- А потом мы куда поедем, к тебе или ко мне? - прошептал Келла, стоя на смотровой площадке, с которой видно было центральную часть города. Дул ветер и было еще прохладно, однако их компания не боялась плохой погоды. Они стояли с бокалами в руках и бутербродами, которые, как оказалось, умыкнул запасливый Фил, и встречали рассвет, огромной розовой звездой вспыхнувший над горизонтом.

- В гостиницу, - отвечала Нина, чувствуя, как гудят от усталости ноги. Все, что она хотела - снять туфли, избавиться от неудобного платья и завалиться спать. Но перед этим - обязательно пересчитать подаренные деньги! - У тебя память, как у комара. Я же тебе сказала: забронировала номер.

- Для новобрачных? - ехидно поинтересовался жених. Он тоже порядком устал от всего этого фарса.

- Президентский пентхаус. Сам оплатишь, - хмыкнула Нина.

- Я и на лавке поспать могу, на улице, - отвечал Келла.

- Ты такой придурок иногда, Рылий. Форменный. Учись у Клея. Смотри, какой он нежный, - покосилась влево невеста. Подруга и ее блондин самозабвенно целовались, стоя под деревом. Антон отстранился, прошептал что-то Кате, а она рассмеялась и уткнулась лбом в его грудь.

- Сопли, - поморщился Келла, оглянувшись на друга. И присоединился к друзьям, которые поднимали бокалы за молодоженов. Кея он искренне не понимал, зато себя считал самостоятельным, свободным и совершенно не зависящим от своей женушки.

По домам вся компания разъехалась только тогда, когда на небе вовсю уже сверкало солнце, золотя дороги и крыши домов. Нина и Келла отправились в гостиницу, где в номере - не в президентском и не для новобрачных, а в двухкомнатном люксе, их уже ждал дядя Витя, бережно собравший все денежные подарки. Увидев его, Келла, у которого были свои планы на Королеву, едва не позеленел - тесть успел достать его хуже горькой редьки.

- Ну что, - хмурясь сказал Виктор Андреевич, поставивший декоративный домик, в который гости складывали конверты, прямо на супружеское ложе. - Будем деньги считать, Ефим Александрович?

У Ниночки тотчас загорелись глаза, зато Келла помрачнел. Сидя в кресле с бутылкой, воду из которой он пил прямо из горла, парень молча смотрел на жену и ее папочку, размышляя о будущем.

Покинул их Виктор Андреевич не скоро. И молодожены, уставшие за весь день, рухнули на кровать. Правда, перед этим долго вытрясали из платья и волос невесты рис. Гости обильно обсыпали жениха и невесту лепестками роз, конфетти и рисом.

- Эй, - потыкала Ниночка Келлу в бок, прежде чем закрыть глаза и провалиться в сон.

- Что? - недовольно открыл тот один глаза. И явно подумал не о том, - Все завтра.

- Нет, сегодня, - вновь потыкала его пальцем в бок Журавль - уже больнее. - Эй, животное! Не спи!

- Да что тебе надо?! - резко поднялся с постели Келла. Он ненавидел, когда его будят.

- Спой мне колыбельную, - умилительно глядя на него, попросила девушка.

- Сейчас соберу парней, Королева, и устроим тебе джем, подожди пять минут, - перевернулся на другой бок Келла. Глаза у него слипались.

- Ты же музыкант, - возмутилась такому нахальству Нинка и легонько ударила супруга по плечу. Тот дернулся.

- Я еще и человек. Дай поспать, не то запру в ванной, - пригрозил Келла.

- Тогда принеси мне сок, - постучала ногой по его согнутому колену Нинка, явно издеваясь. Настроение у нее было хорошее.

- Я тебе не мальчик на побегушках.

- А кто? - расхохоталась девушка.

- Будешь наглеть, разведусь и не получишь наследство.

- Ой, Келла, милый, зайка, пупсик, ну что ты, я же пошутила, - засюсюкала Нина язвительно, закидывая на него руку и ногу и, как пиявка, плотно прижимаясь к спине. Она жарко задышала ему в шею, и Келла, не выдержав, стряхнул с себя настырную супругу. Та снова принялась цепляться за него, как кошка за шторку. Не выдержав, он встал и пошел к бару, чтобы налить ей апельсинового сока на голову, но когда вернулся, Нина уже сладко спала. Ему оставалось лишь лечь рядом.

Их ждал второй свадебный день и путешествие.



* * *





30





Катя и Антон поехали к Тропинину, и как бы Антон не старался скрыть свое настроение, девушка все равно поняла, что с ним что-то не то. Слишком долгими были паузы, слишком уставшим - взгляд. И он снова много курил, глядя на солнечный город, находясь в тени.

- Расскажи, что случилось, - мягко попросила она, подходя к Антону, сидящему на диване, кладя руки ему на плечи и целуя в макушку.

- Проблемы по работе, - задумчиво отвечал он, поднимая голову, чтобы видеть Катю. - Ничего серьезного.

- Если бы это было несерьезно, ты бы не был таким загруженным, - резонно заметила девушка и села рядом с парнем. - Я переживаю, Антош. Это из-за Кирилла? - в который уже раз спросила она. Вспоминать о нем до сих пор было обидно и неприятно.

- Отчасти, - ответил Антон, склонив голову и коснувшись ее волос. Катя нахмурилась.

- Рассказывай. Рассказывай все, - велела она. - Тропинин, я ведь с ума сойду. Если ты не в курсе - я беспокоюсь за тебя.


- А я - за тебя. И не хочу грузить.

- Ты не думал, что это - вопрос доверия? - спросила Катя.

Эти слова Тропинину не понравились, и он вдруг вспыхнул - слишком болезненной была для него тема доверия, слишком он боялся, что Катя все еще не простила его и не доверяет его словам, его поступкам, его чувствам.

- Не хочу говорить об этом.

- Не моего, твоего доверия, - тихо сказала девушка, сразу все поняв. И добавила почти неслышно:

- Пожалуйста.

И он рассказал - с горечью, с болью, которую не хотел показывать ей, с эмоциями. Рассказал все: и то, как хотел стать музыкантом, вырваться на свободу, выразить себя и свои мысли, подарить миру свою музыку, и про первую неудачу, и про то, как собрал вместе с Арином «На краю», и как они старались, сутками зависая на репетиционной базе, и как подрался с Кезоном тем знаменательным вечером. И про то, что продюсером его группы, которому по факту принадлежало все - даже название, является Кезон, рассказал тоже. Не умолчал и о том, что позвонил Андрею и потребовал объясниться - до последнего думал, что это глупая шутка.

Катя слушала его внимательно, не перебивая. А когда он закончил, вцепившись в волосы пальцами, погладила по руке.

- Я не знаю, как помочь тебе и что сказать, - призналась она. - Но я хочу, чтобы ты знал: я - с тобой. Что бы ни случилось.

- Знаю.

Его раздирали эмоции. В артериях бурлила морская вода. Льдом стыла в жилах. Подбиралась по венам к сердцу.

- Злись в голос, - сказала вдруг Катя, понимая, что происходит с Антоном. И он вдруг осознал, как сильно она повзрослела.

- Сейчас я хочу молчать.

- Тогда я буду молчать вместе с тобой. Ложись, - и Катя улыбнулась ему, похлопав ладонью по колену.

Антон лег на диван, согнув ногу, и положил голову на колени Кати, глядя в ее лицо и задумчиво накручивая на палец прядь темных волос.

- Нет, скажи мне что-нибудь, - тихо проговорил он.

Почему-то звуки ее мягкого голоса успокаивали его. И Антон Тропинин, человек, искушенный в музыке, искушенный в звучании и в звуках, в который раз поймал себя на мысли, что ему нравится ее голос, ее смех и даже ее слезы. Шепот, крики и даже ее молчание.

- Все будет хорошо, - повторяла она, как мантру, гладя его по волосам. - Все будет хорошо. Хорошо. Я верю в тебя. И в ребят. И знаешь, любимый, я просто верю в людей.

Голоса были для Антона вторыми лицами, по которым он многое мог сказать о человеке. Голоса завораживали, голоса выдавали, голоса заставляли любить и ненавидеть.

Ее голос был воздухом.

Ее голосом должно разговаривать небо.

Антон незаметно заснул, а Катя просто сидела, боясь пошевельнуться и разбудить его, и думала: о себе, о нем, о них. О Кирилле.

Когда Антон проснулся, она попыталась отвлечь его от темных мыслей. Много разговаривала, смеялась, потащила в кафе, а потом - на прогулку. Он, кажется, ожил, стал таким же ироничным, как и обычно, даже называл ее «деткой», явно подначивая.

А после, уже ближе к вечеру, они поехали на продолжение свадебного банкета. Второй день торжества проходил вполне традиционно. На нем настояли родители, которым хотелось ближе познакомиться, особенно Виктору Андреевичу и Александру Михайловичу, общие воспоминания об армии которых помирили только на один день. Родственников пригласил к себе дядя Витя - на Семейный ужин; очень уж не терпелось ему показать свое превосходство над папашей Ефима. Он даже позвал Томаса Радова, дабы показать, какой он интеллигентный и дружит с людьми искусства.

Молодожены же и их близкие друзья отправились в Нинкин любимый клуб, где заранее был снят ВИП-зал с изысканным интерьером, в котором странным образом сочетались классическое убранство и современный небрежный шик. Настоящий богемный стиль.

- Мы могли поехать на дачу и жарить шашлык, - сказала подруге Катя, которая разглядывала бело-золотые стены, скульптуры и кожаные диваны с некоторым скепсисом в глазах. Ей казалось, что это место - слишком искусственно, хоть и красиво. Единственное, что ей нравилось - панорамные окна, выходящие на реку, в которой начали тонуть вечерние огни.

- Ничего ты не понимаешь, Радова! - покровительственно сказала Журавль, которая маниакально желала быть первой во всем. - У меня должно быть все самое лучшее.

- Кроме жениха, - пошутил Келла, услышав это, за что получил локтем в живот. И захохотал.

- Молчи, образина, - прошипела Ниночка и тотчас заулыбалась какой-то из подружек, которая подскочила к ней, чтобы похвалить платье в стиле бохо - белое, как горный снег, из тончайшего шифона, с отделкой из кружева. Воздушный образ подчеркивали распущенные длинные волосы, струящиеся по плечам, которые украшала замысловатая диадема с этническими мотивами.

Веселье было бурным, музыка - громкой, и лишь спустя пару часов Кате удалось остаться наедине с Ниночкой. Они с ногами сидели на кожаном диване, и у обеих в руках был безалкогольный мохито. Нина - в белом эфирном одеянии, а Катя - в черном, почти строгом, разные, как день и ночь. Но близкие.

- Ну как там прошла брачная ночь, вернее, утро? - спросила весело Катя. Она никак не могла спокойно, без улыбки, смотреть на подругу и ее парня, вернее, теперь уже мужа.

- Какое там ночь - утро? - хмыкнула подруга. - Деньги считали! И чертов рис выколупывали из платья!

- Как он туда попал? - изумилась Катя.

- Вот так! - мрачно отозвалась Журавль и поделилась почти интимными подробностями:

- Я его чуть ли не из трусов доставала. Кстати, представляешь, какой-то покойничек подарил... Угадай, что?

- Что? Картину маслом с пауками? Или террариум? - Катя улыбнулась. Нинка была в своем репертуаре.

- Пустой конверт, - кисло сказала она. - Нет, ты представляешь? Пустой конверт! Пустой, мать его, розовый с узорчиками конверт! И это наверняка кто-то из мразеродственничков.