— Гроб.
— Причём тут гроб?
Нелли сощурилась, всматриваясь в лицо ЖанЭд.
— Я не знаю, я не его рисовала.
Надя наклонилась над столом, упёрлась локтями.
— Нелька, а вдруг ты провидица, ну типа нарисовала будущее Жанны Эдуардовны?
Нелли глянула на сестру.
— Надька — дура. Не пугай. Это страшно.
— Нарисуй меня? — попросила Надя.
Нелли резко дёрнулась вперёд, схватила рисунок и скомкала его.
— Фигня всё это. Какая из меня провидица. Это всё из-за ворон дохлых. Лучше давай уроки делать, а то папа поругает, что трындим не по делу.
Нелька сделала вид, что не было ни рисунка, ни странного гроба, но забыть не смогла, невольно стала присматриваться к ЖанЭд, выискивая в ней симптомы какой-нибудь смертельной болезни. Рисовать боялась, и почти на год забросила карандаши.
Об этом рисунке вспомнила только, когда у ЖанЭд появился свой необычный мрачный бизнес.
7. Кошки драли
— Когда вы уже все заткнётесь и свалите домой?
Нелли громко хлопнула дверью и вернулась к столу у окна. Уже час она пыталась сосредоточиться на уроках, но тесты перед глазами расплывались, карандаши на столе вибрировали в такт музыке, доносящейся из-за стены.
В их квартире отмечался ещё один незапланированный праздник — день испытания почтовых лошадей. В честь диковинного праздника мама организовала соревнования с имитацией скачек по квартире. Сначала было даже весело. Нелли оседлала Сергея и вместе они поборолись за первый приз — бутылку какого-то странного пойла, судя по всему адски крепкого и самопального. Пить такую отраву никто из них не планировал, но отказаться от соперничества оказалось выше их сил. Азартность их и сблизила ещё в детском саду, теперь добавляя дружбе авантюрный привкус.
Ужин опять состоял из чипсов и чая, Нелли с тоской вспомнила не случившуюся трапезу у ЖанЭд, там, кажется, гуляш был и пюре. Эх, зря она отказалась. Ялицкие как обычно напросились в гости к Нельке. Свобода нравов у Кузнецовых их вполне устраивала. У мамы Виталины хоть и было вкусно и уютно, но под её тяжёлым взглядом в горле застревал кусок, а на любой вопрос хотелось выкрикнуть: «Так точно!» и вытянуться в струнку.
Отсутствие главы семейства Кузнецовых сопровождалось полным исчезновением в доме нормальной еды. Пока Юрий Михайлович бороздил просторы необъятной Родины, Вера переходила на подножный корм, питалась закуской к основному «блюду» и редко бывала настолько трезвой, чтобы задумываться, что же ест её дочь. За несколько дней до приезда мужа, она выгоняла любителей дармовщины, кое-как приводила в порядок себя и квартиру. От невозможности выпить становилась желчной и нервной. По этим признакам Нелька и определяла — скоро вернётся отец. Пока музыка вываливалась из окон, и мама курила в квартире, стряхивая пепел прямо в солонку, праздник продолжался.
Ялицкие в этот раз удачно познакомились с двумя студентками и ушли раньше, часть гостей последовала их примеру, остальные разбрелись по всей квартире. Из своей спальни Нелька выгнала парочку, избравшую её кровать для уединения. Наорала на них и отлупила рюкзаком.
Разложив учебники, она попыталась сосредоточиться на алгебре. Наверняка математичка вызовет её к доске для публичной экзекуции. Она уже давно на неё зуб точит. Нелька заранее знала, что учительницу она не переспорит и ни в чём не убедит, но перед одноклассниками не хотелось выглядеть совсем уж тупицей. Всё, что Нелька читала, вываливалось из головы вместе с басами, пульсирующими, казалось, в самой крови. На её просьбу приглушить музыку никто не отреагировал. Она отодвинула стул, с такой силой, что он опрокинулся на пол, но удар спинки о паркет потонул в гудящей музыке. Рванула дверь.
— Если вы сейчас все не свалите, я вас сама выгоню пинками. Два часа ночи!
Она оглядела полупустую прихожую и прекратила бесноваться: гости уже расходились. Мама стояла у проёма двери, упираясь в косяк плечом. Видимо, по-другому не могла удержать вертикальное положение.
— Завтра Международный день музеев. Это надо как следует отпраздновать.
Нелька устало отметила, что праздник, кажется, закончился, и хотела захлопнуть дверь в спальню, но увидела на пороге отца.
Юрий Михайлович вошёл тихо и медленно, словно призрак. Да и цветом лица напоминал бледное приведение. Он оглядел погром после недавнего пиршества: пустые бутылки, следы грязной обуви, разбросанные вещи, перевёл взгляд на Нелли. Все трое застыли, глядя друг на друга. На балконе послышался шорох, что-то упало и покатилось по полу, раздались неуверенные шаркающие шаги. В прихожую выполз запоздавший гость. Видимо он не вышел из роли почтовой лошади, на его спине криво болталась привязанная шарфом разделочная доска.
Мужчина сфокусировал мутный взгляд на хозяйке квартиры и улыбнулся.
— До завтра, Верунчик.
Почти на четвереньках он покинул квартиру, только тогда Юрий Михайлович захлопнул дверь и медленно спустил с плеча ручку большой спортивной сумки.
— Вера? — голос отца прозвучал глухо, с лёгкой вибрацией от сдерживаемого гнева.
Нелька притихла, чуть вжав голову в плечи.
— Пап, я всё уберу. Это моя вина. Позвала друзей и немного не рассчитала масштабы гулянки. Кто ж знал, что школьники так по-свински упьются?
Юрий Михайлович не шелохнулся, не слушал сбивчивую объяснительную речь Нелли, продолжал буравить взглядом пьяную жену.
— Вера! Мать твою! Что это такое?!
Мама отстранилась от проёма двери, потеряв опору, слегка качнулась и сделала шаг навстречу мужу.
— Юра, погоди, не ругайся, сегодня такой праздник!
Она протянула руку, пытаясь коснуться лица мужа, но он резко оттолкнул её кисть и сделал короткий шаг вперёд. Вера едва не упала от такого резкого движения, отклонившись, закинула голову назад, посмотрела с вызовом. Этот прямой и пронзительный взгляд никак не вязался с её пьяным состоянием.
— Ну давай, накажи меня.
Нелька тут же кинулась к маме, вклинилась между ней и отцом. Её он никогда не бил. Мог накричать, пригрозить ремнём, отобрать телефон, запереть в квартире, но руку не поднимал. Он бил только маму.
— Нелли, уйди по-хорошему!
— Мама не причём. Это я позвала гостей.
Юрий Михайлович дышал шумно, сдерживался из последних сил. В ложь Нельки он не поверил ни на секунду. Он давно заметил за женой пристрастие к алкоголю, с каждым годом становилось только хуже. Обычно Вера успевала скрыть следы своих пирушек, но они происходили всё чаще, и всё реже она встречала его, не пропахнув сигаретами и вином. Но никогда ещё Вера так откровенно не демонстрировала своё падение, не выпячивала его, словно медаль за какое-то неведомое достижение.
Он взял Нелли за плечо и грубо оттолкнул.
— Не лезь. Иди в свою комнату и закрой двери.
Нелька по инерции сделала шаг в сторону спальни, но потом резко рванула обратно. Как раз в этот момент Юрий Михайлович замахнулся, руку остановить не успел, и ладонь веско опустилась на щеку Нелли. Она громко охнула, и, потеряв равновесие, упала на подставку для зонтов. Металлическая и тяжёлая корзина, выполненная в виде перевёрнутого приоткрытого зонта, подставила под падающее тело железную имитацию спиц.
Перед глазами у Нельки заплясали звёзды, в ушах противно и громко зазвенело, поэтому тёплое мокрое пятно на лопатке она почувствовала не сразу.
Юрий Михайлович, растерялся. Сначала кинулся к жене, открытой для его агрессии, потом к дочке, замершей в нелепой позе. Попытался её поднять, но Нелька оттолкнула его руку, резко вскочила и выбежала из квартиры.
Она летела, не оглядываясь, перескакивая через ступеньки. Ветер за спиной облизывал мокрую от крови футболку. Выскочила из подъезда и ринулась на улицу. В голове уже не звенело, гудело от зарождающегося плача. Щека пульсировала вспышками боли, глаз, попавший под удар, передавал размытую картинку, словно через запотевшее стекло. Спина онемела, немного покалывала, но боль почти не чувствовалась.
Отбежав на квартал от дома, Нелли замедлилась и перешла на ходьбу, а потом и вовсе побрела, едва переставляя ноги. Голова очистилась от мыслей и напоминала пустой колокол, гудящий от долгого и неумелого использования неопытным звонарём. Перед глазами стояло разгневанное лицо отца и пьяный расфокусированный взгляд мамы.
Такой потерянной, одиноко бредущей по ночной улице Алексей и увидел Нельку. Скользнул поверхностно взглядом и хотел отвернуться. Узнавание пришло через секунду, когда свет от фонаря выхватил зелёную макушку.
Сегодня вечером он забрал машину из ремонта. В мастерской наконец выяснили, что с электроникой, и почему автомобиль глохнет, когда ему вздумается. Теперь прогулки стали длительнее и перенеслись за пределы Краснодара. Едва вернув машину, Алексей направился к морю. Бродил по пляжу, искупался в довольно прохладной майской воде, немного освежил мысли. О странной девушке не вспоминал, но стоило её увидеть вот так бредущей по ночному городу, на его губах обозначилась улыбка. Правда почти сразу она потухла. В сердце закралось тревожное предчувствие. В движениях, во взгляде незнакомки читалась не просто печаль — боль. Она напоминала поломанную куклу.
Он вырулил к тротуару немного впереди, предугадав траекторию движения незнакомки, заглушил мотор и вышел из салона. Опёршись бёдрами о капот, ждал, когда она приблизится. За несколько шагов до того, как они поравнялись, Алексей разглядел на её щеке огромный синяк и кровоточащую губу. Вышел вперёд и преградил путь.
— Я отвезу тебя в больницу.
Нелька не остановилась, пока не упёрлась лбом в тёплую преграду, только тогда подняла взгляд.
— Иди на фиг.
Она отступила на шаг назад и попыталась его обойти.
Алексей остановил её, мягко коснувшись предплечья. Увидел, как скривилось её лицо, и убрал руку. Нелька обошла его, и снова побрела по тротуару. Он оглянулся и сразу же увидел на белой футболке неровное красное пятно. Догнал в три шага и снова преградил путь.
— Потом можешь посылать меня куда угодно, но сейчас я отвезу тебя в больницу.
Нелька сощурилась, пытаясь разглядеть неожиданное препятствие, и даже не удивилась, увидев изумрудные глаза. У хозяина этих глаз оказался очень приятный голос, если бы этот тембр можно было нарисовать, она изобразила бы его бордовой краской, с примесью шоколадного оттенка. Только вот сейчас ей никого не хотелось видеть и носителя бордового голоса в том числе.
— Слушай ты, рисовательная морда, отстань от меня.
Алексей протянул руку и осторожно отвёл в сторону зелёные пряди. Тот, кто её ударил, не пожалел сил. Припухшая в ссадинах щека смотрелась страшновато, но покрасневший от лопнувших капилляров глаз и разбитая губа, выглядели ещё хуже.
— Поехали в больницу, не знаю, что у тебя со спиной, но лицо точно нужно обработать.
Нелька устало вздохнула.
— А поехали. Можешь меня куда-нибудь увезти и забрать в рабство.
Алексей осуждающе покачал головой.
— Приёмного покоя с тебя хватит. Что со спиной?
— Кошки драли.
Он вернулся к машине и открыл дверцу, приглашая сесть.
— Сидеть сможешь? Или лучше ляжешь на заднем сиденье?
Нелли приблизилась к автомобилю, взялась за край дверцы.
— Я же тебе весь салон перепачкаю. Будешь потом полиции объяснять, что это не следы маньяческого хобби.