- Да ладно тебе, ты меня разводишь! - не верила я.
- Ой, Радова, какие разводы. Мне не до шуточек! Расскажи лучше, как там твой Тропино...
- И за кого ты выходишь?! - громко воскликнула я, перебивая подругу. Чего-чего, а такой новости я не ожидала.
- Не скажу, - заупрямилась Нина.
- Что значит - не скажу?! - от возмущения я встала, как вкопанная, посредине дороги.
- Это было внезапно, словно ураган, - призналась Журавль.
- У тебя всегда в голове ураган бушует, - отозвалась я, не в силах поверить в услышанное. - Ты все-таки шутишь, да? - спросила я с надеждой.
- Такими вещами не шутят, - заявила Нинка. - Я сейчас к тебе приду и все-все расскажу!
- Я еще не дома, - отозвалась я.
- А где шатаешься?
- С мамой Антона встречалась, - вздохнула я. - Это Матвей, да?
Но подруга меня словно не слышала.
- И что его мамане от тебя надо было? - жутко удивилась трубка голосом Журавля.
- Не скажу, - спародировала я ее.
- Через час я прихожу к тебе, и мы обмениваемся новостями, - почти с угрозой в голосе сказала Ниночка.
- Так за кого ты выходишь? - попыталась еще раз узнать я ответ на столь шокирующий вопрос, однако подруга отключилась.
Домой я приехала с непонятно-взволнованным настроем. С одной стороны, я все еще отходила от встречи с госпожой Адольской, а с другой, мне было жутко непонятно и любопытно - что там за эти несчастные несколько дней произошло с Ниночкой, что она аж решила выскочить замуж и скрывает, за кого.
Смею предположить: за дряхлого миллионера, стоящего на пороге перехода на новую ступень существования, куда бы она его милостиво и подтолкнула.
Ниночке бы очень подошло быть вдовой-миллионершей.
Однако, как оказалось, Журавль жениха вовсе и не скрывала. Скрывали от нее.
Когда я вернулась домой, Ниночка уже приехала и сидела на кухне в компании Алексея, Киры и Эдгара. Томас до сих пор работал в студии, в поте лица трудясь над новым шедевром, и Нелька поехала отвозить ему обед.
Родственники и подруга за обе щеки уплетали солянку, весело о чем-то разговаривая.
- Всем привет, - поздоровалась я.
- А вот и наша депрессивно-компульсивная, - понабрался Леша слов от новой пассии - психотерапевта.
- Нормальная, - буркнула я, присаживаясь за стол. Нинка поймала мой взгляд и тотчас заиграла бровями. Выглядела она не как человек, который ошарашен внезапной свадьбой, а вполне довольно. Так, как будто бы у нее исполнилась мечта.
- Опять пойдешь в свою комнату сидеть и куковать или соизволишь пообщаться с родственниками? - поинтересовался дядя.
- Соизволю, - отвечала я, хотя мне хотелось быстрее уединиться с подругой в своей спальне. Однако сначала пришлось обедать, хотя кусок в горло не лез, а затем за чаем слушать рассказ громогласной Киры о том, как она училась водить машину - Эд при этом смотрел на нее крайне рассеяно, и, держу пари, мечтал оказаться около любимого компа. Алексей зато не мог наумиляться - никак не мог поверить, что нашлась ненормальная, которая позарилась на его племянника.
В конце концов, я не выдержала, встала и взяла Нинку за руку.
- Нам нужно посекретничать, - объявила я и утащила упирающуюся подругу в свою комнату под удивленные взгляды родственников.
В спальне мы уселись с ногами на мою кровать друг напротив друга.
- Ну, - уставилась я на подругу вопросительно.
- Нравится мне ваша мужланка, - поделилась со мной Нинель. - Я супы терпеть не могу, а тут прям объедение. Всю кастрюлю бы сожрала. Удобно такую домработницу держать. И платить не надо.
- Рассказывай! - не выдержала я. - Что ты на сей раз удумала?!
- Ты первая! - заявила она, изнывая от нетерпения. - Что хотела от тебя мамаша и что было с Блонди? Подробно и по порядку. Очень подробно. Показал он тебе мачизм экстра класса?!
- Какая тебе разница? Говори, за кого собралась! - хлопнула я рукой по постели.
- Как - какая?! - возмутилась до глубины души Журавль. - Я за тебя волнуюсь, между прочим. Ты же не алло! Что там тебе мадам Тропинина наговорила? С сыночком запретила общаться? - оказалась Нинка прозорливой.
- Она Адольская, - поправила я ее устало.
- Да хоть Свиньина-Подмышкина, - рубанула воздух ребром ладони Нина. - Мне все равно. Говори, что его мамаша от тебя хотела, - явно относилась к Алле без особого уважения Журавль.
Противостоять упорной Нинке - все равно, что поднять глыбу. Легче подчиниться. И я, без утайки, рассказала ей все. Реакция подруги была бурной: сначала она внимательно выслушала меня, а затем долго и ненормативно высказывала свою точку зрения, называя вслух все как существующие, так и выдуманные недостатки Аллы Георгиевны Адольской, которые принимали все более и более гипертрофированные качества. «Свинья бездарная» и «перхоть позорная» были самыми теплыми словами.
- Кул, что ты пошла к папаше Тропинина, хороший ход, подруга. Но почему ты не сказала все сразу мне?! - завершающим аккордом своей тирады возмутилась Журавль. - Я нашла бы, как сообщить этой даме, в какое место ей идти, как там быть и что там делать. Мерзавка, - прошипела она.
- Нин, - мягко осадила я ее. - Эту проблему я должна была решить сама. Я не побежала тебе жаловаться, не потому что не доверяю, а потому что есть вещи, которые не может решить никто, кроме меня. Понимаешь?
- Понимаю, - раздраженно отмахнулась подруга. - Но это еще больше бесит. Ладно, мамашу ты устранила. А что с Тропино? - хищно улыбнулась она. - Уложила мальчика?
Я скромно кивнула.
Кто кого...
Перед глазами замелькали обрывки воспоминаний, и я почувствовала ту упоительную болезненную нежность, которую дарили мне его губы и руки.
Нинка радостно взвизгнула.
- И как? - впился в меня ее внимательный взгляд. - Понравилось? Или заперлась в ванной и драматично рыдала?
- Я была счастлива, - тихо сказала я, цепляясь пальцами в покрывало.
- Так информативно! - закатила глаза Нинка. - Попробуем с другой стороны.
И она задала новый вопрос:
- И как он?
И выразительно поиграла бровями.
Я покраснела.
- Говори мне все! - велела подруга тоном искушенного человека.
Пришлось рассказывать. Я пыталась отделаться общими фразами, но Журавль впилась в меня, словно клещ, вытягивая слово за словом. И я, смущаясь, рассказывала, что тонула в Антоне, как в океане. И что мне не было страшно, и я не чувствовала себя - как бы верно это сказать? - грязной или испорченной, и все, что происходило - казалось мне правильным и естественным. Светлым, как солнце, таким же ярким и теплым. И что после той ночи, безудержной и наполненной искренним желанием, я стала любить его еще больше, а Антон стал еще ближе, еще дороже. Подруга внимательно, слушала, хихикала, то и дело вставляла что-нибудь колкое и ехидное, а потом схватила свой телефон и, клацая по экрану длинными ногтями цвета фуксии, написала кому-то сообщение, а после показала мне.
«Поздравляю, Антоша, ты стал мужчиной!» - значилось в нем. После восклицательного знака стоял злобно скалящийся смайлик с рожками.
- Откуда взяла его номер? - оторопела я.
- У тебя, вестимо, - весело отозвалась подруга. - Давно еще к себе его номерок перекинула. Так, на всякий случай, - уточнила она.
- Замечательно, - надулась я. - А если я в твоем телефоне буду шариться?!
- Да бери, у меня от тебя секретов нет, - великодушно махнула рукой Журавль. Она была слишком большой собственницей.
- И не зли Антона, - посоветовала я Ниночке мрачно. - Не пиши ему глупости.
- Твоего певца ртом все на свете злит, он же истеричка, так что переживет. Моя девочка стала большой, - потерла в конце руки довольная Журавль, как будто бы только что выиграла миллион. А после даже смахнула несуществующую слезинку. Я закатила глаза.
- Соседи-то на вас не жаловались? - осведомилась она.
- Не жаловались. - еще больше покраснела я.
- Откуда мне знать, может Блонди гроулом орать начинает от переизбытка чувств, - засмеялась Нина. - А ты на заднем фоне тоненько завываешь свою любовную песнь.
- Хватит мне зубы заговаривать, Журавль, - свела я брови к переносице. - Что еще за выдумки со свадьбой?
- Какие выдумки, - коварство в ее голубых глазах просто зашкаливало. - Это реальность.
- В смысле? Ты... действительно выходишь замуж? - поразилась я.
Журавль скромно кивнула.
И теперь уже она принялась за рассказ.
***
Домой Нина прилетела во вполне удовлетворительном состоянии. Да, с Гектором она потерпела неудачу и до сих пор злилась на него за то, что кумир оказался тем еще банальным козлом с гипертрофированным чувством важности. Однако с другой стороны, она все же понимала, что ее авантюра была не более чем авантюрой, и пусть лучше так, чем если бы она не выдержала мрачное тяжелое обаяние Гектора и проснулась следующим утром в его шикарном номере, а потом бы была послана прочь, выкинута, как одноразовая салфетка.
Салфеткой Ниночке быть не хотелось - она сама привыкла использовать людей. И знала, что такого позора не пережила бы. Нет, пережила бы, конечно, не побежала бы сигать с моста с вытаращенными глазами, но самооценку ее это бы сильно пошатнуло.
Кроме того, в душе девушки действительно что-то изменилось: не кардинально, вмиг, но существенно. И Нинка вдруг как-то точно поняла, что должна не просто прожигать жизнь, тусуясь в клубах, таскаясь на концерты, занимаясь шоппингом и сводя с ума парней пачками. Журавль четко решила: ей нужно поставить цель, и идти к этой цели, а результатами этой цели должны быть власть и деньги. Только они, по ее мнению, могли поставить на место таких, как Гектор. Что делать, Нина пока еще не знала - только лишь собиралась четко обдумать, в какую область податься, и где есть перспективы. При всей своей энергичности и стремительности, многие вещи она решала не наобум, а неспешно, с толком и расстановкой, скрупулезно высчитывая плюсы и минусы.
Наверное, поэтому Нинка и говорила Кате, что прощается с детством. Ей хотелось с достоинством вступить во взрослую жизнь и занять в ней высокое положение. Чтобы ни Гекторы, ни Аллы Адольские, ни кто другой не могли бы осложнять ей будущее. Игры закончились. Пришла пора добиваться своих целей.
- Ой, Радова, какие разводы. Мне не до шуточек! Расскажи лучше, как там твой Тропино...
- И за кого ты выходишь?! - громко воскликнула я, перебивая подругу. Чего-чего, а такой новости я не ожидала.
- Не скажу, - заупрямилась Нина.
- Что значит - не скажу?! - от возмущения я встала, как вкопанная, посредине дороги.
- Это было внезапно, словно ураган, - призналась Журавль.
- У тебя всегда в голове ураган бушует, - отозвалась я, не в силах поверить в услышанное. - Ты все-таки шутишь, да? - спросила я с надеждой.
- Такими вещами не шутят, - заявила Нинка. - Я сейчас к тебе приду и все-все расскажу!
- Я еще не дома, - отозвалась я.
- А где шатаешься?
- С мамой Антона встречалась, - вздохнула я. - Это Матвей, да?
Но подруга меня словно не слышала.
- И что его мамане от тебя надо было? - жутко удивилась трубка голосом Журавля.
- Не скажу, - спародировала я ее.
- Через час я прихожу к тебе, и мы обмениваемся новостями, - почти с угрозой в голосе сказала Ниночка.
- Так за кого ты выходишь? - попыталась еще раз узнать я ответ на столь шокирующий вопрос, однако подруга отключилась.
Домой я приехала с непонятно-взволнованным настроем. С одной стороны, я все еще отходила от встречи с госпожой Адольской, а с другой, мне было жутко непонятно и любопытно - что там за эти несчастные несколько дней произошло с Ниночкой, что она аж решила выскочить замуж и скрывает, за кого.
Смею предположить: за дряхлого миллионера, стоящего на пороге перехода на новую ступень существования, куда бы она его милостиво и подтолкнула.
Ниночке бы очень подошло быть вдовой-миллионершей.
Однако, как оказалось, Журавль жениха вовсе и не скрывала. Скрывали от нее.
Когда я вернулась домой, Ниночка уже приехала и сидела на кухне в компании Алексея, Киры и Эдгара. Томас до сих пор работал в студии, в поте лица трудясь над новым шедевром, и Нелька поехала отвозить ему обед.
Родственники и подруга за обе щеки уплетали солянку, весело о чем-то разговаривая.
- Всем привет, - поздоровалась я.
- А вот и наша депрессивно-компульсивная, - понабрался Леша слов от новой пассии - психотерапевта.
- Нормальная, - буркнула я, присаживаясь за стол. Нинка поймала мой взгляд и тотчас заиграла бровями. Выглядела она не как человек, который ошарашен внезапной свадьбой, а вполне довольно. Так, как будто бы у нее исполнилась мечта.
- Опять пойдешь в свою комнату сидеть и куковать или соизволишь пообщаться с родственниками? - поинтересовался дядя.
- Соизволю, - отвечала я, хотя мне хотелось быстрее уединиться с подругой в своей спальне. Однако сначала пришлось обедать, хотя кусок в горло не лез, а затем за чаем слушать рассказ громогласной Киры о том, как она училась водить машину - Эд при этом смотрел на нее крайне рассеяно, и, держу пари, мечтал оказаться около любимого компа. Алексей зато не мог наумиляться - никак не мог поверить, что нашлась ненормальная, которая позарилась на его племянника.
В конце концов, я не выдержала, встала и взяла Нинку за руку.
- Нам нужно посекретничать, - объявила я и утащила упирающуюся подругу в свою комнату под удивленные взгляды родственников.
В спальне мы уселись с ногами на мою кровать друг напротив друга.
- Ну, - уставилась я на подругу вопросительно.
- Нравится мне ваша мужланка, - поделилась со мной Нинель. - Я супы терпеть не могу, а тут прям объедение. Всю кастрюлю бы сожрала. Удобно такую домработницу держать. И платить не надо.
- Рассказывай! - не выдержала я. - Что ты на сей раз удумала?!
- Ты первая! - заявила она, изнывая от нетерпения. - Что хотела от тебя мамаша и что было с Блонди? Подробно и по порядку. Очень подробно. Показал он тебе мачизм экстра класса?!
- Какая тебе разница? Говори, за кого собралась! - хлопнула я рукой по постели.
- Как - какая?! - возмутилась до глубины души Журавль. - Я за тебя волнуюсь, между прочим. Ты же не алло! Что там тебе мадам Тропинина наговорила? С сыночком запретила общаться? - оказалась Нинка прозорливой.
- Она Адольская, - поправила я ее устало.
- Да хоть Свиньина-Подмышкина, - рубанула воздух ребром ладони Нина. - Мне все равно. Говори, что его мамаша от тебя хотела, - явно относилась к Алле без особого уважения Журавль.
Противостоять упорной Нинке - все равно, что поднять глыбу. Легче подчиниться. И я, без утайки, рассказала ей все. Реакция подруги была бурной: сначала она внимательно выслушала меня, а затем долго и ненормативно высказывала свою точку зрения, называя вслух все как существующие, так и выдуманные недостатки Аллы Георгиевны Адольской, которые принимали все более и более гипертрофированные качества. «Свинья бездарная» и «перхоть позорная» были самыми теплыми словами.
- Кул, что ты пошла к папаше Тропинина, хороший ход, подруга. Но почему ты не сказала все сразу мне?! - завершающим аккордом своей тирады возмутилась Журавль. - Я нашла бы, как сообщить этой даме, в какое место ей идти, как там быть и что там делать. Мерзавка, - прошипела она.
- Нин, - мягко осадила я ее. - Эту проблему я должна была решить сама. Я не побежала тебе жаловаться, не потому что не доверяю, а потому что есть вещи, которые не может решить никто, кроме меня. Понимаешь?
- Понимаю, - раздраженно отмахнулась подруга. - Но это еще больше бесит. Ладно, мамашу ты устранила. А что с Тропино? - хищно улыбнулась она. - Уложила мальчика?
Я скромно кивнула.
Кто кого...
Перед глазами замелькали обрывки воспоминаний, и я почувствовала ту упоительную болезненную нежность, которую дарили мне его губы и руки.
Нинка радостно взвизгнула.
- И как? - впился в меня ее внимательный взгляд. - Понравилось? Или заперлась в ванной и драматично рыдала?
- Я была счастлива, - тихо сказала я, цепляясь пальцами в покрывало.
- Так информативно! - закатила глаза Нинка. - Попробуем с другой стороны.
И она задала новый вопрос:
- И как он?
И выразительно поиграла бровями.
Я покраснела.
- Говори мне все! - велела подруга тоном искушенного человека.
Пришлось рассказывать. Я пыталась отделаться общими фразами, но Журавль впилась в меня, словно клещ, вытягивая слово за словом. И я, смущаясь, рассказывала, что тонула в Антоне, как в океане. И что мне не было страшно, и я не чувствовала себя - как бы верно это сказать? - грязной или испорченной, и все, что происходило - казалось мне правильным и естественным. Светлым, как солнце, таким же ярким и теплым. И что после той ночи, безудержной и наполненной искренним желанием, я стала любить его еще больше, а Антон стал еще ближе, еще дороже. Подруга внимательно, слушала, хихикала, то и дело вставляла что-нибудь колкое и ехидное, а потом схватила свой телефон и, клацая по экрану длинными ногтями цвета фуксии, написала кому-то сообщение, а после показала мне.
«Поздравляю, Антоша, ты стал мужчиной!» - значилось в нем. После восклицательного знака стоял злобно скалящийся смайлик с рожками.
- Откуда взяла его номер? - оторопела я.
- У тебя, вестимо, - весело отозвалась подруга. - Давно еще к себе его номерок перекинула. Так, на всякий случай, - уточнила она.
- Замечательно, - надулась я. - А если я в твоем телефоне буду шариться?!
- Да бери, у меня от тебя секретов нет, - великодушно махнула рукой Журавль. Она была слишком большой собственницей.
- И не зли Антона, - посоветовала я Ниночке мрачно. - Не пиши ему глупости.
- Твоего певца ртом все на свете злит, он же истеричка, так что переживет. Моя девочка стала большой, - потерла в конце руки довольная Журавль, как будто бы только что выиграла миллион. А после даже смахнула несуществующую слезинку. Я закатила глаза.
- Соседи-то на вас не жаловались? - осведомилась она.
- Не жаловались. - еще больше покраснела я.
- Откуда мне знать, может Блонди гроулом орать начинает от переизбытка чувств, - засмеялась Нина. - А ты на заднем фоне тоненько завываешь свою любовную песнь.
- Хватит мне зубы заговаривать, Журавль, - свела я брови к переносице. - Что еще за выдумки со свадьбой?
- Какие выдумки, - коварство в ее голубых глазах просто зашкаливало. - Это реальность.
- В смысле? Ты... действительно выходишь замуж? - поразилась я.
Журавль скромно кивнула.
И теперь уже она принялась за рассказ.
***
Домой Нина прилетела во вполне удовлетворительном состоянии. Да, с Гектором она потерпела неудачу и до сих пор злилась на него за то, что кумир оказался тем еще банальным козлом с гипертрофированным чувством важности. Однако с другой стороны, она все же понимала, что ее авантюра была не более чем авантюрой, и пусть лучше так, чем если бы она не выдержала мрачное тяжелое обаяние Гектора и проснулась следующим утром в его шикарном номере, а потом бы была послана прочь, выкинута, как одноразовая салфетка.
Салфеткой Ниночке быть не хотелось - она сама привыкла использовать людей. И знала, что такого позора не пережила бы. Нет, пережила бы, конечно, не побежала бы сигать с моста с вытаращенными глазами, но самооценку ее это бы сильно пошатнуло.
Кроме того, в душе девушки действительно что-то изменилось: не кардинально, вмиг, но существенно. И Нинка вдруг как-то точно поняла, что должна не просто прожигать жизнь, тусуясь в клубах, таскаясь на концерты, занимаясь шоппингом и сводя с ума парней пачками. Журавль четко решила: ей нужно поставить цель, и идти к этой цели, а результатами этой цели должны быть власть и деньги. Только они, по ее мнению, могли поставить на место таких, как Гектор. Что делать, Нина пока еще не знала - только лишь собиралась четко обдумать, в какую область податься, и где есть перспективы. При всей своей энергичности и стремительности, многие вещи она решала не наобум, а неспешно, с толком и расстановкой, скрупулезно высчитывая плюсы и минусы.
Наверное, поэтому Нинка и говорила Кате, что прощается с детством. Ей хотелось с достоинством вступить во взрослую жизнь и занять в ней высокое положение. Чтобы ни Гекторы, ни Аллы Адольские, ни кто другой не могли бы осложнять ей будущее. Игры закончились. Пришла пора добиваться своих целей.