаз – с этой стороны пригорка солнца еще не было. Вместе они сняли с него одежду. Он остался в майке и боксерах. Таня жалела, что не могла раздеться до легинсов, потому что эти двое и так не отрывали глаз от ее груди, затянутой в футболку, и ног, затянутых в тесную ткань.
Старший отправил младшего куда-то, и поторапливал. Они сидели у дерева, и ветер относил от нее их фразы. И тут она увидела их шлемы – они упаковали оба в мешок, и младший, закинув его за спину, быстро пошагал.
– К нам придет помощь? – спросила Таня.
– Сейчас он вернется с лошадью, – ответил старший. Девушка рассматривала его теперь без стеснения – он отвернулся, и всматривался в другую сторону, приложив ладонь ко лбу в виде козырька. Лет сорок, подтянутый, ощущение, что, как и Костя, занимается в зале – мышцы под рубашкой были заметны невооруженным взглядом.
Таня посмотрела туда, куда он смотрит, и чуть не ахнула в голос – внизу, в ложбинке, где еще была тень, трава была особенно зеленой и густой. Там паслись овцы. Их было, наверное, не меньше трех сотен. Пастухи? Да какие сейчас пастухи? И, тем более, в такой одежде. Непонимание всего происходящего пока не казалось таким уж страшным, важнее было понять, что с Костей. Интересно, сколько этот парнишка будет идти до места?
– Вы откуда? – спросила Татьяна, чтобы как-то отвлечься, да и познакомиться со спасителями.
– Оттуда, – коротко ответил мужчина, махнув головой в ту сторону, куда ушел юноша. К слову, по ощущениям, прошло не меньше трех часов, но на горизонте никого так и не появилось. Спрашивать о телефоне было глупо – они и так сразу позвонили бы, коли здесь была бы связь.
«Скорее всего какие–нибудь отщепенцы, что создают сейчас в немыслимых масштабах эти самые родовые поселения, чистые деревни, где все работает на солнечном свете и инициативе истинно верующих в полезность естественного» - думала Татьяна, но погода? Сейчас начало осени, трава уже жухнет, да должно быть холоднее значительно. Ответов у нее не было.
Солнце перекатилось за склон и теперь единственной тенью были эти три облезлых дерева. Мужчина накинул на ветки свой плед, и они перетащили Костю в тень. Уселись рядом.
– Как тебя зовут? – спросила Таня, стараясь завести хоть какую-то беседу.
– Грегор, а моего сына зовут Дуги, – все так же, без эмоционально ответил тот, продолжая наблюдать за овцами издали, скорее всего, там был еще кто-то, потому что они передвигались слишком организованно.
– Вот и лошадь, – сказал он, посмотрев в ту сторону, куда ушел его сын. Он не смотрел туда каждые пять минут, как девушка, будто знал точно – во сколько сын вернется обратно.
Удивлению Татьяны не было предела, когда она увидела одну единственную телегу, которую нехотя тянула лошадка. Дуги был в телеге один. И он вовсе не спешил.
«Боже, куда мы попади, кто эти люди, и что с нами станет?» – думала Таня, допивая последнюю воду, хоть Грегор и косился на нее недобро в любой момент, когда она тянулась к мешку с теплой водой.
– Что вы так смотрите, неужели ваш сын не догадается привезти воды? – спросила она, но тот снова уставился на овец.
Не особо напрягаясь и беспокоясь за его удобство, мужчины забросили Костю в телегу, Грегор указал и Татьяне сесть в нее. Темнеть еще не начинало, но солнце клонилось к закату, чему она была несказанно рада – сухую жару разбавил легкий ветерок.
Грегор что-то говорил сыну, иногда посматривая на телегу. Было заметно, что он старается не шептать, но низкий гортанный голос все же звучал тихо, чтобы разобрать предложения. До Татьяны долетали фразы, вроде «не сводить глаз», «связать если надо».
Страх за свою и Костину жизнь был, но все же, до паники было далеко – сейчас было важно, чтобы Костя попал к врачам. Скорее всего, в поселении есть врачи, или хоть какие-то знахари. И там должен быть другой транспорт.
Дорога до дома заняла три часа, не меньше, и, как оказалось, воды молодой мужчина не привез. Значит, не зря Грегор так косился на Татьяну. Интересно, у него есть запасы, или там все же есть какая-то река или ручей. Да, скорее всего, овец они пасли не вдвоем.
Строение издали выглядело колоритно: несколько соединенных между собой каменных домов, крытых соломенной крышей. Было заметно, что постройки росли не вместе, и самая правая была совсем свежей – крыша была покрыта на половину. Вокруг загоны, в которых тоже были овцы, пара лошадей и три свиньи, одна из которых лежала прямо в корыте, вырубленном из огромного цельного бревна.
Татьяна осмотрелась – это была долина среди гор. Больше домов здесь не было, но была заметна дорога, вернее след от телеги, что тянулся вдоль небольшой реки. Это не было похоже на Россию, да и наши дауншифтеры обычно выбирают заброшенные деревни, ну, или те места, где можно заниматься земледелием, а здесь, за исключением нескольких ложбинок, где, по всей видимости, трава скашивалась, только камни и колючие кустарники.
Как только они подъехали к строениям, из дома вышла женщина и трое мальчишек от трех до десяти лет. Она была еще необычнее, чем мужчины: туго заплетенная коса была закручена на платок, что завязывался под шеей, шерстяное коричневое платье и клетчатый передник с зелеными и коричневыми полосами туго облегали поджарую фигуру. Она была босой.
В этот момент Таня посмотрела на ноги Дуги, на которых были кожаные то ли сандалии, то ли мокасины. По сути, два куска кожи, стянутые вверху шнуровкой. «Что за дичь? Сейчас много натуральной обуви» - подумала девушка, но решила, что сейчас не время думать об этом, и улыбнулась женщине.
Судя по тому, что они были похожи с Дуги, это была его мать, а мальчишки – его братья.
– Добрый вечер, нам нужна помощь, нам нужен врач! – максимально дружелюбно сказала Таня женщине, лицо которой было неизменным – она просто наблюдала за происходящим.
– Ма, я отнесу этого к себе, а девчонку забери в дом, – неожиданно низким и уверенным басом сказал Дуги. С отцом его голос звучал совсем иначе.
– Иди за мной, – махнула рукой женщина.
– Я не могу его оставить, Косте плохо, мы должны найти врача, – ответила Татьяна, понимая, что все идет по какому-то совершенно дурацкому сценарию, как в фильмах ужасов, где сначала съедают слабого, а потом более сильному герою приходится бороться с сумасшедшими.
– Ничего с ним не случится, Дуги проследит за ним. Тебе нужно переодеться, потом расскажешь все, – голос женщины говорил о том, что других вариантов просто не дано. – Скажи, чтобы Давина принесла свое платье, мои ей будут слишком малы, – с ехидством сказала она сыну.
Дуги закинул Костю на плечо и проследовал в пристрой, что был левее недостроенного. Таня осторожно пошла за женщиной.