Если у Щьера и было желание еще что-то сказать, то оно тут же пропало. Причиной был не только приказ, но и широкая ладонь военного, закрывшая болтуну рот. Я, хоть и была возмущена обвинением, тоже предпочла промолчать. Тем более никто не собирался меня слушать.
Слушать! Я почему-то только в этот момент сообразила, что мое свободное общение с рарками не укладывается в логику объяснения воздействия ягод. То есть семян. Да, я их ела, но ведь никто из присутствующих одновременно со мной этого не делал. Получается, ошиблась в выводах? Или не учла каких-то факторов? Или в нежданном освоении чужого языка виновата та жидкость, которую я растерла на коже? Но как?
И вновь я пожалела, что не уделяла должного внимания биологии. Тогда наверняка могла бы с большей достоверностью предположения делать! Впрочем… Вот оно мне надо? Как сказала Ви, когда мы тестировали свою первую зачетную работу в школе: «Работает – не трогай! Сломается – будешь разбираться». В то время я с ней спорила, сейчас была готова согласиться. Пропадет способность – озабочусь решением проблемы, а пока…
Пока будет правильным присмотреться к технике, которую Легор забрал из рук своего напарника, если судить по сходному крою костюма, хоть и темно-серого цвета, но с синими вставками. Да и на рукавах у них была одинаковая эмблема – шестиугольник-сот, с вышитой в нем многолучевой звездой, – словно отмечающая принадлежность к какой-то одной организации.
На технике, похожей на тонкий планшет, с нижней стороны точно такой же знак красовался. А вот верхняя часть, светящаяся, однозначно служила экраном, на котором Легор что-то внимательно рассматривал.
– Левее ракурс и ниже, – неожиданно произнес.
Больше никаких указаний не поступало, раздавались лишь одобрительные «угу» и недовольные «гм», но мне и этого хватило, чтобы догадаться: он смотрит то, что передает ему камера на шлеме одного из военных! Значит, все увидит будто собственными глазами. Вот только будет ли этого достаточно?
Вопрос сложный. И я с волнением ждала, когда же он прояснится, а в итоге…
В итоге Легор сунул планшет в грудь напарнику – тот едва успел его перехватить – и в три широких шага подошел ко мне.
– Руки, – рявкнул, сверкнув глазами.
От неожиданности я растерялась. Смысл дошел, лишь когда удерживающий меня военный, ловко сменив положение и перехватив мои запястья, рванул их вверх и вперед, предъявив начальству. А оно там быстро углядело то, что вполне могло служить уликой – кровь. Воды, чтобы ее смыть полностью, я не нашла, лишь оттерла, насколько смогла.
– Я его перевязывала, – тихо пробормотала. Впрочем, так, чтобы меня услышали. Иначе какой смысл оправдываться?
– Гуз Рьяр, староста, твой дед? – на меня обрушился следующий вопрос.
– М-м-м… – это Щьер попытался было ответить за меня, забыв, видимо, что рука военного все еще мешает ему свободно изъясняться.
Я бы не стала врать, да только выбора не было.
Кивнула, всхлипнула… Похоже, напрасно, потому что Легор уже потерял ко мне интерес и столь же быстро переключился на второго подозреваемого, который, наконец, получил возможность говорить.
– Твой нож – орудие убийства, – припечатал коротко.
– Я еще вчера его старосте одолжил, – ни на секунду не замешкался Щьер. – Он свой забыл, просил выручить. Забрать обратно не успел, а Гуз его, видимо, дома оставил. Вот убийца этим и воспользовалась.
– Где документы, которые ты нес из своего дома?
О-о-о… Видимо, именно этот нюанс убийца из виду упустил. Не обдумал. Не ожидал. Замер, бегая глазами по сторонам, лихорадочно соображая, что ответить.
Я обрадовалась. Вот! Хоть что-то доказывает его вранье! А если найдут окровавленную одежду, то ему будет совсем сложно оправдаться. Интересно, как у рарков судят? Наверное, всем поселением выслушивают обвинения и определяют наказание.
Подумала и вздрогнула, потому что мои предположения оказались не верны. Легор одним движением вытащил оружие из кобуры ближайшего к нему военного и…
Пшш-ш-ш!
Мягкий звук, словно шипение змеи, распорол воздух. Вспыхнув огненным росчерком, короткий световой кинжал пронзил голову, заставив глаза рарка вылезти из орбит. Его рот приоткрылся, руки судорожно дернулись, тело начало оседать в пыль, а вокруг стало подозрительно быстро темнеть…
– И долго будем ждать?
– Сколько начальству надо, столько и будем.
– Со скуки сдохнуть можно.
– Ну ты, скажешь тоже… Работка одно удовольствие – сиди себе спокойно, красотку стереги. Это ж не труп закапывать.
– Маграсу с Дарем не повезло. Домой вернутся пыльные и потные.
– Вот и я о том же. И вообще, рабочее время идет, денежки капают. Так что не дергайся.
Мужские голоса раздавались совсем рядом. Негромкие, но отчетливые. Тот, что звучал наставительно, – несомненно был старше. Второй, сокрушающийся и нетерпеливый, – совсем молодой, звонкий.
Признаваться, что все слышу, я не стала. Лежать было удобно и мягко, а приходить в себя совершенно не хотелось. Особенно после наглядной демонстрации местных порядков. Оказывается, рарки не только чужаков не жалуют, они и своих тоже не особенно жалеют.
Вспомнив отвратительную казнь, вновь почувствовала дурноту. Я ведь даже сознание потеряла, хотя никогда не считала себя излишне чувствительной, да и к виду крови относилась спокойно. Но зрелища вскипевшего мозга, прущего наружу из оплавленной раны, моя нервная система не вынесла, а осознание, что это мог быть мой мозг, добавило «приятных» ощущений, отправив меня в спасительный обморок.
– Заметил, как народ моментально исчез? – сменив тему, вновь заговорил молодой военный.
– Дык ясное дело, – добродушно проворчал старший. – Разрешения ждали, а как получили, так и испарились. Кто ж будет лишний раз рисковать и себя подставлять, привлекая внимание? Им своя шкура дороже чужой.
– У дага Легора не забалуешь, – уверенно подтвердил его собеседник. – Как думаешь, кого теперь старостой назначат, раз помощник… того?
– Вот ты спросил-то… – завозился, видимо меняя положение тела, второй охранник. – Мне почем знать? И вообще, не забивай себе голову ерундой. У каждого своя работа и свои обязанности. Проблемы дага – это головная боль самого дага, тебе в это вникать ни к чему.
– Так интересно же! – не сдался молодой. Оттого и получил возмущенное:
– Да что ж ты за бестолочь такая?! Я его уму-разуму учу, а он все равно за свое! Любопытство хорошо для тех, кто статусом вышел. А такового не имеющим лучше в чужие дела нос не совать.
Некоторое время мужчины молчали. Я слышала лишь шумное сопение одного, чуть хриплое дыхание второго и хруст песка под подошвой сапог. Наверное, кто-то из них устал стоять и решил размяться.
Я бы этому не придала особого значения, если б разминающийся не подошел ко мне совсем близко. Не видела, но ощущала, что наклонился, рассматривая. И от этого притворяться становилось все труднее.
– Хорошенькая, – похвалил он с видимым удовольствием. Я даже с закрытыми глазами представила себе смазливую физиономию с масленой улыбочкой. – Ушки только все портят. Сразу понятно – селянка. Такую горожанину разве что в любовницы…
– Ать ты как заговорил-загордился, – засмеялся пожилой военный. – А у кого бабка из сельских, а? И что-то не припомню я, чтоб твой дед ее как любовницу приходовал. Вродь женкой была.
– Была, не была, – заворчал молодой. – У меня от нее все равно ничего во внешности нет.
– У тебя от нее дефицит ума, – глубокомысленно изрек собеседник.
– Унижаешь, да? – в голосе прибавилось обиженных ноток. – Вот, смотри! Видишь остренькие какие? Значит, глупым быть не могу по определению!
– Остренькие, да только короткие, – в ответ раздался хриплый смех и очередная подначка: – А потому по уму ты недалеко ушел от круглоухих, которых учи не учи, все без толку…
– Уг-гр-рр-р!
Рядом раздался раскатистый звук, похожий на рев, и одновременно – движение воздуха и скрип песка. Четкое ощущение, что куда-то в сторону рванул молодой рарк.
Впрочем, не «куда-то», а к своему напарнику, потому что в ответ раздался не менее явный топот сапог и смачное «хрясь!».
Я даже на локтях приподнялась, чтобы лучше видеть устроенную ими потасовку. И лишь тогда поняла, почему мне так мягко и удобно – меня на сиденье того самого транспортника уложили, который на площади стоял. Вместительного, по размерам внушительного. Видимо, на нем все и приехали.
Дверцы оказались открыты, потому мне был виден небольшой кусочек площади, где действительно не наблюдалось никого из поселян. Зато для рарков это место стало прекрасным татами.
Дрались они качественно. Красиво. Выпад, уклонение, подсечка. Оружие так и осталось в кобуре, определенно не ради убийства спарринг затеян. Просто выяснение отношений.
– Разойтись! – неожиданно рявкнул начальственный голос. – Нашли время…
Упасть обратно на мягкое сиденье я не успела. Рука Легора легла на край кузова машины, а через секунду и он сам заглянул внутрь.
Изображать беспамятство больше смысла не имело, потому я мило ему улыбнулась и пожала плечами. Типа я тут просто лежу. И вообще не понимаю, с чего эти двое дерутся.
То, что мне теперь придется играть роль недалекого ума простушки, я уже осознала. Буду вести себя так, чтобы соответствовать образу, которого от меня ждут. Но это и к лучшему – мои промахи спишут на недостаток сообразительности, да и незнание тоже будет иметь объяснение. Последнее, правда, в том случае, если я в город попаду, а не останусь в поселении. Здесь-то я как раз должна все хорошо знать.
– Значит, Гуз Рьяр тебя прятал, – заставив меня невольно вздрогнуть, заговорил Легор. – Забавно, ведь все полагали, что ты шесть оборотов как умерла. И до сих пор пребывают в этой в уверенности. Почему же он тебя скрывал? Да еще и так долго. А, Дея?
Дея… Я снова вздрогнула, настолько неожиданно созвучным с моим оказалось имя погибшей девушки. Легор же пригнулся, забираясь внутрь. Расположился на сиденье рядом, вынуждая меня сдвинуться и сесть, опустив ноги. Закинул руку на спинку и, склонившись ко мне, продолжил, таинственно приглушив голос:
– Может, потому, что болезнь твоя была смертельной? А Гуз нашел способ ее излечить и не желал, чтобы об этом узнали остальные? Чем он лечил тебя?
Несмотря на коварный вопрос, версия мне понравилась. Она, кстати, и пузырек с жидкостью объясняла. Возможно, старик на самом деле ее для внучки готовил, да только лекарство не помогло… Правда, тогда непонятно, зачем он заставил меня им намазаться.
– Не знаю, – нашла в себе силы пробормотать. – Не помню. Мне плохо было.
– Понимаю, – кивнул Легор. – У меня дочка от лиспы умерла. Сильно мучилась.
Пользуясь тем, что в этот момент смотрел он не на меня, я с удивлением рассматривала мужчину, у которого настолько явные двойные стандарты по отношению к одному и тому же результату! Щьера он убил не задумываясь, а о судьбе дочери скорбит.
– Маленькая?
– Ей два оборота всего исполнилось.
В задумчивости рарк пробыл недолго. Прищурился хищно, ухмыльнулся одним уголком рта…
Быстрое движение, холодное лезвие, прижатое к шее, и угроза в леденяще-спокойном голосе:
– Советую вспомнить, чем тебя лечили, иначе отправишься следом за моей девочкой.
Ошалев окончательно, я задохнулась, боясь пошевелиться. Горло сдавило спазмом, на глаза навернулись слезы, покатились по щекам…
– Тьфу ты ж! Женщины!
Легор убрал оружие, презрительно скривился и полез из машины наружу. Моя персона, по всей видимости, больше его не интересовала.
Не зная, что делать дальше, сначала я просто сидела, вытирая слезы, никак не желающие исчезать. Потом сдвинулась на край сиденья и выглянула.
Вернувшиеся военные рассредоточились по площади: кто-то патрулировал, кто-то просто стоял, бдительно взирая по сторонам. Моя бывшая охрана, стоя по стойке смирно, выслушивала нотацию Легора. Напарник, который услужливо снабдил его планшетом, чуть в стороне что-то обсуждал с еще одним, точно так же одетым в темно-серый костюм с синими вставками. И если первый мне показался обычным, то второй неприятным.
Слушать! Я почему-то только в этот момент сообразила, что мое свободное общение с рарками не укладывается в логику объяснения воздействия ягод. То есть семян. Да, я их ела, но ведь никто из присутствующих одновременно со мной этого не делал. Получается, ошиблась в выводах? Или не учла каких-то факторов? Или в нежданном освоении чужого языка виновата та жидкость, которую я растерла на коже? Но как?
И вновь я пожалела, что не уделяла должного внимания биологии. Тогда наверняка могла бы с большей достоверностью предположения делать! Впрочем… Вот оно мне надо? Как сказала Ви, когда мы тестировали свою первую зачетную работу в школе: «Работает – не трогай! Сломается – будешь разбираться». В то время я с ней спорила, сейчас была готова согласиться. Пропадет способность – озабочусь решением проблемы, а пока…
Пока будет правильным присмотреться к технике, которую Легор забрал из рук своего напарника, если судить по сходному крою костюма, хоть и темно-серого цвета, но с синими вставками. Да и на рукавах у них была одинаковая эмблема – шестиугольник-сот, с вышитой в нем многолучевой звездой, – словно отмечающая принадлежность к какой-то одной организации.
На технике, похожей на тонкий планшет, с нижней стороны точно такой же знак красовался. А вот верхняя часть, светящаяся, однозначно служила экраном, на котором Легор что-то внимательно рассматривал.
– Левее ракурс и ниже, – неожиданно произнес.
Больше никаких указаний не поступало, раздавались лишь одобрительные «угу» и недовольные «гм», но мне и этого хватило, чтобы догадаться: он смотрит то, что передает ему камера на шлеме одного из военных! Значит, все увидит будто собственными глазами. Вот только будет ли этого достаточно?
Вопрос сложный. И я с волнением ждала, когда же он прояснится, а в итоге…
В итоге Легор сунул планшет в грудь напарнику – тот едва успел его перехватить – и в три широких шага подошел ко мне.
– Руки, – рявкнул, сверкнув глазами.
От неожиданности я растерялась. Смысл дошел, лишь когда удерживающий меня военный, ловко сменив положение и перехватив мои запястья, рванул их вверх и вперед, предъявив начальству. А оно там быстро углядело то, что вполне могло служить уликой – кровь. Воды, чтобы ее смыть полностью, я не нашла, лишь оттерла, насколько смогла.
– Я его перевязывала, – тихо пробормотала. Впрочем, так, чтобы меня услышали. Иначе какой смысл оправдываться?
– Гуз Рьяр, староста, твой дед? – на меня обрушился следующий вопрос.
– М-м-м… – это Щьер попытался было ответить за меня, забыв, видимо, что рука военного все еще мешает ему свободно изъясняться.
Я бы не стала врать, да только выбора не было.
Кивнула, всхлипнула… Похоже, напрасно, потому что Легор уже потерял ко мне интерес и столь же быстро переключился на второго подозреваемого, который, наконец, получил возможность говорить.
– Твой нож – орудие убийства, – припечатал коротко.
– Я еще вчера его старосте одолжил, – ни на секунду не замешкался Щьер. – Он свой забыл, просил выручить. Забрать обратно не успел, а Гуз его, видимо, дома оставил. Вот убийца этим и воспользовалась.
– Где документы, которые ты нес из своего дома?
О-о-о… Видимо, именно этот нюанс убийца из виду упустил. Не обдумал. Не ожидал. Замер, бегая глазами по сторонам, лихорадочно соображая, что ответить.
Я обрадовалась. Вот! Хоть что-то доказывает его вранье! А если найдут окровавленную одежду, то ему будет совсем сложно оправдаться. Интересно, как у рарков судят? Наверное, всем поселением выслушивают обвинения и определяют наказание.
Подумала и вздрогнула, потому что мои предположения оказались не верны. Легор одним движением вытащил оружие из кобуры ближайшего к нему военного и…
Пшш-ш-ш!
Мягкий звук, словно шипение змеи, распорол воздух. Вспыхнув огненным росчерком, короткий световой кинжал пронзил голову, заставив глаза рарка вылезти из орбит. Его рот приоткрылся, руки судорожно дернулись, тело начало оседать в пыль, а вокруг стало подозрительно быстро темнеть…
– И долго будем ждать?
– Сколько начальству надо, столько и будем.
– Со скуки сдохнуть можно.
– Ну ты, скажешь тоже… Работка одно удовольствие – сиди себе спокойно, красотку стереги. Это ж не труп закапывать.
– Маграсу с Дарем не повезло. Домой вернутся пыльные и потные.
– Вот и я о том же. И вообще, рабочее время идет, денежки капают. Так что не дергайся.
Мужские голоса раздавались совсем рядом. Негромкие, но отчетливые. Тот, что звучал наставительно, – несомненно был старше. Второй, сокрушающийся и нетерпеливый, – совсем молодой, звонкий.
Признаваться, что все слышу, я не стала. Лежать было удобно и мягко, а приходить в себя совершенно не хотелось. Особенно после наглядной демонстрации местных порядков. Оказывается, рарки не только чужаков не жалуют, они и своих тоже не особенно жалеют.
Вспомнив отвратительную казнь, вновь почувствовала дурноту. Я ведь даже сознание потеряла, хотя никогда не считала себя излишне чувствительной, да и к виду крови относилась спокойно. Но зрелища вскипевшего мозга, прущего наружу из оплавленной раны, моя нервная система не вынесла, а осознание, что это мог быть мой мозг, добавило «приятных» ощущений, отправив меня в спасительный обморок.
– Заметил, как народ моментально исчез? – сменив тему, вновь заговорил молодой военный.
– Дык ясное дело, – добродушно проворчал старший. – Разрешения ждали, а как получили, так и испарились. Кто ж будет лишний раз рисковать и себя подставлять, привлекая внимание? Им своя шкура дороже чужой.
– У дага Легора не забалуешь, – уверенно подтвердил его собеседник. – Как думаешь, кого теперь старостой назначат, раз помощник… того?
– Вот ты спросил-то… – завозился, видимо меняя положение тела, второй охранник. – Мне почем знать? И вообще, не забивай себе голову ерундой. У каждого своя работа и свои обязанности. Проблемы дага – это головная боль самого дага, тебе в это вникать ни к чему.
– Так интересно же! – не сдался молодой. Оттого и получил возмущенное:
– Да что ж ты за бестолочь такая?! Я его уму-разуму учу, а он все равно за свое! Любопытство хорошо для тех, кто статусом вышел. А такового не имеющим лучше в чужие дела нос не совать.
Некоторое время мужчины молчали. Я слышала лишь шумное сопение одного, чуть хриплое дыхание второго и хруст песка под подошвой сапог. Наверное, кто-то из них устал стоять и решил размяться.
Я бы этому не придала особого значения, если б разминающийся не подошел ко мне совсем близко. Не видела, но ощущала, что наклонился, рассматривая. И от этого притворяться становилось все труднее.
– Хорошенькая, – похвалил он с видимым удовольствием. Я даже с закрытыми глазами представила себе смазливую физиономию с масленой улыбочкой. – Ушки только все портят. Сразу понятно – селянка. Такую горожанину разве что в любовницы…
– Ать ты как заговорил-загордился, – засмеялся пожилой военный. – А у кого бабка из сельских, а? И что-то не припомню я, чтоб твой дед ее как любовницу приходовал. Вродь женкой была.
– Была, не была, – заворчал молодой. – У меня от нее все равно ничего во внешности нет.
– У тебя от нее дефицит ума, – глубокомысленно изрек собеседник.
– Унижаешь, да? – в голосе прибавилось обиженных ноток. – Вот, смотри! Видишь остренькие какие? Значит, глупым быть не могу по определению!
– Остренькие, да только короткие, – в ответ раздался хриплый смех и очередная подначка: – А потому по уму ты недалеко ушел от круглоухих, которых учи не учи, все без толку…
– Уг-гр-рр-р!
Рядом раздался раскатистый звук, похожий на рев, и одновременно – движение воздуха и скрип песка. Четкое ощущение, что куда-то в сторону рванул молодой рарк.
Впрочем, не «куда-то», а к своему напарнику, потому что в ответ раздался не менее явный топот сапог и смачное «хрясь!».
Я даже на локтях приподнялась, чтобы лучше видеть устроенную ими потасовку. И лишь тогда поняла, почему мне так мягко и удобно – меня на сиденье того самого транспортника уложили, который на площади стоял. Вместительного, по размерам внушительного. Видимо, на нем все и приехали.
Дверцы оказались открыты, потому мне был виден небольшой кусочек площади, где действительно не наблюдалось никого из поселян. Зато для рарков это место стало прекрасным татами.
Дрались они качественно. Красиво. Выпад, уклонение, подсечка. Оружие так и осталось в кобуре, определенно не ради убийства спарринг затеян. Просто выяснение отношений.
– Разойтись! – неожиданно рявкнул начальственный голос. – Нашли время…
Упасть обратно на мягкое сиденье я не успела. Рука Легора легла на край кузова машины, а через секунду и он сам заглянул внутрь.
Изображать беспамятство больше смысла не имело, потому я мило ему улыбнулась и пожала плечами. Типа я тут просто лежу. И вообще не понимаю, с чего эти двое дерутся.
То, что мне теперь придется играть роль недалекого ума простушки, я уже осознала. Буду вести себя так, чтобы соответствовать образу, которого от меня ждут. Но это и к лучшему – мои промахи спишут на недостаток сообразительности, да и незнание тоже будет иметь объяснение. Последнее, правда, в том случае, если я в город попаду, а не останусь в поселении. Здесь-то я как раз должна все хорошо знать.
– Значит, Гуз Рьяр тебя прятал, – заставив меня невольно вздрогнуть, заговорил Легор. – Забавно, ведь все полагали, что ты шесть оборотов как умерла. И до сих пор пребывают в этой в уверенности. Почему же он тебя скрывал? Да еще и так долго. А, Дея?
Дея… Я снова вздрогнула, настолько неожиданно созвучным с моим оказалось имя погибшей девушки. Легор же пригнулся, забираясь внутрь. Расположился на сиденье рядом, вынуждая меня сдвинуться и сесть, опустив ноги. Закинул руку на спинку и, склонившись ко мне, продолжил, таинственно приглушив голос:
– Может, потому, что болезнь твоя была смертельной? А Гуз нашел способ ее излечить и не желал, чтобы об этом узнали остальные? Чем он лечил тебя?
Несмотря на коварный вопрос, версия мне понравилась. Она, кстати, и пузырек с жидкостью объясняла. Возможно, старик на самом деле ее для внучки готовил, да только лекарство не помогло… Правда, тогда непонятно, зачем он заставил меня им намазаться.
– Не знаю, – нашла в себе силы пробормотать. – Не помню. Мне плохо было.
– Понимаю, – кивнул Легор. – У меня дочка от лиспы умерла. Сильно мучилась.
Пользуясь тем, что в этот момент смотрел он не на меня, я с удивлением рассматривала мужчину, у которого настолько явные двойные стандарты по отношению к одному и тому же результату! Щьера он убил не задумываясь, а о судьбе дочери скорбит.
– Маленькая?
– Ей два оборота всего исполнилось.
В задумчивости рарк пробыл недолго. Прищурился хищно, ухмыльнулся одним уголком рта…
Быстрое движение, холодное лезвие, прижатое к шее, и угроза в леденяще-спокойном голосе:
– Советую вспомнить, чем тебя лечили, иначе отправишься следом за моей девочкой.
Ошалев окончательно, я задохнулась, боясь пошевелиться. Горло сдавило спазмом, на глаза навернулись слезы, покатились по щекам…
– Тьфу ты ж! Женщины!
Легор убрал оружие, презрительно скривился и полез из машины наружу. Моя персона, по всей видимости, больше его не интересовала.
Не зная, что делать дальше, сначала я просто сидела, вытирая слезы, никак не желающие исчезать. Потом сдвинулась на край сиденья и выглянула.
Вернувшиеся военные рассредоточились по площади: кто-то патрулировал, кто-то просто стоял, бдительно взирая по сторонам. Моя бывшая охрана, стоя по стойке смирно, выслушивала нотацию Легора. Напарник, который услужливо снабдил его планшетом, чуть в стороне что-то обсуждал с еще одним, точно так же одетым в темно-серый костюм с синими вставками. И если первый мне показался обычным, то второй неприятным.