— Приходите к нам ещё! — трепетно звенит голос Лены, застывшей возле стойки с подносом.
Вот кого без зазрения совести можно назвать красавицей. Секретарь генерального будто сошла со страниц комиксов аниме: глаза на пол-лица, высокая грудь, талия, которой бы позавидовала Скарлетт О’Хара, и бёдра, за которые убила бы Бейонсе. Ну и ноги, конечно. Куда без них. Длиннее, чем у любого игрока НБА.
Обернувшись, Громов озорно подмигивает ей, отчего красивые коленки Лены смешно подгибаются, будто их хозяйка вознамерилась присесть в реверансе.
— Конечно, малыш. Ты такой вкусный кофе сделала, что меня теперь от вас не выгонишь.
Что происходит дальше, мне неизвестно, потому что я ускоряю шаг. Скорее всего, они обмениваются телефонами, как это часто происходит в мире симпатий и лёгких знакомств. И нет, Лене я совсем не завидую. Есть вещи гораздо значимее, чем свидания и флирт. Например, совершенствовать свои профессиональные навыки, повышать интеллект, развиваться духовно, быть хорошим другом и откладывать деньги на покупку собственного жилья.
************
— Нет, ну как же Исхакову со мной повезло, а, — приговаривает Василина, обмахивая моё лицо кисточкой для румян. — Девушка у него на все руки мастер. Хочешь — завтрак вкусный приготовит, хочешь — рубашку погладит, хочешь — массаж со счастливым концом сделает, а хочешь — подругу накрасит так, что глаз не оторвать.
— Можно посмотреть? — От нетерпения я начинаю ёрзать на стуле, который Василина гордо окрестила креслом визажиста. — Просто я здесь уже полчаса сижу.
— Полчаса она сидит, — фыркает она. — Некоторые каждый день столько времени на сборы тратят, так что раз в три года можешь оптом потерпеть. Это ещё повезло, что у тебя кожа хорошая и не приходится наносить пять слоёв штукатурки.
Пока Василина воодушевлённо делится уловками для маскировки прыщей, я с беспокойством посматриваю на наряд, разложенный в кресле. Короткий, ярко-красный, облегающий. Прямая противоположность тому, что я привыкла носить. Я люблю, когда одежда не стесняет движений, ткани выбираю максимально натуральные, что само собой, исключает содержание эластана, и цвета предпочитаю нейтральные, если только речь не идёт о моём любимом цветастом свитере, купленном несколько лет назад из духа противоречия маме. Василина неделикатно прозвала его «отрыжка хиппи».
— А, может быть, платье другое попробуем? — осторожно уточняю. — Просто я к красному как-то не очень.
— Дай тебе волю, ты в рабочих брюках пойдёшь и распугаешь всех потенциальных поклонников, — безжалостно отрезает Вася. — Сама же сказала: «Делай со мной, что хочешь». Так вот, не мешай мне устраивать твою личную жизнь. Имей в виду, Карим уже ныть начал, как ему без меня плохо спится, поэтому скоро капусту тушить тебе придётся на одного.
— К нему переедешь? — как можно благодушнее переспрашиваю я, ощущая тоскливое потягивание в груди.
Эту квартиру мы арендуем уже два года, и к весёлому соседству Василины я очень привыкла. Нет, я, разумеется, за неё рада. Жизнь не стоит на месте, Карим отличный парень, и они любят друг друга. Всё так и должно быть. Просто... я остаюсь одна.
— Перееду конечно, а как иначе? Но есть и хорошие новости: квартира будет полностью в твоём распоряжении. Можешь ходить голышом, приводить парней и осквернять здесь каждый свободный сантиметр.
Я улыбаюсь:
— Очень смешно.
— Смешно, что ты об этом даже не думаешь. — Василина отступает на метр и, сощурившись, оценивает моё лицо. — Всё, теперь отлично! Можешь смотреть!
К зеркалу я поворачиваюсь как в замедленной съемке. Нервничаю немного. Василина так часто что-то наносила на мою кожу, что есть риск пойти в клуб размалёванной, как Харли Квинн. А о том, что мне не нравится макияж, вслух я сказать вряд ли смогу — всё-таки Василина ради меня старалась. Правда, с каждой секундой, что я смотрю на своё отражение, меня отпускает. Косметики на мне достаточно, но выглядит вполне неплохо. Только губы смущают: блестящие, яркие, не мои. Вульгарно пухлые, будто их инъекциями накачали.
— Красиво, — улыбаюсь я Василине, выжидающе выглядывающей из-за моей спины. — Спасибо большое. У тебя, определённо, талант.
— А рот у тебя какой сочный, обратила внимание? Всего-то нужно было подчеркнуть контур и нанести помаду с блеском.
Я киваю. Непривычно как-то, но ладно. Будем считать, что подобное перевоплощение — это психологический кейс. Или подготовка к Хеллоуину.
— Всё, хватит любоваться! — командует Василина, разворачивая меня к красному пятну на кресле. — Одевайся так, чтобы красоту не стереть, и пойдём. А то Карим уже десять минут назад подъехал.
— Как подъехал? — вскидываюсь я, хватаясь за платье. — И чего ты молчишь?!
Василина смотрит на меня с непониманием.
— А что я должна была сказать? Мы ведь ещё не закончили. Ой, да хватит скакать, как бельчиха. Карим в курсе, что женщинам свойственно опаздывать.
Спешка на десятисантиметровых каблуках, выданных Васей, едва не стоит мне вывернутой щиколотки. В последний раз взглянув на себя в зеркало, я снова чувствую сильнейшее желание остаться дома. Это всё не моё: вот это тесное платье, вульгарно подобравшее грудь в подобие детской попки, блестящий рот, волосы, пружинами лежащие на плечах, и голые коленки. Каждый, кто меня увидит, решит, что я выгляжу нелепо, потому что именно так я себя и чувствую. Как ребёнок, который в попытке выглядеть старше влез в мамины вещи и украдкой стащил помаду.
— Расправь плечи, пожалуйста, женщина, — шипит Василина, когда мы выходим из подъезда. — Даже Джоли будет выглядеть мышью, если станет горбиться и стыдливо таращиться в пол.
Заставляю себя выпрямиться, хотя из-за того, что парень Василины смотрит на нас, опустив окно, это ох как непросто. Кажется, будто я слышу его мысли: «Для чего она так нарядилась? Ей совершенно не идёт».
— Привет, йөрәк маем (тат. моя душа. — Прим. автора), — громко произносит Василина и, просунувшись в окно, смачно целует Карима в губы.
Я одновременно радуюсь за неё и по-белому завидую. Той лёгкости, с которой Василина себя ведёт, её непринуждённой раскованности. Порой ей не достаёт такта, но обижаться на неё за это невозможно. Василина другая: яркая, красивая, шумная, органичная в своей взбалмошности.
Иногда я даже думаю, что хотела бы уметь, как она: не следить за мимикой собеседника, пытаясь разгадать, не доставляет ли ему дискомфорт та или иная тема, кропотливо не подбирать слова из боязни быть неправильно понятой, позволять себе смеяться так громко, чтобы окружающие осуждающе оборачивались, и машинально не оценивать каждый свой поступок по шкале «хорошести». Но потом вспоминаю, что у меня свой путь, и успокаиваюсь. И нет, я совсем об этом не сожалею. Медленно, но верно, я иду к поставленным целям.
— Привет! — Я не без смущения улыбаюсь Кариму и выдаю специально заготовленную шутку: — Не волнуйся, я ничего не пила.
Ужасный когда-то был случай. На четвёртом курсе университета Василина и её старшая сестра вытащили меня в клуб, где я впервые столкнулась с алкогольной амнезией. Очнулась только утром, с разламывающейся головой. Мама со мной потом две недели не разговаривала, но это не самое страшное. Выяснилось, что Карим великодушно согласился меня довезти до дома, а я ему в благодарность наглядно продемонстрировала эвакуационные возможности своего желудка. Облевала салон, короче. Стыдоба.
Карим, к счастью, не пытается надо мной подтрунивать, и дорога до клуба проходит комфортно. Особенно радует возможность сидеть, потому что после нескольких десятков ступенек, пройдённых на шпильках, икры налились свинцом.
Следующее испытание ждёт меня на входе, где нас встречает крупный мышцатый охранник. В тот момент, когда его взгляд падает на меня, я почти уверена, что сейчас он громогласно рявкнет: «А ты — вон!»
— Тебе надо поскорее выпить, Тань, — ворчит Василина, когда нас всё же пропускают внутрь. — Стояла с таким видом, как будто у каждой из нас в заднице по полкило амфетамина хранится.
И пока мы втроём идём к двери, из-за которой слышится оглушительный грохот басов, я думаю, что она права. Надо поскорее напиться и отупеть, чтобы покончить, наконец, с этими мучениями.
2
— Так! Давай, пока нам коктейли несут, оглядим имеющийся ассортимент, — бодро командует Василина. — Расскажи, какие парни тебе нравятся? Плотные кабанчики, долговязые жерди или мускулистые аполлоны, как мой Карим? Блондины, брюнеты, шатены, рыжие?
— Я думала, мы выпить и потанцевать пришли, — замечаю я, безуспешно пытаясь подтянуть вырез платья вверх.
— Это само собой. Но как же охота? Если этот кусок соблазнительной плоти уже занят, — Василина выразительно похлопывает себя по бедру, — значит, главной охотницей вечера назначаешься ты.
— С моими умениями максимум на комаров можно охотиться. Не знаю я, какие мне парни нравятся.
— Перечисли своих актёров любимых тогда.
— Том Хэнкс, — отвечаю я без раздумий, на что Василина недовольно морщится.
— А можно кого-то другого? При всей моей любви к Форесту, горячей фантазией его не назовёшь.
— Ещё я очень люблю Энтони Хопкинса и Уильяма Дефо.
— Похоже, нам не сюда нужно было приезжать, а в дом престарелых. Помоложе кого-нибудь можешь назвать?
Я вздыхаю.
— Василин, хватит. Не хочу я так. — В этот момент замечаю в толпе возле бара знакомую фигуру и без эмоций добавляю: — Кстати, здесь Громов. Вот это да.
— Громов? — моментально оживившись, она начинает крутить головой по сторонам. — Кто это?
— Бывший вице-президент одной крупной логистической компании, — поясняю я, глядя, как он с улыбкой кладёт руку на талию пышногрудой красавицы, которая целует его в щёку.
Его зубы светятся той же неоновой голубизной, как, впрочем, и рубашка, в которую он одет, волосы являют собой стильный хаос. Громов либо не причёсывал их вообще, либо напротив — тщательно укладывал.
К щекам неконтролируемо приливает жар. Странное совпадение, да? Во второй раз в жизни выбралась в клуб и во второй раз за день встретила его. Хотя клубы наверняка привычная для Громова территория. Он сюда вписывается: модная музыка, поблёскивающие из-за барной стойки бутылки с дорогим алкоголем, веселье, красивые девушки.
— Классный, — уверенно резюмирует Василина. — Берём.
— А по жопе? — моментально реагирует Карим.
Фыркнув, Вася обнимает его за шею и начинает что-то быстро шептать. Хорошо, что орёт музыка и я ничего не слышу. Пару раз невольно становилась свидетельницей их телефонных разговоров, так у меня уши потом неделями горели.
— Боюсь, Громова уже без нас взяли, — отшучиваюсь я, даже на секунду не рассматривая возможность подойти к нему ради приветствия.
Человек пришёл в клуб отдыхать и вряд ли меня вспомнит. К тому же девушки подходят к нему с такой частотой, что, скорее всего, придётся выстоять очередь.
На стол перед нами опускаются бокалы с коктейлями. Мой — ярко-оранжевый, с торчащим из него озорным бумажным зонтиком, Васин — полупрозрачный, с лаймом и листочками мяты. Карим заказал просто колу.
— Итак, за вечер! — громко объявляет Василина, воздевая бокал над головой. — Знайте, что я вас обоих очень люблю! Пусть у нас троих всё будет хорошо!
Придерживая подол платья, упрямо ползущий вверх, я тянусь, чтобы чокнуться. «Главное, не пить больше одного», — напоминаю себе, с осторожностью прикладывая запотевшее стекло к губам.
Холодная сладковатая жидкость щекочет горло, и в следующее мгновение мир меняется. В висках что-то сдавливает и резко отпускает, отчего голова становится невесомой. Горячая вибрация крови ощущается в ступнях и кистях, а губы сами собой формируют улыбку. Господи, вот это ощущения! Будто из тела выкачали весь воздух и вместо него загнали веселящий газ. Музыка перестаёт казаться слишком громкой, платье — коротким и тесным. Отлично, отлично. И почему я переживала по поводу того, что не соответствую этому месту? Меня сюда впустили — значит, ещё как соответствую!
— Как коктейль? — спрашивает Василина, наблюдая за мной поверх своего стакана.
— Вкуснятина! — отвечаю я неожиданно громко.
Внутри бурлит энергия… Много энергии. Скорее всего, дело в сиропе, который добавлен в коктейль. Сахар, как известно, это быстрые углеводы, провоцирующие резкий выброс инсулина, усиление кровообращения и мышечного тонуса… Вот только если не занять себя в этот момент физической активностью, велик риск набрать жир, особенно с учётом позднего времени суток… Интересно, для чего я обо всём этом думаю? Энергия есть — значит, нужно куда-то её девать!
— Так что там про этого вице-президента? Вы знакомы?
— Утром виделись в офисе, — отвечаю я, с шумом высасывая коктейль до самого дна. — Он назвал меня красавицей и попросил сделать ему кофе.
Грохнув бокалом о стол, я одёргиваю платье и поднимаюсь. Вибрация в теле разрастается и захватывает собой каждую клетку, не оставляя ни единой возможности усидеть на месте.
— И куда это ты собралась? — с подозрением щурится Вася.
Вот кого без зазрения совести можно назвать красавицей. Секретарь генерального будто сошла со страниц комиксов аниме: глаза на пол-лица, высокая грудь, талия, которой бы позавидовала Скарлетт О’Хара, и бёдра, за которые убила бы Бейонсе. Ну и ноги, конечно. Куда без них. Длиннее, чем у любого игрока НБА.
Обернувшись, Громов озорно подмигивает ей, отчего красивые коленки Лены смешно подгибаются, будто их хозяйка вознамерилась присесть в реверансе.
— Конечно, малыш. Ты такой вкусный кофе сделала, что меня теперь от вас не выгонишь.
Что происходит дальше, мне неизвестно, потому что я ускоряю шаг. Скорее всего, они обмениваются телефонами, как это часто происходит в мире симпатий и лёгких знакомств. И нет, Лене я совсем не завидую. Есть вещи гораздо значимее, чем свидания и флирт. Например, совершенствовать свои профессиональные навыки, повышать интеллект, развиваться духовно, быть хорошим другом и откладывать деньги на покупку собственного жилья.
************
— Нет, ну как же Исхакову со мной повезло, а, — приговаривает Василина, обмахивая моё лицо кисточкой для румян. — Девушка у него на все руки мастер. Хочешь — завтрак вкусный приготовит, хочешь — рубашку погладит, хочешь — массаж со счастливым концом сделает, а хочешь — подругу накрасит так, что глаз не оторвать.
— Можно посмотреть? — От нетерпения я начинаю ёрзать на стуле, который Василина гордо окрестила креслом визажиста. — Просто я здесь уже полчаса сижу.
— Полчаса она сидит, — фыркает она. — Некоторые каждый день столько времени на сборы тратят, так что раз в три года можешь оптом потерпеть. Это ещё повезло, что у тебя кожа хорошая и не приходится наносить пять слоёв штукатурки.
Пока Василина воодушевлённо делится уловками для маскировки прыщей, я с беспокойством посматриваю на наряд, разложенный в кресле. Короткий, ярко-красный, облегающий. Прямая противоположность тому, что я привыкла носить. Я люблю, когда одежда не стесняет движений, ткани выбираю максимально натуральные, что само собой, исключает содержание эластана, и цвета предпочитаю нейтральные, если только речь не идёт о моём любимом цветастом свитере, купленном несколько лет назад из духа противоречия маме. Василина неделикатно прозвала его «отрыжка хиппи».
— А, может быть, платье другое попробуем? — осторожно уточняю. — Просто я к красному как-то не очень.
— Дай тебе волю, ты в рабочих брюках пойдёшь и распугаешь всех потенциальных поклонников, — безжалостно отрезает Вася. — Сама же сказала: «Делай со мной, что хочешь». Так вот, не мешай мне устраивать твою личную жизнь. Имей в виду, Карим уже ныть начал, как ему без меня плохо спится, поэтому скоро капусту тушить тебе придётся на одного.
— К нему переедешь? — как можно благодушнее переспрашиваю я, ощущая тоскливое потягивание в груди.
Эту квартиру мы арендуем уже два года, и к весёлому соседству Василины я очень привыкла. Нет, я, разумеется, за неё рада. Жизнь не стоит на месте, Карим отличный парень, и они любят друг друга. Всё так и должно быть. Просто... я остаюсь одна.
— Перееду конечно, а как иначе? Но есть и хорошие новости: квартира будет полностью в твоём распоряжении. Можешь ходить голышом, приводить парней и осквернять здесь каждый свободный сантиметр.
Я улыбаюсь:
— Очень смешно.
— Смешно, что ты об этом даже не думаешь. — Василина отступает на метр и, сощурившись, оценивает моё лицо. — Всё, теперь отлично! Можешь смотреть!
К зеркалу я поворачиваюсь как в замедленной съемке. Нервничаю немного. Василина так часто что-то наносила на мою кожу, что есть риск пойти в клуб размалёванной, как Харли Квинн. А о том, что мне не нравится макияж, вслух я сказать вряд ли смогу — всё-таки Василина ради меня старалась. Правда, с каждой секундой, что я смотрю на своё отражение, меня отпускает. Косметики на мне достаточно, но выглядит вполне неплохо. Только губы смущают: блестящие, яркие, не мои. Вульгарно пухлые, будто их инъекциями накачали.
— Красиво, — улыбаюсь я Василине, выжидающе выглядывающей из-за моей спины. — Спасибо большое. У тебя, определённо, талант.
— А рот у тебя какой сочный, обратила внимание? Всего-то нужно было подчеркнуть контур и нанести помаду с блеском.
Я киваю. Непривычно как-то, но ладно. Будем считать, что подобное перевоплощение — это психологический кейс. Или подготовка к Хеллоуину.
— Всё, хватит любоваться! — командует Василина, разворачивая меня к красному пятну на кресле. — Одевайся так, чтобы красоту не стереть, и пойдём. А то Карим уже десять минут назад подъехал.
— Как подъехал? — вскидываюсь я, хватаясь за платье. — И чего ты молчишь?!
Василина смотрит на меня с непониманием.
— А что я должна была сказать? Мы ведь ещё не закончили. Ой, да хватит скакать, как бельчиха. Карим в курсе, что женщинам свойственно опаздывать.
Спешка на десятисантиметровых каблуках, выданных Васей, едва не стоит мне вывернутой щиколотки. В последний раз взглянув на себя в зеркало, я снова чувствую сильнейшее желание остаться дома. Это всё не моё: вот это тесное платье, вульгарно подобравшее грудь в подобие детской попки, блестящий рот, волосы, пружинами лежащие на плечах, и голые коленки. Каждый, кто меня увидит, решит, что я выгляжу нелепо, потому что именно так я себя и чувствую. Как ребёнок, который в попытке выглядеть старше влез в мамины вещи и украдкой стащил помаду.
— Расправь плечи, пожалуйста, женщина, — шипит Василина, когда мы выходим из подъезда. — Даже Джоли будет выглядеть мышью, если станет горбиться и стыдливо таращиться в пол.
Заставляю себя выпрямиться, хотя из-за того, что парень Василины смотрит на нас, опустив окно, это ох как непросто. Кажется, будто я слышу его мысли: «Для чего она так нарядилась? Ей совершенно не идёт».
— Привет, йөрәк маем (тат. моя душа. — Прим. автора), — громко произносит Василина и, просунувшись в окно, смачно целует Карима в губы.
Я одновременно радуюсь за неё и по-белому завидую. Той лёгкости, с которой Василина себя ведёт, её непринуждённой раскованности. Порой ей не достаёт такта, но обижаться на неё за это невозможно. Василина другая: яркая, красивая, шумная, органичная в своей взбалмошности.
Иногда я даже думаю, что хотела бы уметь, как она: не следить за мимикой собеседника, пытаясь разгадать, не доставляет ли ему дискомфорт та или иная тема, кропотливо не подбирать слова из боязни быть неправильно понятой, позволять себе смеяться так громко, чтобы окружающие осуждающе оборачивались, и машинально не оценивать каждый свой поступок по шкале «хорошести». Но потом вспоминаю, что у меня свой путь, и успокаиваюсь. И нет, я совсем об этом не сожалею. Медленно, но верно, я иду к поставленным целям.
— Привет! — Я не без смущения улыбаюсь Кариму и выдаю специально заготовленную шутку: — Не волнуйся, я ничего не пила.
Ужасный когда-то был случай. На четвёртом курсе университета Василина и её старшая сестра вытащили меня в клуб, где я впервые столкнулась с алкогольной амнезией. Очнулась только утром, с разламывающейся головой. Мама со мной потом две недели не разговаривала, но это не самое страшное. Выяснилось, что Карим великодушно согласился меня довезти до дома, а я ему в благодарность наглядно продемонстрировала эвакуационные возможности своего желудка. Облевала салон, короче. Стыдоба.
Карим, к счастью, не пытается надо мной подтрунивать, и дорога до клуба проходит комфортно. Особенно радует возможность сидеть, потому что после нескольких десятков ступенек, пройдённых на шпильках, икры налились свинцом.
Следующее испытание ждёт меня на входе, где нас встречает крупный мышцатый охранник. В тот момент, когда его взгляд падает на меня, я почти уверена, что сейчас он громогласно рявкнет: «А ты — вон!»
— Тебе надо поскорее выпить, Тань, — ворчит Василина, когда нас всё же пропускают внутрь. — Стояла с таким видом, как будто у каждой из нас в заднице по полкило амфетамина хранится.
И пока мы втроём идём к двери, из-за которой слышится оглушительный грохот басов, я думаю, что она права. Надо поскорее напиться и отупеть, чтобы покончить, наконец, с этими мучениями.
2
— Так! Давай, пока нам коктейли несут, оглядим имеющийся ассортимент, — бодро командует Василина. — Расскажи, какие парни тебе нравятся? Плотные кабанчики, долговязые жерди или мускулистые аполлоны, как мой Карим? Блондины, брюнеты, шатены, рыжие?
— Я думала, мы выпить и потанцевать пришли, — замечаю я, безуспешно пытаясь подтянуть вырез платья вверх.
— Это само собой. Но как же охота? Если этот кусок соблазнительной плоти уже занят, — Василина выразительно похлопывает себя по бедру, — значит, главной охотницей вечера назначаешься ты.
— С моими умениями максимум на комаров можно охотиться. Не знаю я, какие мне парни нравятся.
— Перечисли своих актёров любимых тогда.
— Том Хэнкс, — отвечаю я без раздумий, на что Василина недовольно морщится.
— А можно кого-то другого? При всей моей любви к Форесту, горячей фантазией его не назовёшь.
— Ещё я очень люблю Энтони Хопкинса и Уильяма Дефо.
— Похоже, нам не сюда нужно было приезжать, а в дом престарелых. Помоложе кого-нибудь можешь назвать?
Я вздыхаю.
— Василин, хватит. Не хочу я так. — В этот момент замечаю в толпе возле бара знакомую фигуру и без эмоций добавляю: — Кстати, здесь Громов. Вот это да.
— Громов? — моментально оживившись, она начинает крутить головой по сторонам. — Кто это?
— Бывший вице-президент одной крупной логистической компании, — поясняю я, глядя, как он с улыбкой кладёт руку на талию пышногрудой красавицы, которая целует его в щёку.
Его зубы светятся той же неоновой голубизной, как, впрочем, и рубашка, в которую он одет, волосы являют собой стильный хаос. Громов либо не причёсывал их вообще, либо напротив — тщательно укладывал.
К щекам неконтролируемо приливает жар. Странное совпадение, да? Во второй раз в жизни выбралась в клуб и во второй раз за день встретила его. Хотя клубы наверняка привычная для Громова территория. Он сюда вписывается: модная музыка, поблёскивающие из-за барной стойки бутылки с дорогим алкоголем, веселье, красивые девушки.
— Классный, — уверенно резюмирует Василина. — Берём.
— А по жопе? — моментально реагирует Карим.
Фыркнув, Вася обнимает его за шею и начинает что-то быстро шептать. Хорошо, что орёт музыка и я ничего не слышу. Пару раз невольно становилась свидетельницей их телефонных разговоров, так у меня уши потом неделями горели.
— Боюсь, Громова уже без нас взяли, — отшучиваюсь я, даже на секунду не рассматривая возможность подойти к нему ради приветствия.
Человек пришёл в клуб отдыхать и вряд ли меня вспомнит. К тому же девушки подходят к нему с такой частотой, что, скорее всего, придётся выстоять очередь.
На стол перед нами опускаются бокалы с коктейлями. Мой — ярко-оранжевый, с торчащим из него озорным бумажным зонтиком, Васин — полупрозрачный, с лаймом и листочками мяты. Карим заказал просто колу.
— Итак, за вечер! — громко объявляет Василина, воздевая бокал над головой. — Знайте, что я вас обоих очень люблю! Пусть у нас троих всё будет хорошо!
Придерживая подол платья, упрямо ползущий вверх, я тянусь, чтобы чокнуться. «Главное, не пить больше одного», — напоминаю себе, с осторожностью прикладывая запотевшее стекло к губам.
Холодная сладковатая жидкость щекочет горло, и в следующее мгновение мир меняется. В висках что-то сдавливает и резко отпускает, отчего голова становится невесомой. Горячая вибрация крови ощущается в ступнях и кистях, а губы сами собой формируют улыбку. Господи, вот это ощущения! Будто из тела выкачали весь воздух и вместо него загнали веселящий газ. Музыка перестаёт казаться слишком громкой, платье — коротким и тесным. Отлично, отлично. И почему я переживала по поводу того, что не соответствую этому месту? Меня сюда впустили — значит, ещё как соответствую!
— Как коктейль? — спрашивает Василина, наблюдая за мной поверх своего стакана.
— Вкуснятина! — отвечаю я неожиданно громко.
Внутри бурлит энергия… Много энергии. Скорее всего, дело в сиропе, который добавлен в коктейль. Сахар, как известно, это быстрые углеводы, провоцирующие резкий выброс инсулина, усиление кровообращения и мышечного тонуса… Вот только если не занять себя в этот момент физической активностью, велик риск набрать жир, особенно с учётом позднего времени суток… Интересно, для чего я обо всём этом думаю? Энергия есть — значит, нужно куда-то её девать!
— Так что там про этого вице-президента? Вы знакомы?
— Утром виделись в офисе, — отвечаю я, с шумом высасывая коктейль до самого дна. — Он назвал меня красавицей и попросил сделать ему кофе.
Грохнув бокалом о стол, я одёргиваю платье и поднимаюсь. Вибрация в теле разрастается и захватывает собой каждую клетку, не оставляя ни единой возможности усидеть на месте.
— И куда это ты собралась? — с подозрением щурится Вася.