- Я тебе, муж, сейчас лишнюю дырку на теле сделаю, - погрозил ему Виктор Андреевич. Он так хотел, чтобы у его умницы-доченьки был хороший, приличный, обеспеченный супруг (ну а лучше, чтобы его не было вовсе), ну хотя бы вот Матвей - племянник друга, а тут вынужден лицезреть эту мартышку с кольцами в ушах и на наглом хрюкальнике. Музыканта! Наверняка нищего! Небось еще и пьет, как слесарь дядя Вася, не просыхая. Или еще что похлеще принимает!
- Витя, пожалуйста, успокойся, - мягко попросила мужа Софья Павловна. - Ситуация сложная, нужно разобраться.
- А что тут разбираться? Значит так, - стукнул кулаком по столу дядя Витя. - Разводитесь. Завтра же.
- Нет, - таким же твердым голосом заявила Ниночка. - Иначе все жертвы напрасны, папочка, - залебезила она. - Эльза не оставит завещание на меня, если я буду в разводе. Вернее, если я подам на развод.
- Значит, ты подавай на развод, морда наглая, - уставился дядя Витя на Келлу.
- Нет, папа, - не отступала Нина. - Никаких разводов! Это - мой муж и точка. И наследство будет моим.
- Глупая девица! - заорал дядя Витя в сердцах.
- Между прочим, это ради всех вас! - не сдержалась Нина и вдруг закрыла лицо ладонями, удачно притворившись, что плачет. Естественно, Журавль-старший тотчас пошел на попятную. Слезы доченьки, как и поступок, его растрогали.
«Успокоившись», девушка попросила выслушать ее и рассказала о сделке с Эльзой Власовной. С одной стороны ее родители были ошеломлены случившимся, да и не хотелось им, чтобы дочь ради благополучия семьи продавала себя. Одно дело - притворяться перед эксцентричной теткой, другое - действительно выходить замуж.
А с другой стороны, деньги Эльзы компании Виктора Андреевича, действительно, были нужны - он в буквальном смысле уже почти не мог удержаться на плаву, и даже при поддержке Нинкиного крестного тонул. Конечно, Журавль-старший не сомневался, что выкарабкается, однако ситуация становилась все хуже и хуже. И от него зависело не только благополучие своей семьи, но и благополучие своих сотрудников.
Пикантности всей этой ситуации добавлял и тот факт, что те деньги, что Нина успела взять у тетушки и передать через мать отцу, были потрачены. В случае развода деньги надлежало вернуть. А возвращать было не из чего.
Решение было найдено в пятом часу утра, когда все уже порядком притомились.
- Значит, поступим так, - привык Виктор Андреевич, чтобы последнее слово оставалось за ним. - Ты, пугало, - обратился он к засыпающему в кресле Келле, - женишься на мой дочери.
- А? - открыл глаза тот. - Да я уже типа женился.
- Типа еще раз женишься, - отрезал Виктор Андреевич. - По-нормальному.
- Это как? - заинтересовался синеволосый и даже почти проснулся.
- Это так, как люди.
- А мы что, нелюди? - уточнил парень, выводя Журавля из себя.
- Вот же черт поганый, - сплюнул дядя Витя, позабыв, что дома. - Как люди - это значит, вы сыграете нормальную свадьбу. Торжественную. С гостями в полтыщи и лимузином. Чтобы конкуренты не думали, что Журавль - нищеброд, который своей дочери свадьбу не может справить! Да черта с два! Свадьба будет и будет шикарной.
- Я - пас, - тотчас поднял руки Келла.
- Ты свинопас, - не любил, когда ему перечат, Виктор Андреевич. - Устроим выездную церемонию. Я им всем, - погрозил мужчина кулаком, - покажу!
- Вы, папа, потише. А то не видать тетушке Эльзе фотоотчета, - знал, на что надавить синеволосый. Журавль-старший смекнул это и тотчас поменял тему разговора:
- Ты там чем, кстати, занимаешься, Ефим Александрович? На балалайке брынчишь? - подзабыл Виктор Андреевич.
- На ударных, - широко зевнул Келла.
Журавль пожевал губы и пристально пригляделся к зятю.
- Не лучший вариант для моей дочери, - пробурчал он. - Но за творческую интеллигенцию сойдешь. Попросим Радова тебя попиарить.
- Да не надо пиарить, па, он и так известный! - весело воскликнул Сережа, который, как и все Журавли, не мог долго унывать.
- И кровь у него дворянская, - многозначительно сказала Ирка, слышавшая о семейном древе Келлы от сестры.
- Уже лучше. С паршивой овцы хоть шерсти клок, - справедливо решил дядя Витя.
- Родители-то у тебя где, Ефим Александрович? Как зовут, чем занимаются? И какие гонорары получаешь, музыкантишко?
И Келла поморщился, поняв, что попал.
Зато на лице его расцвела самодовольная улыбка, когда спустя час на лестничной площадке провожающая его Нинка взяла за руку. В эти утренние часы было в ней что-то особенное, воистину королевское: не надменное, а статное, не гордое, а преисполненное достоинства. Взгляд ее был светлым, лучистым, спокойным, и Келле показалось вдруг, что эта девушка - действительно, королева. Знающая себе цену. Недоступная простым смертным. Особенная. За таких, как она, хотелось драться. Таких нужно было завоевывать. И за таких можно было погибать.
Естественно, погибать Келла из-за Королевы не собирался, он вообще был человеком крайне жизнелюбивым, но отчего-то именно в это утро он понял, как сильно его тянет к ней.
Нина не говорила слов благодарности, но этот ясный взгляд ее многого стоил. И Келла улыбнулся вдруг, поймав этот взгляд и любуясь лицом девушки.
- Безумие, - произнес он, поправляя темную прядь, упавшую на ее лицо. - Я влип.
- Влип, - согласилась Нина.
- Зря мы сегодня убегали от твоего малыша, - усмехнулся Ефим. - Твои предки все равно обо всем узнали. А так я мог вломить ему.
- Мог, - вновь согласилась она, не отрывая от него взгляда.
- Но было весело. Когда твой фазер открыл шкаф, я думал, сдохну от смеха, - широко улыбнулся парень.
На это Нина ничего не ответила, а Келла отпустил ее руку.
- Пойду, - сказал он.
- Иди, - кивнула она. И тон Нины был таким, как будто бы девушка точно знала, что Ефим никуда от нее денется.
Уйти - просто так, без лишних слов - оказалось сложно.
Его к ней слишком тянуло.
- Эй, Журавль, - окликнул синеволосый ту, которая словно в насмешку судьбы, стала его женой.
- Что? - повернулась Нина, пальцы которой уже коснулись дверной ручки.
- Ты не только красивая, - сказал Ефим.
Девушка удивленно на него посмотрела.
- Мне нравится, как у тебя тут, - приложил он кулак к левой стороне груди, - горит. Ярко. Не коптит. Я не умею красиво говорить, - улыбнулся он - и Нина впервые видела на его лице такую вот смущенную улыбку. - Но это правда.
Келла не остался бы самим собой, если бы не добавил хлесткое нецензурное словечко - наверное, от нервов.
Нина вдруг подошла к нему, молча взяла за ворот куртки - совсем не по-женски, и стала целовать. Не мог же он ей не ответить?
И ему оставалось лишь заключить девушку в объятия.
За дверью квартиры Журавлей в это время было весьма оживленно.
- Дай мне его убить, - шептал яростно Виктор Андреевич, видевший, что происходит на площадке через глазок. Ему хотелось взять Зелибобу за шкварник и проволочь по земле метров триста рылом вниз, чтобы земельки поел.
- Не лезь ты к ним, - уговаривала его Софья Павловна. Она куда лучше понимала происходящее. И видела, какими глазами на Келлу смотрит дочка. Наверняка влюбилась, что бы ни говорила.
- Тянет к моей Ниночке свои грязные похотливые ручонки! - продолжал Виктор Андреевич возмущенно.
- По-моему, Нина сама их первой протянула. Пойдем-ка спать, дорогой, - решила его супруга. - Оставь их в покое. Завтра тяжелый день.
- Уже сегодня, - любил во всем точность Журавль-старший.
И супруги покинули прихожую.
* * *
15
Декабрь
Я стала узником времени.
Когда Антон был рядом, я не чувствовала его, не замечала, как уплывают секунды, минуты, часы, заполняя океан памяти. Когда же он покидал меня, время становилось пыткой.
Когда Антон был далеко, я заполняла свою жизнь учебой, еще раз с лихвой познав, что такое слухи, заполняла курсами, приносящими удовлетворение, заполняла работой в кафе - не только выходные, но и иногда в будние дни. Работа, несмотря на то, что простой я бы ее не назвала - все-таки всю смену на ногах, нравилась мне. И особенно пленяли меня те самые моменты, когда после ухода последнего гостя мы всей сменой собирались за столиком у самого большого окна, пили кофе и разговаривали об искусстве, о чувствах, которые испытывали, о путешествиях... И тогда же в голове моей появилась маленькая мечта - увидеть вместе с Антоном море. Конечно, я могла бы увидеть море и сама, без него, но в совместной поездке мне чудилось нечто почти сокровенное. И я для себя загадала - если мы съездим с любимым на море, то у нас все будет хорошо.
Но что может сравниться с любовью? Наверное, только такая же яркая ненависть. А потому, хоть я и старалась по максимуму заполнить свое время, мне казалось, что жизнь моя пресна, и каждое утро я просыпалось с мерзким ощущением того, что чего-то не хватает. Это ощущение, как змея на груди, все пыталось дотянуться до самого сердца, ужалить побольнее, и единственное, чего боялась эта змея -голос Антона.
Однако несмотря ни на что я старалась не унывать и не жить в полсилы. Парадокс, но после того, как я повстречала Антона, во мне начало что-то меняться -постепенно, неспешно, но необратимо. И я хотела быть сильной, самостоятельной и самодостаточной - не ради него, а ради самой себя и ради наших отношений. У меня появились хобби, новые знакомые, не только мечты - но и цели, планы, стремления, и я чувствовала себя более живой, чем раньше. Более уверенной. И более взрослой, хоть по-прежнему наивной.
С Кириллом я так и продолжала общаться, и, честно говоря, он смог стать мне хорошим если не другом, то приятелем - точно.
Наше общение в Интернете было интересным, но ни к чему не обязывающим, приятным, ненавязчивым, без глупого флирта и непонятных намеков. Оно началось с малого: с редких диалогов и шуток, но в какой-то момент превратилось почти в ежедневное. Наверное, Кирилл стал первым моим настоящим другом по переписке, и с ним было приятно делиться своими мыслями или же читать его.
Сначала я воспринимала его как музыканта из известной группы, и мне было неловко, и я постоянно ловила себя на мысли - а вдруг это просто глупая шутка? Однако эти мысли со временем развеялись.
- Витя, пожалуйста, успокойся, - мягко попросила мужа Софья Павловна. - Ситуация сложная, нужно разобраться.
- А что тут разбираться? Значит так, - стукнул кулаком по столу дядя Витя. - Разводитесь. Завтра же.
- Нет, - таким же твердым голосом заявила Ниночка. - Иначе все жертвы напрасны, папочка, - залебезила она. - Эльза не оставит завещание на меня, если я буду в разводе. Вернее, если я подам на развод.
- Значит, ты подавай на развод, морда наглая, - уставился дядя Витя на Келлу.
- Нет, папа, - не отступала Нина. - Никаких разводов! Это - мой муж и точка. И наследство будет моим.
- Глупая девица! - заорал дядя Витя в сердцах.
- Между прочим, это ради всех вас! - не сдержалась Нина и вдруг закрыла лицо ладонями, удачно притворившись, что плачет. Естественно, Журавль-старший тотчас пошел на попятную. Слезы доченьки, как и поступок, его растрогали.
«Успокоившись», девушка попросила выслушать ее и рассказала о сделке с Эльзой Власовной. С одной стороны ее родители были ошеломлены случившимся, да и не хотелось им, чтобы дочь ради благополучия семьи продавала себя. Одно дело - притворяться перед эксцентричной теткой, другое - действительно выходить замуж.
А с другой стороны, деньги Эльзы компании Виктора Андреевича, действительно, были нужны - он в буквальном смысле уже почти не мог удержаться на плаву, и даже при поддержке Нинкиного крестного тонул. Конечно, Журавль-старший не сомневался, что выкарабкается, однако ситуация становилась все хуже и хуже. И от него зависело не только благополучие своей семьи, но и благополучие своих сотрудников.
Пикантности всей этой ситуации добавлял и тот факт, что те деньги, что Нина успела взять у тетушки и передать через мать отцу, были потрачены. В случае развода деньги надлежало вернуть. А возвращать было не из чего.
Решение было найдено в пятом часу утра, когда все уже порядком притомились.
- Значит, поступим так, - привык Виктор Андреевич, чтобы последнее слово оставалось за ним. - Ты, пугало, - обратился он к засыпающему в кресле Келле, - женишься на мой дочери.
- А? - открыл глаза тот. - Да я уже типа женился.
- Типа еще раз женишься, - отрезал Виктор Андреевич. - По-нормальному.
- Это как? - заинтересовался синеволосый и даже почти проснулся.
- Это так, как люди.
- А мы что, нелюди? - уточнил парень, выводя Журавля из себя.
- Вот же черт поганый, - сплюнул дядя Витя, позабыв, что дома. - Как люди - это значит, вы сыграете нормальную свадьбу. Торжественную. С гостями в полтыщи и лимузином. Чтобы конкуренты не думали, что Журавль - нищеброд, который своей дочери свадьбу не может справить! Да черта с два! Свадьба будет и будет шикарной.
- Я - пас, - тотчас поднял руки Келла.
- Ты свинопас, - не любил, когда ему перечат, Виктор Андреевич. - Устроим выездную церемонию. Я им всем, - погрозил мужчина кулаком, - покажу!
- Вы, папа, потише. А то не видать тетушке Эльзе фотоотчета, - знал, на что надавить синеволосый. Журавль-старший смекнул это и тотчас поменял тему разговора:
- Ты там чем, кстати, занимаешься, Ефим Александрович? На балалайке брынчишь? - подзабыл Виктор Андреевич.
- На ударных, - широко зевнул Келла.
Журавль пожевал губы и пристально пригляделся к зятю.
- Не лучший вариант для моей дочери, - пробурчал он. - Но за творческую интеллигенцию сойдешь. Попросим Радова тебя попиарить.
- Да не надо пиарить, па, он и так известный! - весело воскликнул Сережа, который, как и все Журавли, не мог долго унывать.
- И кровь у него дворянская, - многозначительно сказала Ирка, слышавшая о семейном древе Келлы от сестры.
- Уже лучше. С паршивой овцы хоть шерсти клок, - справедливо решил дядя Витя.
- Родители-то у тебя где, Ефим Александрович? Как зовут, чем занимаются? И какие гонорары получаешь, музыкантишко?
И Келла поморщился, поняв, что попал.
Зато на лице его расцвела самодовольная улыбка, когда спустя час на лестничной площадке провожающая его Нинка взяла за руку. В эти утренние часы было в ней что-то особенное, воистину королевское: не надменное, а статное, не гордое, а преисполненное достоинства. Взгляд ее был светлым, лучистым, спокойным, и Келле показалось вдруг, что эта девушка - действительно, королева. Знающая себе цену. Недоступная простым смертным. Особенная. За таких, как она, хотелось драться. Таких нужно было завоевывать. И за таких можно было погибать.
Естественно, погибать Келла из-за Королевы не собирался, он вообще был человеком крайне жизнелюбивым, но отчего-то именно в это утро он понял, как сильно его тянет к ней.
Нина не говорила слов благодарности, но этот ясный взгляд ее многого стоил. И Келла улыбнулся вдруг, поймав этот взгляд и любуясь лицом девушки.
- Безумие, - произнес он, поправляя темную прядь, упавшую на ее лицо. - Я влип.
- Влип, - согласилась Нина.
- Зря мы сегодня убегали от твоего малыша, - усмехнулся Ефим. - Твои предки все равно обо всем узнали. А так я мог вломить ему.
- Мог, - вновь согласилась она, не отрывая от него взгляда.
- Но было весело. Когда твой фазер открыл шкаф, я думал, сдохну от смеха, - широко улыбнулся парень.
На это Нина ничего не ответила, а Келла отпустил ее руку.
- Пойду, - сказал он.
- Иди, - кивнула она. И тон Нины был таким, как будто бы девушка точно знала, что Ефим никуда от нее денется.
Уйти - просто так, без лишних слов - оказалось сложно.
Его к ней слишком тянуло.
- Эй, Журавль, - окликнул синеволосый ту, которая словно в насмешку судьбы, стала его женой.
- Что? - повернулась Нина, пальцы которой уже коснулись дверной ручки.
- Ты не только красивая, - сказал Ефим.
Девушка удивленно на него посмотрела.
- Мне нравится, как у тебя тут, - приложил он кулак к левой стороне груди, - горит. Ярко. Не коптит. Я не умею красиво говорить, - улыбнулся он - и Нина впервые видела на его лице такую вот смущенную улыбку. - Но это правда.
Келла не остался бы самим собой, если бы не добавил хлесткое нецензурное словечко - наверное, от нервов.
Нина вдруг подошла к нему, молча взяла за ворот куртки - совсем не по-женски, и стала целовать. Не мог же он ей не ответить?
И ему оставалось лишь заключить девушку в объятия.
За дверью квартиры Журавлей в это время было весьма оживленно.
- Дай мне его убить, - шептал яростно Виктор Андреевич, видевший, что происходит на площадке через глазок. Ему хотелось взять Зелибобу за шкварник и проволочь по земле метров триста рылом вниз, чтобы земельки поел.
- Не лезь ты к ним, - уговаривала его Софья Павловна. Она куда лучше понимала происходящее. И видела, какими глазами на Келлу смотрит дочка. Наверняка влюбилась, что бы ни говорила.
- Тянет к моей Ниночке свои грязные похотливые ручонки! - продолжал Виктор Андреевич возмущенно.
- По-моему, Нина сама их первой протянула. Пойдем-ка спать, дорогой, - решила его супруга. - Оставь их в покое. Завтра тяжелый день.
- Уже сегодня, - любил во всем точность Журавль-старший.
И супруги покинули прихожую.
* * *
15
Декабрь
Я стала узником времени.
Когда Антон был рядом, я не чувствовала его, не замечала, как уплывают секунды, минуты, часы, заполняя океан памяти. Когда же он покидал меня, время становилось пыткой.
Когда Антон был далеко, я заполняла свою жизнь учебой, еще раз с лихвой познав, что такое слухи, заполняла курсами, приносящими удовлетворение, заполняла работой в кафе - не только выходные, но и иногда в будние дни. Работа, несмотря на то, что простой я бы ее не назвала - все-таки всю смену на ногах, нравилась мне. И особенно пленяли меня те самые моменты, когда после ухода последнего гостя мы всей сменой собирались за столиком у самого большого окна, пили кофе и разговаривали об искусстве, о чувствах, которые испытывали, о путешествиях... И тогда же в голове моей появилась маленькая мечта - увидеть вместе с Антоном море. Конечно, я могла бы увидеть море и сама, без него, но в совместной поездке мне чудилось нечто почти сокровенное. И я для себя загадала - если мы съездим с любимым на море, то у нас все будет хорошо.
Но что может сравниться с любовью? Наверное, только такая же яркая ненависть. А потому, хоть я и старалась по максимуму заполнить свое время, мне казалось, что жизнь моя пресна, и каждое утро я просыпалось с мерзким ощущением того, что чего-то не хватает. Это ощущение, как змея на груди, все пыталось дотянуться до самого сердца, ужалить побольнее, и единственное, чего боялась эта змея -голос Антона.
Однако несмотря ни на что я старалась не унывать и не жить в полсилы. Парадокс, но после того, как я повстречала Антона, во мне начало что-то меняться -постепенно, неспешно, но необратимо. И я хотела быть сильной, самостоятельной и самодостаточной - не ради него, а ради самой себя и ради наших отношений. У меня появились хобби, новые знакомые, не только мечты - но и цели, планы, стремления, и я чувствовала себя более живой, чем раньше. Более уверенной. И более взрослой, хоть по-прежнему наивной.
С Кириллом я так и продолжала общаться, и, честно говоря, он смог стать мне хорошим если не другом, то приятелем - точно.
Наше общение в Интернете было интересным, но ни к чему не обязывающим, приятным, ненавязчивым, без глупого флирта и непонятных намеков. Оно началось с малого: с редких диалогов и шуток, но в какой-то момент превратилось почти в ежедневное. Наверное, Кирилл стал первым моим настоящим другом по переписке, и с ним было приятно делиться своими мыслями или же читать его.
Сначала я воспринимала его как музыканта из известной группы, и мне было неловко, и я постоянно ловила себя на мысли - а вдруг это просто глупая шутка? Однако эти мысли со временем развеялись.