— Помнишь, что ты заявила мне в ответ?

— Кто такой Джек Хант? — она цитирует свою фразу двенадцатилетней выдержки. — Черт, я чуть не умерла от стыда.

— Ты не обязаны была знать имя садовника, — небрежно пожимает плечами Крис.

— Твой отец работал у нас больше пяти лет. Это было… — она сбивается, пытаясь найти правильное определение. — Я чувствовала себя избалованной высокомерной сукой.

— Брось, Эль. Я так не думал. В белом мокром купальнике и нелепых очках ты меня просто сразила наповал. — ностальгирует Кристофер. — Но тебе было всего семнадцать.

— Всего месяц, — негромко вставляет Лин.

— Да, ровно месяц тебе было всего семнадцать. А потом, в день твоего восемнадцатилетия, ты сказала, что уже достаточно взрослая, чтобы позволить мне зайти дальше поцелуев. Ты засунула свои трусики в задний карман моих джинсов, написав на них помадой время и место. Все бы ничего, но помаду ты взяла у мачехи, а та предпочитала алые тона. И я не сразу понял, что там послание, и нехило сдрейфил. Трусики в красных пятнах, в моем кармане… Я терялся в догадках.

— Боже, Крис. Замолчи! — вспыхнув до корней волос, Лин накрывает ладонью мужские губы. — Ты меня смущаешь. Я тогда вообще не думала, как это выглядит.

— Ты не казалась смущенной. Напротив, — подтрунивает Крис.

— Я выпила два бокала шампанского для смелости.

— Я заметил, — смеется Крис. А у Лин виски взрываются от резкого приступа боли. — Твой отец нас чуть не застукал, — невозмутимо продолжает он. — Первый раз мог оказаться последним.

— Хорошо, что у меня хватило ума запереть дверь.

— Это сделал я, Эль, — улыбка исчезает из глаз Кристофера, и его взгляд становится колючим и отчужденным. — Я запер дверь. Проверяешь меня, малышка?

— Нет. Конечно, нет, — потрясённая тем, как легко попалась, оправдывается Лин. — Я действительно забыла.

— Твое новое платье, Эль. Жду тебя в нем через полчаса в гостиной, — резко отстранившись, распоряжается Крис. От улыбчивого парня не остается и следа. — Продолжим вечер воспоминаний за обедом. Пока будешь одеваться, заготовь новый список вопросов, ответы на которые может знать только настоящий Кристофер Хант. Глядишь, тебе удастся подловить меня на вранье.

— Крис, не злись, — она мягко берет мужчину за руку. — Я…

— Я закажу еду из нашего любимого ресторана. Бинго, я даже помню, как называется. Массимо. Верно? — ледяным тоном спрашивает муж.

— Крис, извини меня, — подавленно выдыхает Элинор, чувствуя себя полной дурой.

— Голубое платье, Эль, — повторяет Крис. — Ты, я и вкуснейшая паста с креветками, а после мы проверим, так же я трахаюсь, как настоящий Кристофер Хант. Как тебе такой план, детка?

— Это грубо, — расстроенная его холодностью и намеренной провокацией, отвечает Элинор.

— Тебе нравится грубо, Эль, — бесстрастно отзывается он. — Или об этом тебе тоже нужно напомнить?

— Мне жаль, что я тебя разочаровала, — ее голос дрожит от переизбытка эмоций.

— Ты не можешь меня разочаровать, Эль, — взяв лицо жены в ладони, он целует ее в лоб. В лоб! Хуже и представить нельзя. — Ни в одном из твоих кошмаров, — завершает свою мысль Крис и стремительно ретируется из студии, оставляя жену подавленной и потерянной.

— Здесь что-то не так, — бормочет она, присев на злосчастную кушетку, все еще хранящую тепло тела мужа. Червь сомнения по-прежнему грызет обезумевшее от сложившейся ситуации сердце. И чем дальше, тем больше попахивает каким-то абсурдом. Она же не идиотка, чтобы полностью забыть кусок жизни.

Взяв свой телефон, Лин снова проверяет все сообщения, заметки, входящие и исходящие вызовы, листает фотографии, открывает последние страницы в Гугле.

— Ничего… черт, — отшвырнув гаджет в сторону, Элинор нервно грызет ноготь на указательном пальце, силясь вспомнить, что она могла упустить.

В современном мире в телефоне любого человека можно найти массу информации о том, кто он, выяснить материальный статус, семейное положение, с кем общается, где работает, чем интересуется, что предпочитает покупать, куда ездит отдыхать. Банковские карты, электронные кошельки, скидочные купоны, списки оформленных заказов, записи к врачу и прочее. Люди сами вываливают на всеобщее обозрение всю свою подноготную, публикуя посты на Фейсбуке, в Твиттере, Инстаграм. Стереть каждый визит во всемирную паутину отдельного человека не способен даже самый прокаченный хакер.

В случае с Элинор Хант никаких особых усилий для зачистки личной информации и не требовалось.

Соцсети она всегда считала злом, отнимающим у личности частичку индивидуальности. И у нее нет банковской карты, потому что все счета и покупки всегда оплачивал муж. Она никогда нигде не работала, если не брать в расчет увлечение живописью, которое она даже не пыталась монетизировать. И у нее нет подруг, кроме Тэмзин. Нет родственников, кроме мужа и его тетки. Отец Криса умер пять лет назад и тоже ничего уже не сможет подтвердить или опровергнуть. А приятели и подружки Элинор по школе и колледжу остались в той жизни, которую она бросила, выбрав сына садовника. Лин скрывала их роман ото всех, боясь гнева отца, а когда неприемлемый для семьи секрет открылся, сбежала с одной сумкой и без единого доллара за душой. Никто из ее старых знакомых не был на их свадьбе. Никто не поздравлял на Рождество, не навещал и не дарил подарков на рождение Джонаса и Милли.

Боже, как так вышло, что вся ее жизнь в течение десяти лет крутилась вокруг одного единственного мужчины и контролировалась им же?

«Самому важному человеку в моей жизни…»

Теперь надпись на портрете приобрела зловещий смысл.

Почему она не задумывалась об этом раньше?

Ее все устраивало? Кажется, да. Именно так и сказал Крис.

Именно так и было в воспоминаниях о последних трех годах. Ее все устраивало, она была счастлива. Действительно была. По-настоящему. Элинор жила своими детьми и мужем и не нуждалась в присутствии других людей. Этот дом стал ее миром… Нарисованным травмированным воображением?

Почему? Какова причина?

Если все это было больной фантазией, то возникает ряд вопросов: зачем она придумала альтернативную реальность?


Почему сейчас?

Что произошло в день десятой годовщины свадьбы Кристофера и Лин?

И в какой момент случился перелом?

От бесконечных поисков ответов и гудящего роя мыслей в голове, Элинор все глубже увязает в хаосе предположений, большая часть из которых заведомо ложная.

Черт, да это гребаный тупик. Ей даже некому позвонить, спросить:

«Хей, подруга, ты помнишь моего парня Кристофера? Если скину тебе его фото, сможешь его узнать?»

Или ей стоит начать с совершенно иного вопроса?

Кому это нужно?

Если собственные воспоминания реальны, то какой мотив преследуют те, кто убеждают ее в обратном?

Какова цель?

И снова тупик.

Резкий звонок телефона вырывает Лин из потока скачущих мыслей.

— Да, — хрипло отвечает Элинор, даже не взглянув на имя на экране. В списке постоянных контактов не так много людей, чтобы теряться в догадках.

— Элли, это Тэмзин, — звучит голос подруги. — Никак не могу успокоиться. Постоянно думаю о тебе.

— Я в порядке, Тэм, — сухо отзывается Лин. — В сравнительном.

— Ты уже говорила с Кристофером?

— Да, — Элинор напрягается, с подозрением восприняв чрезмерное беспокойство Саммерс.

— И как он?

— Как ОН? — язвительно переспрашивает Лин. — Проблемы вроде как с моей головой, а не с его.

— Я переживаю за вас обоих, — искренне отвечает Саммерс. Ни одной фальшивой ноты, но как же трудно ей поверить.

— Не стоит волноваться, Тэм. Крис заверил меня, что мы справимся, как уже справились однажды.

— Элли, это случалось не однажды, — напряженно выдыхает Тэм. — У тебя бывали кратковременные провалы в памяти и после выписки из клиники. Несколько раз. Иногда на пару часов, самое большее — на сутки.

— Почему ты мне сразу не сказала? — ошарашено интересуется Элинор.

— Я говорила, но ты акцентировала внимание на другом.

— Да, Тэм, на другом, — голос Лин налился жесткостью. — На моих детях, которых я, оказывается, никогда не рожала.

— Твоя фантазия… о детях, она не лишена оснований, — сообщает Саммерс. — Ты и правда считала, что они спасли бы ваш брак с Кристофером. Для тебя это стало идеей фикс, и ты злилась на него, потому что он не был так одержим продолжением рода. Вероятно, твой мозг периодически выдавал желаемое за действительное.

— Как часто?

— Раз в два, три месяца, — сочувственно вздохнув, констатирует Тэм. — Мы держали это в секрете от твоего психиатра. Крис не хотел, чтобы тебя снова упекли в Святую Агату. Но так надолго, как сейчас, еще не было, не считая первого раза.

— О боже…, — бормочет Лин, запуская пальцы в волосы. — Неудивительно, что у Кристофера сдают нервы. Да, он еще святой, раз столько времени выносит рядом полоумную жену.

— Он тебя обидел? — с тревогой спрашивает Саммерс.

— Нет. Крис ждет меня в гостиной. Попросил надеть платье, что ты мне помогла выбрать.

— Я не помогала, Элли, — отрицает Тэм. — Наверное, это Кристофер купил его для тебя.

— Отлично, — мрачно ухмыляется Элинор. — Я, что, не в состоянии самостоятельно приобрести себе одежду? Подожди… а почему ты решила, что Крис может меня обидеть?

— Не уверена, что мне стоит тебе говорить об этом сейчас…

— Тэм, хуже точно не будет. В моей голове чертова черная дыра, и я хочу понять, какого хрена со мной происходит, — нервно огрызается Элинор.

— В последнее время на совместных сеансах ты жаловалась, что вы стали много ссориться из-за частых вспышек агрессии с его стороны.

— Он меня бил? — изумленно пытается выяснить Элинор.

— Боже, нет, — поспешно возражает Тэм. — Вы спорили по мелочам, и ты утверждала, что Крис постоянно срывается на тебя без всяких причин, — Саммерс замолкает на мгновение, чтобы окончательно «убить» Элинор следующей фразой: — Ты всерьез задумывалась о том, чтобы уйти от него.