— А я делала пряничных человечков, таких как эти.

Со своей мамой. Бабушкой Саманты.

Наверное, если бы мать принялась голой танцевать прямо в кухне, дочь была бы меньше удивлена.

О родителях матери ей было известно только то, что те умерли, когда она училась на первом курсе колледжа. Однажды она нашла фотографию Гейл с матерью и отцом, но все вопросы были мгновенно пресечены, а фотография исчезла.

Таб с усердием продолжала начатое.

— Я хочу испечь их с тобой, а не просто украшать глазурью.

— Это легко можно устроить. Ты очень красиво все сделала, молодец. Хотя у этого парня три глаза.

— Я хотела, чтобы он лучше видел.

— Интересная мысль. — Гейл добавила глазури в том месте, где она стекла на стол. — Может, добавим цвета?

— Я хочу сделать ему красную шапочку.

— Тогда давай делать. Саманта, — Гейл подняла глаза на дочь, — красный пищевой краситель в шкафу. На верхней полке. Ты нам не поможешь? Саманта?

Та подчинилась, двигаясь словно робот, достала бутылочку и протянула матери.

— Полагаю, ты сама справишься, — сказала Гейл, протягивая краситель Таб, и та с радостью его взяла.

Саманта немного расслабилась. Поведение матери стало более привычным, она всегда заставляла детей делать все самостоятельно.

Ты никогда ничему не научишься, Саманта, если я все буду делать за тебя.

Она вздрогнула, когда Таб вылила столько красителя в глазурь, что картина стала напоминать место преступления.

Гейл же широко улыбнулась:

— Красивый цвет. Молодец!

— Мне нравится красный, — кивнула Таб, намазывая глазурь на голову пряничного человечка. — А почему у тебя одежда черная, бабушка?

— Потому что я деловая женщина и люблю выглядеть строго.

— А почему сейчас ты не на работе? — Таб задумалась и откусила кусочек пряника. — Черный — очень грустный цвет. Тебе никогда не хотелось стать похожей на русалку?

Гейл опешила.

— Ну, не могу сказать, что да…

— А ты попробуй. Когда у меня яркая одежда, настроение тоже яркое.

— Обязательно запомню.

— Мама! — выкрикнула Таб, заметив в дверях Эллу. — Мама, смотри, как здорово!

Майкл подошел к дочери и широко улыбнулся:

— Вы замечательно подготовились, Гейл. Приятно, что Таб нравится.

Саманте показалось, что мать мысленно выдохнула с облегчением, будто ждала слов одобрения.

— Я буду печь с бабушкой на Рождество. В домике, куда мы едем, будет кухня?

Все разом повернулись и посмотрели на Саманту.

— Да, — прохрипела та. — Кухня будет. Надеюсь, гостям позволяют ею пользоваться.

Гейл переложила украшенный Таб пряник на тарелку.

— Ты сможешь их уговорить. Такие вещи у тебя отлично получаются.

Саманта вздрогнула. Похоже, ей предстоит провести рождественские каникулы в Шотландии в обществе матери и человека, перед которым ей невообразимо стыдно.

Какая радость.






Кирсти




— Не могу поверить, что ты позволил незнакомым людям приехать в наш дом на Рождество. Это… это… — Кирсти резко выдохнула. — Это жестоко.

— Это практично. — Ее брат выхватил из кучи очередное полено и одним ударом расколол его пополам. — И наш единственный шанс в данных обстоятельствах.

Она не хотела думать об обстоятельствах и единственном для них шансе.

Горе огромной черной тучей заслонило весь свет в ее жизни.

— Должен быть другой способ. — В глубине души она понимала, что его не было. Понимала, что находится в состоянии отрицания, но не готова была признаться даже самой себе. Она не желала, чтобы все происходило именно так, потому старалась игнорировать очевидное.

Брат отбросил дрова.

— Если есть желание поговорить о чем-то другом, готов выслушать.

— Нет, не готов. Ты уже все решил и не откажешься от своего мнения, что бы ни случилось. — На его непреклонность она будет отвечать нелогичностью.

Брат всегда делал то, что следовало, как бы неприятно и тяжело это ни было. Когда умерла ее первая собака, он, ничего не говоря, ее похоронил.

Стерев рукавом пот со лба, он поднял голову и посмотрел на сестру. Вокруг глаз появились темные круги, при их виде ей стало стыдно. Ему так же трудно, как и ей, но он молчит и делает то, что необходимо.

— Прости, я должна тебе помогать, но мне так больно. Половина комнат была заперта десять лет, а ты внезапно решил их использовать. Джеймс даже не смог открыть окно в той, которая выходит в сад. Мне совсем не хочется стелить постели и взбивать подушки. Ненавижу сидеть в доме…

— Я знаю, — резко остановил он. — Но есть вещи, которые надо сделать, Кирсти, и ты их сделаешь.

От его слов становилось еще больнее и печальнее.

— Да, я понимаю, тебе тоже непросто.

— Я в порядке. — Он пристроил под топор очередное полено. — Нам придется признать, что большую часть времени они будут находиться в доме. Американцы любят сидеть у камина, поэтому нам понадобится много дров. Возможно, больше, чем я смогу наколоть сам. Предстоит отапливать дополнительно четыре спальни.

— Четыре?

— С ними еще ребенок.

— Ты собираешься оставить в детской разожженный камин?

— Здравая мысль. Значит, три спальни. А еще главный холл, гостиную и разные другие комнаты.

— И сколько нам это будет стоить?

— Надеюсь, немного по сравнению с тем, какую прибыль принесут нам группы богатых американцев. Позови Джеймса, надо передвинуть это бревно.

— Я помогу. Джеймс пытается починить квадроцикл, а потом повезет Медведя к ветеринару, бедный пес съел какую-то дрянь. — Она потянула рукав куртки. — А что еще любят американцы? Мне придется торчать в кухне, печь коржики?

Брат улыбнулся, услышав сарказм в ее голосе.

— Пожалуй. Но после того как закоптишь лосося, которого выловишь в озере. А потом стряхнешь пыль со скрипки, чтобы мы устроили кейли-танцы.

Она подхватила полено, норовившее скатиться вниз с кучи.

— Твоя требовательность раздражает.

— Лучше видеть тебя раздраженной, чем грустной.

— Ты наденешь килт?

— Если потребуется. Ты бы не хотела?

— Ты послушаешь, если я скажу, что нет? Его надевают на свадьбы, выпускные вечера, а не для демонстрации туристам. — Она вздохнула и скрестила руки на груди. — Расскажи мне о них, об американцах.

— Они наши гости. Саманта владеет туристическим агентством в Бостоне. Ее специализация — волшебные рождественские каникулы.

— Волшебные? — Кирсти вскинула бровь. — Ясно, она точно не была в нагорье в разгар зимы.

— Это мы должны сделать отдых волшебным. Потому я и колю столько дров и бросил шкуры на кровати.

— Шкуры? Это не слишком?